Рождение тайцзицюань – школа Чэнь

В 1372 году, на пятом году правления под девизом Хун-у, в провинцию Хэнань из Шаньси перебирается человек, которому было суждено стать основателем целой династии китайских мастеров, создавших один из самых могучих стилей за всю историю ушу – тайцзицюань. Звали человека Чэнь Бу. За свою жизнь он немало проехал по дорогам Китая, перепробовал массу занятий – был лекарем, преподавал боевые искусства, зарабатывал себе на жизнь торговлей или сопровождал караваны в качестве охранника.

Но наконец старость заставила его искать себе постоянное пристанище. И вот он строит себе дом в небольшом местечке Чанъянцунь, расположенном в уезде Вэньсянь, километрах в десяти от уездного центра. Была и другая причина, заставившая Чэнь Бу покинуть родную провинцию Шаньси. Именно в тех местах когда-то разворачивались кровопролитные бои между войсками китайского императора Тай-цзу и монгольского правителя Тимура. Несколько раз китайские войска штурмовали захваченный монголами город Хуайцинфу в уезде Басянь, на месте которого позже возник уезд Вэньсянь. Захватив наконец эту местность, китайский император, по преданию, жестоко расправился не только с монголами, но и с частью местных жителей, обвинив их в помощи врагам. С тех пор это место опустело, а как только выгоревшая земля залечила свои раны, сюда устремились переселенцы из соседних провинций. Среди них был и Чэнь Бу.

Устные предания гласят, что Чэнь Бу отличался приветливыми манерами, добрым, спокойным нравом. Через некоторое время клан Чэнь разрастается столь широко, что деревушку переименовывают в Чэньцзягоу (Лощина семьи Чэнь). Это местечко находилось почти в низине, и к тому же нередко разливы затапливали его, отсюда и происходит это название^[120]. Сегодня это место стало настоящей Меккой всех поклонников тайцзицюань, открыт музей, к деревне (впрочем, сегодня это уже небольшой город) ведет хорошее асфальтированное шоссе, а род Чэнь насчитывает уже 19 поколений.

Велик соблазн повести традицию занятий боевыми искусствами, а следовательно и становление тайцзицюань, от основателя рода Чэнь – Чэнь Бу. В этом случае реальную историю тайцзицюань можно приравнять к ее легендарному «житию», отнеся эти события к XIV веку. Причем такие намеки можно встретить в трудах некоторых китайских историков, говорящих, что Чэнь Бу считался неплохим мастером ушу^[121]. Мы вновь возвращаемся на круги своя, задавая вопрос, когда же можно говорить о начале складывания тайцзицюань как стройной системы передачи знания. Да и причастен ли род Чэнь к этому делу?

Разгадку этой тайны истории ушу было суждено дать одному из самых блестящих теоретиков китайских боевых искусств Тан Хао. Он решил подойти к этой проблеме не просто как восхищенный поклонник ушу, но как серьезный и щепетильный историк. В первые два десятилетия нашего столетия спектр версий о происхождении тайцзицюань был предельно широк: от мистических даосов типа Чжан Саньфэна и Ху Цзинь-цзы до авторов ряда трактатов – Ван Цзунъюэ и Ян Лучаня. Среди этих имен фигурировали и представители рода Чэнь, в том числе и некий Чэнь Вантин, якобы создавший первые комплексы тайцзицюань. Но все эти версии оставались на уровне устных преданий, рассказов, причем их количество росло с каждым днем, и не было ни малейшей возможности с уверенностью утвердить приоритет «создателя» тайцзицюань за какой-то из этих замечательных личностей.

Путь, предложенный Тан Хао, был одновременно неожидан и удивительно прост. А что если где-то в деревенских анналах сохранились записи об этих событиях? В 1932 году Тан Хао приезжает в деревню Чэньцзягоу, где испокон веков жили Чэни, и буквально за несколько дней обнаруживает уникальный документ – семейные хроники семьи Чэнь. Первая запись в этих хрониках была сделана в 1754 году, последняя – в 1822-м, всего же они охватывали жизнь нескольких поколений, начиная от знаменитого родоначальника Чэнь Бу.

Много удивительного было найдено в документах. Прежде всего, действительно, род Чэнь испокон веков занимался боевыми искусствами, слава о его удивительном и загадочном стиле (который, кстати, в хрониках никак не именуется) распространилась далеко за пределы Чэньцзягоу. А вот патриарх рода Чэнь Бу никакими боевыми искусствами не занимался, во всяком случае, конкретных упоминаний об этом мы не встречаем. Правда, следует учитывать и другое: все сведения об истории семейства Чэнь до 1711 года почерпнуты из устных преданий, а затем перенесены в хроники. Известно, что именно в 1711 году представитель десятого поколения Чэнь Гэн установил памятную стелу, где высек краткую историю жизни Чэнь Бу. Ни о каком тайцзицюань в этом памятнике не упоминалось.

