Глава 3. Знания и информация как детерминанты общественного развития

Содержание понятий «знания» и «информация»

В предыдущих главах мы неоднократно сталкивались с категориями «знания» и «информация», что указывает на наличие тесной взаимосвязи между ними и субъектом (и его поведением). Теперь попробуем рассмотреть их подробнее.

Надо сказать, что, помимо вышеозначенной причины, есть еще два весомых повода обращения к данным феноменам. Во-первых, в современной экономической и социологической литературе данные понятия зачастую отождествляются[198]. Приводятся многочисленные примеры продажи знаний (например, издание научных книг). В то же время двумя отнюдь не идентичными дефинициями нарождающейся системы социально-экономических отношений являются «информационная экономика» и «экономика, основанная на знаниях». В этой ситуации становится достаточно острым вопрос о понятиях «информация» и «знания». Во-вторых, четкое наполнение понятий «знания» и «информация» является крайне необходимым для реализации целей изучения формирующейся экономической системы, в которой данные категории являются ключевыми. В качестве примера можно привести точку зрения одного из сторонников концепции информационного общества Д.В. Иванова. Данный ученый считает, что все написанное в 1960–90-е годы по поводу информационного общества в обобщенном виде позволяет выделить следующие базовые черты этого типа социальной организации:

1. Определяющим фактором общественной жизни в целом выступает научное знание. Оно вытесняет труд (ручной и механизированный) в его роли фактора стоимости товаров и услуг. Экономические и социальные функции капитала переходят к информации. Как следствие, ядром социальной организации, главным социальным институтом вместо промышленной корпорации становится университет как центр производства, переработки и накопления знания;

2. Уровень знаний, а не собственность, становится определяющим фактором социальной дифференциации. Деление на «имущих» и «неимущих» приобретает принципиально новый характер: привилегированный слой образуют информированные, неинформированные — это «новые бедные». Очаг социальных конфликтов перемещается из экономической сферы в сферу культуры. Результатом борьбы и разрешения конфликтов является развитие новых и упадок старых социальных институтов[199];

Как видно, в обоих пунктах основная роль отводится знаниям, которые по существу отождествляются с информацией, что, на наш взгляд, с экономическо-психологической точки зрения, особенно в контексте рассмотрения капитала и отношений собственности, является не соответствующим действительности. Это мы и попробуем доказать в данной главе. При этом надо отметить, что мы не претендуем на полное и однозначное, с точки зрения всех дисциплин, наполнение этих терминов. Наша задача заключается лишь в обосновании их содержания с позиций субъектного взаимодействия.

Для начала обратимся к понятию «информация». Несмотря на то что оно является общеупотребимым, единого определения его содержания в научной литературе в настоящее время не существует. Более того, до сих пор продолжается активное методологическое обсуждение сущности и границ данной категории. Основными полигонами для обсуждения выступают: теория информации, экономическая теория, социология, педагогика, психология и философия.

Видимо, основанием для подобной ситуации выступает то, что в связи с появлением персональных компьютеров и сети Интернет, а также широким распространением средств массовой коммуникации феномен информации оказался в центре структурных сдвигов современного этапа НТП. Так, по мнению отечественного ученого В.Б. Кравченко, если сейчас не пытаться дать информации четкое определение, а применять в общепринятом бытовом смысле, то мы действительно входим в «информационную эпоху». Более того, данный ученый справедливо указывает: «В этом прослеживается определенная историческая аналогия с вхождением человечества в “эпоху электричества” в XIX веке. Еще многое было непонятно в природе явления, с термином “электричество” связывались зачастую наивные и фантастические представления, но он был столь же популярен»[200].

При этом несмотря на то что на первых же этапах развития кибернетики и теории информации понятие «информация» было значительно расширено и конкретизировано, оно всё же понималось только в рамках человеческого восприятия окружающего мира, трансформированного через возможности ЭВМ, т.е. как средство нашего восприятия мира. Однако по мере развития науки все очевиднее становится факт того, что «информация» – значительно более ёмкое и, самое главное, существующее вне нашего восприятия явление. Все чаще звучат слова: «Весь окружающий нас мир, как доступный, так и недоступный нам, всюду имеет информационную структуру. Человек не создаёт эту структуру, а только учится её прочитывать»[201]. Сразу скажем, что аналогичной точки зрения придерживаемся и мы, но обойти спор о границах понятия и его соотнесении с категорией «знания», который продолжается и по сей день, мы не можем.

