Южный путь. Яицкое казачество

С исчезновением волжских ханств большинство ногаев (Большие Ногаи),

кочевавших между Волгой и Яиком, признали над собой власть Москвы. Меньшая часть

(Малые Ногаи) откочевала на запад, к Манычу и Азовскому морю.

Ногаи являлись прямыми потомками золотоордынских воинов. Хан Тохтамыш,

сжегший Москву в 1382 г., был сначала правителем Заволжской ногайской орды.

Большая орда, приходившая на Утру в 1480 г. меряться силой с Иваном III, также

преимущественно состояла из ногаев.

 

162

 

Малые Ногаи участвовали во всех набегах крымцев на Русь. Трудно было

отказаться от набеговой экономики и Большим Ногаям. Служилые казаки стерегли

переправы на Нижней Волге, не давая ногаям переправляться с левого на правый

берег, а ватажки вольных волжских казаков ходили на заволжских ногаев, но также

случалось, что грабили и своих русских купцов.

Когда стольник Мурашкин стал наводить порядок на Волге, ловя разбойников и

препровождая их куда следует, часть казацкой вольницы подалась на реку Яик

(позднее Урал).

Они и дали начало постоянному русскому населению на пространстве между

Каспием и Уральским хребтом, представляющем собой степные ворота Азии. Произошло

это через тысячу лет после исчезновения здесь индоевропейского (праславянского)

населения.

Места, занятые казаками на Яике, были чрезвычайно рыбные, с обилием птиц и

зверей
в
зарослях
около
устья.
Так
что
яицкое
казачество
имело
хорошую

материальную базу, и его ряды быстро пополнялись. Впрочем, скота яицкие казаки не

имели, хлеба не сеяли. Необходимые им товары они покупали на торгах в волжских

городах или выменивали на рыбу у приезжих купцов. Свинец, порох, оружие получали

из царской казны еще в правление царя Ивана. Со времен царя Михаила яицкие казаки

имели и постоянное денежное жалованье, приезжая за ним в Москву.

Был у казаков укрепленный городок – Яицкий – против устья реки Илек

(Рубежной) на Голубом городище.

По внутреннему устроению яицкие казаки практически не отличались от донцов,

разве что на рыбный промысел, главный у них, были выработаны строгие правила.

Воровство, измена, трусость в бою, то есть преступления против своих, наказывались

так же жестоко, как и на Дону, – преступника в мешок да и в воду. В общем,

народоправие у яицких, как и у других казачьих удальцов, имело вид простой и

суровый. [369]

В 1577 г. ногайский хан Тинахмет жаловался русскому послу, что в устье Яика, в

Сарайчик «приходили государские люди». Очевидно, что казаки на какое-то время

захватили столицу Больших Ногаев. [370] Ногаи смогли выбить казаков из своего

Сарайчика и, по-видимому, разорили Яицкий городок. А возможно, казаки ушли сами:

полей
и
семей
у них
не было – зачем терять жизни при
обороне некоего

географического места. Не долго переживая, они поставили городок на устье реки

Чаган, правого притока Яика, тоже именовавшийся Яицким (позднее Уральск).

Часть казаков, отделившись от основных становищ, поселилась в Илецком и

Сакмарском городках.

В 1591 г. 500 яицких казаков отметились в русской военной истории, участвуя в

походе московского войска на кумыцкого правителя-шамхала в Дагестан. Под этим

годом значится возникновение Яицкого казачьего войска на государевой службе.

 

163

 

Около
1600 г.
полтысячи
бойцов
под
началом
славного
атамана
Нечая,

переправившись через Яик, решили идти ни много ни мало на Хивинское ханство.

Располагалось оно на месте древнего Хорезма, однако являло собой лишь крепкое

разбойничье гнездо, населенное преимущественно кочевыми узбеками. Так начался

первый поход русских в Среднюю Азию. По плато Устюрт яицкие казаки в самом деле

добрались до Хивы и более того – вошли в нее, воспользовавшись тем, что хивинское

войско находились вместе с ханом в походе.

Проведя разнообразные мероприятия с участием ханского гарема и взяв трофеи,

казаки двинулись обратно. Однако на переправе через Сырдарью свирепый хан со

своим войском настиг их. Из всего отряда сумело добраться домой лишь 3–4 человека.

