Оборонительные линии в Южной Сибири в XVIII в

 

218

 

Для обороны от
степняков были
выстроены в 1703 г. на верхней
Оби

Умревинский
острог
и
в
1709 г. –
острог
на
Бие,
разрушенный
годом
позже

джунгарским войском. Из Томска, Тобольска, Красноярска, Кузнецка регулярно

посылались на немирных киргиз-кайсаков дети боярские и прочие служилые люди, с

ними ясачные и служилые татары. Нередко на помощь сибирским поселенцам

перебрасывались и ратники из центра.

Русское порубежье в Южной Сибири, конечно, не знало ничего подобного

крымско-татарским
набегам,
разорявшим
европейскую
Россию
в
XVI–XVII вв.

Южносибирские племена не могли собрать таких крупных сил, как крымцы, да и

русские поселения в Сибири не дали бы такой добычи, что центральная Россия. Однако

и
в
Сибири
борьба
с
кочевниками
постоянно
отрывала
поселенцев
от

производительного труда и приводила к потерям и без того редкого населения.

В
1713 г.
джунгарский
тайши
Цэван-Рабдан
потребовал
прекратить

восстановление Бийской крепости, а также срыть Томск, Красноярск, Кузнецк, якобы

построенные на его земле, – хотя джунгарских кочевий там не было. [464]

Ответ русских был вполне симметричным: в 1715 г. по указу Петра начинается

усиленное строительство крепостей в Южной Сибири.

Отцом-основателем Сибирской линии стал полковник Бухгольц. Двинувшись

вверх по Иртышу, он поставил крепость у Ямышева-озера, которая на следующий год

была взята 10-тысячным джунгарским войском. Отряд Бухгольца отступил, но на реке

Омь взялся за свое и основал Омскую крепость, а Ямышевскую крепость восстановил

полковник Матигоров. В1717 г. полковник Ступин возвел Железин скую, а годом позже

Семипалатную крепость.

В 1719 г. отряд генерала Лихарева выдвинулся до реки Черный Иртыш, там

встретил 20-тысячное джунгарское войско, уклонился от боя, но при впадении в Иртыш

Ульбы заложил Усть-Каменогорскую крепость.

Результатом экспедиций Бухгольца и других армейских командиров стала цепь

укреплений и постов по Иртышу, от Омска до Семипалатинска и Усть-Каменогорска. [465]

Она прикрывала от набегов джунгар поселения в Барабинской степи, южной части

Томской губернии и горные заводы на Алтае. На постах и в крепостях стояли солдаты,

драгуны и городовые казаки Тары, Тобольска, Тюмени.

С этого времени количество набегов постоянно сокращается, а крестьянская

колонизация Южной Сибири, напротив, усиливается. Возвращаются крестьянские

семьи, покинувшие Сибирь из-за набегов во второй половине XVII в.

Часть монголов-ойратов уходит в Предкавказье, где принимает российское

подданство (калмыки). Сибирские киргизы по велению джунгарского правителя

переселяются на Тянь-Шань – русские поселения в Южной Сибири избавляются от

очень опасного кочевого противника, замирить которого так и не удалось. [466]

 

219

 

Джунгарский
тайши
Галдан-Церен
еще
в
1742 г.
требует
сноса
русских

укреплений по Иртышу и даже Демидовских заводов на Алтае, желая собирать там ясак

с местного населения. Однако, мягко выражаясь, его уже не слушают. [467]

В 1743 г. сибирские и оренбургские власти приняли совместное коммюнике о

строительстве линии укреплений от Уятского форпоста на слободу Коркину (г. Ишим) и

оттуда на Иртыш, к слободе Чернолуцкой. Вверх от нее по Иртышу до Семипалатной

крепости надлежало усилить редуты. А от Семипалатной протянуть оборонительную

линию, которая пройдет к югу от демидовских Колывано-Воскресенских заводов до

Телецкого озера, находящегося в предгорий Саян.

Этот план был поддержан командующим войсками в Сибири X. Киндерманом и

стал воплощаться в жизнь после решения Сената. Началось строительство в 1752 г.,

шло споро, и уже в 1755 г. пограничные укрепления слились в Сибирскую линию.