Приходится констатировать, что отмеченный выше дуализм его дефиниции проходит красной нитью через работы различных авторов и даже словари. Так, в философских словарях в настоящий момент «информация» обычно раскрывается как одно из наиболее общих понятий науки, обозначающее сведения и обмен ими. При этом отмечается: «…само понятие «информация» обычно предполагает наличие, по крайней мере, трех объектов – источника информации, потребителя информации и передающей среды. Информация не может быть передана, принята или хранима в чистом виде. Носителем информации является сообщение»[202]. Некоторые ученые высказывают мнение о том, что информация присуща и объектам неживой природы, что она является свойством материи вообще[203], или что «информация – есть физическая величина, одна из основных характеристик материи, определяющая ее целенаправленные свойства»[204].

Один из признанных основоположников современной теории информации – Р.В.Л. Хартли, определяя предмет своего исследования, отмечал в 1928 году: «…в обычном понимании термин «информация» слишком эластичен; необходимо, прежде всего, установить для него специфический смысл»[205]. Специфика смысла для данного ученого определялась процессом передачи сигналов. При этом, надо сказать, что, подчеркивая необходимость исключения психологических факторов, он ни в коей мере не ставил под сомнение существование двух разумных операторов: формирующего и воспринимающего сигнал. Просто сами операторы не входили в спектр его интереса, видимо, по причинам, отмеченным нами в начале данной работы.

Теория информации была и остается, в основном, сконцентрирована на кодировании информации и ее объективации. Так, согласно другому классику теории информации, Н. Винеру, «информация – это обозначение содержания, черпаемого нами из внешнего мира в процессе нашего приспособления к нему и приведения в соответствие с ним нашего мышления»[206].

Кроме вышеозначенных подходов, нельзя обойти вниманием и еще один, по-видимому, самый глубокий из них, принадлежащий советской школе материалистической философии, согласно которому информация представляет собой некую третью (вместе с веществом и энергией) форму проявления материального мира, отражающую изменчивость материи[207].

Отечественный исследователь А.Я. Фридланд на основе синтеза всех вышеозначенных точек зрения выдвигает свое определение информации как «понимания (представления, интерпретации), которое возникает в аппарате мышления человека после получения им данных, взаимоувязанных с предшествующими знаниями и понятиями»[208]. В свою очередь, другой отечественный исследователь, Ю.Н. Столяров, утверждает, что «для научно-практических целей укоренилось понимание информации как содержания какого-либо сообщения»[209]. В экономических исследованиях, в которых данная категория является относительно новой, одно из немногих сущностных определений принадлежит Т.И. Ставцевой, утверждающей, что информация представляет собой организованную совокупность данных, которая в результате включения в коммуникативный процесс воспринята, понята и признана полезной субъекту с точки зрения приращения его знаний и использования для принятия решения об экономическом поведении[210]. В рамках определений вышеозначенных ученых информация представляет собой интериоризованный опыт и в этом смысле не отличается от знаний (на определении которых мы остановимся ниже).

Другой точки зрения придерживается микробиолог С. Янковский, который на основании экспериментального изучения взаимодействия вирусов и клеток относит к информации передаваемую в процессе взаимодействия между объектами субстанцию. Причем отличительной чертой данной субстанции, согласно точке зрения данного ученого, выступает то, что обе стороны взаимодействия приобретают ее, но ни один не теряет. Интересно в этой связи, что даже на клеточном уровне дочерняя клетка не всегда становится полной копией материнской клетки. По мнению С. Янковского это вызвано тем, что на процесс самовоспроизведения клетки оказывает влияние ее информационное взаимодействие с окружающими клетками и внешней средой организма. В результате ДНК в дочерней клетке полностью копируется с ДНК материнской клетки, а комплекс остальных элементов может значительно отличаться[211].

