Присутствие США и нато в афганистане, влияние на изменение ситуации в центрально-азиатском регионе

В соответствии с вышеизложенными сведеньями, затрагивающими общую проблему региональной безопасности для немалого количества государств, связанных общими границами, и не только тех, которые считаются единым регионом, но и нескольких отдельно взятых целостных регионов между собой; автор считает необходимым в данном разделе, в контексте заявленной темы проследить определенную трансформацию политики такого внешнего актора, как США, который после событий 11 сентября 2001 года объявил «Войну против терроризма». Концепции, которые разрабатывались в спектре данного процесса, применялись для борьбы с терроризмом непосредственно в рассмотренных в предыдущем разделе регионах (и не только). Тем самым цель состоит в том, чтобы понять, как меняются эти концепции, каким образом и в какой степени они могут влиять на безопасность интересующего нас Центрально - Азиатского региона.

Что касается «афганской кампании», то за десять лет ее проведения политика Белого дома претерпела множество изменений. Американское правительство применяло различные варианты решения проблемы. Неоднократно менялась стратегия и разрабатывались всевозможные концепции, например, такие как «БЦА¹» и «Аф-Пак ²», но все равно несли крупные военные потери.

С конца 2010 года началась очередная кардинальная модификация политики США в Афганистане. Происходило стабильное ухудшение ситуации в Афганистане, во многом связанное с негативными тенденциями внутриполитического и социально-экономического развития страны. Также неудачная оказалась попытка передать ответственность за обеспечение безопасности афганской стороне. Все эти причины вынудили администрацию Б. Обамы практически «на ходу» корректировать свои подходы к проблеме.

Идеи смены стратегии выдвигаются и со стороны усилившей свои позиции в Конгрессе США Республиканской партии, которая требует от президентской администрации и Пентагона большей активности в Афганистане. Тем самым основной задачей «обновляемой» американской стратегии в Афганистане стала задача определить принципиально новые ориентиры и подходы в реализации долгосрочных интересов США в регионе.

В настоящее время наблюдаются уже конкретные изменения в афганской политике США. Первое, это то, что ключевым элементом модификации стратегии США в Афганистане стал перенос акцента с силовой составляющей на обеспечение примирения с вооруженной оппозицией. Увеличение численности американских войск и силовое давление на вооруженную оппозицию до сих пор лишь перебрасывало боевиков в те провинции Афганистана, которые ранее были относительно стабильными.

Изменение стратегии США обусловлено также проблемами современного развития политической системы Афганистана, которые со всей остротой проявились в период президентских (2009 г.) и парламентских (2010 г.) выборов². Внутриафганскому примирению и стабилизации обстановки существенно препятствует противостояние депутатов, не приступившего к работе нового парламента с президентом Xамидом Карзаем.

Следует заметить, что смена акцентов американской стратегии, которая проводилась ранее, приводила к изменению тактики военной кампании. Тем самым военная кампания становилась более наступательной и предполагала расширение географического ареала и усиление адресности боевых операций против руководящего состава «Талибана» и «Аль-Каиды» (как при помощи беспилотников, так и при помощи спецназа), которые, согласно планам Пентагона, активно проводились на территории Исламской Республики Пакистан (ИРП). Операции же по устранению У. бен Ладена (являвшегося главой «Аль-Каиды») и Муллы Омара (лидера движения «Талибан») продемонстрировали усиление наступательного элемента в тактике США. Однако официальный Исламабад расценил подобные акции как вторжение. Итогом этого стало резкое ухудшение американо-пакистанских отношений¹.

Как указывают в своей работе «Трансформация американской политики в Афганистане: риски безопасности для Центральной Азии» Габдуллин Эльдар и Абирова Аида, некоторые эксперты, выдвигавшие тогда предложения по уничтожению верхушки террористов, понимали, что подобная идея может встретить жесткое неприятие со стороны пакистанского руководства, своим присутствием американцы также могли разворошить «осиное гнездо» и спровоцировать активизацию доныне «нейтральных» племенных вождей, а также правительственный кризис в стране, которая, как известно, обладает ядерным оружием.