Делилась она на Тоболо-Ишимский, Иртышский и Колывано-Кузнецкий участки и

тянулась по границе степей примерно на 1000 верст.

Между крепостями стояли редуты с небольшими казачьими гарнизонами. Вперед

были выдвинуты форпосты. Между редутами и форпостами ставились вышки-маяки на

расстоянии 2–5 верст друг от друга, с караулами из 3–5 меняющихся казаков. Цепь

маяков с запасом топлива служила оптическим телеграфом.

Вглубь
степи
высылались
разъезды
для
раннего
обнаружения
немирных

кочевников, а также казачьи отряды для преследования грабителей.

Казаками устраивались т. н. симы – неприметные цепи из соединенных прутьев,

веток и стеблей растений, которые осматривались разъездами для обнаружения сакмы

– вражеского следа. [468]

Технология пограничной службы в южносибирских степях не очень отличалась

от той, которую использовало Московское государство в Диком поле.

В 1730-х гг. российской государыне Анне Иоанновне стали присягать султаны и

ханы киргиз-кайсацких орд. Объяснялось это просто. Джунгары поставили киргиз-

кайсаков на грань выживания, совершив на них только с 1711 по 1725 г. шесть уничто-

жительных походов, захватив Семиречье и Ташкентский оазис. [469]

Первой присягнула России Младшая Орда Абулхаира в 1730 г. (хан посылал

просьбы о принятии в подданство еще в 1718 и 1726 гг.), затем к нему присоединились

Средняя Орда (1731) и часть родов Старшей Орды (1734). [470]

Теперь, спасаясь от беспощадных джунгаров, киргиз-кайсаки уходили под

защиту русских крепостей.

После джунгарских набегов 1738–1741 гг. новые подданные укрывались за

Орской крепостью, которая и была воздвигнута по просьбе хана Абулхаира. [471]

По сути, не российская власть распространилась на территорию киргиз-

кайсацких орд, а киргиз-кайсаки начали перекочевывать на российскую территорию.

Казахский советский историк С. Е. Толыбеков (чей голос явно выпадал из хора

обличителей «колониальной политики царизма») писал: «До принятия подданства

 

220

 

казахи не были обитателями долин рек Урала, Тобола и Иртыша… В кон. XVIII и нач.

XIX в. никакого сужения пастбищного пространства у казахов не происходило, а

наоборот, оно расширялось за счет территории России». [472]

«Исторические документы показывают, что на большей части занимаемой в

XVIII в. территории казахи оказались позднейшими пришельцами, искавшими

защиту у русского государства от Джунгарии, среднеазиатских ханств и своих более

сильных племенных союзов». [473]

Однако и присяга государыне императрице не остановила набегов киргиз-

кайсацких удальцов на русское пограничье. Казачьи отряды и регулярная кавалерия,

стоявшие на линиях, отвечали соответственно.

«Что
касается
действительно
происходивших
позднее
выездов
в
степь

карательных отрядов русских пограничных войск, то это были не завоевательные

походы, а лишь ответы на грабительские налеты казахских батыров и султанов, во

время которых страдало немало невинных». [474]

Не было покоя и согласия в среде казахской родоплеменной верхушки. Вплоть

до распространения на казахские степи русской администрации «вся история казахских

кочевых ханств была историей кровавой межплеменной борьбы: она была историей

постоянных взаимных грабительских набегов на соседние народы, организованных

эксплуататорской верхушкой с целью приобретения чужого имущества, скота и

пленных». [475]

К концу XVIII в. сложилась следующая зона расселения киргиз-кайсацких орд:

? младшая – от казачьих земель на реке Урал на западе до реки Тургай на

востоке, от линии Оренбург – Орск на севере до Аральского моря на юге;

? средняя – от верховьев Тобола на западе до верховьев Иртыша и о. Зайсан на

востоке;

? старшая – пространство от Семиречья до Сырдарьи, включая Ташкентский

оазис.

