Общая характеристика мер пресечения

 

Уголовное судопроизводство является важнейшей сферой государственной деятельности. Именно от того, насколько справедливо разрешаются социальные конфликты, выражающиеся в совершении преступлений, зависит эффективность деятельности многих социальных институтов.

В Конституции РФ закреплено неотъемлемое право каждого человека на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22). С другой стороны, государством установлен ряд мер в виде законодательных актов и проч., направленных на обеспечение судопроизводства по уголовным делам. Именно поэтому применение мер процессуального принуждения обеспечивается целым комплексом правовых предписаний.

Действительно, только справедливость разрешения уголовного дела оправдывает применение ограничений прав и свобод человека. Это обусловливает необходимость комплексного разрешения целого ряда проблем, возникающих при реализации соответствующих положений уголовно-процессуального законодательства.

Важнейшее значение имеет вопрос об условиях правомерности применения мер уголовно-процессуального принуждения, ибо они направлены в основном на ограничение конституционных прав и свобод.[2]

По нашему мнению, меры уголовно-процессуального принуждения могут быть применены: 1) только в сфере уголовного судопроизводства и по возбужденному уголовному делу; 2) уполномоченными на это субъектами процесса; 3) при наличии обстоятельств, требующих применения этих мер; 4) только в отношении прямо перечисленных в законе лиц.

Исходя из вышеизложенного, под мерами уголовно-процессуального принуждения следует понимать применяемое при производстве по уголовному делу превентивное воздействие, направленное на обеспечение надлежащего поведения перечисленных в законе участников уголовного судопроизводства при наличии обстоятельств, вызывающих необходимость применения этого воздействия.

Итак, для предупреждения неправомерных действий со стороны подозреваемого или обвиняемого государственные органы и должностные лица применяют меры уголовно-процессуального принуждения, связанные с определенными ограничениями их прав и свобод. Мерам уголовно-процессуального принуждения посвящен Раздел IV УПК РФ «Меры процессуального принуждения».

Уголовно-процессуальные меры подразделяются в УПК на меры пресечения (Глава 13) и иные меры процессуального принуждения (главы 12 и 14).

Под мерами пресечения понимают принудительные меры, временно ограничивающие права личности, применяемые лицом, производящим дознание: следователем, прокурором и судом к обвиняемым (в исключительных случаях к подозреваемым при наличии оснований и с учетом обстоятельств, предусмотренных в законе).

Меры пресечения как вид мер уголовно-процессуального принуждения носят превентивный характер. Это проявляется в том, что данные меры процессуального принуждения призваны предупредить, т.е. не допустить возможную в будущем неправомерную деятельность лиц, к которым они могут применяться. По своей юридической природе меры пресечения существенно отличаются от уголовного наказания, хотя могут означать для лица им подвергнутого, почти такие же ограничения прав, как уголовное наказание. Применение мер пресечения необязательно, но неприменение надлежащей меры пресечения может повлечь за собой серьёзные негативные последствия в виде неправомерного поведения обвиняемого (от создания препятствия следствию до совершения новых преступлений). Необоснованное применение мер пресечения всегда является нарушением прав и свобод человека. Важнейшими условиями законного и обоснованного применения мер пресечения являются следующие: меры пресечения (как и иные меры уголовно-процессуального принуждения) применяются лишь по возбужденному уголовному делу; лишь при наличии указанных в законе оснований; строгость меры пресечения должна быть согласована с тяжестью обвинения; меры пресечения применяются с соблюдением процессуальных гарантий и процессуальной формы, установленной для каждой из них.

Перечень мер пресечения закреплен в ст. 98 УПК РФ. С учетом способа обеспечения поведения и явки обвиняемых данные меры пресечения можно подразделить на четыре группы[3]:

1) меры пресечения, имеющие своим содержанием личное обеспечение (подписка о невыезде и личное поручительство);

2) меры пресечения, имеющие своим содержанием имущественное обеспечение (залог);

3) меры пресечения, имеющие своим содержанием морально-нравственное обеспечение (присмотр за несовершеннолетним обвиняемым[4]);

4) меры пресечения, имеющие своим содержанием административно-властное обеспечение (заключение под стражу, домашний арест, наблюдение командования воинской части, присмотр за несовершеннолетним обвиняемым должностными лицами специализированного детского учреждения, в котором он находится (частный случай такой меры пресечения как «присмотр за несовершеннолетним обвиняемым»).

