Стратегическое направление трансформирования постсоветского пространства.

С ликвидацией советской сверхдержавы образовалась своего рода гигантская зона системного слома и «тектонической подвижности». Смене или переоценке подверглось едва ли не все и вся - территориально-политические статусы, режимы, идеологии, элиты, ценности, интересы и цели, культурно-цивилизационные и геополитические ориентации, международные союзы и сама история, началось интенсивное перераспределение ресурсов и влияния. А то, что перемены в отдельных постсоветских странах приняли неодинаковые, порой полярные, направления, не говоря уже об отличиях в их масштабах, темпах и формах, еще больше усложнило картину грандиозной реструктуризации, охватившей шестую часть земной суши.

Между тем не только размеры, но и, главным образом, геополитические, цивилизационные, социальные характеристики этой территории таковы, что складывающиеся тут конфигурации не могут не влиять на основополагающие контуры мироустройства ХХI столетия. А для Российской Федерации - ядра постсоветского пространства - они очевидным образом имеют экзистенциальную значимость, б о льшую, чем для любого другого государства.

Прежде всего речь идет о территории исторической России, с которой на протяжении веков были связаны ее становление как великой державы и субъекта мирового развития. Здесь, за пределами РФ, остались более 20 млн. соотечественников и ряд народов, тяготеющих к России, здесь она все еще сохраняет серьезные культурные, экономические, военно-политические позиции. Именно здесь сосредоточены сегодня ее первейшие геостратегические задачи. Вполне естественно, что большинство новообразованных государств, вошедших на той или иной основе в СНГ, были выделены в особую группу приоритетных партнеров России, а занимаемое ими пространство получило наименование «ближнего зарубежья». Предпринятые в Парламентской ассамблее Совета Европы попытки осудить Россию за этот термин игнорируют и географию, и историю, и политико-правовые обстоятельства роспуска СССР, и широкий комплекс сегодняшних реальностей.

От отношений со странами ближнего круга будут зависеть способность России к преемственному историческому развитию, ее стратегическое место и вес в мире, ее безопасность и внутренняя консолидированность, а также историческое самоощущение ее народа. Более того, пояс новых государств отделяет теперь Россию от других цивилизационных и геополитических центров на западе и юге. И хотя эпоха глобализации лишает фактор территориальной близости прежней абсолютности, его значение никогда не будет нивелировано полностью. Так что политический ландшафт этой окаймляющей Россию дуги самым непосредственным образом скажется на степени и характере ее взаимодействия с Европой и НАТО, арабским миром, Дальним Востоком, а также и присутствующими во всех этих ареалах США. Не случайно российских аналитиков самой разной мировоззренческой ориентации тревожит вероятность формирования того, что одни называют «санитарным кордоном», другие, как В.Цымбурский, - «великим лимитрофом», чреватым изоляцией России и ее оттеснением на обочину мирового исторического процесса.

Экономически постсоветское пространство привлекательно внушительными запасами полезных ископаемых. Кроме того, это новые потенциальные рынки и сферы бизнеса, еще только подлежащие интеграции в систему мирохозяйственных связей, а следовательно - сулящее прибыли поле для освоения. Но самое главное - благодаря своему положению и природным богатствам, Кавказ, Каспий, Центральная Азия рассматриваются сегодня как важнейший резерв диверсификации источников углеводородного сырья и маршрутов его транспортировки. Именно в этом качестве они приобретают стратегическую ценность с точки зрения удовлетворения растущих энергетических потребностей по крайней мере двух из трех ведущих производственных зон мира - Европы и индустриальных гигантов Азии. Что касается в этом контексте России, сделавшей заявку на статус «энергетической державы» и роль стабилизатора мирового рынка углеводородов, то безопасность ее нефтегазового экспорта (и это проиллюстрировали «газовые кризисы» последних лет) прямо связана с ситуацией в сопредельных странах, ибо через них происходит и неминуемо будет происходить транзит большой части российских энергоресурсов, поставляемых в «дальнее зарубежье».

В глобальном геостратегическом ракурсе постсоветские государства представляют собой евразийский пояс, где встречаются Европа и Азия, Запад и Восток. Они расположены как раз на пересечении импульсов, исходящих с разных сторон: от исторически доминировавшей здесь России, нового мирового гегемона Америки, региональных лидеров Ближнего и Среднего Востока, исламских обществ, Европейского союза и его отдельных сегментов - «старой» и «новой» Европы, - и, наконец, подымающегося китайского колосса.

Все это делает отныне суверенное «ближнее зарубежье» России одним из кардинальных факторов геостратегического расклада в Евразии и изменения глобального баланса, превращая его в арену напряженного противоборства.

Мало где отчетливее, например, проступает вся комбинация сдвигов в соотношении планетарных сил - прежде всего драматическое ослабление переживающей фундаментальный кризис России, победа Запада в холодной войне и его последующее идеологическое и геополитическое наступление, прорыв евроатлантических и западноевропейских институтов, глобальное превосходство и присутствие США, но также постепенное самоутверждение новых полюсов вне евроатлантического сообщества и внутри его, смещение центра развития в Азию, активизация мусульманского мира.

Здесь явственно ощущаются модернизационный вызов и бремя капитальных проблем развития, причем как свойственных, условно говоря, бедному Югу, так из числа характерных для богатого Севера: от задач создания динамичной экономики, ликвидации бедности и построения эффективной политической системы до проблем массовой миграции, сохранения культурно-исторического лица государств и народов, эрозии духовно-этических ориентиров, соприкосновения и взаимопроникновения цивилизаций и многого другого - все это под прессом глобализации, вестернизации и революционных технологических изменений. Здесь проходят испытания глобальные веяния демократизации со всеми сопутствующими дилеммами. И именно здесь наследие коммунистического периода наслаивается на специфику различных социокультурных систем от русской цивилизации до вариаций восточных обществ.

В границах бывшего СССР концентрируется целый ряд очагов национально-этнических и религиозных противоречий, зашедших в тупик территориальных конфликтов и де-факто суверенных непризнанных образований. А большинству новых государств, не имеющих ни опыта самостоятельного исторического существования, ни устоявшихся и компетентных аппаратов управления, разделенных во многом произвольными границами, начертанными в совсем ином по своей логике советском контексте, еще только предстоит осуществить национально-государственную консолидацию.

Клубок жгучих проблем, явных и латентных конфликтов, социальные раны и внутренняя нестабильность определяют повышенную степень уязвимости по отношению к внешнему воздействию. Тем острее стоят здесь и вопросы мирового порядка, связанные с попытками трансформировать сложившееся международное право, коллизий между государственным суверенитетом и тенденциями к легитимации вмешательства извне.