Был дан ответ и на другой вопрос: кто первым начал практику некой школы ушу, которая позже переросла в тайцзицюань. Из многочисленных историй, уездных хроник и, что самое главное, из семейных хроник Чэней вырисовывается яркая фигура Чэнь Вантина (1600–1680 или? – 1719), представителя девятого поколения рода Чэнь. Обратим внимание на то, что создание тайцзицюань в XVII веке полностью укладывается в нашу теорию практически одновременного складывания в это время всех основных стилей ушу. Семейные хроники отзываются о Чэнь Вантине с удивительным пиететом: «Он прославился в провинции Шаньдун как знаменитый мастер. Вступая в поединок, истреблял толпы из тысяч бандитов (долгое время он служил телохранителем и охранником грузов. – А. М.). Он и является основателем кулачного искусства, боя с изогнутым мечом дао и копьем рода Чэнь. Этот величайший герой, урожденный под Небом, уверенно владел в бою и алебардой»^[122].

Постараемся поподробнее разобраться в жизни этого человека, чье имя столь непосредственно связано с созданием одного из самых грандиозных стилей ушу. Второе имя Чэнь Вантина было Чэнь Цзоутин. Он считался человеком высокообразованным, в котором «воистину сочеталось военное и гражданское». Родился он в уезде Вэньсянь провинции Хэнань, где когда-то поселился патриарх рода Чэнь Бу, а затем на время переехал в соседнюю провинцию Шаньдун, где и прославился как мастер кулачного искусства. В последние годы правления Минской династии он служил охранником в родном уезде и «лишь одним своим именем приводил в трепет врагов». В его задачу входила охрана уезда от набегов местных бандитов, грабивших деревни и караваны с грузами, мешавших проведению ярмарочной торговли, а также поддержание порядка и разрешение особо жарких споров между жителями деревни. Вероятно, он весьма неплохо справлялся со своими обязанностями, так как все уездные хроники упоминают о неимоверной силе этого человека и о полном спокойствии, воцарившемся в уезде во время его службы охранником, хотя в те времена ситуация в империи была весьма неспокойной – приближалось маньчжурское вторжение.

В 1641 году, за три года до воцарения маньчжуров, Чэнь Вантин покидает службу и уходит на отдых. Вторжение иноземцев и крушение мощнейшей китайской империи Мин настолько потрясли Чэня, что он удалился от людей, начал сторониться всякого общения и жил как настоящий отшельник, что раньше не свойственно было его характеру воина и уездного лидера. Его основным занятием становится рыбная ловля, а большую часть времени Чэнь проводит в недалеких путешествиях на своей лодке по рекам, стиснутым грядой скал. Возможно, удаление от жизни, тишина и величавый покой пейзажа, близость к природному лону всего живого заставили Чэнь Вантина переосмыслить суть занятий боевыми искусствами и обратиться к поискам духовно-мистического истока жизни. Результат этого нового миропереживания хроники констатируют достаточно сухо, обходясь всего лишь двумя иероглифами: он «создал кулачное искусство». Как в то время, так и в течение многих последующих поколений оно не имело никакого названия и именовалось просто «кулачное искусство рода Чэнь» (чэньши цюаньшу).

Легкая грусть о прожитых годах, когда боевое мастерство сменяется мудростью воина, владела Чэнь Вантином. Укрывшись почти полностью от глаз людей, он предавался размышлениям, читал древних мудрецов, тщательно штудировал даосскую теорию «вскармливания жизненности» через управление ци и установление гармоничной циркуляции ци по каналам цзиньло. Его настольной книгой становится «Канон императорских покоев» («Хуантин») – трактат IX века, рассказывающий о важнейших нормах здоровой жизни, питании, регулировании сексуальных сношений, гимнастике даоинь и других даосских секретах, возвращающих молодость. Обратимся к нескольким строкам, написанным в ту пору стареющим Чэнь Вантином, – немногим из оставшихся после него произведений, вошедших в сборник «Стансы о великом и малом» («Чандуань цзюй»): «Тщетно удостаивали меня благодеяниями и милостью. Сегодня же я годами стал стар и одряхлел, лишь «Канон императорских покоев» является моим единственным и неразлучным спутником. Пребывая в одиноком отдохновении, я разрабатываю систему кулачного искусства; уходя в хлопоты по хозяйству, обрабатываю поле. Пользуясь мгновениями досуга, обучаю своих сыновей и внуков, дабы стали они подобны тиграм и драконам»^[123].

