Положение в сельском хозяйстве

 

20-е годы оказались весьма сложным периодом для сельского хозяйства Японии.

Число крестьянских хозяйств несколько увеличилось — с 5485 тыс. в 1920 г. до 5600 тыс. в 1930 году, но их структура с точки зрения размеров земельных участков почти не изменилась: в 1930 г. более 90 % хозяйств были мелкими и мельчайшими (от 0,25 до 5 акров), и лишь около 10 % имели наделы более 5 акров.

Рис по-прежнему оставался основной сельскохозяйственной культурой — под него было отведено более половины пахотной земли. Несмотря на расширение использования удобрений, урожайность риса в конце 20-х годов лишь незначительно превышала уровень военных лет (соответственно 18,71 коку с 1 тё̄ в 1925–1929 гг. и 18,46 коку с 1 тё̄ в 1915–1919 гг.). Техника практически не использовалась, и все операции по-прежнему производились вручную. К числу нововведений можно отнести лишь появление в эти годы первых птицеферм, а также освоение производства некоторых новых видов овощей и фруктов.

Главной проблемой, негативно сказывавшейся на развитии сельского хозяйства в 20-е годы, была крайняя нестабильность цен. Причем особой нестабильностью отличались цены на основные товарные продукты — рис, который производили практически все крестьянские хозяйства, и коконы, разведением коконов занимались более 40 % дворов. Между тем в 20-е годы уровень товарности крестьянских хозяйств заметно повысился и составлял уже около 60 %, т. е. около 60 % всего, что производилось крестьянской семьей, шло на продажу. В результате крестьянское хозяйство стало особенно чувствительным к колебаниям цен, так как от их уровня напрямую зависело, сможет ли крестьянин приобрести инвентарь и удобрения, заплатить налоги, вернуть долги, купить в городе необходимую одежду и т. д.

По окончании военного бума началось резкое падение цен на рис — в течение 1921 г. они упали в 2 раза. С целью поддержать крестьянство, оказавшееся в крайне тяжелом положении, правительство приняло специальный закон, наделявший министра сельского хозяйства правом «регулировать спрос и предложение» путем создания запасов риса, когда цены на него были слишком низки, и продажи этих запасов, когда цены оказывались слишком высоки. Однако эти усилия не увенчались большим успехом: к 1925 г. цены на рис возросли и почти достигли уровня 1920 г., но затем вновь началось их снижение, и в начале 30-х годов они составляли всего лишь 44 % от уровня 1925 г. Не лучше обстояло дело и с ценами на коконы: с 1925 г. по 1929 г. они снизились более, чем на 30 %, а с началом «великой депрессии» и вовсе «обвалились» и в 1931 г. составляли всего лишь 30 % от уровня 1925 г.

Из-за падения цен снизились валовые и чистые доходы крестьянских хозяйств, и в конце 20-х годов уже 2/3 их чистого дохода уходило на уплату налогов, арендной платы и другие выплаты. Чтобы поддержать валовой денежный доход, крестьяне даже в условиях падения цен продолжали увеличивать производство (так, например, с 1925 г. по 1931 г. при падении цен на коконы на 2/3 их производство возросло на 25 %), что еще больше осложняло ситуацию.

 

 

Банковский кризис 1927 г.

 

Наиболее серьезным потрясением в японской экономике вплоть до конца 20-х годов был банковский кризис 1927 г. Его глубинные причины коренились в особенностях выхода японской экономики из послевоенной депрессии. В результате действий правительства по стимулированию экономического роста реальные стоимостные пропорции не были восстановлены в полном объеме (прежде всего, остались сильно завышенными финансовые активы компании и банков). Кроме того, эффективной работе банковской системы страны мешало существование огромного числа мелких банков. Последние в основном и стали жертвами банковского кризиса, в ходе которого общее число банков сократилось с 1359 до 1030.

Годом позже, в 1928 г., был пересмотрен закон о банках, усиливший контроль правительства за банковской сферой. Кроме того, вдвое был повышен минимальный уровень собственного капитала банков (в Токио и О̄сака — до 2 млн. иен, в других районах — до 1 млн. иен), в результате чего число банков сократилось еще больше (до 913 в 1930 г.).

 

 

Развитие внешней торговли

 

В 20-е годы довольно быстро продолжала развиваться внешняя торговля: в 1921–1929 гг. импорт вырос на 40 %, а экспорт — на 70 % (оценивая эти показатели, следует иметь в виду, что с середины 20-х годов произошло понижение цен на сырьевые товары).

К началу 30-х годов почти 20 % внешнеторгового оборота Японии приходилось на торговлю с колониями. Из Японии туда отправлялись в основном промышленные товары, в том числе оборудование для разработки ресурсов, а в Японию поступали сырье и продовольствие. При этом Корея поставляла рис, бобы, морепродукты и удобрения, а Тайвань — сахар и рис.

