Вечер и утро девятого поединка

Вечером на пиру встал против Остролиста молодой альв, и сказал:

- Я Мшан, камень на берегу ручья, сын Высокого дуба и Тенистой березы, вызываю тебя на бой.

«Опять лесной альв», - с горечью подумал Остролист, - «сколько слов уже было сказано и в Великом лесу, и здесь. И ведь выходил уже на поединок Высокий Урсус, и принял нашу сторону, в круге бойцов, на ристалище, перед всеми собравшимися, и увел своих воинов на помощь Озерной ветви… А этот, молодой, делает вид, будто и не было… вчера пришел, что ли? Из всех ши серые альвы наиболее склонны к размышлениям. Что же ты за дубину хватаешься, а, мальчик? Но может быть, его послали говорить? Здесь странные порядки. Мнение рождается в одном месте, а звучит в другом. Бывает так, что думают старшие, а говорят младшие. Посмотрим…» Остролист вежливо наклонил голову, предлагая продолжать.

 

- Я хочу остановить зло, которое творится вокруг тебя. Я знаю, о чем ты говорил в Великом лесу, и о чем говоришь здесь, и не верю тебе и твоему клану. Когда вам было выгодно, вы убивали ши на Радужном мосту. Сейчас вам понадобились союзники, и ты опять убиваешь ши. Это неправильно. Ты пришел сюда, и каждый день убиваешь или калечишь альва или тролля. На тебя делают ставки как на бойцового пса! Тебя следовало бы убить сразу, или позволить тебе говорить, но не превращать Совет ши в жестокую игру, в потеху для безразличных! Я все сказал.

В зале зашумели.

- Он недоволен решением старших! Это оскорбление! Щенок!

- Он сам собирается завтра драться…

В углу гоблинов и кобольдов опасливо засуетились:

- А мы что? Мы ничего! Это наше дело, да? Наши ставки! Хотим ставим, хотим нет. Никого не заставляем…

Древний, поросший мхом тролль, прогудел задумчиво:

- Ставки – это непорядок. Надо прекратить.

Гоблины затихли и прикинулись молчаливыми как камни, даже чутка в них растворились.

Гомон в зале продолжался:

- А имеет ли он право вызывать?

- Он про Радужный мост сказал. За это можно, это по правилам…

- А он сам-то там был?

Начали расспрашивать Мшана. Выяснилось, что он шел с войском Ульта, но на Радужный мост его отряд подняться не успел, потому что шел в хвосте колонны. Услышанное вызвало новую порцию язвительных реплик:

- Эти серые всегда так, в последних рядах. Ха!

- Слушай меня! Я с тобой согласен!

- У Трехрогой серых тоже было незаметно!

- Нет, мы там были!

- Вот я и говорю, незаметно! Ха!

Решение огласил седовласый Ротри:

- Вызов оправдан.

После чего наступило затишье.

Остролист, все это время молчавший, поднялся:

- Вызов принят, - сказал он в сторону собравшихся. Затем повернувшись к Мшану, продолжил:

- Ты упрекнул меня, что наш клан ищет выгоды? Да, и я, и мой клан ищем этой выгоды – права на жизнь для себя, для своих родичей, для своего народа. За это право я буду биться с тобой завтра.

 

Утром вышел Остролист на арену, и против него встал Мшан из народа серых альвов. Не было при Мшане другого оружия кроме ножа на поясе.

- Чем ты собираешься драться? – язвительно крикнул ему Ротри.

- Для того, что я собираюсь исполнить, мне и ножа хватит, уважаемый Ротри, - вежливо откликнулся Мшан.

- Начинайте! – провозгласила Ситайя.

Мшан взглянул Остролисту прямо в лицо:

- Я уже начал, - и сел на землю, открыв пустые ладони.

Остролист хмуро потянул из ножен меч, покачал его в руке, разглядывая своего поединщика, и сделал осторожный шаг в сторону альва. Тот продолжал сидеть в спокойной позе, и смотрел на эльфа.

Еще шаг.

Мшан прикрыл глаза.

«Он что, подставляет шею под мой клинок?» - удивился Остролист, и ощутил гнев:

- Я воин, а не убийца, - громко произнес Остролист, - Я подожду твоего нападения.