Военный чиновник эпохи династии Цин

 

Так началось преподавание в ту пору еще достаточно аморфного стиля ушу, которому было суждено перерасти в многогранную систему тайцзицюань. Как же создавалась новая школа? Прежде всего заметим, что в своем раннем виде искусство семьи Чэнь было ничуть не похоже на современный вид тайцзицюань. Несмотря на развитую теорию «внутреннего искусства» и трансформаций ци, в нем превалировал боевой аспект, все комплексы выполнялись в быстром темпе, как это было принято в обычных тренировках ушу среди воинов того времени, встречалось много прыжков, резких ударов, даже кувырков. За основу Чэнь взял наиболее эффективную и распространенную в то время систему, разработанную знаменитым генералом Ци Цзигуаном в XVI веке, состоявшую из 32 базовых приемов кулачного искусства. Вновь обратим внимание: в основу стилей «внутренней семьи» были положены базовые принципы и приемы внешних стилей, и, таким образом, тайцзицюань, багуачжан и синъицюань возникают как приложение принципов даосского искусства, неоконфуцианской теории к приемам армейского высокоразвитого ушу. Причем, хотя развитие внутренних стилей происходило в народной среде, разрабатывались они наиболее просвещенными и образованными представителями местной воинской элиты, прекрасно знавшими основы даосских мистерий и психопрактики.

Из 32 приемов кулачного искусства Ци Цзигуана Чэнь Вантин выбирает 29 и создает из них несколько комплексов – пять базовых комплексов тайцзи, один комплекс, названный «баочуй» («Взрывающиеся (пушечные) удары»), и комплекс, названный по традиции того времени «чанцюань» («Длинный кулак»), состоявший из 108 форм. Последнее таолу никакого отношения к современному спортивному стилю чанцюань не имеет, равно как и не было связано с шаолиньским стилем аналогичного названия. Это было просто распространенное обозначение комплексов, в которых удары наносились из сравнительно низких позиций с почти полным выпрямлением руки и использовался бой на дальней и средней дистанции. А вот многие связки из комплекса баочуй можно и сегодня встретить в шаолиньских системах, например, приемы «Тигр, нападающий из засады», «Нефритовая богиня, ткущая на челноке» и другие. Но, как уже говорилось, техническую основу системы составили приемы, разработанные Ци Цзигуаном, которые, вероятно, изучал Чэнь Вантин в свою бытность охранником.

Туйшоу

 

В новую систему вошло и немало комплексов работы с оружием – изогнутым и прямым мечами, шестом, крюками, топорами, серпами, трезубцем, боевыми граблями, деревянным мечом-палицей, однако все это не было лишь простой компиляцией каких-то приемов из других систем – весь раздел кулачного искусства и работа с оружием были подчинены вполне определенному принципу сочетания мягкого и жесткого, пустого и наполненного. Чэнь требовал избегать использования жесткой силы в бою и опираться в основном на круговые движения, «забирающие» энергию у соперника. Не должно быть ни одной статичной позиции, боец постоянно пребывает в движении, во внешней и внутренней трансформации. «Изменение – это и есть удар, удар – это и есть изменение», – учил Чэнь. Именно ему приписывается знаменитая фраза, вошедшая во все каноны тайцзицюань: «Если хоть что-то пришло в движение, не должно быть того, что бы не двигалось», – объясняющая принцип движения как всеобщую трансформацию, причем трансформацию не только чисто внешне-физическую, но и внутренне-энергетическую.