Наконец, третьей точки зрения придерживается отечественный программист С.А. Трофимов, который вообще ассоциирует информацию с передачей знания: «…информация – это чистое знание, которое человек переложил из своего мозга на вещественный или электронный носитель»[212], утверждая, таким образом, что информация есть овеществленное знание.

Надо сказать, что все вышеозначенные подходы не учитывают специфики отражения субъектом реальности, ее идеальной представленности в интрасубъектном пространстве. Поэтому, по нашему мнению, на уровне взаимодействий субъекта подобное понимание является упрощенным (см. определение взаимодействия и его модель в 1-й главе настоящей работы).

Вышесказанное приводит нас к заключению, что более близкой к сути выступает точка зрения Г.Г. Воробьева (видимо из-за того, что его внимание было сосредоточено именно на субъектном, (управленческом), взаимодействии), согласно которой информацию надо рассматривать как философскую категорию, однопорядковую с пространством, временем и материей. Поэтому в самом общем виде ее можно представить как «сообщение, т.е. форму связи между источником, передающим сообщение, и приёмником, её принимающим»[213].

И, наконец, очень интересную точку зрения на проблему обозначает в своей работе А.А. Силин, утверждающий, что «мерой сложности системы, а следовательно, и мерой развития служит количество информации, необходимой для полного воспроизведения этой системы»[214].

На наш взгляд, из совокупности приведенных здесь определений понятия «информация» необходимо выделить следующие подходы:

1) физическое понимание информации как некой субстанции, отличной от энергии и материи и служащей мерой энтропии того или иного объекта или явления;

2) отождествление информации с процессом интерпретации некой субстанции (которая в первом случае и называется информацией);

3) обмен между людьми знаниями и сведениями;

4) процесс передачи сигналов, сведений и т.д.

Причем надо отметить, что в рамках первого из них существует два прямо противоположных взгляда на сущность информации: с одной стороны, как на субстанцию, противоположную энтропии, а с другой, – как на субстанцию, служащую мерой усложнения систем. Решение вопроса о том, какой из этих взглядов имеет больше прав на жизнь, как представляется, лежит в ответе на вопрос: отождествляем ли мы информацию с обменом знаниями (2-я и 3-ья точки зрения) или с кодированными сигналами объектов, которые нуждаются в интерпретации (4-я точка зрения). В первом случае информация является противоположным энтропии явлением, во втором – мерой сложности систем.

Следовательно, для ответа на вопрос о содержании понятия «информация» необходимо определить, является ли информация:

а) продуктом отражения и интерпретации человеком сигналов, поступающих через различные рецепторы в мозг;

б) сами ли эти сигналы – информация;

в) или же информация – это и то и другое.

И хотя сторонниками теории информационной экономики на основании первой из обозначенных нами точки зрения выдвигается предположение о невозможности достижения «эры информации» странами с низким уровнем образования, необходимо отметить, что если придерживаться подобного подхода, то любая книга, а также аудио- и видеоносители не несут в себе информации, так как в данном случае не присутствует отражения человеком субстанции, которую они содержат. Все, что они несут в себе, становится информацией лишь после просмотра, прослушивания или прочтения человеком. Утопичность данного подхода убедительно показал в своей работе С. Янковский, доказав, что исходя из подобной точки зрения: «Книги и журналы правомерно рассматривать всего лишь как сброшюрованные стопки бумаги, испачканные краской, а дискеты и CD-ROMы – как пластмассу, испорченную в одном случае электромагнитными импульсами, а в другом – прожженную лазерным лучом. Краска на бумаге есть — вот она, а информация-то где?»[215]. Мы согласны с ним в том, что данный подход достаточно далек от истины, так как отказывает обществу в праве производства информации. Ведь у двух разных людей не может быть двух идентичных интерпретаций, кроме того, непонятно, как определять те знаки и символы, которые содержатся на вышеупомянутых носителях.