Что же касается торговли с остальным миром, то и в экспорте, и в импорте произошли изменения, наглядно отражавшие особенности и успехи японского типа индустриализации.

В экспорте и в конце 20-х годов преобладали различные виды текстильной продукции. В совокупности на них приходилось 2/3 стоимости экспорта, в том числе на шелк-сырец — 37 %, на хлопковые ткани — 20 %, и на шелковые ткани — 10 %. Основным экспортным рынком были США — сюда направлялось 41,8 % японского экспорта (прежде всего шелк-сырец). Индия и страны ЮВА (второй по значимости экспортный рынок) приобретали в основном хлопковые ткани, одежду и некоторые другие готовые товары. В ценах на готовые промышленные изделия во второй половине 20-х годов приходилось уже 40–50 % японского экспорта, а экспортная зависимость обрабатывающей промышленности составляла 25–35 %.

Еще более ярко прогресс индустриализации отразился в изменении структуры импорта Японии. Ввоз готовой продукции в 1925–1930 гг. практически не увеличился, хотя внутренний спрос на нее вырос многократно. Напротив, объем импорта сырья и полуфабрикатов значительно возрос: в конце 20-х годов только на необработанное сырье приходилось более половины стоимости импорта. Важную роль играл импорт в удовлетворении внутреннего спроса на продовольствие (в конце 20-х годов примерно 16 % продовольствия ввозилось из-за рубежа, главным образом из колоний). При этом все большая часть импорта оплачивалась доходами от экспорта готовой продукции, а не за счет заимствований за рубежом, как это делалось до мировой войны.

 

 

Экономика японских колоний

 

В 20-е годы быстрыми темпами шло освоение колоний: за 1921–1930 гг. в форме долгосрочных инвестиций в экономику Тайваня было вложено около 340 млн. иен, а в экономику Кореи — более 1 млрд. иен. Ввиду расширения частных инвестиций доля государства в общем объеме японских капиталовложений несколько снизилась (на Тайване — до 28 %, в Корее — до 57 %). Основная часть государственных инвестиций (50–60 %) по-прежнему направлялась на развитие инфраструктуры; существенная доля (20–30 %) шла на развитие сельского хозяйства (строительство ирригационных сооружений, содействие распространению среди крестьян передовых методов производства и т. д.), поскольку с самого начала за колониями была закреплена роль поставщиков продовольствия для быстро росшего населения Японии. Частные же компании осваивали в основном более прибыльные сферы с короткими сроками окупаемости (главным образом создавали предприятия по переработке промышленного и сельскохозяйственного сырья).

Нельзя отрицать, что благодаря японским инвестициям в 20-е годы экономическое развитие колоний ускорилось. Так, в Корее в 1923–1932 гг. среднегодовые темпы роста сельскохозяйственного производства составляли около 3 %, а промышленного производства — 6,5 %, а на Тайване — соответственно, 4,2 % и 7,0 %. Поскольку в самой Японии в этот период эти показатели равнялись 1,2 % и 7,1 %, то можно сделать вывод, что развитие промышленности в колониях шло примерно теми же темпами, что и в метрополии, а развитие сельского хозяйства — даже заметно быстрее.

Разумеется, оценивая эти цифры, нужно иметь в виду и те огромные моральные и материальные издержки, которые понесли эти страны из-за отсутствия свободы в выборе собственного пути экономического и социального развития, из-за их все более усиливавшейся ориентации на обслуживание интересов метрополии. Так, уже в конце 20-х годов доля Японии в экспорте Кореи составляла 91 %, а в ее импорте — 72 %; по Тайваню соответствующие показатели составляли 78 % и 68 %.

 

Усиление японских монополий

20-е годы были отмечены также значительным усилением экономической мощи промышленно-финансовых групп дзайбацу. Если в период войны границы дзайбацу расширялись, главным образом, за счет отраслей тяжелой промышленности, то в последующие годы заметно возросла их активность в торговле и финансовой сфере. При этом в орбиту их влияния попадали не только мелкие и средние, но и крупные предприятия, оказавшиеся по тем или иным причинам в затруднительном положении (этот процесс особенно ускорялся в периоды экономических потрясений).

От монополистических союзов других стран дзайбацу отличали не только масштабы сосредоточенной в их руках финансовой и промышленной мощи, но и чрезвычайно широкий отраслевой состав входивших в них предприятий. В сфере их интересов находились горнодобывающая промышленность и металлургия, электро- и общее машиностроение, производство тканей и бумаги, цементное и стекольное производство, судостроение и судоходство, внутренняя и внешняя торговля, банковская сфера и страхование.

По некоторым оценкам в конце 20-х годов дзайбацу контролировали уже около 30 % банковского и промышленного капитала Японии. Этому способствовали не только тесные связи дзайбацу с бюрократией, но и полное отсутствие в Японии каких-либо законодательных ограничений в отношении монополий.