Все крупнейшие теоретики ушу в Китае так характеризуют те новшества, на основе которых и создал Чэнь Вантин свою систему. Прежде всего, он разработал стиль ушу, основанный на сочетании кулачного искусства, гимнастико-оздоровительных методик даосского даоинь и специальной системы дыхания и управления ци – туны, о зачатках которой упоминается еще у Чжуан-цзы. Во вторых, он активно использовал в тренировках ушу древнейшее учение об энергетических каналах цзиньло, по которым циркулируют ци и «соки организма». Во многом дугообразная траектория всех движений объясняется именно теорией циркуляции внутреннего ци по спирали в организме по каналам цзиньло. Благодаря особым скручиваниям тела во время тренировок, ци омывает переднесрединный, заднесрединный и опоясывающий меридианы, устраняя заторы в теле человека, где застаиваются ци и семя-цзин. В-третьих, Чэнь Вантином на основе армейских систем тренировки была разработана система туйшоу («Толкающие руки»), основанная на «приклеивании» к телу соперника. Здесь использовались особые усилие слышания и усилие понимания, когда боец не только контролировал движения соперника, но и своим сознанием как бы проникал в его мысли, угадывая его действия раньше, чем нападающий начинал их. «Движение должно быть столь разнообразно и выполняться таким образом, чтобы быть полностью неожиданным для соперника, и я базируюсь на скручиваниях тела и на легких касаниях руками», «Противник не знает меня, лишь я один знаю противника», – учил Чэнь Вантин^[124]. Если сегодня система туйшоу представляет собой сравнительно плавные вращения руками с осторожным переносом центра тяжести, когда занимающиеся стоят в соприкосновении друг с другом, то в своем раннем виде, то есть во времена Чэнь Вантина, в туй-шоу было немало реальных резких бросков, ударов, в том числе и ногами. Бойцы привыкали стоять вплотную к сопернику, не отпуская его от себя и таким образом закаливая свою психику. Лишь через несколько веков патриарх рода Чэнь Чансин исключил из туйшоу наиболее опасные движения и сделал эту систему основой парной тренировки в тайцзицюань.

По принципу туйшоу строились и парные упражнения с копьями и шестами, именовавшиеся «приклеивающиеся копья». В стиле Чэней использовались в основном длинный шест, заостренный шест и обычное копье. Копье бойца должно находиться все время в непосредственной близости от корпуса или лица противника, при этом все время обходя его оружие или «обматываясь» вокруг него, реализуя при этом классический принцип тайцзицюань – «разматывающейся нити тутового шелкопряда». Отметим, что и «Толкающие руки», и «Приклеивающиеся копья» служили тренировочными упражнениями для двух занимающихся, и хотя и готовили бойца к реальному поединку, все же сами таковым не являлись.

Все эти тренировочные методы, выполнение комплексов были призваны воплотить сложную философско-духовную теорию тайцзицюань как учения о просветлении духа и достижении предельной стадии внутренних трансформаций – Тайцзи. Именно такая цель ставилась в процессе занятий, и этим новое направление значительно отличалось от высокоразвитого и эффективного в боевом отношении армейского ушу, в том числе и системы Ци Цзигуана.

Вскоре ближайшим учеником Чэнь Вантина становится некий Цзян Фа (1644–1722). Он считался человеком весьма грозным и даже свирепым. Его история началась с участия в небольшом восстании, которое поднял некий Ли Цзиоу против непомерных зерновых налогов. Но повстанцы сумели продержаться недолго, Ли Цзиоу был убит, а Цзян Фа пришлось скрываться и скитаться, пока он не забрел в деревню Чэньцзягоу. Руководитель клана Чэнь Вантин сразу обратил внимание на этого необычного человека, который сумел тут же поразить всех фантастическими по скорости ударами ног. Рассказывали, что он «шагал, будто летел, и даже лошадь не могла сравниться с ним». Чэнь Вантин не колеблясь взял его себе в слуги, а заодно и сделал своим партнером в тренировках ушу.

Цзян Фа не уставал поражать Чэнь Вантина. Однажды они вместе отправились на охоту. Чэнь Вантин, увидев зайца, уже поднял лук, чтобы подстрелить его. Внезапно Цзян Фа сорвался с места и, не сделав еще и ста шагов, сумел схватить удиравшего зайца. Сегодня, листая древние хроники Чэньцзягоу, мы можем найти изображение патриарха Чэнь Вантина, рядом с которым с алебардой в руках стоит Цзян Фа.

...Проходили годы, искусство семьи Чэнь развивалось и модернизировалось, по-прежнему оставаясь достоянием лишь крайне небольшого круга людей. Постепенно система сама начала регулировать себя – оказалось, что столь большого количества комплексов, которое ввел в практику Чэнь Вантин, было слишком много. Дело в том, что сама структура и внутренняя логика системы, предложенной им, вели к тому, что количество внешних форм переставало играть существенную роль на пути постижения высших знаний ушу. Боевой смысл системы Чэней в определенном смысле вступил в конфликт с ее эзотерической направленностью, поиском абсолютного, запредельного состояния сознания. Одна из уникальных черт новой системы состояла как раз в том, что эти две стороны ушу – военно-прикладная и мистико-ритуальная – не поглотили одна другую, но гармонично слились, и боевая форма движений стала оболочкой для духовно-философского учения о предельном состоянии духа в момент практики тайцзицюань. Правда, все это привело к сокращению технического арсенала боевого искусства Чэней, отмиранию некоторых излишних форм. Когда сознание человека открыто Космосу, нет нужды в каких-то дополнительных технических навыках и комплексах, так как интуитивно приходит Высшее умение – «искусство Дао».