Веки Мшана одобрительно дрогнули.

«Я сделал то, что он хотел», - подумал Остролист, усаживаясь на противоположной стороне арены, - «посмотрим, к добру или к худу».

 

Солнце неторопливо ползло по небу. Противники сидели неподвижно, и, казалось, не испытывали неудобств. И эльфу, и альву было знакомо искусство многочасовых медитаций, когда душа отправляется странствовать, и лишь кроха сознания остается в теле, мерцая призывным огоньком, чтобы было куда вернуться. Мшан сидел совершенно спокойно, иногда погружал пальцы в землю, временами напевал что-то себе под нос. Разочарованные зрители разошлись. Остались старейшины, чтобы следить за поединком, да свита Остролиста, да несколько серых альвов, видимо, родичей Мшана.

Солнце склонилось к закату и кануло за горизонт. Ушли Гурт и Ротри, осталась Ситайя. Ее массивная фигура казалась каменной статуей, вырубленной в скале.

Живинка приказала разжечь костер так, чтобы Остролист его видел, и пела длинные песни ожидания, а когда она устала, то ее сменил кто-то из воинов. Всю ночь Остролист видел огонь и слышал пение, и знал, что его соратники рядом.

 

Голодовка

С утренним светом встал Остролист, чтобы размять затекшие мышцы, и еще раз повторил свои слова. Мшан лишь кивнул:

- Всему свое время, лорд Остролист.

И вновь погрузились поединщики в неподвижность и в молчание.

И прошел день, и минула ночь.

С утренним светом поднялся Остролист и понял, что тело его стало легким как у птицы, а голова кружится, будто он испил молодого вина. «Вот что задумал Мшан. Что ж посмотрим, кто из нас крепче».

И следующий день провели поединщики в неподвижности и в молчании.

Пыталась Живинка помочь Остролисту, поделиться с ним своей жизненной силой, которая бурлила в ее молодой крови, но не допустила этого арена. Тогда принялась Живинка петь чародейные песни, и Владыка Шиповник, и лорд Нукума помогали ей. Все, что можно собрать в словах, все, чем можно напитать душу через слово, все собрали они по крупицам, и вливали в уши Остролиста, чтобы поддержать его. Но все же силы Остролиста таяли.

На десятый день великого сидения Остролист перестал открывать глаза, и черты его лица заострились.

Тогда встал Мшан, и достал свой нож, и направился к Остролисту, медленно и плавно, как течет вода. Открыла глаза каменная Ситайя и усмехнулась, а Живинка стиснула пальцы от страха за родича.

Наклонился Мшан над неподвижным Остролистом, и взмахнул ножом, и порезал собственное запястье.

- Далеко зашло наше сидение, лорд Остролист, и нет у меня другой воды кроме своей крови.

И напоил Остролиста собственной кровью.

- Победа Остролиста, - провозгласила Ситайя, - его противник ранен.

- Прими в дар эти десять дней, брат Остролист, - шепнул Мшан, и ушел с арены. И больше его никто не видел.

 

Брес

Следующим вечером Остролист слегка осунувшийся, но все также подтянутый, строгий, и в безупречно чистых одеждах вновь занял свое место за пиршественным столом. Старейшины – Ротри, Гурт, Ситайя – приветствовали его.

Пир шел своим чередом. Но когда в залу вошел высокий юноша в красном плаще, разговоры смолкли. Юноша, рыжекудрый и рыжебородый, двигался изящно и грациозно, улыбка его была как мед, а красный шелк струился за плечами как огонь. Неторопливым кошачьим шагом направился юноша в сторону Остролиста.

- Приветствую тебя, отважный Остролист. Имя мое Брес, сын короля Элато. Торопился я на встречу с тобой, и рад, что застал тебя. Слышал я, что принес ты важные вести. Настолько важными ты их полагаешь, что каждое утро обнажаешь свой меч, добиваясь права говорить на Совете. Почему принес ты свою ношу сюда, доблестный Остролист? Что за ветер наполнил парус твоей лодки, и почему забросил ты невод на чужую рыбу? Зачем смущаешь речами моих друзей и союзников?