Если исходить из точки зрения, гласящей, что информация – это и смысл, придаваемый человеком сообщению, и знаки, и символы, составляющие сообщения, то представляется, что понятие становится слишком широким, и также не учитывает различия между способностью человека к интерпретации определенных символов и способностью их передавать, т.е. стираются различия в образовании. На наш взгляд, при подобном понимании (так же как и при отождествлении информации, только с продуктом интерпретации) мы отказываемся от большого числа сигналов, исходящих от тех или иных предметов, которые человек не может или не хочет на данном этапе развития воспринять и интерпретировать.

Поэтому результативным с точки зрения изучения современных социально-экономических процессов мы считаем взгляд на информацию с позиции отождествления ее со знаковыми, символьными и иными кодами, составляющими некую субстанцию, выделяемую объектами.

Исходя из такой точки зрения, человек может выступать носителем и передатчиком информации, которую он не в состоянии интерпретировать и использовать. Эмпирическим примером существования таких ситуаций является, в частности, зазубривание курьерами в средние века определенных, бессмысленных для них, сообщений, которые они должны передать адресату. Кроме того, количество информации, которое может дать источник информации, бесконечно, ибо ее количество определяется произведением энтропии источника информации на количество символов в сообщении, т.е. чем длиннее будем брать сообщение, тем большее количество информации оно будет нести.

Типичным возражением на приводимое нами понимание информации, на наш взгляд, может считаться следующее высказывание: «Учёный, поработавший с изучаемым явлением, говорит: всё ясно, никакой новой информации эксперименты дать не могут, т.е. источник может порождать бесконечное количество информации, но может выдать только конечное её число. Противоречие! Или же, необходимо выделить информацию из данного сообщения (а в учебниках информация и сообщение – одно и то же!). Из одних и тех же сообщений одни люди выделяют одн у информацию, а другие люди – другую информацию. Так что же, какую информацию несёт данное сообщение?»[216]. Как видно из цитаты, в данном утверждении информация, по сути, отождествляется с процессом ее интерпретации. Для ответа на подобные возражения необходимо остановиться на определении знания.

Надо сказать, что в отличие от понимания сущности информации в случае с дефиницией знаний большого разброса мнений не наблюдается. В современной научной литературе можно выделить всего два основных методологических подхода.

Подход, характерный прежде всего для социологов и экономистов, для которых категория «знания» выступает достаточно новой, утверждает, что «продуктом общественной материальной и духовной деятельности людей является знание»[217]. Один из его сторонников, отец теории постиндустриальной экономики Д. Белл, определяет знание как «совокупность субординированных фактов или суждений, представляющих собой ориентированное утверждение или экспериментальный результат, способный быть переданным другим людям с использованием средств связи в определенной систематической форме»[218]. На основании вышеуказанной концепции, по сути, происходит отказ от разграничения информации и знаний.

Большинство же исследователей (особенно в психологии) придерживаются другого подхода, согласно которому знания представляют собой продукт интерпретации информации. Приведем несколько примеров дефиниций с этой позиции.

Профессор кафедры информационной безопасности МГУ А.А. Стрельцов утверждает, что «совокупность сохраняющихся у человека образов, ощущений, оценок с установившимися ассоциативными отношениями между ними образует знания»[219]. И.П. Паращенко, отвечая на свой же вопрос (см. выше) отмечает, что « реальные тела бесконечно разнообразны. Для их понимания необходимо их упрощение, т.е. признание их каких-то свойств существенными, а все остальные – несущественными, как бы не существующими. Это упрощение заменяет реальные тела их моделями, имеющими ограниченное число свойств. Человеческие знания и представляют собой соответствующие модели реального мира»[220]. И соответственно считает, что « знания – это информация, прошедшая процесс интерпретации и рассматриваемая как истинная структура источника информации»[221]. Ю.Н. Столяров также утверждает: «Информация, переработанная субъектом, упорядоченная, наложенная на прежние представления и сохраненная, называется знанием. Знание в онтологическом смысле — это исключительно субъективная реальность»[222]. Близкая точка зрения характерна и для педагогической науки, в которой устоявшимся определением можно считать следующее: знание – проверенный практикой результат познания действительности, вернее, ее отражение в мышлении человека; понимание, сохранение в памяти и воспроизведение фактов науки, понятий, правил, законов, теорий[223]. Как мы уже отмечали, в психологии подобный подход также является общепринятым. Таким образом, в науках, для которых проблема изучения знаний является относительно традиционной, большого разброса мнений не наблюдается.