Такое саморазвитие системы привело к тому, что количество комплексов значительно уменьшилось, из семи таолу, введенных в практику Чэнь Вантином, осталось только два: первый комплекс и комплекс баочуй («Пушечные удары»), который с той поры стал именоваться вторым комплексом стиля Чэнь тайцзицюань, и практикуются они вплоть до сегодняшнего дня. Внешне эти комплексы столь различны, что, глядя со стороны, неискушенный зритель может подумать, что относятся они к различным стилям. Со времен Чэнь Вантина оба комплекса изменились – увеличилось количество плавных, медленных движений, возросла их техническая сложность, например, некоторые движения стали выполняться с различной скоростью, варьировавшейся от очень медленных круговых вращений до резкого, взрывного выброса силы во время удара локтем или рукой, когда сила проистекала не только из конечности, но от всего тела. Значительно увеличилось и количество дополнительных фаз в одном движении за счет мелких вращений, в частности, стали употребляться многократные повторы вращения кистью, поясницей, всем корпусом, что позволяло в большей степени индуцировать ток ци внутри организма. Первый комплекс был построен практически полностью на таких медленных, плавных, несколько тягучих и одновременно упругих движениях с многократными вращениями и включал 83 формы. В свою очередь эти формы представляли собой некоторые приемы из стиля Ци Цзигуана, а с другой стороны – базировались на 13 классических позициях внутреннего искусства.

«13 позиций» – понятие древнее, вероятно, даже более древнее, чем сама школа тайцзицюань. В чисто техническом плане они представляли собой основу всех движений, которые позже вошли не только в тайцзицюань, но и в багуачжан и синъицюань. По легендам, например, Чжан Саньфэн не столько изобрел тайцзицюань, сколько ввел в практику метод «13 позиций». Эти же позиции были в обиходе у магов в горах Удан, когда они готовили свое тело и дух к приему пилюли бессмертия. Сама цифра «тринадцать» получалась от сложения восьми триграмм и пяти первостихий (металл, дерево, вода, огонь, земля), в результате чего рождалось все многообразие природных форм.

Итак, о каких же конкретно позициях идет речь? Прежде всего, это пять шагов (убу), или направлений движения: движение вперед (цяньцзинь), движение назад (хоутуй), взгляд влево (цзоугу), взгляд вправо (югу) и, наконец, центральное равновесие, или обретение срединного баланса (чжундин). Эти пять движений точно соотносились с пятью первостихиями.

Восемь триграмм соотносились с «восемью вратами» (бамэнь) – особыми методами использования внутреннего усилия. Во-первых, это выброс усилия по четырем сторонам света (сыфан) – на юг, запад, восток и север. На самом деле это четыре типа усилия, в основном рождающиеся за счет особого импульса движения рук и всего тела: отводящее усилие (бэн), «натягивающее на себя» (люй), давящее вперед, или теснящее (цзи), и, наконец, толкающее (ань).

Во-вторых, это четыре дополнительных движения в основном атакующего характера, ориентированные также по четырем сторонам света – на северо-запад, юго-восток, северо-восток, юго-запад. Они представляли собой «сдергивание вниз» (цай), уклон назад (ле), удар локтем (чжоу) и толчок плечом (као). Обратим внимание, что все восемь движений, следуя традиции сакрального космизма, ориентированы по всем сторонам света. Естественно, что боец не должен был реально выбирать сторону света, в направлении которой он должен выполнить то или иное движение, но лишь виртуально осознавать срединный характер человека, который стоит в центре мира и выбрасывает внутреннее усилие во все стороны. Напомним, что все восемь движений сополагались с триграммами, например, отводящее движение – с триграммой «цянь» («Небо»), «натягивающее на себя» движение – с триграммой «кунь» и т. д.

Сам комплекс за основу брал «изменения усилия» (хуацзин), т. е. ежемгновенные изменения в позициях, приводящие к постоянным внутренним энерге-тическим трансформациям.