Взгляд Остролиста привлекли руки говорящего: изящные тонкие пальцы были унизаны кольцами. За одно из них зацепился глазами Остролист – за широкий перстень-печать со знаком Круга Хаоса, перстень командора. Знал Остролист знаки трех магических орденов, трех волшебных кругов, что существуют от сотворения мира, но до сих пор не встречал, не беседовал с их адептами. Брес заметил его взгляд и усмехнулся.

«Вот как сложилось», - думал Остролист, - «хотел поймать лисицу, а встретил медведя… Но я не отступлю!»

Не был бы Остролист лучшим переговорщиком клана, если бы позволил лицу потерять невозмутимость. Он неторопливо поднялся, чтобы ответить на приветствие:

- И я тебя приветствую, прекрасный Брес! Рад я, что ты спешил услышать мои слова. И сам я спешил, чтобы донести их. Слова мои о войне с людьми и о судьбе всех ши. И каждый, кто задумается над ними, должен сделать свой выбор. Нетрудно мне ответить на твой вопрос. Ветер, который раздувает парус моей лодки, зовется честь, а рулем лодке служит долг. Забрасываю я невод там, где есть в том нужда. И все же я более охотник, чем рыбак, и более воин, чем охотник. Но знают ли собравшиеся, что ты считаешь их рыбой, о хитроумный Брес?

- Охотник знает, как охотиться, о мудрый Остролист, а воину указывают, где сражаться. Но достаточно ли в тебе мудрости, искусный в словах, чтобы знать, зачем это делать? Или мне следует говорить с теми, кто послал тебя сюда?

- Отвечу тебе простыми словами, кои приличествуют воину и охотнику. Прибыл я сюда затем, чтобы просить помощи у воинов ши, потому что и за них тоже воюет мой клан.

Услышав это Брес рассмеялся, и вместе с ним улыбнулись все женщины и девы в зале. Настолько прекрасен был Брес, и смех его звучал так красиво и радостно, что не могли собравшиеся не смеяться вместе с ним.

- Всего лишь армия ши, говоришь ты, о герой, которая всего лишь придет на помощь тем, кто сражается с людьми на границах? Я помогу тебе.

Простыми были слова Бреса, но для Остролиста они прозвучали как удар колокола. Если кровью и потом добиваешься заветного права, то можно ли поверить в то, что тебе обещают его в дар?

Брес обернулся к собравшимся, да так, что его красный плащ полыхнул за спиной, и нежно зазвенели золотые браслеты на руках:

- Я спешил сюда, друзья и союзники! Я успел, и все же я опоздал. Я успел, потому что беседую с могучим воином, который день за днем побеждал в поединках. И я опоздал, потому что он сражался в кругу день за днем, вместо того, чтобы говорить перед вами. Кого из вас он настолько оскорбил и обидел? Уж верно не тебя, Гурт, иначе его головой играл бы ты сегодня в мяч. И не тебя, Ситайя, иначе на свою палицу намотала бы ты его кишки. Не дети собрались здесь за столом, чтобы вспоминать о мелких обидах, и пить пиво, когда пора держать совет, чтобы развлекаться играми, когда пора браться за оружие. Когда молодой альв устыдил вас, десять дней сидя перед вами, почему вы не вняли? И не ты ли, Ротри, съел его печень? Это был бесстрашный юноша, признаю, но лучше бы ты съел его мозги!

Остролист напрягся, ожидая взрыв возмущения. Но дерзкие слова Бреса были встречены почтительным молчанием. Настолько прекрасен был Брес, что его речи звучали как музыка, и никто не возразил ему, хотя здесь собрались и сильные, и яростные, и несдержанные на язык и на меч. Ответом Бресу был смущенный гул голосов.

- Вижу я, что согласны мы выслушать посланца Озерной ветви. Не будем терять времени.

Остролист встал и приготовился говорить.

 

Вечером Остролист доложил Владыке о прибытии Бреса, командора Круга Хаоса, и о том, что никто из старейшин не возразил его речам, и о том, что обитатели Непостроенного замка согласны выступить в союзе с Озерной ветвью.