В зависимости от субъекта, к которому применяются меры пресечения, все они могут быть подразделены на две группы: общие меры пресечения, которые могут быть применены к обвиняемым (подозреваемым) без учета того, наделены или не наделены они специфическими уголовно-процессуальным статусом; специальные меры пресечения, которые могут быть применены к строго определенному законом кругу обвиняемых, обладающих специальным уголовно-процессуальным либо иным правовым статусом.

Вопрос о необходимости применения меры пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого решается лицом, производящим расследование после возбуждения уголовного дела. В случае, если есть основание полагать, что обвиняемый (в исключительных случаях подозреваемый)

1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда;

2) может продолжать заниматься преступной деятельностью;

3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу

в отношении этого лица избирается мера пресечения. Кроме того содержание под стражей может быть избрано судом для обеспечения исполнения приговора.

По общему правилу, установленному ст.97 УПК РФ, мера пресечения применяется в отношении обвиняемого (подсудимого, осужденного). В порядке исключения она может быть избрана и применена на срок до предъявления обвинения и к лицу, подозреваемому в совершении преступления. При этом согласно п.3 ч.1 ст.46 и ст.100 в отношении подозреваемого допустимо избрать лишь меру пресечения в виде заключения под стражу. Данное обстоятельство, т.е. заключение под стражу лица, которое заподозрено в совершении преступления, создает юридическое основание для наделения лица статусом подозреваемого.

УПК РФ не дает понятия исключительного случая, при наличии которого, а также оснований, предусмотренных ст.97 УПК и обстоятельств, указанных в ст.99 УПК в отношении подозреваемого может быть применена меры пресечения. Однако по мнению д.ю.н. Михайлова (автора комментария к ст.100 УПК[5]) избрание меры пресечения в отношении подозреваемого оправдано в следующих случаях:

1) лицо подозревается в особо тяжком, тяжком или ином преступлении, при доказанности совершения которого допустимо применение меры пресечения в виде заключения под стражу;

2) высока вероятность совершения преступления данным лицом;

3) срочное, немедленное заключение лица под стражу является единственным эффективным способом обеспечения безопасности лица, а для других и успешного расследования уголовного дела;

4) предъявление обвинения не может быть произведено безотлагательно, так как для этого необходимо выяснить ряд обстоятельств дела, в том числе путем допроса подозреваемого с постановкой ему вопросов изобличающего характера, уточнить уголовно-правовую квалификацию деяния подозреваемого и т.п.

При этом Михайлов особо подчеркивает, что «лишь совокупность данных обстоятельств объективно свидетельствует об исключительности случая, законности и обоснованности заключения подозреваемого под стражу до предъявления ему обвинения»[6].

При заключении подозреваемого под стражу обвинения должно быть предъявлено ему не позднее десяти суток с момента применения меры пресечения. Если применению к подозреваемому меры пресечения в виде заключения под стражу предшествует его задержание в порядке, предусмотренном ст. 91 и 92 УПК РФ, то в таких случаях десятисуточный срок для предъявления обвинения исчисляется с момента задержания. Если в пределах вышеуказанного срок, а обвинения не будет предъявлено, то мера пресечения должна быть немедленно отменена путем вынесения об этом в установленном порядке мотивированного постановления. Непредъявление обвинения подозреваемому лицу и отмена в этой связи меры пресечения порождают юридические факты, прекращающие действие юридического статуса подозреваемого и устраняющие данное лицо из круга участников уголовного процесса, причастных к расследуемому преступлению.

УПК устанавливает, что при решении вопроса о необходимости избрания меры пресечения и определения ее вида при наличии предусмотренных законом оснований должны учитываться также тяжесть предъявленного обвинения, данные о личности обвиняемого, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства. Личность обвиняемого, подозреваемого, характеризуемая в социальном плане, наличие судимости, признание особо опасным рецидивистом и т.д. влияют на выбор меры пресечения. Принимается во внимание род занятий лица, его профессия, источники существования. Несовершеннолетие или престарелый возраст обвиняемого, как правило, препятствует применению заключения под стражу. Семейное положение обвиняемого подлежит учету потому, что применение меры пресечения может повлечь тяжелые последствия для лиц, которых содержит обвиняемый. Наличие тяжелого заболевания обвиняемого, его инвалидность может препятствовать применению строгих мер пресечения.