Следующий поход на Хиву атамана Шамая с 300 удальцами в 1605 г. завершился

на
берегу
Аральского
моря,
куда
заманили
казаков
хитрые
калмыки.
А
там

оголодавших казаков повязали хивинцы и, как у них водится, продали в рабство. [371]

Хивинцы не забыли казачьи походы и, устроив плотины на Амударье, отвели ее

русло от Каспийского моря в Аральское; экологии был нанесен непоправимый ущерб, а

закаспийский край превратился из степи в пустыни и солончаки («Гринписа» на них не

было). [372]

На Каспии действия яицких удальцов были более успешными; у персидских и

туркменских берегов охотились они на суда восточных купцов. Иногда в компании с

донцами и волжскими казаками.

При Михаиле Федоровиче права яицкого казачества на реку Яик, ее притоки и

рукава, были окончательно легализованы царской грамотой. [373]

В ней казакам жаловалось «владение рекой Яиком, с сущими при ней рекою

Яиком, с сущими при ней реки, и притоки, и со всеми угодьями от вершин той реки и до

устья» и дозволялось «набираться на житье вольными людьми».

Москве была чрезвычайно важна пограничная служба яицких казаков. В это

время калмыки шли через Яик двумя могучими потоками на Казань и Астрахань.

Однако у казаков вскоре объявился серьезный конкурент в хозяйственной

сфере. Ярославский купец Гурий Назарьев, поставив на устье Яика острог Усть-Яицкий,

занялся ловлей красной рыбы. А сын его Михаил, получив положительный ответ из

столицы на свою челобитную, стал в 1645 г. строить каменные укрепления в 7 верстах

от устья. Строил на свои, однако с помощью работников, оплаченных казной, –

правительству нужна была крепость на азиатском рубеже. Испросил купец и право

семь лет вести здесь безоброчно рыбную ловлю, ради чего все, видимо, и затевалось.

Михаил Гурьев поставил учуг, то есть перебой из бревен, преграждавший ход рыбы по

устью.

Вслед за тем последовала по счастью бескровная классовая борьба простых

яицких казаков с представителем крупного бизнеса. Казаки захватили присланные

Гурьеву суда со стройматериалами. За эти вины правительство сослало нескольких

наиболее активных борцов с капиталом на польскую границу. (Новый же городок

 

164

 

справедливо получил название Гурьев и носил его столетия, пока в 1992 г. этнократы

не переименовали его в Атерау. По какому праву? Ответ знает только ветер.) В 1667 г.

классовая борьба достигла апогея, казаки все же разорили Гурьев, который в итоге

перешел в ведение приказа Большого Дворца.

Не более 300 яицких казаков примкнули к известному борцу за свободу С.

Разину; куда большим числом участвовали они в шведских, турецких, персидских,

среднеазиатских походах царя Петра.

Вместе с князем Бековичем-Черкасским и терцами в Среднюю Азию двинулось

1,5 тыс. яицких казаков.

Задача перед отрядом была поставлена великая: «Плотины разобрать и воды

Аму-Дарьи реки паки в Каспийское море обратить, понеже зело нужно».

Но сперва Бекович заложил на восточном берегу Каспия, у залива Тюп-Караган

и входов в Александровский и Балканский заливы, три городка – Святого Петра,

Александровское и Красноводск. [374]

Казачий отряд наголову разбил на Амударье вооруженное огнестрельным

оружием войско хивинского хана Шир-Гази, но вошел в его столицу мирно, по

соглашению. Там разделился на несколько групп, после чего «гостеприимные» хозяева

и перерезали дорогих гостей. Восток – дело не только тонкое, но и коварное. Из

яицких вернулись домой лишь один-два десятка.

Перепись 1722 г., произведенная военной коллегией, показала в Яицкой области

5771 казака (из них годных к службе 3196) и пришлых людей неказачьего сословия

353. [375]

Хотя не всем яицким понравилась перепись, император положил твердое

денежное и хлебное жалование на каждого казака.

В начале XVIII в. усилилось крестьянское переселение в бассейн Яика, храбрые

мужики селились по рекам Белая, Яик, Сакмара.

Кочевые набеги накатывали волнами – в степи за Яиком одна орда спешила

сменить другую, вместо ногаев пришли калмыки, потом на сцену вышли киргиз-

кайсаки.

