Событие физическое и ментальное

Давайте вначале определим более точно, что мы понимаем под «физическим» событием. Я бы определил его как событие, о котором можно знать только путем умозаключения и которое не известно как ментальное. И я определяю «ментальное» событие (повторю еще раз) как событие, с которым некто непосредственно знаком иначе, чем путем умозаключения. Таким образом, «физическое» событие – это такое событие, о котором либо совершенно ничего не знают, либо, если знают, то не иначе, чем путем умозаключения – или, вероятно, мы должны сказать: не известно, чтобы о нем кто-либо знал иначе, чем путем умозаключения.

События

Мы обнаружим, если не ошибаюсь, что физические объекты, которые математически примитивны, такие, как электроны, протоны и точки пространства-времени, представляют собой логически сложные структуры, состоящие из сущностей, метафизически более примитивных. Эти сущности можно условно назвать «событиями».
И то, что мы можем прежде всего вывести из результатов перцепции, предполагая справедливость физики – это опять группы событий, а не субстанции. Считать группу событий состояниями «вещи», «субстанции» или «фрагмента материи» – это всего лишь лингвистическая условность.
Это умозаключение было проведено вначале на основании логики, которую философы унаследовали от здравого смысла. Определяя «вещь» как совокупность того, что раньше было ее «состояниями», мы ничего не изменяем по части физики, и избегаем умозаключения столь же сомнительного, сколь и бесполезного. [И вообще: нет вещей и материи, есть лишь процессы – А.Б.]

Законы физические

Законы, запечатленные в дифференциальных уравнениях, вероятно могут быть точными, но мы не можем об этом знать. Все, что мы можем знать эмпирически, является приблизительным и подвержено исключениям; про точные законы, которые приняты в физике, известно, что они находятся где-то вблизи истины, но мы не считаем их истинными буквально. Законы, которые мы действительно знаем эмпирически, имеют форму традиционных каузальных законов [причинно-следственных связей? – А.Б.], однако они не рассматриваются как универсальные или необходимые.

Психология и физика

Итак, если физика – эмпирическая наука, утверждения которой подтверждаются или опровергаются наблюдением, то в физику следует включить законы, соединяющие стимул и реакцию. Сейчас такие законы относятся к психологии.
Таким образом, к области эмпирически верифицируемого относится не одна чистая физика, но физика плюс часть психологии. Соответственно, психология является существенной составляющей любой эмпирической науки.

Религия

Слово «религия» имеет много значений и длинную историю.
Первоначально оно было связано с определенными обрядами, унаследованными из далекого прошлого, которые когда-то выполняли с некоторой, давно уже забытой, целью. Время от времени они соединялись с разными мифами, призванными объяснить их предполагаемое значение. Многие из них сохраняются до сих пор.
Под религией я понимаю совокупность убеждений, принятых в качестве догм, которые существенно влияют на жизнь и выходят за пределы очевидного или противоречат ему, и внушаются эмоциональными или авторитарными, но не интеллектуальными методами. Согласно этому определению, большевизм является религией; я попытаюсь доказать, что его догмы выходят за пределы или противоречат очевидному. Те, кто принимает большевизм, становятся глухи к доводам науки и совершают интеллектуальное самоубийство. Даже если бы все доктрины большевизма оказались справедливы, это все равно было бы так, поскольку никакое непредубежденное их исследование не допускается. Тот, кто, подобно мне, верит, что свободный интеллект – главный двигатель человеческого прогресса, не может не быть принципиальным противником большевизма, как и Римской церкви.

Религия и эволюция

В наши дни религия приспособилась к теории эволюции и даже извлекла из нее новые доводы. Нам было сказано, что «сквозь века простирается единый крепнущий замысел» и что эволюция – это развертывание идеи, с самого начала имевшейся в Божественном разуме. Оказалось, что во времена, столь занимавшие Хью Миллера, когда животные терзали друг друга с помощью свирепых рогов и смертельных укусов, Всеведающий спокойно ожидал появления человека с его еще более изощренными способами пытки и с его еще более разнообразной жестокостью. Почему Создатель предпочел постепенное достижение своей цели прямому пути к ней, современные теологи нам не сообщают.