Меры пресечения в виде подписки о невыезде, личного поручительства, наблюдения командования воинской части, залога вправе применять дознаватель, следователь и прокурор. Только суд справе избрать меру пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста. При избрании меры пресечения дознаватель, следователь, прокурор или судья выносит постановление, а суд - определение, содержащее указание на преступление, в котором подозревается или обвиняется лицо, и основания для избрания этой меры пресечения. Копия постановления или определения вручается лицу, в отношении которого оно вынесено, а также его защитнику или законному представителю по их просьбе. Одновременно лицу, в отношении которого избрана мера пресечения, разъясняется порядок обжалования решения об избрании меры пресечения, установленный статьями 123 - 127 УПК РФ.

Установленные в законе несколько видов мер пресечения позволяет индивидуализировать их применение. При этом наиболее строгая мера пресечения – заключение под стражу – применяется при дополнительных гарантиях: только по решению суда.

К обвиняемому (подозреваемому) применяется лишь одна из мер пресечения. Она может быть отменена или изменена в процессе производства по делу (ст.110 УПК).

Следует отметить, что нормы, регламентирующие виды и правила применения мер процессуального принуждения, в значительной степени воспроизводят соответствующие положения УПК РСФСР. Вместе с тем в УПК РФ существуют некоторые новеллы: введена новая мера пресечения - домашний арест, существенно изменена мера пресечения в виде подписки о невыезде, исключена такая мера пресечения как поручительство общественной организации. В соответствии с конституционными принципами о свободе и личной неприкосновенности граждан применение заключения под стражу и домашнего ареста допускается только на основании судебного решения.

Применению мер уголовно-процессуального принуждения должно предшествовать доказывание обстоятельств, подтверждающих необходимость такого решения.

Основная проблема, возникающая при использовании такой меры, как задержание подозреваемого, связана, на наш взгляд, с установлением достаточности информации, на основании которой должностное лицо уголовного судопроизводства принимает решение об ограничении свободы гражданина. Как считает профессор И.Л. Петрухин, существует обратная зависимость между тяжестью совершенного преступления и вероятностью допустить ошибку при задержании лица.[7] На наш взгляд, зависимость действительно существует, однако связана она не с тяжестью преступления, а с его "явностью". Так, вероятность ошибки более велика при задержании лица по подозрению в убийстве, совершенном в условиях неочевидности, нежели при задержании лица в момент совершения им хулиганства в общественном месте.

Следует признать противоречащим требованиям закона положение, когда в случае недостаточности оснований для задержания по одному из пунктов ч. 1 ст. 91 УПК РФ к лицу в качестве альтернативы может быть применено задержание в порядке ч. 2 этой статьи на основании "иных данных", существо которых в протоколе задержания не указывается. На недопустимость подобных фактов обращают внимание и авторы комментария к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, рекомендуя рассматривать в качестве основного условия задержания лица именно обоснованность подозрения.

Этой же нормой предусмотрена возможность задержания лица при наличии "иных данных", если прокурором, а также следователем или дознавателем с согласия прокурора в суд направлено ходатайство об избрании в отношении указанного лица меры пресечения в виде заключения под стражу. Тем самым сторона обвинения может обосновывать задержание сугубо формальным моментом - направлением в суд соответствующего ходатайства.

В данном случае следует предложить изменение, которое, на наш взгляд, эту проблему снимет. В законе целесообразно предусмотреть отдельную статью "Задержание подозреваемого и обвиняемого для разрешения вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу", в которой будет содержаться норма, позволяющая задерживать лицо для разрешения вопроса о его заключении под стражу только при наличии соответствующих доказательств.

Существенная проблема возникает и при разграничении фактического и уголовно-процессуального задержания. Законодатель поступил весьма прогрессивно, определив в п. 11 ст. 5 УПК РФ задержание как меру процессуального принуждения, применяемую органом дознания, дознавателем, следователем или прокурором на срок не более 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления. Данное правило, на первый взгляд, полностью соответствует положениям Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Вместе с тем ни в вышеупомянутой норме, ни где-либо в ином месте УПК определения фактического задержания не дано. Это сразу же вызвало резкие расхождения во взглядах правозащитников и лиц, представляющих "силовые" структуры. Первые полагают, что фактическое задержание наступает в момент лишения лица свободы передвижения независимо от причин, по которым это произошло. Вторая группа юристов, обосновывая свое мнение именно отсутствием четкого определения фактического задержания, говорит о том, что фактическое задержание наступает в момент доставления лица в орган, осуществляющий производство по уголовному делу.