На рубеже 1730 – 1740-х гг. на яицких казаков легла обязанность сторожить все

нижнее течение Яика, 600 верст, от Рассыпной крепости до Гурьева. [376]

При Елизавете Петровне (в 1743 г.) яицким казакам была дана грамота,

разрешавшая отворять гурьевский учуг на 8 сажень с каждой стороны, а заодно

указано было построить две крепости – Калмыковскую и Кулагинскую, которые и дали

начало Нижнеяицкой линии. Три форпоста встали между Гурьевым и Кулагинской;

четыре – между Кулагинской и Калмыковской; столько же – между Калмыковской и

Яицким городком. На форпостах стояло по 20–30 казаков, в крепостях – по 60–80. [377]

Помимо
форпостов
на
линии
ставились
реданки
(малые
редуты),

представлявшие собой уютный дворик, огороженный плетнем и окопанный рвом, с

избой и вышкой для часового посредине.

 

165

 

Около ворот каждой реданки была воткнута в землю жердь, обмотанная сеном,

камышом или паклей. Совокупность этих жердей представляла собой оптический

телеграф. Если наблюдатель замечал признаки опасности, например пыль, выбиваемую

копытами коней в степи, то зажигал огонь. Завидев его, другой пост поступал также. В

итоге сигнал распространялся по всей линии.

Дневали-ночевали на реданке обычно 5–8 казаков, которые участвовали и в

конном патрулировании линии.

Севернее Яицкого городка управляющий Оренбургским краем Неплюев приказал

устроить караулы. Глубоко в степи находились посты илецких казаков. [378]

В середине 1740-х гг. на правом берегу Яика, к востоку от Яицкого городка,

началась постройка Верхнеяицкой линии, которую также защищали яицкие казаки.

Ее посты, каждый снабженный пушкой и мини-гарнизоном в пару десятков

казаков, находились в 20–30 верстах друг от друга.

Протянулась она до Орска и включила в себя две дистанции: Красногорскую и

Орскую. В состав первой входило 4 крепости. На Орской дистанции кроме Орска

поставили 5 крепостей. [379]

В 1730 – 1740-е гг. армия построила линию укреплений, проходящую по Самаре,

Яику и яицкому притоку Сакмаре до Орска.

Важнейшую роль в обороне урало-каспийских ворот между Европой и Азией, а

затем и в обеспечении караванной
торговли
играла каменная оснащенная 11

бастионами Оренбургская крепость. Ее воздвигли в 1743 г. на высоком берегу Яика,

неподалеку от впадения в него Сакмары.

Оренбург стал главным городом системы оборонительных линий: Нижне– и

Верхнеяицкой, Самарской, Сакмарской, Уйско-Тобольской, Исетской (от Миасской до

Чебаркульской крепости). [380]

Указ императрицы Анны Иоанновны приглашал в Оренбургскую губернию

государственных крестьян. А губернатором Неплюевым для защиты укреплений и

постов от Орска до Верхнеяицкой крепости были переселены самарские, уфимские,

исетские казаки. В казачество зачислялись и крестьяне, в том числе беглые.

С 1755 г. линейное казачество получило название Оренбургское казачье войско.

На
Оренбургской
линии
помимо
оренбургских

[381]

и
липких
казаков
стоял

регулярный Отдельный Оренбургский корпус.

К середине XVIII в. киргиз-кайсаки, теснимые с востока джунгарами, стали

кочевать у Яика. Гости быстро освоились и уже не захотели домой. Киргиз-кайсакам не

удавалось создать такую угрозу для русского пограничья, как крымцам, – по причине

отсутствия у них сильной центральной власти, но хлопот от «батыров» и их шаек было

немало.

Одно время особую угрозу на линии от Гурьева до Калмыковской представлял

некий Сырым, хватавший русских поселенцев и продававший их в Хиву. Казаки

 

166

 

охотились, и порой успешно, за джигитами Сырыма, но сам он всегда успевал

раствориться в степи.