Психология религии

Таким образом, очевидно, что человеческие импульсы, воплощенные в религии – это страх, тщеславие и ненависть. Целью религии, можно сказать, является придание этим страстям респектабельности путем направления их по определенным каналам. Поскольку эти страсти в основном делают людей несчастными, религия является силой зла, так как позволяет людям безудержно предаваться своим страстям, в то время как без ее санкции они могли бы, по крайней мере в определенной степени, контролировать эти страсти. [Это больше посвящено «официальной религии», политическому приложению оной – А.Б.]

Сущность религии

Неожиданная красота в пылу ссоры, непредвиденная любовь, ночной ветерок в деревьях – все это ясно подсказывает возможность жизни, свободной от конфликтов и мелочности нашего повседневного мира; жизни, где царит мир, которого не может нарушить никакое несчастье. То, что обладает этим качеством бесконечности, повидимому, дает нам более глубокое понимание, чем разрозненное знание нашей обычной жизни.
Мы чувствуем, что жизнь, в которой преобладает такое понимание, может стать свободной от борьбы и обрести гармонию с целым за пределами тюремных стен, выстроенных инстинктивными желаниями конечной самости.

Элементы религии

Три элемента религии, а именно: поклонение, смирение и любовь – связаны между собой самым тесным образом; каждый из них приводит к остальным, и все три образуют единство, в котором невозможно выделить первое или последнее. Все три элемента могут существовать вне догмы, в форме, способной пронизывать всю жизнь и придавать бесконечность действию, мысли и чувству; жизнь в бесконечности, которая является сочетанием этих трех элементов, содержит все существенное для религии, несмотря на отсутствие догматических верований.

Организованная религия

Подавляющее большинство религиозных деятелей поддерживает войну, где бы она ни происходила, хотя в мирное время они часто являются пацифистами; поддерживая войну, они выражают при этом свое страстное убеждение в том, что Бог – на их стороне, и обеспечивают религиозную поддержку преследованиям людей, которые считают всеобщую бойню неразумной.
Когда существовало рабство, в поддержку его были найдены религиозные аргументы; в наши дни подобные аргументы находятся в поддержку капиталистической эксплуатации. Почти все традиционные жестокости и несправедливости получали поддержку организованной религии до тех пор, пока моральное чувство светского сообщества не вынуждало ее к смене фасада.

Ощущение

Мы будем называть «ощущением» опыт непосредственного осознания вещей. Так, когда мы видим цвет, у нас возникает ощущение от этого цвета, однако сам по себе цвет – не ощущение, а факт ощущения.
И, наконец, отнюдь не очевидно, что особые каузальные законы, управляющие ментальными событиями, на самом деле не являются физиологическими. Закон привычки, один из наиболее характерных, может быть полностью объяснен в терминах особенностей нервной ткани, и эти особенности, в свою очередь, могут быть объяснены физическими законами. Таким образом, по-видимому, мы приходим к другому типу определения. Именно поэтому было необходимо усовершенствовать определение восприятия. Имея это определение, мы можем определить ощущение как вне-мнемическую основу восприятия.
Я думаю, что ощущения (включая образы) составляют все «сырье» разума, и что все остальное может быть разложено на группы ощущений, связанных различным образом, и на свойства ощущений или групп ощущений.
Ощущения являются тем, что объединяет ментальный и физический миры; они могут быть определены как пересечение разума и материи.

Факты ощущений

Если наша точка зрения верна, факты ощущений принадлежат к тем первичным составляющим физического мира, которые нам случается непосредственно осознавать; сами по себе они имеют чисто физическую природу, и ментально лишь наше осознание их, которое не связано с их природой и с их местом в физике.
Давайте назовем «фактами ощущений» то, что непосредственно известно нам из ощущений, например: цвета, звуки, запахи, твердость, шероховатость, и так далее.