Несколько дней пролетели в речах и спорах. Луна росла и наливалась болезненной желтизной, путешествуя в ночной выси, царапая распухшими боками вершины гор. Брес уехал на следующий день к лорду Шиповнику, предоставив Остролисту с Гуртом договариваться о подробностях.

 

Все было бы хорошо, если бы не беспокойство, терзавшее Остролиста.

 

Командор Хаоса оказал ему услугу и не огласил цену. Возможно, Кругу Хаоса это выгодно, но…

 

И еще дева в красном платье. На пиру она подошла к Остролисту. Она была хороша, мягкая белая кожа была у нее, волосы цвета старого золота, пухлые чувственные губы и яркие синие глаза.

- Ты покорил мое сердце, о герой, - сказала она голосом, звучавшим как маленькие колокольчики, - Я хочу возлечь с тобой, испытать твою нежность и твою силу, насытить свое тело твоими ласками, испить вкус твоих губ.

- Ты прекрасна, дева из ши, достойна любви и поклонения. Красота твоя светит миру как солнце днем и луна ночью. Но не могу я ответить на твой призыв, потому что есть у меня жена, которую я люблю.

- Что проку в том, что есть у тебя жена, если не продлится твой род. Женой лишь на одну ночь тебе я стану, а потом разойдутся наши пути. Но рожу я тебе сына, который будет столь же мудр и доблестен как ты, и столь же прекрасен как я.

- Нет правды в твоих словах, потому что есть у меня дочь, и через нее продлится мой род.

- Лишь трижды могу спросить я тебя. И прошу тебя последний раз – позови меня на ложе в сегодняшнюю ночь, ибо жаль будет, если столь доблестный воин растворится во тьме, уйдет в никуда.

- Не боюсь я смерти, дева из ши, но больше боюсь предать любовь и нарушить свое слово.

Заплакала тогда женщина из ши и удалилась, роняя слезы чистые, как родниковая вода, и горькие, как печаль.

 

Потому Остролист хотел побыстрее покинуть Непостроенный замок…

Когда договор уже был подписан, хозяева устроили прощальный пир, и выпал он как раз на двадцать седьмой день лунного месяца. Завтра, уже завтра вернется летучий змей, чтобы отнести Остролиста и его спутников обратно в становище клана. Завтра он обнимет своих любимых, по которым истосковался в разлуке.

Хлопнули двери пиршественного зала, вздрогнули и колыхнулись огни светильников. На пороге стоял Брес и красный плащ пламенел за его спиной, и тьма была за ним. Веселой и радостной была улыбка Бреса, и глаза горели ярче свечи, когда он устремил свой взор на Остролиста.

- Я спешил, и я не опоздал, отважный Остролист, чтобы попрощаться с тобой. Мудр ты и доблестен, и славное дело совершил здесь, добившись союза между нашими племенами, и потому станет твоя голова достойным украшением моего жилища. Вызываю я тебя на поединок, и убью тебя завтра в круге в двадцать восьмой день лунного месяца.

 

Когда прозвучали эти слова, возблагодарил Остролист привычку держать лицо невозмутимым. Если бы не это, то могли бы заметить присутствующие, что Остролист был поражен, но не удивлен, ибо сбывались худшие из его опасений.

Тихо ахнула за его плечом Живинка. И ее вздох одел Остролиста в доспех быстрее, чем он сам об этом подумал. Не жертва, пораженная ударом предателя, стояла перед Бресом, а воин и защитник своих родичей, своих женщин и детей.

- А как же наш союз, хитроумный Брес? По чести ли будет убивать союзников прежде, чем сразиться с врагами?

Видно было, что Брес наслаждается каждой секундой этого разговора:

- Союз заключен, и воины ши придут на помощь Озерной ветви. Твой вождь выберет союз без тебя. Не хмурься, лорд Остролист. Ты ведь обещал свою жизнь за эту победу, вот и заплатишь ею.

Ответил Остролист:

- Сладки твои речи, Брес, но пропитаны ядом. Я сдержу свое слово. Встретимся завтра на арене.