Однако, несмотря на все свои опасения, Б. Обама все-таки решился на проведение боевых операций на территории Пакистана (весной 2011 г².), так как тогда, в преддверии борьбы за второй президентский срок, он нуждался в громком внешнеполитическом успехе. Тем самым второе изменение, которое наблюдается в афганской политике США, это то, что американский истеблишмент в конце концов сделал вывод, что афганская проблема не имеет военного решения. Для стабилизации обстановки в Афганистана необходимы развитие экономики, привлечение инвестиций, восстановление инфраструктуры и формирование цивилизованных социальных условий жизни населения. После десяти лет военной кампании для США стало вполне очевидно, что существующие проблемы невозможно решить только собственными силами. Исходя также и из прагматических соображений, Белый дом стремится максимально вовлекать в экономические процессы приграничные с Афганистаном Пакистан, Таджикистан, Узбекистан и Туркменистан. Кроме того, в Афганистан были «допущены» геополитические конкуренты США: Китай, Индия, Россия и даже Иран, которые не только диверсифицируют бремя американской экономической ответственности, но и способствуют стабилизации обстановки благодаря восстановлению экономики и строительству инфраструктуры. Однако каких-либо значительных позитивных результатов деятельности стран, вовлеченных в решение «афганского вопроса», пока нет, но, думается, их можно ожидать в будущем¹.

При всех указанных обстоятельствах очевидно, на наш взгляд, что США в любом случае будут стремиться удержать свое положение «главного оператора» событий вокруг Афганистана, и в долгосрочной перспективе их военное присутствие здесь, скорее всего, сохранится². Ведь Вашингтону стратегически выгодно держать под своим контролем территорию, где сконцентрированы геополитические и экономические интересы таких крупнейших евразийских игроков, как Россия, Китай, Индия, Пакистан и Иран, кроме того, именно Афганистан является ключом к Центральной Азии.

Сегодня также в отношении политики США в Афганистане происходят значительные перемены и, возможно, даже более значительные, чем когда-либо: ведется активное обсуждение факта о выводе войск США и НАТО из Афганистана в 2014 году ³. Вследствие этого, в академических кругах появились новые идеи относительно того, что из-за грядущих перемен в Афганистане, для Центральной Азии такое понятие как «Арабская весна» может стать вполне возможным и реализуемым. «Арабская весна» для Центральной Азии может стать возможной во многом вследствие отсутствия в странах Ближнего и Среднего Востока социально-политических лифтов, консервации правящей элиты и разрыва между поколениями. Узбекистан и Киргизия - наиболее вероятные, так называемые «плацдармы» для организации баз вооруженной исламистской оппозиции. Свергнутые же лидеры правили по тридцать - сорок лет, управляемые ими режимы были коррумпированными, а поддержка со стороны населения минимальна. В то же время проблема передачи верховной власти и радикальное исламистское подполье существуют и в самой Центральной Азии, в первую очередь в Узбекистане¹.

Также становится весьма вероятным широкое распространение аналогичных «арабской весне» процессов в Центральной Азии, но с участием тех же внешних игроков - Катара, Саудовской Аравии и Турции при потенциальной поддержке западного сообщества, в первую очередь США², заинтересованных в укреплении своих позиций в противовес России и Китаю. Отношения между странами Центральной Азии и Афганистаном все больше определяются приготовлениями к выводу войск США и НАТО в 2014 году. Другие внешнеполитические игроки также учитывают эти изменения при планировании своего стратегического присутствия в регионе. Среди основных движущих факторов грядущих изменений: оценка уровня безопасности, готовность к возможному возникновению новых рисков и присутствие в регионе России, Китая и США. Постепенный вывод войск из Афганистана подразумевает пересмотр отношений стран Центральной Азии и Афганистана ³.

Несмотря на глубокие расхождения, страны региона объединяют схожие опасения относительно ситуации после 2014 года. Все местные эксперты полагают, что преемник Хамида Карзая не сможет противостоять атакам боевиков, и считают, что талибы вернутся к власти в стране или смогут оказывать огромное влияние на политические процессы. Аналитики предсказывают возникновение новых предпосылок для гражданской войны и настроены пессимистично относительно будущего Афганистана после вывода войск. Они также склоняются к мнению, что международное сообщество не желает открыто обсуждать альтернативные планы действий на случай распада афганской государственности. Правительства стран Центральной Азии, как и Россия, критично настроены по отношению к Западу, в особенности США, за множество стратегических просчетов, и полагают, что десятилетняя интервенция была ошибкой. Одновременно они выражают недовольство уходом западной коалиции, который рассматривают как новую ошибку, поскольку «начатая работа так и не была завершена». Кроме того, местные режимы опасаются утратить источник дохода, существующий благодаря западному присутствию в Афганистане¹.