Память

Подлинная память, которую мы должны сейчас попытаться понять, заключается в знании о прошедших событиях, однако не во всяком таком знании. Немалая часть знания о прошедших событиях, например то, что мы узнаем, читая историю, находится в одинаковом положении со знанием, которое мы можем получить о будущем: оно приобретается посредством умозаключений, а не самопроизвольно, если можно так сказать.
Первый выход за пределы фактов ощущений, который необходимо рассмотреть – это непосредственное знакомство через память. Очевидно, что мы часто помним увиденное, услышанное или иным способом присутствовавшее в наших ощущениях, и что в этих случаях мы все-таки непосредственно осознаем то, что помним, несмотря на то обстоятельство, что оно производит впечатление прошлого, а не настоящего.

Память как знание

Вид памяти, о котором я сейчас говорю – это определенное знание о некотором прошлом событии из собственного опыта. Время от времени мы вспоминаем вещи, которые произошли с нами, потому что нечто в настоящем напоминает нам о них. В точности такое же присутствующее обстоятельство не вызвало бы воспоминания, если бы наш прошлый опыт был иным. Таким образом, наши воспоминания вызваны: 1) присутствующим стимулом; 2) прошлым событием.

Восприятие (perception)

Когда ментальное явление можно считать проявлением некоторого внешнего по отношению к мозгу объекта, каким бы нестандартным он ни был, или даже смешанным проявлением нескольких таких объектов, тогда стимулом этого явления можно считать тот объект или объекты, о которых идет речь, или же воздействие этих объектов на один из органов чувств. С другой стороны, когда ментальное явление не настолько связано с внешними по отношению к мозгу объектами, чтобы можно было считать его проявлением этих объектов, тогда физическую причину этого явления (если таковая имеется) следует искать в мозгу. В первом случае ментальное явление можно назвать восприятием; во втором – нельзя. Но это сравнительное, а не принципиальное отличие. Без понимания этого обстоятельства невозможна никакая удовлетворительная теория восприятия, ощущения или воображения.

Идеи

От памяти нам легко перейти к тому, что называется «идеями» – не в смысле Платона, а в смысле Локка, Беркли и Юма, противопоставляющих их «впечатлениям».
Вы можете осознавать присутствие друга, либо видя его, либо «думая» о нем; посредством «мысли» вы можете осознать объект, который нельзя увидеть, например, человеческую расу или психологию. «Мысль» в более узком смысле является формой сознания, которая состоит из «идей» как чего-то отличного от «впечатлений» или просто воспоминаний.

Мистика

Я уверен, что когда мистики противопоставляют «реальность» и «видимость», слово «реальность» имеет не логическое, а эмоциональное значение: оно обозначает то, что в некотором смысле важно. Когда говорят, что время «нереально», обычно имеют в виду, что в некотором смысле и в некоторых случаях важно представлять себе универсум как целое, подобно тому как Творец, если бы Он существовал, должен был бы представлять его, когда решил его создать. При таком понимании весь ход развития оказывается внутри единого завершенного целого: прошлое, настоящее и будущее существуют в некотором смысле вместе, и настоящее не обладает той исключительной реальностью, которую оно имеет при нашем обычном способе понимания мира. Если принять такую интерпретацию, мистика выражает эмоцию, а не факт; она ничего не утверждает и, следовательно, не может быть ни подтверждена, ни опровергнута наукой. То обстоятельство, что мистики все-таки выдвигают суждения, объясняется их неспособностью отделить эмоциональную значимость от научной обоснованности. Не следует, конечно, ожидать, что мистики примут эту точку зрения, но, насколько я могу судить, только она, допуская в некоторой степени их правоту, вместе с тем приемлема для научного ума.
После того, как Сократ объяснил, что существует идея блага, но не существует идеи волос, слякоти или грязи, Парменид советует ему «не презирать даже самые жалкие вещи», и этот совет свидетельствует о подлинно научном складе ума. Именно с этим беспристрастным складом ума должна сочетаться способность проникновения в высшую реальность и скрытое благо, чтобы философия могла реализовать свои наиболее глубокие возможности. И именно отсутствие такого сочетания сделало большую часть идеалистической философии слабой, мелкой и безжизненной. Наши идеалы могут быть плодотворными только в тесном единстве с миром; в разрыве с миром они пусты. Но единство с миром недостижимо для идеала, который боится фактов или заранее требует, чтобы мир ему соответствовал.
О реальности или нереальности мира мистиков я не знаю ничего. У меня нет желания ни отрицать его, ни даже заявлять, что озарение, обнаруживающее его, не является подлинным озарением. Все, что я хочу утверждать – и здесь научная установка становится императивом – это то, что озарение без проверки и без опоры является недостаточной гарантией истины, несмотря на тот факт, что многие из наиболее важных истин были вначале подсказаны им. [В самом деле – лишь совпадающее до мелочей групповое озарение можно считать восприятием, а не чистой галлюцинацией мозга. Это про «истины», данные откровением. Если же открыт некий физический закон – то он может быть экспериментально проверен; до тех пор это «догадка». А.Б.]