Можно было бы высказать массу доводов в пользу каждой из спорящих сторон. Однако, на наш взгляд, в любом случае имеет место недостаточная правовая регламентация этого весьма важного вопроса. Но именно поэтому, вплоть до устранения указанного пробела, определение момента фактического задержания должно происходить с учетом тезиса о толковании всех сомнений "в пользу задерживаемого лица" и исчисляться с момента, когда лицо было лишено возможности свободно передвигаться.

Согласно новым положениям, законодатель более тщательно подходит к вопросу применения мер пресечения в отношении подозреваемого и обвиняемого. Подходит с позиции защиты прав и законных интересов граждан и организаций, защиты как потерпевшего от преступления, так и лица подозреваемого или обвиняемого от незаконного обвинения и осуждения.

Реформированный УПК РФ предусматривает применение в отношении подозреваемого или обвиняемого меры процессуального пресечения лишь при наличии достаточных оснований полагать, что это лицо скроется от дознания, предварительного следствия или суда, может продолжить заниматься преступной деятельностью, может угрожать свидетелю или иным участникам процесса, а также уничтожить доказательства или иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Кроме того, мера пресечения избирается для обеспечения исполнения приговора (ст. 97 УПК РФ). В законе сделана соответствующая оговорка о том, что дознаватель, следователь, прокурор, а также суд избирают одну из семи предусмотренных мер пресечения при наличии достаточных оснований полагать, что подозреваемый, обвиняемый может совершить указанные выше действия.[8]

С нашей точки зрения, категория "полагать" в данной конкретной норме неуместна, поскольку она носит субъективный, предположительный характер. "Какой бы высокой ни была степень вероятности того или иного факта, его нельзя абсолютизировать. Даже самая высокая степень вероятности не может исключать возможность ошибок. К моменту принятия решения об избрании меры пресечения должна быть установлена совокупность обстоятельств, свидетельствующих о ненадлежащем поведении в процессе расследования (а также на начальной стадии уголовного судопроизводства, т.е. еще до момента возбуждения уголовного дела, и в процессе рассмотрения дела судом.). Если в основу решения об избрании меры пресечения будут положены достоверные фактические данные ненадлежащего поведения обвиняемого, а не субъективное мнение о его вероятном поведении, то и само решение будет достоверным.

Итак, нормы УПК РФ предусматривают следующие меры уголовно-процессуального пресечения: подписка о невыезде и надлежащем поведении; личное поручительство; наблюдение командования воинской части; присмотр за несовершеннолетним обвиняемым; залог; домашний арест; заключение под стражу. По отношении к УПК РСФСР 1960 года меры пресечения претерпели ряд кардинальных изменений, направленных на либерализацию уголовной политики. Вообще мера пресечения должна применяться к обвиняемому, реже - подозреваемому лишь при наличии специально оговоренных в законе оснований, указанных выше, а также с учетом таких обстоятельств, как тяжесть предъявленного обвинения, данные о личности: возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства (ст.99 УПК РФ). При отсутствии необходимости применения меры пресечения у подозреваемого или обвиняемого отбирается обязательство о явке (ст. 112 УПК РФ). Законодатель не дает определения понятия "другие обстоятельства". Как нам видится, в данном случае речь должна идти о других, заслуживающих внимание обстоятельствах, влияющих, во-первых, на необходимость применения меры пресечения в отношении обвиняемого вообще, а, во-вторых, на вид избираемой меры пресечения.

Хочется сказать о новой форме пресечения – домашнем аресте. Как мера пресечения домашний арест был известен еще со времен Устава уголовного судопроизводства 1864 года. Уголовный кодекс РСФСР 1922 года также предусматривал домашний арест, который широко применялся в то время. Однако УПК РСФСР 1960 года исключил данную меру пресечения. Новый кодекс вновь закрепил такие ключевые новации, как введение меры пресечения в виде домашнего ареста.