Если прямые представители семьи Чэнь могли всю жизнь изучать премудрость семейного искусства, то другие были лишены такой возможности. Так возникает разновидность («новая ветвь») стиля Чэнь – «ветвь Чжаобао» (чжаобао-цзя), которую разработал мастер Чэнь Цинпин. В это направление по-прежнему входили два классических комплекса, но сама форма движений значительно изменилась. Они становятся менее амплитудными, как бы немного «сжимаясь». Зато передвижения становятся более округлыми, они выполняются по плавной дуге, и их сложность значительно возрастает. Казалось бы, в связи с такими трансформациями должна уменьшиться и возможность боевого применения системы, но именно за счет более узких, очень собранных движений, резкого выброса силы и усложнения передвижений эта ветвь тайцзицюань в дальнейшем начинает считаться наиболее эффективной для прикладного применения. Именно здесь лежат корни таких весьма прикладных систем тайцзицюань, как стиль У и стиль Сунь, созданный блестящим воином-философом Сунь Лутаном.

В шестнадцатом поколении патриархом стиля становится Чэнь Синь, второе имя которого было Чэнь Пинсань (1849–1929). Если на протяжении многих столетий тайны школы передавались лишь устно, то Чэнь Синь начинает фиксировать основные положения теории в письменном виде. В результате двенадцатилетней работы рождается четырехтомный труд «Наглядное изложение системы тайцзицюань школы Чэней» («Чэньши тайцзицюань тухуа цзяньи»). Именно в этом труде было впервые описано соответствие движений тайцзицюань открытию и закрытию каналов-цзиньло и циркуляции ци. Кстати, ни одна другая школа тайцзицюань не опубликовала таких схем.

Новая загадка тайцзицюань

Казалось, мы сейчас можем с достаточной уверенностью говорить, что тайцзицюань так или иначе пошел от Чэнь Вантина и передавался долгое время по семейной линии Чэней. Но вот недавно были обнаружены новые документы, которые смутили многих знатоков тайцзицюань. Они показывали историю школы Чэней в таком необычном виде, что многие просто отказывались их комментировать. Итак, что же произошло?

Был обнаружен небольшой текст, передававшийся в семействе Чэнь как документ по истории школы, – «Речения три по три о кулачном искусстве» («Саньсань цюань пу»). Приведем несколько выдержек из этого примечательного документа.

«Существует немало способов кулачного искусства, в конце концов, в основном неизвестно, кто был их создателем. Говорят, что «Шесть соответствий» (люхэ) создал господин Цзи Лунфэн из Шаньси, живший в конце эпохи династии Мин. Был он весьма искушен во владении копьем, люди считали его искусство чудесным. Господин говорил: «Я живу в мире, полном смут, поэтому, владея копьем, могу защитить себя. Если бы я пребывал в спокойном мире, то тотчас уничтожил бы всякое оружие...» Затем он заменил способы работы копьем на способы кулачного искусства, принципы подчинил единой основе, формы же стали подобны мириадам жемчужин. Всего же получилось шесть симметричных форм.

Что это такое, «единая основа»? Это подвижное сердце (т. е. внешние движения рождаются из движений сердца. – А. М.). Что такое «мириады жемчужин»? Это изменения в формах. Говоря о шести соответствиях, имеют в виду, что сердце координируется с волей, ци – с силой, мышцы – с костями, руки – с ногами, локти – с коленями, плечи – с бедрами.

Разные люди изучали «Шесть соответствий», версии о его передаче также неодинаковы. Многие изучавшие получали ложную традицию и, сами желая что-то передать, передавали ложь».

Перед нами – почти точное описание истории и принципов совсем другого внутреннего стиля – синъицюань. Действительно, Цзи Лунфэн из Шаньси как-то решил приложить принципы работы с копьем к кулачному искусству, и так родился характерный вид «Кулака формы и воли». Но этот текст долгое время передавался как «тайная традиция» семьи Чэнь, причем утверждалось, что он непосредственно связан с историей тайцзицюань.

Объяснения волнообразного движения ладонью и приставного шага из книги Чэнь Синя (Начало XX века)

 

Этот текст относится к 1723–1726 годам и фактически утверждает, что представители семьи Чэнь долгое время обучались стилю люхэцюань, т. е. ранней форме синъицюань, который действительно был широко распространен в этой местности.

Существует еще один интересный факт. Считается, что комплекс в 108 форм, созданный когда-то Чэнь Вантином, затем был целиком утрачен. Во всяком случае, именно так утверждают классические версии. Но вот оказалось, что в некоторых районах Шаньси и в местечке Чжаобаочжэнь в Хэнани, где преподавал Чэнь Цинпин и где возникло одно из ответвлений школы Чэнь, этот комплекс сохранился. Так, может быть, он существовал там вообще до Чэнь Вантина?