И вот шайка Сырыма заняла форпост Зеленовский у Разбойной Луки, где убила

или захватила в рабство всех казачьих женщин и детей. У казака с этого форпоста

Ильи Скоробогатова степняки умертвили дочь и ранили сына. С несколькими казаками

Скоробогатов отправился по следу шайки. На следующий день казаки настигли

Сырыма, изрубили у него 10 джигитов, а самого его взяли в плен. Вместо того чтобы

влепить тому заслуженную пулю в голову, Скоробогатов… отсек ему ухо и отпустил.

Опозоренный батыр откочевал на восток и более не разбойничал на русской

границе. [382]

Борьба с киргиз-кайсацкими наездниками длилась почти век и завершилась,

лишь когда
русские
форпосты
продвинулись
на
сотни
верст
в
юго-восточном

направлении, а киргиз-кайсацкие орды сильно ослабли в результате нападений

хивинцев и кокандцев.

Казаки, охранявшие линии, караваны, поселения, отвечавшие ударом на каждый

удар степняков, неустанно преследовавшие грабителей, а также пахавшие землю,

пожалуй, были главным фактором успокоения степи и ее мирного хозяйственного

освоения.

Нельзя не упомянуть и об участии яицких казаков в Пугачевском бунте. Это

произошло во время наивысшего расцвета дворяновластия после изданного Петром III

указа о дворянской вольности 1762 г. Тогда по всей стране, от имений до губерний,

помещики получили, по сути, неограниченную власть.

В отличие от первоначального крепостного права, введенного Уложением 1649 г.

и обеспечивавшего службу поместного войска, «второе издание» крепостного права

было прямым заимствованием из Центральной Европы и удовлетворяло лишь частные

интересы помещика.

Впрочем, недовольство казаков вызвало не утверждение частно-правового

крепостничества – это их по большому счету не касалось, а действия старшины,

которая фактически приватизировала гурьевский учуг и собирала деньги с рядовых

казаков за пользование им. Старшина также брала на откуп сбор десятинной пошлины,

причем взимала ее с бедных казаков несообразно их достатку.

Жалобы рядовых казаков дошли до Петербурга, и на Яик выехали два

следователя, генерал-майор Траубенберг, который должен был расследовать дело со

старшинской стороны, и капитан Дурново, представлявший войсковую сторону. Пока

следователи тянули с расследованием, начались беспорядки – шел январь 1772 г.

Недовольные избили Дурново, убили Траубенберга и войскового атамана. Усмирение

бунта закончилось введением комендантского правления. А в сентябре того же года

начался мятеж, возглавленный амбициозным донским казаком Емельяном Пугачевым.

Мятеж начался, как это обычно бывает, очень не вовремя, в пору тяжелых войн

России против турок и польских конфедератов, которых поддерживал деньгами и

 

167

 

военными советниками добрый французский король. Пограничной смутой немедленно

воспользовались для своих набегов киргиз-кайсацкие батыры.

Потемкин,
занимавшийся
водворением
нормальной
жизни
на
Яике

(переименованном императрицей Екатериной в Урал), действовал гуманно. Вина

огромного большинства казаков – участников бунта была предана забвению. (А всего

на эшафот взошли 6 мятежников, включая Пугачева, 32 были сосланы в Сибирь. Для

сравнения: после разгрома восстания парижских рабочих в июне 1848 г. были

расстреляны 11 тыс. человек.) Комендантское правление было отменено, и все дела

снова перешли к войсковому атаману. С помощью Пермского пехотного полка,

расположенного на постах от Уральска до Гурьева, был дан отпор киргиз-кайсацким

батырам. Отряды регулярной кавалерии и уральских казаков в тысячу и более человек,

оснащенные конной артиллерией, били зарвавшихся степняков.

Умело показал себя Потемкин и в хозяйственном управлении, в урегулировании

споров по поводу рыбных мест и соляных промыслов.

Казачья колонизация направилась после бунта на север и северо-восток, в

верховья реки Урал.

Можно сказать, что пугачевский мятеж пошел на пользу уральскому казачеству…

Особую расположенность к уральцам, как, впрочем, и к другим казачьим

войскам, проявлял император Павел. Уральцы вошли
в казачью лейб-гвардию

императора. Чины казачьи были приравнены к армейским. Уравнено было и жалованье.

Уральские казаки отличились не только в борьбе с дикой степью. Зоркий взгляд,

привыкший прощупывать степную даль, пригодился и на лесистом шведском берегу,

когда генерал Кульнев в 1809 г. переходил Ботнический залив. Уральцы выбили

вражеских егерей и обеспечили вступление русских войск в Швецию.

