Религиозное возрождение в республиках Центральной Азии в 1990-е гг. XX века. Политизация ислама

Истоки религиозного ренессанса в Центрально-Азиатском регионе. Исламское возрождение в республиках Центральной Азии на примере Узбекистана, Таджикистана и Киргизстана

 

Исследовательская работа, проведенная автором среди научных материалов по данному вопросу, в первую очередь выявила тот факт, что истоком религиозного ренессанса стал процесс «Перестройки», положившей начало череде серьезных не только общественно-политических, но и экономических, культурных и духовных изменений в Центрально-Азиатском регионе четырьмя годами ранее до начала крушения Советского Союза.

В советский период ислам сохранялся в регионе в двух формах: контролируемой властью официальной религии и подпольного, неформального ислама. Местная партийная и советская элита ослабляла идеологический контроль с гораздо большей осмотрительностью и до 1988 года продолжала руководить религиозной жизнью. 18 августа 1986 г. было принято последнее постановление Политбюро ЦК КПСС, регулировавшее жизнь мусульман, «Об усилении борьбы с влиянием ислама». Оно было обусловлено, прежде всего, ситуацией в Центральной Азии, где в 1980-е гг. впервые проявилась деятельность ваххабитов (о которых уже упоминалось во введении к настоящей дипломной работе)¹.

По мнению автора данной работы, следует подробнее остановиться на таком понятии как «ваххабизм», по причине того, что это понятие положило начало появлению, так скажем, радикально настроенных групп мусульманских представителей в Центральной Азии. Итак, «ваххабизм» - это религиозно - политическое движение в исламе, являющееся официальной идеологией Саудовской Аравии. Оно сформировалось в XVIII в. и было названо по имени Мухаммада ибн Абд аль-Ваххабаат-Тамими. Мухаммад ибн Абд-аль-Ваххаб полагал, что настоящий ислам практиковался только первыми тремя поколениями последователей пророка Мухаммеда и протестовал против всех последующих нововведений, считая их привнесенной извне ересью. Современные идеологи ваххабитского движения усиленно проповедуют возврат к «чистому исламу», не признают святых и святые места, требуют следовать только тексту Корана, отвергая все его толкования. Также ваххабиты отвергают достижения неисламской культуры¹.

Появившиеся в Центральной Азии ваххабиты были религиозными оппозиционерами, неконтролировавшимися официальным духовенством. Главным средством достижения своих целей они считали джихад (войну) против «неверных», то есть не мусульман. Они призывали к возрождению ислама, отстаивали идею единства ислама и политики, а также солидаризировались с сопротивлением советским войскам афганских «душманов», которых они называли муджахедами (борцами за веру).

В частности автор книги «Влияние ислама на политические процессы в Центральной Азии» Белоглазов А.В. говорит о том, что во многом деятельность ваххабитов в Центральной Азии была результатом деятельности ЦРУ и связанных с ним спецслужб государств Ближнего Востока и Южной Азии (Саудовская Аравия, Пакистан и др.). Он апеллирует к свидетельствам американских исследователей, которые в результате проведенной ими работы выяснили, что еще в 1984 г. во время спонсируемого американцами джихада в Афганистане ЦРУ и его пакистанские коллеги разработали план. Вместо обычной борьбы с СССР в Афганистане они решили начать борьбу за настроения мусульман. Ведь общеизвестно, что в республиках Центральной Азии проживало большое количество мусульман, которые, по мнению директора ЦРУ Уильяма Кейси, могли серьезно навредить Советскому Союзу. Преследуя эту цель, сотрудники ЦРУ даже перевели Коран на узбекский язык и провезли его контрабандой на советскую территорию.

Таким образом, руководители СССР, также как и руководители ЦРУ, понимали, что усиление политического ислама, рост влияния во всем мусульманском мире фундаменталистов, исламская революция в Иране, отчаянное упорство афганского джихада - все это неизбежно найдет отклик среди советских мусульман, прежде всего проживающих в Центральной Азии. Однако справиться с этим явлением было сложно, так как подъем исламизма совпал с началом «перестройки» в Советском Союзе, с речи о которой началась данная глава. Следствием стало то, что «перестройка» лишь усугубила ситуацию и привела в итоге к коллапсу политического управления, чем воспользовались исламские активисты и сепаратисты. Советское руководство в этот период оказалось не способно найти адекватные ответы на исламские вызовы и что-либо противопоставить им.

Наиболее интенсивно эти процессы проходили в «Ферганской долине». «Ферганская долина» всегда отличалась большей, чем в других регионах, религиозностью и строгостью следования нормам шариата. Именно здесь в советские годы возникали полуподпольные структуры так называемого «неофициального» или «параллельного» ислама. В конце 1980-х гг. именно здесь возникли и активизировались политические образования, прибегнувшие к исламистской идеологии и риторике. В их появлении и становлении большое значение, как уже указывалось, играл внешний фактор: привнесенные извне идеи и средства на их реализацию зарубежными миссионерами, прежде всего саудовскими гражданами узбекского происхождения, потомками басмачей. Также в Ферганской долине отмечается высокая плотность населения, что может служить фактором потенциального обострения этнонациональной розни в регионе. Находящаяся на стыке трех государств (Таджикистан, Узбекистан и Кыргызстан) эта местность, начиная с конца 1980-х гг., стала ареной противостояния узбеков и турок-месхетинцев (Ферганские события 1989 года².

После крушения Советского Союза в начале 1990-х годов новые независимые страны переживали резкий всплеск национального самосознания, сопровождавшийся активизацией религиозного фактора. По мнению ряда западных исследователей, правители постсоветских государств региона, оказавшись перед выбором между позициями «нация против демократии» или «нация и демократия», выбрали первую из них, не отдав предпочтения демократии. Этот выбор во многом предопределял националистическую идеологию.