Подводя итог обзору подходов, мы можем с уверенностью заключить, что знания есть результат интерпретации информации, тогда как информация в самом общем виде представляет собой некую субстанцию, выделяемую объектами.

Разграничив две ключевые в современном социально-экономическом развитии категории, мы получаем возможность для преодоления некоторых методологических затруднений современной науки, связанных с построением концепции, способной непротиворечиво описать экономическую систему, возникающую у нас на глазах. На этом мы подробно остановимся в следующих работах, пока же рассмотрим причины появления особой дискретной субстанции, которую мы обозначили как информацию.

Обобщая все написанное нами про субъектов, время и информацию, мы можем с большой уверенностью заключить, что информация – продукт изменений. Или, говоря иначе, каждое изменение ситуации, возможное только под действием субъектов, продуцирует информацию, и, следовательно, чем больше в ситуации субъектов, тем больше производится информации. Поэтому мы можем согласиться с вышеозначенной точкой зрения А.А. Силина, говорящей о том, что информация есть мера усложнения систем. Действительно, полисубъектная система – наиболее сложная из всех возможных (причем сложность возрастает с появлением в ней каждого нового субъекта).

Как известно, любая сложная система характеризуется многообразием связей между элементами и подсистемами. Именно связи превращают систему из простого набора компонентов в единое целое и вместе с компонентами определяют состояние и структуру системы[224]. Связи элементов системы выступают динамическими образованиями и соответственно характеризуются субстанцией – информацией, которая, в свою очередь, является обязательным продуктом и необходимой характеристикой связи. Нет связи без информации, и нет информации без связи. Это положение косвенно подтверждает отечественный ученый К.В. Судаков, говоря о том, что «информация, несмотря на сложность ее определения, возникает вследствие отношений предметов, живых организмов друг к другу и к неживым предметам»[225]. Таким образом, как мы уже отмечали, чем больше элементов в системе и чем сложнее и многообразнее связи между ними, тем больше продуцируется системой информации и тем сложнее эта система становится.

Надо сказать, что со времен логического позитивизма всю информацию принято классифицировать на истинную, ложную и бессмысленную. Однако разграничение на подобные формы с точки зрения системного подхода пока не проводилось. Мы считаем, что деление на данные виды происходит по мере усложнения системы, становления ее в качестве полисубъектной.

В этом случае вся совокупность информации сначала начинает делиться на релевантную и нерелевантную, т.е. на ту, которая является определяющей для функционирования системы в целом или отдельных подсистем, и на информацию, являющуюся побочной, служащей целям отдельных элементов системы и не оказывающей детерминирующего воздействия на систему или подсистему. После чего возникает и третий род данной субстанции – ложная информация, т.е. информация, наносящая вред системе (подсистеме) через нарушение механизма обратной связи. Подобная информация является несоответствующей эффекту взаимодействия и, естественно, приводит к сбоям в функционировании системы.

Различия между релевантной, нерелевантной (побочной) и ложной информацией, на наш взгляд, можно наглядно проиллюстрировать на примере отдельной фирмы. При этом необходимо сделать небольшую ремарку: сущность фирмы наиболее ярко проявляется в ее функциях. Функция любой системы, как мы уже отмечали, представляет собой смысл ее существования, назначение, необходимость и задается системе средой ее обитания. С подобной трактовкой согласуется понимание функции как роли, выполняемой системой по отношению к среде. Функция фирмы определяется общественным разделением труда и состоит в удовлетворении общественных потребностей в каком-либо товаре или услуге. Следовательно, релевантной информацией, выделяемой фирмой как экономической подсистемой, выступает оптимальная информация, соответствующая функции, выполняемой системой, т.е. информация о производимых товарах или услугах и реакция на входные ресурсы. Нерелевантной (побочной) информацией в данном случае будет любая информация, продуцируемая фирмой, но не соответствующая ее функции, например информация о потреблении сотрудниками фирмы продукции фирм, действующих в не конкурирующих с ней областях. Ложной же информацией будет являться неоптимальная информация об объектах, относящихся к функции фирмы как части социально-экономической системы.