Ухудшение ситуации в Афганистане, в первую очередь грозит последствиями Таджикистану, Киргизстану и Узбекистану. Для Таджикистана основными дестабилизирующими факторами могут стать возвращение талибов к власти в Кабуле или новая гражданская война, в которую будут втянуты афганские таджики. При любом из этих сценариев талибы и пуштуны могут начать напрямую угрожать таджикам, находящимся у власти, а это будет иметь негативные последствия для официальных отношений Кабула и Душанбе.

Влиянию из Афганистана будет подвержен и продолжающийся процесс исламизации таджикского общества. Исламская партия возрождения, на данный момент единственный представитель исламской оппозиции, может столкнуться с растущим влиянием салафитских движений, в особенности, если они будут получать дополнительную поддержку из-за рубежа. Контрабанда наркотиков уже является основной причиной трений внутри таджикской властной элиты и, возможно, именно она спровоцировала кровопролитные столкновения в Хороге в июле 2012 года. Снижение же производства афганского опиума (талибы уже пытались проводить подобную политику в 1990-х годах) может привести к усилению борьбы в Таджикистане за контроль над транзитными путями и доходами от наркотраффика. Увеличение производства укрепит положение Таджикистана как основного маршрута контрабандистов и усилит коррумпированность власти¹.

Хотя в Афганистане почти и нет этнических кыргызов (также эти две страны не имею общих границ), но даже в этом случае активизация боевиков и наркоторговля могут иметь влияние и на Кыргызстан. В последние годы члены местных исламистских группировок, в основном молодые узбеки и кыргызы из южных областей, проходили подготовку в Афганистане. У кыргызской армии нет достаточных ресурсов, чтобы справиться с регулярными нападениями боевиков². В то же время, две основные организации, продвигающие исламизацию Кыргызстана, - «Хизб-ут-Тахрир» и «ТаблигиДжамаат» - группировки местного масштаба и не имеют отношения к Афганистану. Социальные трения в Кыргызстане выливаются скорее в этнические, нежели в религиозные конфликты.

Как и в Таджикистане, сокращение объемов наркотрафика может привести к усилению борьбы за контроль над путями поставок, особенно на юге страны. Повышение объемов наркотраффика увеличит доходы криминальных элементов и укрепит их заинтересованность в уязвимости государственных структур³.

Перед Узбекистаном в свою очередь стоят иные угрозы. Режим Ислама Каримова на протяжении многих лет является основной целью исламистов в регионе. Тысячи узбеков-джихаддистов, связанных с Исламским движением Узбекистана, прошли подготовку в Афганистане и Вазиристане, как указывает в своей работе «Внешняя политика и идентичность в Центральной Азии» Ларюэль Марлен. Эти бойцы тесно связаны с талибами и получат прямую выгоду от их прихода к власти. Но узбекская армия отличается лучшей боевой подготовкой, чем войска в Кыргызстане и Таджикистане. Также, в отличие от этих двух стран, контрабанда наркотиков через узбекскую территорию напрямую не способствует распаду государственности. Узбекские правоохранительные органы отслеживают эту сферу, к тому же она находится под протекторатом высокопоставленных чиновников, связанных со спецслужбами¹. Угроза возникновения нестабильности в Узбекистане не исходит напрямую от Афганистана, но является следствием возможных проблем при передаче президентской власти и недовольства элит широтой доступа к национальным ресурсам.

Поскольку в целом в регионе царят пессимистичные настроения по поводу будущего Афганистана после 2014 года, приготовления здесь носят больше защитный характер. Местные власти игнорируют дискуссии об эффективности непроницаемых границ. Исключение составляет Таджикистан, где некоторые эксперты полагают, что никакие меры на границе не помешают распространению нестабильности из Афганистана. Все пять стран Центральной Азии, в том числе Казахстан и Кыргызстан, не имеющие общих границ с Афганистаном, вероятно, усилят контроль над населением. Во имя борьбы с терроризмом они, возможно, продолжат сокращать гражданские свободы и наделят более широкими полномочиями правоохранительные органы ².