Все центрально-азиатские республики провозгласили себя светскими государствами и стремились отделить религию от государства. Ислам, таким образом, был лишен возможности официально вмешиваться в политическую жизнь общества. Он, с одной стороны, стал использоваться руководством независимых центрально-азиатских республик как один из инструментов создания новой идентичности, построения независимого государства, с другой - стал знаменем тех сил, которые выступили за альтернативный избранному руководством этих стран путь развития, связанный с исламизацией государства². Кроме того, ислам стал все шире использоваться для выражения протестных настроений. Между тем возрождение ислама имеет свои определенные особенности и специфику, которые в значительной степени дифференцированы для каждой из трех стран, входящих территориально в Ферганскую долину.

Как указывает в своей диссертационной работе «Политический ислам в Центральной Азии: основные факторы и перспективы» кандидат политических наук Ушаков Вячеслав Николаевич, Кыргызстан советского и постсоветского периодов характеризуется традиционным обществом, в котором многовековые традиции и обычаи играют доминирующую роль. Несмотря на секуляризацию и десакрализацию, насаждавшиеся советским режимом, культурные традиции и обычаи остаются регулятором общественных отношений и сущностью общественного сознания. Постепенно меняется социальный статус личности, она оттесняется на второй план, реставрируется родоплеменная, клановая и региональная структура общества, а значимые политические, экономические вопросы решаются в плоскости племенных, клановых и региональных институтов власти.

Сегодня становится очевидным, что ислам для киргизов - это не просто религиозная система, а прежде всего цивилизация, которая, несмотря на эволюцию материальной жизни, сохраняется как социокультурная система. Несомненно, и то, что ислам был и остается одним из важнейших элементов кыргызской национальной идентичности наряду с принадлежностью к единому этносу, государству, а также наряду с общим историческим прошлым и языком¹. Однако сила этого религиозного компонента в национальной идентичности народов Центральной Азии не всегда приносит глубоко осознанное и убежденное чувство принадлежности к более широкой наднациональной мировой мусульманской общности. Это объясняется тем, что мусульмане региона приобрели национальную идентичность при советской власти, а потому их исламскую идентичность необходимо рассматривать во взаимосвязи с этнической и национальной категориями.

Возрождение ислама в Таджикистане началось несколько раньше, чем в остальных государствах Центральной Азии и Ферганской долины в частности. Уже к концу 80-х годов прошлого столетия в республике насчитывалось более тысячи неофициальных мулл и функционировали сотни нелегальных мечетей, в то время как официально было зарегистрировано не более 17 мечетей. В 1991 г. действовали уже 130 соборных мечетей, 28000 приходских мечетей и молитвенных домов, более 150 коранических школ².

На рубеже 90-х годов появилось много книг и исследований по истории, философии, литературе, этике ислама, вышли в свет научно-популярные издания о Коране и хадисах. В массе своей их авторами были академические ученые. Служители Казиата (духовного управления) и мечетей были заняты изданием священных текстов, а также пособий по исламской обрядности, в целом процесс исламского возрождения отразился на легализации религиозных институтов, широком обращении к духовному наследию и просветительству.

Характерные черты исламского возрожденческого движения в Таджикистане поначалу выражались преимущественно в просветительной деятельности, критике конформизма «официального» духовенства и практики поборов за исполнение религиозных обрядов. До начала 90-х годов просветительная направленность в нем явно преобладала над политической¹. Но начавшиеся процессы перестройки все больше подталкивали их к решительному вхождению в политику.

Исламское возрождение в Узбекистане также послужило большим толчком к просветительной деятельности «официального» духовенства и других религиозных организаций. К началу 1992 года в Узбекистане было восстановлено или построено заново около 3 тысяч мечетей, в том же году открылись 9 новых медресе, набор в мусульманские учебные заведеня Узбекистана увеличился в десять раз.

В Узбекистане возрождение исламских религиозно-культурных ценностей и традиций, как части общемирового духовного наследия, с первых лет независимости стало фактором государственной политики. Следует подчеркнуть, что в данном разделе не предполагается подробно рассматривать особенности исламского возрождения во всех трех странах Ферганской долины или тем более во всех пяти государствах Центральной Азии. Главное, по мнению автора, заключается в том, чтобы отразить лишь основные тенденции, которые присущи исламскому возрождению в центрально-азиатском регионе.

Таким образом, общим для всех трех республик Ферганской долины стало начало бурной религиозно-просветительной деятельности, рост конфессионального образования и повышение интеллектуального уровня веры мусульман, открытость исламского образования как внутри стран, так и за ее пределами. Были сняты все ограничения, касающиеся исламской культурной активности, власти стали способствовать совершению хаджа, молодежь получила доступ к образованию в мусульманских странах, в том числе в исламских вузах. В республиках Центральной Азии открывались исламские университеты, появились религиозные праздники. При этом инициатива подобного рода должна была исходить от правительства или официального духовенства. Центральная Азия вообще стала открытой для влияния со стороны внешнего мира. В регион легально начали приезжать миссионеры и представители мусульманских зарубежных религиозных организаций. Все это способствовало повышению уровня мусульманского самосознания и идентификации населения с мусульманским миром. Однако в тоже самое время этот объективный процесс нес в себе потенциальную угрозу распространения исламского фундаментализма путем пропаганды, чему, в частности, способствовала близость Афганистана и Ирана, а также активность финансируемых Эр-Риядом ваххабитских эмиссаров и организаций.