Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Определение понятия «нарушитель» (статья 2)
Закрепляемая статьёй 2 законопроекта дефиниция понятия «нарушитель»: «нарушитель – лицо, достигшее восемнадцати лет, совершившее или совершающее семейно-бытовое насилие» – это один из самых явных и ярко выраженных дефектов законопроекта, поскольку не предполагает выделения и закрепления вообще никаких признаков «нарушителя», игнорирует презумпцию невиновности, не предполагая вообще никаких форм вины и способов её доказывания. Не закрепляется никаких процессуальных оснований, условий и процедур признания лица «нарушителем». Исходя из определения этого понятия во взаимосвязи с другими нормами законопроекта получается, что нарушителем может быть признан человек, при простом наличии у некоего другого лица (у кого угодно) некоего неопределённого «основания полагать» и даже без факта совершения деяния, которым был нанесен явный вред потерпевшему, а лишь просто на основе предположения («может быть», «вследствие») о том, что какое-то действие, обладающее признаками «семейно-бытового насилия», содержащее угрозу причинения вреда, «может быть» совершено, то есть ещё с какой-то долей вероятности может случиться. И у такого лица, признанного нарушителем без всяких гарантий защиты его прав, моментально возникают «обязанности» (статья 26). Кроме того, позиционирование в качестве «нарушителя» только совершеннолетнего лица выводит из числа лиц, совершающих «семейно-бытовое насилие», несовершеннолетних лиц – детей (в том числе приёмных), племянников и лиц с иной степенью родства (или свойства) по отношению к тому лицу, в отношении которого совершается «насилие». Согласно многочисленным позициям Европейского суда по правам человека, размытость и неопределённость правового регулирования – это грубый недостаток законодательства, априорно влекущий грубое нарушение права на справедливое судебное разбирательство, предусмотренного и гарантированного параграфом 1 статьи 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950, пунктом 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16.12.1966, статьёй 10 Всеобщей декларации прав человека от 10.12.1948. Такая позиция подтверждена Европейским судом по правам человека в целой линейке его решений (Постановление от 26.03.1982 по делу «Адольф против Австрии»[6], Постановление от 06.04.2004 по делу «Хелен Стил и Дэвид Моррис против Соединенного Королевства»[7] и мн. др.).
Противоречие публичному порядку Российской Федерации закрепляемого законопроектом перечня оснований для вторжения в семьи со стороны органов государственной власти, местного самоуправления, государственных, муниципальных и частных организаций
В качестве оснований для «осуществления мер профилактики семейно-бытового насилия» (причём разнообразие таких мер не охватывается даже данным законопроектом, допускающим вольные интерпретации его основных понятий сообразно полёту фантазии лиц, которые по этому законопроекту смогут произвольно вторгаться в семьи) часть 1 статьи 17 законопроекта определяет 5 позиций («обстоятельств»). Пункт 5 части 1 статьи 17, говорящий о судебном решении, принципиальных возражений не вызывает, хотя и к нему вопросы имеются. А вот прочие позиции точно требуют комментариев. Пункт 1 части 1 статьи 17 в качестве основания вмешательства, вторжения в семью определяет «заявление лица, подвергшегося семейно-бытовому насилию, либо его законных представителей о факте семейно-бытового насилия)». Но указать в проектируемом законе одно такое заявление в качестве достаточного основания для вторжения в семью совершенно недопустимо, это является необоснованным, поскольку вполне возможны ситуации взаимно-неприязненных отношений между членами одной семьи и детерминированных этим попыток одного члена семьи опорочить другого, навредить ему (например, в условиях споров о наследстве). Пункт 2 части 1 статьи 17 в качестве основания вмешательства, вторжения в семью определяет «обращение граждан, которым стало известно о свершившемся факте семейно-бытового насилия, а также об угрозах его совершения в отношении лиц, находящихся в беспомощном или зависимом состоянии». Каким угодно «гражданам» дозволяется направить подобного содержания «обращение». Куда – не указано, надо полагать – куда и кому угодно. Равно как и не указаны требования к содержанию и форме такого обращения, надо полагать – о чём угодно, что только можно произвольно истолковать как имеющее какое-то отношение к «семейно-бытовому насилию». С учётом определений понятий «лица, подвергшиеся семейно-бытовому насилию» и «семейно-бытовое насилие» в статье 2 законопроекта, достаточно просто чтобы у некого лица (у кого угодно) просто возникли бы некие «основания полагать» или ему «стало известно».