И вот на основе некоторых документов ряд китайских специалистов выдвинули следующую версию становления тайцзицюань, а точнее – направления Чэ-ней. Цзян Фа, выходец из уезда Вэньсянь в Хэнани, приехал в Шаньси, где более десяти лет обучался у Ван Цзунъюэ – того, кто написал знаменитый труд «Рассуждения о тайцзицюань». Затем он вернулся в Хэнань, поселился в Чэньцзягоу и действительно работал слугой в доме Чэней. Но не Чэни обучали его, а наоборот, Цзян Фа стал учителем Чэнь Вантина. Был у него и другой ученик – Син Сихуай, который также жил в Хэнани в деревне Чжаобаочжэнь. Таким образом, Чэнь Вантин оказался далеко не единственным учеником Цзян Фа и тем более, следуя данной версии, отнюдь не был создателем тайцзицюань^[125].

Но этим не кончаются превратности ранней истории тайцзицюань. Оказывается, к знаменитому мастеру Чэнь Цинпину, основателю направления чжаобаоцзя, считающегося разновидностью стиля Чэнь, тайцзицюань пришел отнюдь не по семейной линии, а по линии, которая начиналась от Син Сихуая, второго ученика Цзян Фа. Кстати, именно поэтому комплекс тайцзицюань в 108 форм, утраченный в классической школе Чэней, сохранился в Шаньси, где учился сам Цзян Фа, и в школе Чэнь Цинпина, который обучался у ученика Цзян Фа. Интересно, что у Чэнь Цинпина учился основатель стиля У тайцзицюань У Юйсян, по этой же линии произошел и стиль Сунь тайцзицюань. Таким образом, основополагающая линия развития тайцзицюань начиналась не в семействе Чэнь и пролегала совсем в другом направлении!

Насколько верна эта неожиданная версия? Сейчас трудно с уверенностью ответить, был ли Чэнь Вантин создателем тайцзицюань или все-таки являлся одним из учеников Цзян Фа. И та и другая гипотезы нуждаются в фактических подтверждениях, в источниках, а их чрезвычайно мало, к тому же они наполовину легендарны. Вероятно, это останется еще одной неразгаданной загадкой ушу.

Школа тайцзицюань клана Ян

Первый стиль тайцзицюань долгое время был исключительно семейным достоянием. Он не получил даже никакого названия, и его именовали просто «искусством семьи Чэнь». Стиль тщательно оберегался от сторонних глаз, хотя можно предположить, что кто-то все же видел удивительное искусство Чэней. Не случайно про них ходили легенды, широко рассказывали об их подвигах, но никто не мог сказать, что конкретно представляет собой их школа.

Заметим, что к тому времени за рамки семьи не вышел ни один принцип, к тому же это был один из сотен семейных стилей, не имевших собственного названия, распространенных тогда в Китае. Так же как не называют привычные вещи, не видя в этом необходимости, так и стиль Чэнь никак не собирался отличать себя от других.

Впервые покров тайны над школой Чэней было суждено приподнять выходцу из бедной многодетной семьи Ян Фукую, более известному под именем Ян Лучань (1799–1872). Ян родился в уезде Юннянь провинции Хэбэй. Бегая по улицам с одноколесной тачкой угля, он приобрел недюжинную силу, как говорили – имел «тигриную спину и медвежью поясницу». В его родном уезде до сих пор ходят легенды о том, как он приобщился к тайцзицюань. Расскажем одну из них, не исключая, что так и могло быть.

Ян с детства мечтал заниматься ушу, засматривался на известных бойцов, урывками пытался тренироваться. Но забота о семье не оставляла ему ни минуты свободного времени. В городе Гуанпине, где продавал свой уголь Ян, в то время открылась аптекарская лавка, названная в традиционном философско-патетическом духе «Зал Всеобщей гармонии». Ее содержала семья Чэнь, приехавшая сюда из Чэньцзягоу в Хэнани. Ходили слухи, что все, начиная от хозяина лавки вплоть до мальчишки-слуги, занимаются ушу, а по вечерам из-за ограды доносились звуки ударов и глухие выдохи. Однако ворота всегда были плотно закрыты, и ни один любопытствующий не мог похвастаться, что видел, чем занимаются Чэни.

Повезло лишь Ян Лучаню. Однажды его, десятилетнего мальчишку, пустили во двор разгрузить уголь. Ян, оглядевшись, не заметил обычных для дворов боевых искусств стоек с оружием, лишь несколько молодых людей вели поединок. Мягкие, плавные движения напомнили угольщику движения рыбы в воде. Это вызвало у него в душе недоумение и смех – такая техника вряд ли была годна для боя, а все рассказы о непобедимости Чэней обернулись вымыслом.