Благодаря существованию названных трех видов информации система получает способность к развитию и изменению: система вбирает в себя новые элементы за счет налаживания с ними связей, а по мере увеличения количества связей растет информационный обмен между системой и вступающим в нее элементом. Таким образом, элемент становится частью системы. При этом со временем возникает эффект перенасыщения информацией. Вышеуказанное приводит к двум следствиям:

· если нет связей, то элемент является отдельной системой;

· если связей слишком много, то происходит обособление элемента от системы или его разрушение, заканчивающееся полным его поглощением.

То есть субъект либо вынужден отстаивать свою самостоятельность от системы (относительную), либо растворяться в ней, переставая быть субъектом.

Более того, по мере увеличения количества элементов, растворившихся в системе (т.е. увеличения системы), происходит процесс выделения из нее новых субъектов, возникающих за счет их обособления внутри системы, а затем и отделения от системы. Представляется, что подобное обособление происходит за счет: либо отмирания большинства связей (снижается объем продуцирования связью информации, последняя поставляется не в сам элемент, а вовне, в результате в элемент приходит все меньше информации от системы и он становится информационно обособленным, т.е. начинает продуцировать информационный обмен внутри себя, усложняя внутреннюю среду и одновременно уменьшая зависимость от системы); либо выделения связей с наиболее релевантной информацией при игнорировании других.

Игнорирование происходит за счет перенасыщения элемента входящей информацией, что приводит к вынужденной градации всего объема по степени релевантности (интересности). По мере того, как определенные связи признаются субъектом поставщиками релевантной информации, а другие – поставщиками либо ложной, либо нерелевантной информации, происходит абстрагирование от информации, поступающей от последних, и соответственно постепенное их отмирание.

Таким образом, упорядоченность системы отражает не фиксированный уровень сложности произвольной системы, а процесс обеспечения самодостаточности динамически переменного, эволюционирующего объекта. Организованность глубоко коррелирована не столько с моментом, сколько с процессом развития, свойством самоорганизации. Очевидно, что для объектов способность к самоусложнению связана с проявлением и функционированием в их структуре субъекта, который является центром становления организованности этих объектов – их «эволюционным ядром». Так, геологическая история Земли позволяет заключить, что все необходимые для организованности планеты процессы неразрывно связаны с проявлением в ее структуре живого вещества (субъекта)[226]. Из вышесказанного можно заключить, что основанием для организации системы, ее развития и появления особой субстанции «информация» служит появление субъекта. Более того, можно сказать, что каждая система стремится к полисубъектности (усложнению) и, таким образом, информация – это мера сложности системы.

Возвращаясь к появлению ложной информации, отметим, что определение причин ее появления является достаточно трудоемким и не входит в задачи настоящей работы, однако можно сказать, что одними из основных причин являются: сбой в функционировании элемента системы или неверная интерпретация поступившей информации (по сути, также представляющая собой сбой в работе того или иного элемента).