Как указывает в своей статье президент Института Ближнего востока Евгений Сатановский, в странах Центральной Азии также начали зарождаться дискуссии о невоенных угрозах безопасности. Особую озабоченность у властей вызывает возможный наплыв беженцев из Афганистана в случае новой вспышки насилия. В странах Центральной Азии еще свежи воспоминания о трудностях, с которыми им пришлось столкнуться в первые годы независимости из-за притока беженцев из Таджикистана, охваченного гражданской войной. С наплывом беженцев могут, в первую очередь, столкнуться Узбекистан, Таджикистан и Туркменистан. Казахстан также может стать пунктом назначения для возросшего числа афганцев, в особенности тех, кто в последнее десятилетие работал в международных проектах. Их может привлечь статус Казахстана как регионального лидера и уровень его экономического развития.

Проблема беженцев - единственная сфера невоенной безопасности, в которой государства Центральной Азии требуют более обширного участия со стороны международного сообщества¹. Страны Центральной Азии озабочены и экономическими последствиями, которые может иметь новая гражданская война в Афганистане. В этом случае будут приостановлены или вовсе прекратят работу крупные проекты в области газоснабжения, поставок электроэнергии и транспортных коммуникаций, пострадает и частный бизнес по экспорту в Афганистан цемента, продовольствия, химических веществ и горючего.

После 2014 года, как говорит в своей работе Марлен Ляруэль, может измениться геополитическое значение стран Центральной Азии (согласно настоящей работе рассмотрим данный прогноз на примере Таджикистана, Узбекистана и Киргизии), в силу того, что каждая из этих стран использует Афганистан в качестве основного инструмента внешней политики в отношениях с соседними государствами и мировыми державами.

Казахстан в частности позиционирует себя как ответственного участника международного сообщества. Он планирует увеличить гуманитарную помощь и расширить гражданские проекты, направленные на реконструкцию и развитие согласно модели стратегии по Афганистану, предложенной во время председательства Астаны в ОБСЕ в 2010 году².

Однако в случае с Таджикистаном и Узбекистаном, ситуация значительно сложней. Если к власти в Афганистане вновь придут талибы, Узбекистан окажется перед выбором между конфронтацией и примирением. Противостояние будет означать участие узбекской общины в Афганистане в формировании преемника «Северного альянса». Узбекское правительство может предпочесть и тактику примирения в надежде, что талибы будут больше заняты внутренними проблемами и не попытаются свергнуть узбекский режим, оказывая поддержку исламистской оппозиции в стране¹. Также одной из основных задач Узбекистана является то, чтобы независимо от характера режима в Афганистане сохранить проекты по поставкам электроэнергии и уберечь инвестиции в железнодорожный транспорт. Узбекистан также надеется повысить свою геополитическую значимость на основе финансовой и стратегической выгоды, извлекаемой из Северной сети поставок, которая гарантирует стране центральное положение в регионе, а также обеспечить долгосрочное участие США.

Правительственные круги Таджикистана в свою очередь считают, что Афганистан является для их страны как залогом стабильности, так и возможной причиной нестабильности страны в силу тесных связей населения этих двух государств. Если между афганскими таджиками и правящим режимом в Кабуле возникнет конфликт, Душанбе будет крайне сложно сотрудничать с талибами. В случае гражданской войны Таджикистан может превратиться в запасную базу для мятежей афганских таджиков. Также между Таджикистаном и Узбекистаном может усилиться конкуренция за поставки электроэнергии, так как обе страны используют Афганистан как внешнеполитический инструмент ².

В третьей главе настоящей дипломной работы автор, опираясь на достоверные источники, постарался оценить угрозы, которые могут возникнуть не только для Центральной Азии, но и для сопредельных государств после 2014 года. Все вышесказанное приводит к заключению о том, что ответственным за все происходящее далее будет все мировое сообщество, и именно оно обязано найти способы продвигать конструктивное сотрудничество между Центральной Азией, Афганистаном и другими соседними государствами. Ведущие мировые державы должны сосредоточиться на тех сферах, в которых можно обеспечить долгосрочное участие местных институтов и организаций граничащих государств, в особенности представителей гражданского общества, потому как они естественным образом являются единственными проводниками устойчивых и долгосрочных решений.