Мистика и наука

Однако я убежден, что, при известной сдержанности, есть доля мудрости, которой можно научиться у мистического сознания и которая едва ли достижима каким-либо иным путем. Если это верно, то мистицизм можно рекомендовать как жизненную установку, но не как кредо по отношению к миру. Я буду отстаивать мнение, что это метафизическое кредо является ошибочным следствием эмоции, хотя сама эмоция, окрашивая и наполняя все другие мысли и чувства, является вдохновителем всего самого лучшего в человеке. Даже осторожное и терпеливое исследование истины наукой, которое кажется полной противоположностью поспешной уверенности мистиков, может быть воспитано и вскормлено тем же духом почитания, в котором мистика живет и действует.

Грех

Все, что я хочу сделать – это заставить людей осознать, что именно человеческие желания, человеческие убеждения и человеческие грехи могут привести мир к катастрофе.
Представление о грехе, связанное с христианской этикой, приносит необыкновенный вред, поскольку оно дает выход своему садизму, который они считают закономерным и даже благородным. [это, видимо, про инквизицию?]
Более того, те, кто придерживается научной точки зрения на человеческое поведение, считают невозможным приклеивать ярлык «греха» к какому бы то ни было действию; по их мнению, совершаемое нами имеет свои истоки в нашей наследственности, в нашем воспитании и в нашем окружении, и именно благодаря контролю над этими причинами, а не благодаря обличению, пагубное поведение может быть предотвращено.

Убеждение

«Убеждение» в смысле, в котором я хочу употреблять это слово, означает такое состояние разума, или тела, или того и другого, когда животное действует по отношению к чему-то не присутствующему чувственно. Когда я направляюсь на станцию, ожидая найти там поезд, мое действие выражает убеждение.
Поэтому я предлагаю рассматривать убеждение как нечто такое, что может быть доинтеллектуальным и может проявляться в поведении животных. Я склонен думать, что в некоторых случаях «убеждением» можно назвать чисто телесное состояние. Например, когда вы входите в вашу комнату в темноте и кто-то оставил стул в необычном месте, вы можете натолкнуться на него, так как ваше тело убеждено, что стула там нет. Но для наших целей не так важно различать роль разума и тела в убеждении.
Убеждение – в моем понимании этого термина – это некое состояние тела, или разума, или того и другого. Для того, чтобы избежать многословия, я буду называть убеждение состоянием организма, оставляя в стороне различие между телесными и ментальными факторами.
Однако вера в какое-либо мнение, как не устают повторять нам современные психологи, редко определяется рациональными мотивами, и то же самое справедливо и в отношении неверия, хотя скептики часто упускают из виду этот факт.
Факт широкой распространенности какого-либо мнения никоим образом не свидетельствует об его полной абсурдности; правда, если принять во внимание глупость большей части человечества, гораздо вероятнее, что широко распространенное убеждение окажется нелепым, чем разумным.
Мы можем закончить наш предварительный список понятием «убеждения». Я имею в виду такое состояние сознания, которое может быть либо истинным, либо ложным. Мы говорим, что человек «сознает, что выглядит дураком», имея в виду, что он убежден, что выглядит дураком и при этом не ошибается.
Но есть еще один момент, который необходимо подчеркнуть. Убеждение в том, что нечто является желательным, часто обнаруживает тенденцию вызывать то самое желание, в которое верят. Именно этот факт так усложняет воздействие «сознания» на желание.