Нас больше интересует вторая из приведенных причин, так как она напрямую связана с информацией и знаниями, а не является непосредственным продуктом внутренних нарушений элемента. Неоптимальная интерпретация поступающей информации и, как следствие, неоптимальная с точки зрения системы реакция на нее является одной из базовых характеристик человека. Причину неоптимальности очень правильно, на наш взгляд, отражает следующая цитата: «Разум есть способность живого существа совершать нецелесообразные или неестественные поступки… Или… разум есть сложный инстинкт, не успевший еще сформироваться. Имеется в виду, что инстинктивная деятельность всегда целесообразна и естественна. Пройдет миллион лет, инстинкт сформируется, и мы перестанем совершать ошибки, которые, вероятно, являются неотъемлемым свойством разума. И тогда, если во Вселенной что-нибудь изменится, мы благополучно вымрем, – опять же именно потому, что разучились совершать ошибки, то есть пробовать разные, не предусмотренные жесткой программой варианты»[227]. Неоптимальность человеческого мышления косвенно подчеркивает и К. Поппер, который, рассматривая институты, считает, что они, «хотя и являются результатами деятельности человека и изменяются под ее влиянием, часто являются нежелательными побочными ее следствиями; а те институты, которые были сознательно спроектированы, никогда не функционируют в соответствии с планом»[228]. Популярные шведские ученые К.А. Нордстрем и Й. Риддерстрале, выдвинувшие концепцию «фанк-экономики», также считают, что «основа основ человеческого механизма называется “ошибка”. Если бы не все эти безумцы, которые пытались делать невозможное снова и снова, мы бы все еще жили в пещерах. Консерваторы должны помнить, что не ошибается только тот, кто ничего не делает. А мы должны делать. Без ошибок нет прогресса… Если бы люди не делали глупостей, ничего умного так и не появилось бы»[229].

Таким образом, мы утверждаем, что неоптимальность – это базовая характеристика человека как экономического субъекта. Соответственно любая реакция человека на информацию является неоптимальной с точки зрения системы, элементом которой он является, что приводит к постоянному возрастанию ложной информации, так как реакция сама по себе также является информацией, и, естественно, к росту энтропии – хаоса, неопределенности.

Основываясь на вышеозначенных теоретических принципах, по нашему мнению, можно считать очевидными следующие заключения:

· Во-первых, нельзя говорить об абсолютной рациональности, так как она ограничена способностью человека адекватно оценивать поступающую информацию, выделяя основные ее элементы, – апперцепцией[230]. Дело в том, что субъект не может воспринимать ситуацию во всем многообразии связей, а значит, не способен воспринимать всю имеющуюся вокруг него информацию. Вышеозначенная ограниченность объема интериоризации приводит к необходимости выделения субъектом наиболее важных (обусловленных направленностью, т.е. целью) для него связей и информации, получая лишь часть ее, и, естественно, не может реагировать на нее абсолютно адекватно. Таким образом, мир во все времена производил больше информации, чем субъекты были способны обработать. Именно на этом основании возникла специализация и разделение труда, благодаря которой человек получил возможность совершенствовать свое восприятие отдельных характеристик объектов, а в результате обмена ими с другими членами общества – приобретать более глубокие знания о реальном мире;

· Во-вторых, если исходить из определения релевантной информации, введенного нами выше, очевидно, что количество неложной и при этом релевантной информации в системах, содержащих человека в качестве одного из основных элементов, стремится к нулю. Поэтому в рамках подобных систем можно говорить лишь о сравнительно более оптимальной интерпретации поступающей информации одним элементом по сравнению с другим. Подобная характеристика, надо полагать, является свойством любой сложной системы, так как в условиях изменчивой внешней среды система постоянно находится в процессе модификации и, следовательно, совершает ошибки в интерпретации поступающих сигналов, приводящие к производству ложной информации. Это является одновременно и механизмом, необходимым для выживания системы, и механизмом, разрушающим систему.

Следовательно, можно утверждать, что любая открытая система, содержащая субъектов, т.е. система, существование которой зависит от внешней среды и которая реагирует на внешние изменения, постоянно находится в состоянии стремления приблизиться к оптимуму своего функционирования (реакции на внешние и внутренние изменения) и конфликта между элементами и подсистемами, вызванного ложной информацией. Подобное понимание полностью согласуется с материалами школы «русского космизма», убедительно показывающей, что превышение известных количественных пределов равновесия или, напротив, его устойчивая фиксация в статическом положении вызывает кризис системы, во время которого ее организованность, в узком и точном значении этого термина, нарушается, энтропия возрастает, что рано или поздно приводит к дезинтеграции целостного объекта. Бытийный принцип таких систем – существование-в-развитии[231]. Соответственно по мере усложнения системы все более значимыми оказываются элементы подсистемы, которые способны оптимальнее других реагировать на происходящие внешние изменения и более адекватно реагировать на поступающую информацию. Именно эта способность называется знаниями и является основным свойством субъектности.