Заключение

 

Подойдя к заключению, опираясь на все вышесказанное, мы можемв поной мере утверждать, что Центральная Азия не только один из регионов мусульманского мира, но и неотъемлемая часть всей мусульманской цивилизации. Исходя из определения мусульманского мира по критериям большинства населения, Центральная Азия, с некоторыми оговорками о действительной религиозности тех или иных частей региона, является преимущественно мусульманским регионом, где население, по крайней мере, в традиционном и обрядовом смысле причисляет себя к мусульманам. На историко-культурном уровне Центральная Азия и субрегион «Ферганская долина», в частности, однозначно является не только ареалом исторического распространения ислама пришедшего извне, но и сама на определенных этапах исторического развития выступала, мощным источником дальнейшего его распространения.

Советской период «перестройки» явился своего рода трамплином для развития национальных исламских институтов, возрождения ислама в целом, в каждой из республик Центральной Азии. В тоже же время в эти годы ослабление центральных властей и борьба против СССР внешних сил спровоцировали появление в регионе первых зачатков радикального ислама. Центром распространения исламизма явился, не раз упоминавшийся, субрегион «Ферганская долина», прежде всего г. Наманган (Узбекистан), а катализатором выступили внешние силы, представляющие собой как исламские государства, так и США в частности. Именно с этого времени и далее после крушения Советского Союза в регионе начали действовать организации исламистов. Политизации ислама в Центральной Азии в постсоветский период способствовал целый комплекс объективных причин, которые были освещены в данной главе автором настоящей дипломной работы. Все эти причины создали возможность для распространения и потенциального развития в регионе радикального ислама.

Характеризуяконкретно само устройствообщественно-политической жизни Центрально-Азиатского региона постсоветского периода, с учетом всех значительных изменений его структуры, делается вывод о том, что, с одной стороны, инициаторами более плотного внедрения ислама в политическую жизнь региона, выступилисами политические элиты, стремившиеся с его помощью утвердить новую национальную и государственную идентичность. В этом стремлении они способствовали образованию национальных духовных управлений (Муфтиятов), строили и восстанавливали мечети и медресе, поддерживали духовенство. С другой же стороны, была образована оппозиция, которая практически во всех субъектах приняла формы радикального исламизма. Были созданы новые и постепенно укрепились первоначально созданные экстремистские организации, которые принялиучастие в гражданской войне в Таджикистане, вторжениях в Киргизию и Узбекистан, государственных переворотах в Киргизии, терактах повсюду в регионе. Борьба с ними в настоящий момент является одной из наиболее важных задач в деле обеспечения региональной безопасности в Центральной Азии. Таким образом, нами был рассмотрен уже политизировавшийся ислам в действии.

Также автор, опираясь на достоверные источники, постарался оценить угрозы, которые возникают для Центральной Азии, в связи с событиями, которые разворачиваются на территориях сопредельных с регионом государств. Сказанное приводит к заключению о том, что ответственным за многое из того, чтопроизошлоза двадцать один год независимого существования Центрально-Азиатских республик и что может произойти и в последующие годы, будет все мировое сообщество, и именно оно обязано найти способы продвигать конструктивное сотрудничество между Центральной Азией, Афганистаном и другими соседними государствами. Ведущие мировые державы должны сосредоточиться на тех сферах, в которых можно обеспечить долгосрочное участие местных институтов и организаций граничащих государств, в особенности представителей гражданского общества, потому как они естественным образом являются единственными проводниками устойчивых и долгосрочных решений.

До сих пор для государств Центральной Азии особо остро стоит вопрос социально-политической, культурной и этнической консолидации. И мы пришли к выводу, что в настоящее время не существует устойчивого баланса между государственной властью и общественно-социальным фактором, в том числе и исламским, поэтому вероятность всякого рода «эксцессов» сохраняется.

В соответствии с объективным подходом к изучению проблемы исламизма в переходных обществах Центральной Азии и влияния внешних факторов на них, мы можем говорить о существовании двух составляющих этого явления: с одной стороны, существуют объективные, закономерные в переходных условиях процессы религиозного возрождения (имеется в виду как сам процесс, так и крайние формы его проявления), с другой - использование различными силами, как внутренними, так и внешними, религиозного фактора с целью продвижения своих политических и геополитических интересов в Центрально-Азиатском регионе. Данная сложившаяся ситуация остается неизменной и по настоящий день. Таким образом, последующее развитие основной проблематикиосвещенной темы настоящего исследования остается открытым для дальнейшего изучения.