Ушел Остролист в свои покои. Хотел он услышать Владыку, или военного вождя, или Великую мать, или Элли. И Живинка мысленно призывала их, но не слышала ответа. Ее призывы тонули в тумане, наведенном Бресом.

Утром взял Остролист лучшее оружие, и Живинка взяла оружие. Попрощались они друг с другом, и вышел Остролист в круг, а Живинка осталась среди зрителей.

Вышел на арену Брес, и объявили старейшины начало поединка, и сошлись бойцы клинок в клинок. Все свои силы, все свое умение вложил Остролист в этот поединок, но Брес был сильнее и искуснее. Раз за разом упирался меч Остролиста в его защиту, а меч Бреса проскальзывал сквозь защиту и ранил Остролиста. Выстрелил Остролист из Громобоя, но Брес увернулся от пули. Отступил Остролист через Лабиринт, но столь искусен был Брес, что последовал за ним. Изнемог Остролист и упал на арену.

- Победа Бресу! – воскликнул Гурт, - Пал его противник и не может более сражаться.

Наклонился Брес к умирающему Остролисту и шепнул ему:

- Ты слишком хорош, лорд Остролист, чтобы я оставил тебя в живых. Но, может быть, ты согласишься стать моим вассалом?

Нашел силы Остролист, чтобы отрицательно качнуть головой. Рассмеялся Брес:

- Ты слишком хорош, и никогда не станешь моим. За это преступление ты умрешь.

Брес поднял меч, чтобы отрубить голову умирающему, чтобы забрать ее себе как приз, как он и говорил.

Бросилась на арену Живинка с мечом в руке:

- Убью тебя, если тронешь моего родича!

Схлестнулось волшебство Живинки с волшебством Бреса, и не смогла Живинка победить. Застыла она с мечом в руке, и лишь слезы текли из ее глаз.

Сказал Брес:

- Многие прекрасные девы приходили ко мне, но ни одна не обращала меча в мою сторону. Вижу, что сильно ты любишь своего родича. Ради твоей любви дарю тебе его голову.

И ушел Брес из круга.

Бросилась Живинка к Остролисту, но тот был уже мертв. Заплакала Живинка и начала слагать песню:

- Многие дни поднимал ты свой меч, о герой…

 

В назначенное время прилетел летучий ящер, и забрал и живых, и мертвых в становище клана. Узнала о смерти супруга леди Элли и задохнулась слезами. Узнала о гибели Остролиста Великая мать и оплакала его смерть. Узнал о гибели Остролиста Владыка Шиповник и нахмурился, и дал обет отомстить за его смерть, но не сейчас, а позже. Когда воздвигнется Брес на вершину славы, тогда победа его обернется смертью.

 

 

Оглавление

Введение. Поль и Светлана. 1

Начало войны.. 1

Семинар, на котором звучит Албания. 1

В газетах - Албанская война. 3

Разговор с отцом.. 4

Первое письмо Генриху. 5

Размышления о войне и истории. 6

Рассказ профессора Эккерта. 8

Второе письмо Генриху. 9

Зажигательная практика. 10

Бал. 12

Предисловие к балу. 12

Перед балом.. 13

На балу. 13

г-н Бари. 14

г-н Лео Оглы.. 15

Исчезновение Яси и Поля. 15

Инцидент в библиотеке. 16

Рассказ Поля и Яси. 16

Танго. 17

Обратный путь. 18

Помолвка. 19

Объявление помолвки. 19

Занятия по мифологии. 20

Досье клана Озерной ветви. 22

Визит родителей Поля. 23

Генеалогия. 28

В пятницу. 30

В субботу. 31

 

Легенда об Остролисте. 35

Вступление. 35

Назначение. 35

Лагерь клана Озерной ветви. 35

Непостроенный замок. 36

Вечер и утро первого поединка. 38

Вечер и утро второго поединка. 39

Вечер и утро третьего поединка. 40

Четвертая победа. 40

Вечер и утро пятого поединка. 40

Вечер и утро шестого поединка. 41

Вечер и утро седьмого поединка. 42

Вечер и утро восьмого поединка. 43

Вечер и утро девятого поединка. 45

Голодовка. 46

Брес. 47

 

 

[1] Meldis