Скромность

Скромность рассматривается как добродетель, но что касается меня, то я очень сомневаюсь, что она в своих крайних формах заслуживает такой оценки. Скромные люди нуждаются в значительном ободрении и часто не смеют браться за дела, которые им вполне под силу. Скромные люди считают, что их затмили те, с кем они обычно связаны. Таким образом, они особенно склонны к зависти, а благодаря зависти – к несчастью и недоброжелательности. Что касается меня, я думаю, что больше следует говорить о воспитании в мальчике отношения к себе как к прекрасному парню.

Тщеславие

Тщеславие, когда оно чрезмерно, в своих интересах лишает человека удовольствия от всякой деятельности.
Таким образом, тщеславие неизбежно приводит к безразличию и скуке. Его источником часто является неуверенность в себе, а средством избавления от него – рост самоуважения. Однако этого последнего можно достичь лишь путем успешной деятельности, вдохновленной объективными интересами.

Гармония в жизни

Чтобы человеческая жизнь приносила удовлетворение, то ли с точки зрения самого человека, то ли с точки зрения мира в целом, она требует двух видов гармонии: внутренней гармонии интеллекта, эмоций и воли; и внешней гармонии с волей других. И в том, и в другом отношении существующее образование несовершенно.

Ненасилие

Учение о ненасилии, которое широко практикуется в Индии, может быть обосновано не только с религиозных позиций. В определенных обстоятельствах это лучшая практическая политика. Такие обстоятельства возникают, когда одна сторона не вооружена, но полна решимости, в то время как противоборствующая сторона вооружена и полна колебаний. Убийство людей, которые не сопротивляются – отвратительное дело, и порядочный человек скорее пойдет на уступки, чем будет упорствовать в убийстве. Однако, если враг решителен и жесток, этот метод не приносит успеха. Церковь безжалостно преследовала еретиков и евреев даже в том случае, когда они и не пытались оказать вооруженное сопротивление. Если бы японцы завоевали Индию, они быстро покончили бы с любым движением неповиновения из последователей Ганди. Таким образом, абсолютный пацифизм как метод достижения какой-то цели имеет весьма ограниченное применение.

Неповиновение

Я не хочу, чтобы во мне увидели защитника неповиновения. Неповиновение само по себе ничуть не лучше, чем безропотное подчинение, поскольку они в равной степени определены отношением к чему-то внешнему, а не чисто личным ценностным суждением.
Должно ли повиновение быть удостоено похвалы или осуждено, зависит от того, против чего восстает человек, но возможность протеста необходима.
Недостаточно одного лишь слепого повиновения, сформированного жестким воспитанием. Что, пожалуй, важнее и протеста и повиновения – это способность идти совершенно новым путем, как это сделал Пифагор, когда он изобрел геометрию.
Без неповиновения человечество постигнет застой, и несправедливость станет непоправимой. Следовательно, человек, отказывающийся повиноваться властям, при определенных обстоятельствах играет правомерную роль, при условии, что его непослушание имеет социальные, а не личные мотивы. Однако здесь речь идет о вещах, сама природа которых исключает установление каких-либо правил.

Непредубежденность

Однако, поскольку наша интеллектуальная жизнь – всего лишь часть нашей деятельности и поскольку любознательность постоянно вступает в конфликт с другими увлечениями, возникает необходимость в определенных интеллектуальных добродетелях, одна из которых – непредубежденность. Мы можем остаться глухи к новой истине как в силу привычки, так и благодаря желанию: нам сложно разуверяться в том, во что мы настойчиво верили многие годы, а также в том, что служит основой для нашего самолюбия или другого важного чувства. Непредубежденность должна, соответственно, быть одним из качеств, формирование которых является целью образования.