Закончив со шведами и французами, казаки должны были противостоять

подавшейся на запад от реки Урал Букеевской орде (это было последнее в истории

переселение кочевников из Азии в Европу). С 1815 г. казаки начали ставить пикеты по

Малому Узеню и разводить здесь скот.

В 1810–1822 гг. в целях защиты караванов, направлявшихся из Илецкой Защиты

к Волге, была протянута Ново-Илецкая линия. Полоса укреплений сдвинулась в глубь

степей на 70 верст. [383]

В 1830-х гг. к северу от реки Урал усилилась крестьянская колонизация,

помещики выкупали земли у башкирских родов. [384]

Уральские
казаки
преследовали
шайки
немирных
степняков,
вызволяли

уведенных в плен крестьян и солдат, провожали караваны. Уральцы (наряду с

оренбургскими казаками) обеспечивали переход любого войскового отряда через

закаспийские степи и пустыни. На стоянках казачьи пикеты – выставлявшиеся обычно

на возвышенностях – прикрывали солдатские бивуаки. В каждом пикете находилось не

менее трех казаков – один с оседланной лошадью, «держа повод в руках». Ночью все

лошади на пикете должны были быть оседланы. Для предотвращения внезапных

 

168

 

нападений на движущееся войско во все стороны от походных колон рассылались

конные разъезды, состоявшие из трех казаков. [385]

В 1850 – 1860-х гг. уральские казаки участвовали в разгроме разбойничьего

Кокандского ханства. Так, в декабре 1864 г. уральская сотня, выступившая из форта

Перовский, три дня сдерживала у селения Икан 12-тысячную армию хана Алимкулы,

нацеливавшегося на город Туркестан (Азрет). [386]

К концу XIX в. уральских казаков насчитывалось около 15 тыс. Особенно

густонаселенным был правый берег Урала. В Уральском войске насчитывалось 29

станиц, включая две Илецкие, каждая от 100 до 200 дворов.

Современники оставили об уральских казаках воспоминания как о красивых

широкоплечих людях, крайне выносливых как в жару, так и в мороз, простых в быту,

соблюдавших некоторые русские традиции, не сохранившиеся в Центре России.

На долю каждого казака приходилось 427 десятин земли войскового юрта, но

деления на наделы у них не было. Пашенная земля, луга, речные воды принадлежали

всему войску. На покосе каждый казак выбирал себе участок по вкусу. На пашне и

жатве преобладали совместные работы. Рыбная ловля велась артелями, которые сами

выбирали себе место на реке или получали его по жребию. [387]

Вот такой был казачий «коммунизм», очевидно, единственно правильный modus

vivendi в тех природно-климатических и военных условиях, в которых находились

уральцы.

Примечательно,
что
уральские
казаки
долго
обходились
без
какой-либо

униформы и стандарта вооружения. Одни ездили на службу с ятаганами, другие – с

шашками, третьи – с пиками, разве что бумерангов не было. Пике, впрочем, отдавали

предпочтение. Носили пестрые стеганые халаты, похожие на хивинские, на голову

надевали высокие мохнатые шапки с малиновым верхом – по туркменской моде.

Вспомните типичную сценку из голливудских вестернов: засевшие в форте

ковбои метким огнем из винчестеров отражают нападение вооруженных луками и

томагавками индейцев, кое-как сидящих на конях без стремени и седла. А к уральцам

многозарядное нарезное оружие пришло уже к концу их истории. Противники

уральских казаков имели огнестрельное оружие не хуже, чем у них, прекрасно владели

джигитовкой, пикой, саблей, стреляли на скаку в любом направлении.

Уральцы могли отбиться, сидя в реданке, один против десяти, не трусили и в

чистое поле ходить на превосходящего противника. Казаки одолели степь и прошли с

победами пустыни. Только вот герои жизни героями экранов так и не стали.

Покорение Сибири

 

 

169

 

Предыстория

В начале I тысячелетия н. э. угорские племена, предки хантов и манси, жили в

бассейне реки Туры и на Среднем Иртыше. Южнее, в лесостепной и степной зонах

Южной
Сибири,
обитали
восточные
индоевропейцы,
носители
праславянской

гаплогруппы Rial.