И речь в законопроекте идёт даже не о том, что случилось или имело место ранее некое противоправное событие, а что просто «вследствие» чего-то что-то ещё только «может быть», то есть ещё с какой-то долей вероятности может случиться (но может и не случиться) или «может угрожать». Законопроект не содержит положений о необходимости и о способах проверки поступившей информации о «семейно-бытовом насилии» уполномоченным лицом государственного органа, как и о том, в какой процессуальной форме это должно происходить, в каком порядке должны рассматриваться заявления и сообщения о фактах «семейно-бытового насилия». Во взаимосвязи со сказанным следует воспринимать и оценивать норму пункта 1 части 2 статьи 18, устанавливающего, что «индивидуальная профилактика семейно-бытового насилия применяется с целью оказания превентивного … воздействия на лиц, поведение которых носит противоправный характер». Если поведение уже носит противоправный характер, то это – не превентивное воздействие (за редким исключением), а если такая противоправность не доказана, а только предвосхищается, предугадывается, то в данном случае право и правопонимание подменяются на откровенный абсурд. Следовательно, пункт 2 части 1 статьи 17 создаёт широчайшие возможности для произвола в отношении российских семей. Пункт 3 части 1 статьи 17 в качестве основания вмешательства, вторжения в семью определяет «сведения, поступившие из федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, организаций, от должностных и других лиц» (пункт 3 части 1 статьи 17). Что за сведения, какого рода и происхождения, какой полноты, как они должны проходить проверку и находить подтверждения, – всё это разработчики законопроекта считают несущественным и не требующим детального регулирования с закреплением правовых гарантий прав всех сторон. Пункт 4 части 1 статьи 17 в качестве основания вмешательства, вторжения в семью определяет «установление должностным лицом органа внутренних дел факта совершения семейно-бытового насилия или угрозы его совершения». Процедуры такого установления также оставлены за рамками законопроекта. Следовательно, пункты 3 и 4 части 1 статьи 17 будут способствовать совершению произвольных действий в отношении российских семей. Не предусмотренные напрямую современным российским законодательством, но вводимые законопроектом (без детализации, что это будет такое) «организации специализированного социального обслуживания в субъектах Российской Федерации» (частные некоммерческие и коммерческие) будут, согласно проектируемому закону, наделены правом «информировать органы внутренних дел о фактах семейно-бытового насилия или об угрозе его совершения» (пункт 8 части 2 статьи 14).
Никаких обязанностей по доказыванию догадок (предположений, надуманных прогнозов) о наличии таких угроз на указанные организации законопроектом не возложено. И что особенно важно, никакой ответственности за необоснованные и/или чрезмерные действия или за сознательное злоупотребление правами «общественных надзирателей за семьями», вследствие чего наступили негативные последствия, вообще не предусматривается. Эти же организации наделяются правом произвольного вторжения в семью (произвольного – потому что не определены чётко и детально основания, условия, формы, меры, процессуальные права сторон, гарантии, компетенции, пределы, подконтрольность вторжения в семьи, и это даёт широчайшие возможности для произвола) всего-навсего «по инициативе должностных лиц… организаций, участвующих в осуществлении мер профилактики семейно-бытового насилия» (пункт 2 части 2 статьи 14). Рассмотренные положения проектируемого закона (в случае его принятия) создадут правовые предпосылки для нарастающих потоков ложных доносов, клеветнических измышлений в адрес семей, случаев сведения личных счётов. Следует отметить, что статья 4 «Основные принципы профилактики семейно-бытового насилия» законопроекта на фоне всего этого носит декоративно-декларативный характер, никак не редуцирует создаваемые законопроектом (в случае если он станет федеральным законом) возможности и механизмы осуществления произвола в отношении семей и разрушительного воздействия в отношении института семьи в России, как следствие – существенно не повлияет на возможную реализацию вышерассмотренных и других положений законопроекта. На основе произведённого анализа регулирующего действия правовых норм законопроекта чётко выявляется действительная главная цель его разработчиков – закрепить в законопроекте как можно больше всевозможных семантически слабо определённых или вообще содержательно-размытых формулировок, чтобы создать максимально благоприятный режим для произвольного вмешательства, вторжения в семьи по надуманным основаниям.
|
|||||||
Последнее изменение этой страницы: 2020-03-14; просмотров: 116; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.218.172.249 (0.008 с.) |