Однако однажды произошел случай, заставивший его изменить мнение. Как-то в лавку Чэней вошли пятеро братьев Чао, прозванные «пятью тиграми семьи Чао», известные своим мастерством в бою и буйным нравом. В грубой форме они потребовали поменять лекарство, которое им чем-то не понравилось. Слуга мягко отказывался, так как лекарство было заграничное и не подлежало обмену, но братья настаивали на своем и собирались уже затеять драку, как слуга несколькими быстрыми приемами выкинул их из лавки. «Вот поистине чудесная техника, – подумал Ян Лучань, – раз слуга может сделать такое, то хозяин лавки способен и на большее!» С тех пор Ян ни разу не брал с Чэней денег за уголь, а однажды даже вернул те, которые Чэни прислали ему с посыльным. Наконец хозяин решил выяснить, не нужна ли молодому человеку помощь, и Ян Лучань признался, что хочет изучать их стиль. Хозяин не решился без разрешения патриарха школы начать преподавание. Но тронутый услугами Яна, он отправил его вместе с рекомендательным письмом в Чэньцзягоу к патриарху стиля выпускнику Императорской Академии Чэнь Дэху.

Встретил Яна племянник Чэнь Дэху мастер Чэнь Чансин – представитель четырнадцатого поколения Чэней. Напоив и накормив Яна, он поблагодарил его за письмо, но взять в ученики отказался. Чэнь Чансин сослался на то, что якобы сам давно не занимался и плохо помнит движения. Яну ничего не оставалось, как отправиться обратно. Однако случай и хитрость помогли ему.

Однажды в деревне внезапно выпал сильный снег. Утром члены семьи Чэнь, выйдя за ворота, чтобы расчистить сугробы, увидели лежащего на снегу парня с перемазанным лицом. Отогрев его, они поняли, что парень немой, однако он так усердно таскал дрова и готовил пищу, что его решили оставить на время в доме в качестве слуги. Каждый вечер в дом к Чэнь Чансину, которому прислуживал никем не узнанный Ян Лучань, приходил патриарх стиля Чэнь Дэху и проводил занятия на большом, огороженном со всех сторон дворе. Хитроумный Ян в течение трех лет тайно подсматривал за тренировками Чэней, разучивая, когда все спали, прием за приемом, принцип за принципом. Однажды Ян Лучань, опустившись на колени перед Чэнь Чансином, признался ему во всем.

Подглядывать за тренировками считалось жесточайшим преступлением, а замеченного в этом могла ожидать смерть. Однако Чэнь Чансин, проявив благородство души, достойное мастера, попросил Яна продемонстрировать, чему он сумел научиться столь недозволенным образом. Чэнь был приятно поражен, увидев, что Ян Лучань сумел выполнить комплекс, не допустив ни одной ошибки. Он разрешил Яну остаться с ним еще на три года для продолжения занятий, но фактически тот провел у него несколько десятилетий^[126].

Эта красивая история говорит о том, что постепенно начинался процесс открытия семейных стилей для наиболее достойных учеников, не связанных с кланом. Многие учителя даже начинали ездить по уездам, пропагандируя свои стили, что раньше считалось бы грубейшим нарушением традиции.

Изменялся и сам облик ученика, хотя его жизненная миссия – восприятие духа школы – оставалась неизменной. Теперь, закончив обучаться основным принципам стиля, последователь мог покинуть школу и даже начать собственное преподавание. Все эти изменения позволили 40-летнему Ян Лучаню после смерти Чэнь Дэху покинуть Чэньцзягоу и открыть в родном уезде Юннянь собственную школу при кумирне Небесной гармонии, названной так в память о старой аптечной лавке Чэней. По одной из версий, Ян Лучань обучался у Чэнь Дэху и Чэнь Чансина более тридцати лет^[127].

Вернувшись в родной уезд, Ян оказался «у разбитого корыта» – у него не было даже собственного дома. Он поселился в доме семьи У и тренировался вместе с тремя братьями, большими знатоками боевых искусств – У Жуйцином, У Хэцином и У Чэнцином. Семья У отличалась высокой образованностью, все братья были чиновниками, и именно у них Ян Лучань изучал каноноведение и вообще становился полноценно грамотным человеком. Семье У суждено было сыграть немалую роль в жизни Ян Лучаня. Именно они порекомендовали никому не известного человека аристократическим кругам в качестве преподавателя ушу. В свою очередь благодарный Ян Лучань показал им многие секреты старой ветви тайцзицюань, на основе которой вскоре возникла отдельная школа У тайцзицюань.