Из сибирских индоевропейских
культур Железного века стоит
упомянуть

пазырыкскую, тагарскую, саргатскую, относящиеся к скифскому миру. Основой их

хозяйства было сгонно-отгонное скотоводство.

Мнение о скифах как о легковооруженных конниках, действующих по принципу

«укусил-убежал», не совсем верно. У них имелась и тяжелая кавалерия, воины которой

были целиком закрыты доспехом из роговых, костяных или железных пластин, – чем

весьма напоминали средневековых европейских рыцарей.

Между угорскими племенами и индоевропейцами шли весьма интенсивные

культурные и торговые контакты. В язык угров проникло большое количество

индоевропейских слов, относящихся к сфере скотоводства, ремесел, социальных

отношений, в культуру – элементы «звериного» изобразительного стиля, в военное

дело – скифский доспех.

Зона расселения угорских племен была ареалом присваивающей экономики. В

период субатлантического потепления одновременно происходили и рост населения, и

сужение его жизненного пространства из-за увеличения площади болот.

Мира и покоя под сибирскими елями не было. Для защиты от неприятеля

ставились городки на высоких местах – часто речных обрывистых берегах. Поселения

окапывались
рвами,
окружались
валами
и
частоколами.
Оружие
и
доспех

изготавливались из кости, рога, китового уса. В южных районах было распространено

бронзовое литье, а позднее изготовление железа из болотных руд. Из металла

 

170

 

делались наконечники стрел – крупные, с длинными шипами, и массивные наконечники

для копий, рассчитанных на мощный пробивающий удар.

К середине I тысячелетия н. э. степная, а затем и лесостепная зоны Сибири были

«затоплены» кочевниками-тюрками, которые как поршнем выдавливались на запад

племенами, наседавшими с востока. Степи Восточной Азии страдали в это время от

похолодания и засушливости. Из Забайкалья тюрки распространились на Алтай, в

Минусинскую котловину, Обь-Иртышское междуречье.

Жесткое каркасное седло, стремя, изогнутый клинок обеспечивали тюркам

непобедимость в конном бою. Эти усовершенствования придавали сабельному удару

наездника силу длинного рычага, а стрельбе из лука – устойчивость за счет

поглощения отдачи.

Половцы (кыпчаки), захватившие русские причерноморские степи в конце XI в.,

кочевали
до
этого
на
Иртыше.
Из
тюркских
пришельцев,
ассимилировавших

индоевропейское и угорское население Западной Сибири, возникли группы так

называемых
сибирских
татар
–
ишимских,
тюменских,
кузнецких,
тобольских,

барабинских, томских.

Эти этнические группы вошли в улус Джучи Монгольской империи, ставший

позднее Золотой Ордой.

В XIV в. в составе Золотой Орды оформилось Тюменское ханство с главным

городом Чимга-Тура (Тюмень). Сюда бежал разгромленный Тамерланом хан Тохтамыш,

разоритель Москвы.

После распада Золотой Орды за власть в Тюменском ханстве боролись правители

среднеазиатских государств, населенных кочевыми узбеками: Синей Орды и улуса

Шейбанидов.

Но в 1495 г. власть захватывает третья сторона – Мамет (Мухамед) из семейства

тимуридов Тайбугинов. Он переводит столицу в г. Сибирь (Кашлык), находящийся при

впадении Тобола в Иртыш, на месте поселения угорского племени сипыров, чье

название имеет индоевропейское происхождение и означает «черный». [388]

Шейбанидам удалось на время удержаться в Тюмени, отсюда они даже пытались

захватить контроль над Казанским ханством.
Но
в итоге
Тайбугины
прогнали

Шейбанидов, расширили свою власть на угров и башкиров, живших по восточным

склонам Уральских гор, овладели низовьями Иртыша и бассейном Оми, берегами

верхней и средней Оби. Наиболее густо в Сибирском ханстве оказались заселены

междуречья Тобола и Туры, Иртыша и Оми. Если сибирские угры занимались в

основном охотой и рыбной ловлей, то татары – скотоводством и отчасти полукочевым

земледелием. Перед отправкой на летние пастбища засевали удобные поля, по

возвращению с пастбищ снимали урожай.