Материя

Материальный предмет, как это известно эмпирически, является не единичной существующей вещью, а системой существующих вещей. Когда несколько человек одновременно видят один и тот же стол, все они видят его по-разному; таким образом, «этот» стол, который, как предполагается, все они видят, должен быть либо гипотезой, либо конструкцией. «Этот» стол нейтрален по отношению ко всем наблюдателям: он не отдает предпочтения точке зрения одного человека за счет точки зрения другого.
Для философов главное в современной теории – это исчезновение материи как «вещи». Оно было замещено эманациями локальности – явлениями, характерными для населенных призраками комнат в рассказах о привидениях.
Как мы увидим в следующей главе, теория относительности, используя другую аргументацию, ведет к аналогичному разрушению твердости материи. Все виды событий, происходящих в физическом мире, Солнце и Луна, даже наш ежедневный хлеб, становятся бледной абстракцией, не более чем законами, которые проявляются в определенных рядах событий, распространяющихся из определенных областей.
Слово «материя» в философии является обозначением проблемы. Допуская, что через восприятие мы убеждаемся в существовании чего-то отличного от нас самих (допущение, которое, как мы видели в предыдущей главе, Лейбниц сделал на совершенно неадекватном основании), неизбежно возникает вопрос: какова природа этого внешнего по отношению к нам? В той мере, в какой оно оказывается существующим в пространстве, мы называем его материей.
Вместо того, чтобы допускать, как мы это обычно делаем, когда исходим из некритического принятия очевидных утверждений физики, что материя – это именно то, что «на самом деле реально» в физическом мире, и что объекты непосредственного ощущения – только иллюзии, мы должны рассматривать материю как логическую конструкцию, составными частями которой будут именно такие эфемерные предметы, которые могут, когда наблюдатель оказывается присутствующим, стать фактами ощущений этого наблюдателя. То, что физики рассматривают как Солнце восьмиминутной давности, будет целой группой отдельных предметов, существующих в различные моменты времени, распространяющихся из некоторого центра со скоростью света и включающих в свое число все те визуальные данные, которые видят люди, если они сейчас смотрят на Солнце. Таким образом, Солнце восьмиминутной давности – это некоторый класс предметов, и то, что я вижу, смотря сейчас на Солнце, – это один элемент этого класса.
Сейчас едва ли не все физики преуспели в сведении материи к двум различным видам элементов, один из которых (протон, или водород атомного ядра) несет положительный заряд, а другой (электрон) несет отрицательный электрический заряд.
Вкратце, опуская детали и уточнения, моя точка зрения такова: фрагмент материи является системой событий; чтобы фрагмент материи был как можно меньше, эти события должны все частично совпадать, или быть «соприсутствующими». Каждое событие занимает конечную область пространства-времени, то есть пересекается с событиями, которые не пересекаются друг с другом.
Определенные совокупности событий являются «точками», или, возможно, минимальными объемами, так как существование совокупности событий, порождающих точки, сомнительно. Каузальные законы предоставляют возможность упорядочить точки (или минимальные объемы) в четырехмерном пространстве. Таким образом, если изестны каузальные отношения некоторого события, его положение в пространстве-времени следует тавтологически.
Согласно старому взгляду, фрагмент материи был чем-то таким, что полностью сохраняется во времени, и вместе с тем никогда не присутствует более чем в одном месте в данное время. Такой взгляд на вещи, очевидно, связан с полным разъединением пространства и времени, в котором люди были уверены прежде. Когда мы подставляем пространство-время вместо пространства и времени, мы, естественно, ожидаем, что физический мир будет получаться из составляющих, которые ограничены во времени так же, как и в пространстве. Эти составляющие представляют собой то, что мы называем «событиями».
«Событие» не сохраняется и движется не так, как традиционные фрагменты материи; оно существует только на протяжении своего небольшого времени, а затем прекращается. Фрагмент материи, таким образом, будет сведен к последовательности событий.
Совокупность всех физических объектов называется «материей».

Сократ

Платоновский Сократ все время утверждает, что он ничего не знает, и он мудрее других именно благодаря своему знанию, что он ничего не знает; однако он не думает, что знание недостижимо. Напротив, он считает, что стремление к познанию имеет первостепенное значение. Он утверждает, что никто не грешит намеренно и что, следовательно, для того, чтобы сделать людей совершенно добродетельными, необходимо лишь знание.