Сущность данной меры пресечения заключается в ограничениях, связанных со свободой передвижения обвиняемого, подозреваемого, а также в запрете общаться с определенными лицами, получать и отправлять корреспонденцию, вести переговоры с использованием любых средств связи. Основное ограничение, связанное с применением данной меры пресечения, заключается в том, что обвиняемый, подозреваемый не свободен в передвижении, т.е. он не вправе покидать свое место постоянного или временного проживания (квартиру, дом, дачу и т.д.). Ограничения по запрету общаться с определенным кругом лиц, получать и отправлять корреспонденцию, вести переговоры с использованием любых средств связи являются сопутствующими. Они могут применяться в отношении лица, которому избрана эта мера пресечения, а могут и не применяться.

Избрание меры пресечения в виде домашнего ареста применяется в тех случаях, когда полная изоляция лица не вызывается необходимостью - с учетом возраста, состояния здоровья, семейного положения и других, заслуживающих внимания, обстоятельств. Согласно ч.2 ст. 107 УПК РФ домашний арест применяется по решению суда, о чем выносится постановление или определение. Решение о применении меры пресечения в виде домашнего ареста принимается по возбужденному прокурором, следователем или дознавателем перед судом ходатайству, в судебном заседании с участием прокурора, следователя или дознавателя, подозреваемого или обвиняемого, его защитника и (или) законного представителя. Закон не говорит об обязательной явке в судебное заседание участников уголовного судопроизводства. Следовательно, неявка лиц, надлежаще извещенных о времени и месте рассмотрения ходатайства об избрании в отношении подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде домашнего ареста, не является препятствием к его рассмотрению.

В соответствии с п.1 ч.1 ст. 10 Федерального закона "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса РФ", принятого Государственной Думой РФ 22 ноября 2001г., полномочия по применению судами домашнего ареста вводятся в действие с 1 января 2004 года.

На наш взгляд это оправданно, поскольку данная мера связана с определенными трудностями. Они будут возникать перед правоохранительными и правоприменительными органами, на должностных лиц которых возлагается обязанность осуществления надзора за соблюдением ограничений, установленных в отношении тех, к кому применена эта мера пресечения. В современном российском праве до настоящего времени не существует разработанных механизмов применения домашнего ареста и связанных с ним запретов. Соответствующим ведомствам еще только предстоит разработать нормативную базу, в которой будет четко сформулировано, как должна исполняться мера пресечения в виде домашнего ареста, как исключить общение подозреваемого, обвиняемого с определенными лицами, получение и отправление корреспонденции, переговоры арестованного с использованием любых средств связи, и т.д.[9]

При осуществлении производства по УПК РФ следователи столкнулись с одной достаточно сложной проблемой: как соотносить задержание лица на месте совершения преступления с необходимостью в течение трех часов и возбудить уголовное дело с получением согласия прокурора, и оформить протокол задержания подозреваемого. Если следователь, помимо фактического задержания лица, должен произвести осмотр места происшествия, то трех часов заведомо недостаточно, чтобы составить постановление о возбуждении уголовного дела и представить материалы прокурору. Если же следователь сразу после фактического задержания лица составит постановление о возбуждении уголовного дела и направится к прокурору за получением согласия, он рискует утратой важных доказательств, которые могли бы быть получены в результате осмотра места происшествия. И, наконец, если следователь составит постановление о задержании лица без возбуждения уголовного дела, он нарушит категорический запрет применять меры процессуального принуждения до возбуждения уголовного дела. Заметим, что проблема еще более обостряется, если следователь или орган дознания находится вдали от прокурора, на расстоянии, которое физически невозможно преодолеть за три часа.

Из данной ситуации наиболее целесообразен следующий выход: разрешить следователю или дознавателю при необходимости задерживать лицо по подозрению в совершении преступления и немедленно возбуждать уголовное дело своим постановлением. Его законность и обоснованность впоследствии может проверить прокурор и при несогласии вынести постановление о прекращении уголовного дела. Если самостоятельно возбуждать уголовные дела и производить неотложные следственные действия без согласия прокурора могут, например, руководители геологоразведочных партий и зимовок, удаленных от мест расположения органов дознания, то непонятно, почему следователь или орган дознания, находящийся на аналогичном удалении от прокурора, этого делать не вправе.