К XVI в. сибирских татар насчитывалось 10–15 тыс., жили они общинами-

улусами, в которых выделялась знать – беки, мурзы, тарханы. На этих «благородий»

работали простые общинники и рабы-ясыри. Улусные люди платили ясак ханам и

 

171

 

поголовно несли воинскую повинность. Платили ясак и сибирские угры – остяки

(ханты) и вогулы (манси). Подвергаясь ассимиляции и эксплуатации со стороны татар,

они уходили подальше от татарских улусов на север и восток.

Вогулы жили в долинах Тавды и Туры с притоками, Конды, а также севернее, на

реках Ляпин и Сев. Сосьва (где русские, не мудрствуя лукаво, называли их остяками).

Многочисленностью это племя не отличалось – судя по подсчетам начала XVII в., в

Пелымском уезде, вогульском демографическом центре, насчитывалось всего 624

взрослых вогула. [389]

Остяки уходили от татар в район Иртыша, между впадением его в Обь и устьем

Тобола. Селились они также по течению Оби, начиная от впадения Васюгана и ниже.

Здесь стояло несколько хорошо защищенных остяцких селений – Войкар, Уркар и

Каменный. Обитали и на правых притоках Оби – Куновати и Казыме. По Малой Оби и

на левом притоке Оби Емдыре располагались земли остяцкого Кодского княжества.

Остяк – этноним татарского происхождения, однако в основе угорское слово

«ассиях» – человек с большой реки, то есть Оби. От самоназвания нижнеобских

остяков происходит этноним ханты. [390]

Несмотря на обширное географическое распространение остяков, их общая

численность была невелика. В 1630-х гг. насчитывалось около 900 сургутских остяков

и 345 кодских. Присваивающее хозяйство, к которому относилось и экстенсивное

оленеводство в районах, прилегающих к Обской губе, было главным регулятором

численности остяцкого населения, не позволявшим ему расти.

Приобские остяки вели постоянные войны с самоедами. Остяцкий эпос сохранил

сказания о подвигах богатырей, сражавшихся с самоедскими захватчиками. Однако

березовские остяки подчинили себе и соседнюю карачейскую самоядь, и самоядь

мангазейскую, на реках Пур и Таз, а сургутские остяки – самоядь кузнецкую на

верховье Пура. Самоеды подвергались эксплуатации со стороны более продвинутых

остяков,
попадали
к
ним
в
кабалу
и
рабство.
Остяцкие
шаманы
совершали

[391]

человеческие жертвоприношения рабами-самоедами.

Кодские князья со своими дружинами совершали набеги на вогульскую Конду в

целях захвата рабов, вызывая закономерный ужас у окрестных племен. В Кодеком

княжестве существовал целый класс служилых людей. Князья вооружали их и взамен

получали часть добычи, в том числе невольников. Военное снаряжение знатных

остяков включало панцири и шлемы бухарского происхождения. С остяцких родов, не

относящихся к кодской служилой знати, князья получали ясак. [392]

В лесостепных и степных районах Южной Сибири, в верховьях Оби и Енисея,

кочевали тюркские и монгольские племена, наследники империи Чингисхана, совсем не

растерявшие воинственности со времен Средневековья. Кольчуги и пластинчатые

доспехи из качественной стали, булатные клинки, нередко огнестрельное оружие

входили в наступательный и оборонительный арсенал степных воинов.

 

172

 

Среднеазиатские государства выступали поставщиками оружия и предметов

роскоши для сибирской кочевой знати, в свою очередь, являясь рынком для рабов и

другой военной добычи кочевников.

В1465 г. от узбекского государства Шейбанидов отделилось Семиречье, где

стали править кочевые феодалы, назвавшиеся «скитальцами», то есть казахами

(кайсаки – в русском произношении).

Шейбани-хан на рубеже XV–XVI вв., соединив под своей властью несколько

узбекских
племен,
кочевавших
в
низовьях
Сырдарьи,
изгнал
тимуридов
из

плодородного Мавераннахра. Сюда стали переселяться узбеки, которые образовали

новое государство Шейбанидов. Однако и оно раскололось на несколько мелких

ханств. С конца XVI в. некоторые из них были объединены шейбанидской династией в

Бухарское ханство.

Казахи из Семиречья перекочевывали на пастбища, освобождаемые узбеками, в

низовья Сырдарьи.