Солипсизм

Таким образом, я ограничиваюсь тем, что называется «солипсизмом», то есть теорией о том, что существую только я один. Эту точку зрения трудно опровергнуть, однако еще труднее в нее поверить. Однажды я получил письмо от одного философа, который заявлял, что он солипсист, но удивлялся, что нет других солипсистов.
Однако этот философ относил себя к тем, кто считает, что существует лишь он один. Это показывает, что на самом деле в солипсизм не верят даже те, кто считает себя убежденным в его истинности.
Таким образом, если мы не можем быть уверены в независимом существовании объектов, мы останемся одни в пустыне. Может оказаться, что весь внешний мир – не более чем сон, и существуем мы одни. Это – не самая приятная возможность; но хотя не может быть строго доказано, что она ложна, нет никаких оснований предполагать, что она истинна.
Можно провести различие между двумя видами солипсизма, которые я буду называть «догматическим» и «скептическим». Догматический солипсизм утверждает:
«Нет ничего, кроме фактов»; скептический солипсизм утверждает: «Неизвестно ничего, кроме фактов». Не существует никаких доводов в поддержку догматической формы, поскольку существование так же трудно опровергнуть, как и доказать, если речь идет не о факте.

Сотворение

Доктор Джонсон сказал, что дьявол был первым вигом; мне же кажется, что он был первым тори. Когда Бог решил создать человека, Он действовал как революционер.
Сатане, когда он узнал об этом проекте, это показалось диким и нелепым нововведением, ведь вселенная ангелов была хорошо упорядочена, в ней были свои старинные устоявшиеся ритуалы, и она давно была очищена от всех пошлостей, которые омрачали более ранние эоны.
Единственным решением, которое пришло сатане в голову, было внести в мир смерть; он не предвидел, что смерть будет действовать слишком медленно для того, чтобы помешать первым родителям оставить потомство, которое увековечит беспорядок. Я почти уверен, что Сантаяна согласился бы с сатаной в таком неприятии необдуманного и сеющего хаос нововведения. Я бы и сам с ним согласился, если бы мог знать заранее, во что человек превратит свою планету.
Любопытная попытка спасти ортодоксальную веру в сфере биологии была предпринята Госсе, натуралистом, отцом Эдмунда Госсе. Он полностью принял все свидетельства, приведенные геологами в пользу древности мира, но настаивал на том, что когда произошло Сотворение, все было создано так, как если бы мир обладал историей в прошлом. Логически невозможно доказать, что эта теория неверна. Теологи решили, что у Адама и Евы был пупок, как если бы они родились обычным путем. Подобным образом и все остальное, что было создано, могло быть создано так, как если бы оно возникло естественно.
Скалы могли быть наполнены ископаемыми и сделаны именно такими, какими они стали бы, если бы они были обязаны своим происхождением вулканическим процессам и отложению пород. Но если допустить такую возможность, то нет никакого основания отнести сотворение мира к одному моменту, а не к другому. [Мир сотворен только вчера, вместе с твоими воспоминаниями о всей жизни – А.Б.]

Абстрактное

Итак, можно сказать, что мир элементарной физики наполовину абстрактен, в то время как мир дедуктивной теории относительности полностью абстрактен. Видимость вывода реальных явлений из математических законов обманчива; на самом деле явления лишь предоставляют возможность индуктивного подтверждения общих принципов, на которых основана наша математика. Любой наблюдаемый факт сохраняет свою полную доказательную ценность; но теперь он подтверждает не просто некоторый частный закон, но общий закон, лежащий в основе дедуктивной системы.

Реакции задержанные

Предложения (высказывания) необходимы для того, чтобы различать эти случаи словоупотребления. Они необходимы также для того (и это, вероятно, их основное применение), чтобы выразить то, что можно назвать «задержанными реакциями». Предположим, что вы намереваетесь завтра путешествовать поездом, а сегодня вы ищете свой поезд в расписании; в это время вы не собираетесь предпринимать никаких дальнейших действий, вытекающих из полученной вами информации, но когда придет время, вы будете вести себя соответствующим образом. Знания в том смысле, в котором они не сводятся к простой регистрации текущих ощущений, по существу заключаются в готовности к таким задержанным реакциям.
Эту готовность всегда можно назвать «убеждением», и можно назвать «знанием» только в том случае, когда она подсказывает успешную реакцию, или, во всяком случае, проявляет такое отношение к соответствующим фактам, которое отличает ее от готовности, заслуживающей имени «заблуждение».