Находясь в российском подданстве, киргиз-кайсаки не платили никаких податей

империи, более того, Петербург задаривал ханов и султанов, а с 1750 г. постоянно

выплачивал им жалованье. [476]

В середине XVIII в. джунгарская опасность исчезает. Маньчжуро-китайские

войска подвергли Джунгарию в 1755 г. тотальному разгрому. Немногие уцелевшие

джунгары бежали под защиту русских крепостей на Иртыше. В это время русскую

границу можно было спокойно подвинуть к Зайсану и Саянам, но правительство явно

не хотело ухудшать и без того посредственные отношения с цинским Китаем. Граница

осталась на Колывано-Кузнецкой линии.

После
исчезновения
джунгарской
угрозы
киргиз-кайсацкие
батыры
стали

активнее угонять скот и брать пленников в русских поселениях на Колыванской линии,

в том числе около Усть-Каменногорской крепости. Набеги активнее всего происходили

 

221

 

в 1742–1744,1747,1753–1754,1760 гг. и т. д. А гибли и пропадали в первую очередь

простые земледельцы.

В одной из типичных записок в губернскую канцелярию от 19 апреля 1771 г.

командующий полком на Сибирской линии Корф докладывал, что «набежавшими ко

Буткову, на утренней заре, киргиз-кайсаками… тутошнего крестьянина Василья Глухих

закололи до смерти и увезли в плен 7 человек, да отогнали лошадей и рогатого скота

24». 29 апреля «приезжавшими в зимовье Саламатное киргизцами увезено в плен с

пашни крестьян 5 человек и отогнато 20 лошадей». А «из едущих из крепостей

Покровской, бывших там для продажи хлеба, захвачено киргизцами крестьян 4

человека». И таких записок в месяц набиралось более десятка.

Киргиз-кайсаки воспользовались восстанием Пугачева для усиления своих

набегов, во время которых страдали отнюдь не дворяне-крепостники, а крестьяне,

которых хватали и продавали на рынках Бухарии.

Допрос взятого в плен «борца за свободу» Ашира Тюлякова показал, что он

захватил несколько десятков человек на Алабужском и других редутах, из которых

живыми довез до Бухары сорок. А вместе с ним в работорговом караване «еще было

киргизцев… разных волостей» и «человек две тысячи» пленных. Всего один караван

навсегда уводил в неволю с весьма слабо населенной российской окраины тысячи

русских пленников, жизнь которых в азиатском рабстве вряд ли продлилась долго. [477]

В случае самовольного мщения русских колонистов киргиз-кайсакам за убитых

или
похищенных
родственников,
за
угнанный
скот
власти
строго
наказывали

мстителей. Нередко киргиз-кайсацкие удальцы, пользуясь тем, что русским солдатам

запрещалось первыми применять оружие, спокойно угоняли скот или травили своим

стадом сенокосные луга, принадлежавшие российским владельцам. [478]

Командование Иртышской дистанции спускало комендантам укреплений приказы

не подпускать киргизов-кайсаков к их табунам ближе чем на 5-10 верст к линии.

Некоторые историки-марксисты, конечно же, выдали это за «отчуждение земли у

казахов», хотя до перехода в российское подданство их в верховьях Иртыша вообще не

было. Да и русским крестьянам в это время запрещалось селиться ближе, чем в 40

верстах от линии.

За киргиз-кайсацкими батырами не стояло могучее ханство или великая

держава, как было в случае крымско-татарских набегов. В принципе российское

государство могло решить степной вопрос быстро и кардинально, как это сделала

цинская империя и как поступали западные правительства в своих колониях (не могу

найти в истории Америки ни набегов туземцев с уводом в рабство тысяч колонистов, ни

оборонительных линий, протянувшихся на многие сотни километров).

Однако
фирменным
стилем
Петербурга
было
постепенное
умиротворение

туземных народов, действие «от обороны», сколь бы затратным оно ни было.

К 1808 г. завершилось формирование линейного казачьего войска, призванного

оборонять Сибирскую линию. [479]

 

222

 

В линейные казаки перевели часть городовых казаков, крестьян, живущих

неподалеку
от
линии,
и
немалое
число
киргиз-кайсаков.
В
составе
войска

насчитывалось десять конных полков.