Климат Средней Азии становился все более засушливым, кочевые феодалы со

своими примитивными формами эксплуатации-ограбления оседлого населения только

усугубляли запустение городов и оазисов.

Политическая жизнь среднеазиатских государств характеризовалась борьбой

элит кочевого происхождения за власть и водные ресурсы. Производящее хозяйство –

земледелие,
использующее
оросительные
системы,

[393]

и
кочевое
скотоводство
–

сочеталось с набеговой экономикой и работорговлей.

Русские в Западной Сибири

Время появления русских в Западной Сибири – не совсем проясненный вопрос. С

конца XI в. новгородцы облагали пушной данью югричей. Это племя, первоначально

находившееся к западу от Урала, уходило на восток от новгородских дружинников,

смешиваясь в Зауралье с вогулами и остяками. Но следом за ним шли и новгородцы.

Обь они посещали уже с 1364 г. Тогда воеводы Александр Абакунович и Степан Ляпа

вышли на великую реку через приполярный Урал и стали собирать там дань. «Той зимы

с Югры Новородьци приехаша… воеваши по Оби реки до моря».

Ростовцы на пути в Югру поставили город Устюг, который впоследствии сыграет

большую роль в освоении Пермского края и Сибири. Но сначала жители города

занимались тем, что предлагали
«поделиться» новгородцам, возвращавшимся с

югорской данью. За это в 1324 г. новгородская рать взяла Устюг «на щит».

Московское государство во второй половине XV в. окончательно утвердилось на

Урале, что вполне естественным образом привело его к соприкосновению с Сибирью.

Как
уже
упоминалось,
в
царствование
Ивана
III
московские
воеводы

осуществили несколько походов в Зауралье для приведения к покорности вогульских и

остяцких князьков, совершавших набеги на Великопермский край.

 

173

 

Самым крупным из них был поход 1483 г. предпринятый с целью наказания

хищного пелымского князя, он обернулся глубоким проникновением в Западную

Сибирь.

Об
этом
походе
мы
имеем
достаточно
информации,
в
частности
из

Архангелогородской летописи.

Русская «судовая рать», состоявшая из москвичей, устюжан, вымичей, пермяков,

вологжан, вычегжан, сысоличей, вышла из Великого Устюга 9 мая и отправилась вниз

по Сухоне на насадах и ушкуях. Речными путями дошла до притока Вычегды реки

Кельтмы Вычегодской. С нее «перетащилась» через двухверстное болотце в приток

Камы – разгрузив суда и толкая их шестами. По Каме спустилась до Вишеры, тогда

пограничной реки. По притоку Вишеры, каменистой реки Вилсуй, русские воины тянули

суда бичевой, находясь по пояс в бурной воде.

На руках пришлось перетаскивать суда, запасы, оружие через уральский горный

перевал в районе Растесного Камня. За перевалом была речушка Коль, приток реки

Вижай, впадающей в Лозьву. По Лозьве и Тавде русская рать дошла до устья Пелыма,

где около Пелымского городка их ждал князек-разбойник Юмшан, собравший силы

многих вогульских юртов.

Далеко не все русские располагали огнестрельным оружием, а вогульские

богатыри-урты имели прекрасные сабли и стальные панцири, приобретенные у татар.

Тем не менее 29 июля вогульское войско было разгромлено. На этом битвы с вогулами

закончились.

«…А воеводы оттоле пошли вниз по Тавде реце, мимо Тюмень, в Сибирскую

землю… а от Сибири шли по Иртышу реце вниз воюючи, да на Обь реку великую в

Югорскую землю».

Русские ратники пробились с боями через владения тюменского хана Ибака и

пошли вниз по Оби. В ее низовье они разбили силы Кодского княжества, «поймали»

князя Молдана и пленили «княжих Екмычеевых двое сыновей». [394]

Далее судовая рать двигалась по Малой Оби и Северной Сосьве. Около городка

Сумгу-Вош воины остяцкого князька Пыткея мирно пропустили русских, и они вышли

на реку Ляпин. По каменному волоку суда были перетащены в горную речку Щугор, с

нее прошли на Печору. До дома было уже рукой подать…

Участники сибирского похода прибыли в Устюг 1 октября 1483 г., незадолго до