Некоторые сомнения в целесообразности вызывает и факт закрепления в ст. 94 УПК РФ оснований освобождения подозреваемого. Эксперт Совета Европы Стефан Трексель (Швейцария), производивший в 2001 году анализ проекта УПК РФ с позиций его соответствия положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод, по данному поводу высказал следующее существенное замечание. По его словам, "подход к лишению человека свободы с позиций охраны прав человека основывается на принципе praesumptio libertatis. Это означает, что в законе должны быть указаны основания, которые допускают в исключительном порядке лишить человека свободы. Если эти основания отсутствуют, лицо должно быть освобождено. Освобождению не надо "быть на основании закона" или "законным" либо производиться "в порядке, предписанном законом". Здесь также уместно сослаться на п. 4 ст. 5 Конвенции, который гласит: "Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным". Таким образом, дополнительное закрепление в УПК РФ оснований освобождения подозреваемого является излишним.

Говоря о мерах пресечения, сразу же следует заметить, что основанием для применения любой из них являются конкретные доказательства, свидетельствующие о том, что обвиняемый (в исключительных случаях - подозреваемый), находясь на свободе, совершит одно из следующих действий: 1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда; 2) может продолжать заниматься преступной деятельностью; 3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу (ч. 1 ст. 97 УПК РФ).[10]

Ранее существовали иные точки зрения по поводу оснований, необходимых для принятия решения о применении мер пресечения. Так, ряд авторов относили к ним предположение о том, что обвиняемый совершит одно из действий, указанных в ч. 1 ст. 89 УПК РСФСР (ст. 97 действующего УПК РФ), будет вести себя ненадлежащим образом, что выразится в нарушении процессуальных обязанностей. Рассматривая данные высказывания, заметим, что их недостаток состоит в том, что в качестве оснований для принятия решения предлагалось использовать не доказательства, а лишь предположения о возможности негативного поведения лица.

При этом до сих пор остаются актуальными слова выдающегося итальянского юриста XVIII века Чезаре Беккариа относительно необходимости строжайшего соблюдения требований закона при аресте: "Существует довольно распространенное заблуждение, которое заключается в том, что решение вопросов тюремного заключения граждан... следует оставлять на усмотрение судьи, который является лишь исполнителем законов. Это противоречит самой цели общества - обеспечивать личную безопасность граждан. Основания должны быть зафиксированы в законе, а не определяться судьями, решения которых всегда ущемляют гражданские свободы, за исключением случаев, когда они прямо вытекают из общих принципов действующего законодательства". Как справедливо отметил И.Л. Петрухин, заключение под стражу создает серьезные ограничения свободы личности, что позволяет признать исключительный характер ее применения.[11]

В этой связи необходимо остановиться на проблеме обеспечения лицу, в отношении которого применяется данная мера, реальной возможности представлять следователю, дознавателю, прокурору и суду сведения, которые могут повлиять на вид избираемой меры пресечения в сторону ее смягчения. Прежде всего, следует заметить, что в связи с установлением порядка заключения лица под стражу по судебному решению появились проблемы, связанные с изменением роли прокурора в данной процедуре. В соответствии с ч. 3 ст. 96 УПК РСФСР при решении вопроса о санкции на арест прокурор был обязан тщательно ознакомиться со всеми материалами дела, содержащими основания для заключения под стражу, и в необходимых случаях лично допросить подозреваемого или обвиняемого, а несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого - во всех случаях. В рамках же процедуры, предусмотренной ст. 108 УПК РФ, для того чтобы возбудить перед судом соответствующее ходатайство, следователь и дознаватель должны получить лишь согласие прокурора, причем ни в данной статье, ни в ст. 37 УПК РФ обязанности прокурора, аналогичные ранее существовавшим, не установлены.

Как известно, прокурор на стадии предварительного расследования уполномочен осуществлять от имени государства уголовное преследование, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия (ч. 1 ст. 37 УПК РФ). Представляется, что отсутствие у прокурора четко прописанных в законе надзорных обязанностей при заключении лица под стражу однозначно переводит его в положение представителя стороны обвинения, нивелируя тем самым всю процедуру получения его согласия.

Кроме того, возникает вопрос: вправе ли прокурор при даче согласия, помимо выяснения оснований для избрания меры пресечения, устанавливать и виновность лица? Если встать на точку зрения, что прокурор в данном случае не должен стремиться к установлению виновности, то следует признать, что дача прокурором согласия на возбуждение перед судом ходатайства будет производиться по формальным признакам соблюдения требований, перечисленных в статье 97 УПК РФ.