Реальность

Таким образом, вопрос, который нам предстоит рассмотреть – это вопрос о том, что можно иметь в виду при приписывании «реальности» некоторым, но не всем сущностям, составляющим мир. Мне кажется, что при употреблении в этом смысле слова «реальность» мы скорее чувствуем, чем осознаем, два следующих обстоятельства.
Вещь реальна, если она продолжает существовать в то время, когда мы ее не воспринимаем; кроме того, вещь реальна, когда она соотносится с другими вещами так, как мы склонны ожидать в соответствии с нашим опытом.
Мы увидим, что реальность и в том, и в другом смысле вряд ли необходима вещам, и, в сущности, может существовать целый мир, в котором ничто не будет реально ни в одном из этих смыслов. Может оказаться, что объекты восприятия лишены реальности в одном из указанных отношений (или в обоих), но из этого совершенно не следует, что они не являются частями внешнего мира, с которым имеет дело физика.

Реальные объекты

Чувственные объекты называются «реальными», когда они связаны с другими чувственными объектами таким способом, который мы благодаря своему опыту считаем нормальным; при отсутствии этой связи они называются «иллюзиями».

Ревность

Ревность, без сомнения, является особой формой зависти – завистью по отношению к любви. Старики часто завидуют молодым; когда это так, они способны на жестокость.

Жизненные установки

Три установки наиболее распространены в мировоззрении людей: практическая, мистическая и научная. Каждая недостаточна в роли, охватывающей всю жизнь; каждая становится ошибочной, когда она пытается распространиться за пределы собственной сферы.
Практическая установка спрашивает: «что я буду делать?». Мистическая установка спрашивает: «что я буду чувствовать?». Научная установка спрашивает: «во что я буду верить?» или «что я могу знать?».

Жизнь, образ жизни

Китайцы открыли и практикуют уже в течение многих столетий образ жизни, который, если бы он был принят во всем мире, сделал бы весь мир счастливым. У европейцев иначе. Наш образ жизни требует борьбы, эксплуатации, непрестанных изменений, неудовлетворенности и разрушения. Производительность, направленная на разрушение, может завершиться только всеобщим уничтожением, и именно к этому итогу придет наша цивилизация, если она не сможет немного научиться той мудрости, за которую она презирает восток. [Да, но непрерывная смена династий в Китае тоже происходила не без войн. Зато, видимо, Бог настолько был спокоен за философию востока, что не посылал к ним лишних пророков – А.Б.]

Полнота жизни

Инстинкт, разум и дух существенны для полноты жизни; каждый из них обладает своими собственными преимуществами и недостатками. Каждый может достичь ложного превосходства за счет других; каждый имеет тенденцию посягать на роль других. Но в жизни, к которой следует стремиться, все три будут развиваться во взаимодействии и тесно переплетутся в одно гармоническое целое.

Зависть

Зависть – третья из психологических причин, которыми мы объясняем несовершенства действительного мира – зависит у большинства натур от той общей неудовлетворенности, которая происходит из недостатка свободного развития, из подавления инстинкта и из невозможности реализации желаемого счастья [и осознаваемых способностей – АБ].
Зависть не может быть излечена проповедью; проповедь, в лучшем случае, только изменит ее проявления и приведет к более скрытым формам. За исключением тех редких натур, у которых великодушие преобладает при любых обстоятельствах, единственное лечение от зависти – это свобода и радость жизни [самореализация, осмысленность – АБ].
Среди всех свойств обычной человеческой природы зависть приносит больше всего несчастья. Завистливый человек не только желает причинять несчастье другим и делает это, когда только можно, безнаказанно, но он и сам расплачивается несчастьем за зависть. Вместо радости от того, что у него есть, он испытывает боль из-за того, что имеют другие [отнести это можно не только к вещам и должностям – АБ].

Интуиция