Мы же считаем, что прокурор, помимо проверки наличия оснований для избрания данной меры пресечения, обязан убедиться и в том, что лицо действительно является виновным. Ведь вполне возможно, что обвиняемый (подозреваемый), находясь на свободе, может скрыться от дознания, предварительного следствия или суда, продолжать заниматься преступной деятельностью, будет угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожит доказательства либо иным путем воспрепятствует производству по уголовному делу, однако доказательств его виновности в совершении преступления, в связи с которым лицо заключается под стражу, будет явно недостаточно.

Следующая проблема состоит в том, что в ч. 1 ст. 108 УПК РФ предусмотрена возможность заключения под стражу лица по уголовным делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет, при наличии одного из следующих обстоятельств: 1) подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации; 2) его личность не установлена; 3) им нарушена ранее избранная мера пресечения; 4) он скрылся от органов предварительного расследования или от суда.

Несомненно, данная норма призвана обеспечивать экономию мер процессуального принуждения, однако на практике при ее применении может возникнуть ряд спорных моментов.

Во-первых, как показывает изучение уголовных дел, при последующей переквалификации деяния на менее тяжкое, нежели то, за которое предусмотрено наказание свыше двух лет, во многих случаях мера пресечения оставалась неизмененной независимо от того, имелись ли дополнительные основания для ее избрания. Эта негативная практика имеет место, поскольку в законе не содержится четкого указания на необходимость немедленного освобождения лица из-под стражи, если обвинение в отношении его было изменено на менее тяжкое, и отсутствуют дополнительные обстоятельства, которые позволяют применить данную меру и при обвинении в менее тяжком преступлении.

Во-вторых, обвинение может быть предъявлено следствием по более тяжкой статье УК РФ, чем это деяние должно квалифицироваться в действительности, чтобы в качестве меры пресечения можно было избрать заключение под стражу. Запрет подобных действий в УПК РФ, к сожалению, не установлен.

Дополнительные проблемы могут возникнуть при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении несовершеннолетних. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 108 УПК РФ к несовершеннолетнему подозреваемому или обвиняемому заключение под стражу может быть применено в случае, если он подозревается в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Лишь в исключительных случаях эта мера пресечения может быть избрана в отношении несовершеннолетнего, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления средней тяжести.

Вместе с тем не до конца выясненным остается следующий важный момент: распространяется ли на несовершеннолетних закрепленное в ч. 1 ст. 108 УПК РФ правило о том, что исключительные случаи имеют место, когда подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации, его личность не установлена, им нарушена ранее избранная мера пресечения или он скрылся от органов предварительного расследования либо от суда. Из содержания же ч. 2 этой статьи теоретически можно сделать и довольно неутешительный вывод о том, что несовершеннолетние оказались в более тяжелом, чем взрослые, положении, так как исключительность случаев будет определять не закон, а усмотрение должностных лиц уголовного судопроизводства.

Новая и достаточно важная проблема возникла в связи с процедурой рассмотрения судьей ходатайства о заключении под стражу. В части 4 ст. 108 УПК РФ в обезличенной форме говорится о том, что "неявка без уважительных причин сторон, своевременно извещенных о времени судебного заседания, не является препятствием для рассмотрения ходатайства, за исключением случаев неявки обвиняемого". Неясно, кто именно должен извещать стороны о времени такого заседания. Например, В. Горобец предлагает возложить данную обязанность на должностное лицо органов прокуратуры. Мы не согласны с этой позицией. В условиях состязательности сторона защиты будет объективно заинтересована в том, чтобы после неявки в судебное заседание сообщить о своей неосведомленности относительно срока его начала. Поэтому данную обязанность следует возложить на судью, тем более что в ч. 3 ст. 15 УПК РФ прямо закреплена обязанность суда создавать необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав.

Из всего вышесказанного следует вывод, что процедуры задержания и заключения под стражу нуждаются в определенной корректировке. Это позволит не только оградить права и свободы лиц, вовлеченных в производство по уголовному делу, но и обеспечить большую эффективность правосудия.

Заключение под стражу как мера пресечения

 

Самой строгой превентивной мерой, которая может быть применена к обвиняемому (подозреваемому) в качестве меры уголовно-процессуального пресечения, является заключение под стражу. Широко применяемое на практике (согласно статистическим данным, ежегодно в следственные изоляторы России поступает почти 500 тысяч арестованных), оно представляет собой непосредственное вторжение государства в сферу прав граждан.