Глава 19. Ушиб после столкновения

Перевод: Дмитрий Салов.

ЧМ-2010 в Южной Африке был первым турниром такого масштаба на африканском континенте и для «слонов» [Кот д’ Ивуар, — прим. переводчика] это была фантастическая, захватывающая возможность, которую мы действительно с нетерпением ждали.

Кроме того, сезон 2009-10 закончился очень хорошо для меня — это был мой лучший сезон в истории с Челси, в течение которого мы выиграли 2 турнира одновременно впервые, я был выбран Игроком Года в Африке 2009 и во второй раз выиграл Золотую бутсу Премьер-лиги. Я даже оказался на обложке июньского номера Vanity Fair 2010 года, который включал обзор ЧМ. Мне сказали, что к тому времени на обложке Vanity Fair был только один африканец — Нельсон Мандела, так что я был в уважаемой компании. Я хотел, чтобы ЧМ стал для меня чем-то особенным.

В начале июня команда отправилась в Швейцарию для тренировок высотой [над уровнем моря] и нескольких товарищеских матчей до начала турнира. Все шло отлично. Затем в одном матче, против Японии, через несколько минут после того, как я забил в начале первого тайма, я пытался контролировать мяч на полной скорости, но тут откуда-то выскочил центральный защитник (мой гол как раз залетел, отрикошетив от него) и побежал на меня, намереваясь жестко отобрать мяч. За долю секунды до этого я инстинктивно поднял правую руку в попытке защитить свою грудь.

В ретроспективе это было всё же хорошо. Если бы он на самом деле влетел в мою грудь, то я даже думать не хочу, какую травму он нанёс бы. Это было действительно глупое нарушение правил.
Как только произошло столкновение, я понял, что был тяжело травмирован, потому что моё предплечье просто горело. По дороге в раздевалку я был в слезах боли и печали. Через 11 дней наша первая игра, а я так и не смогу воплотить мечту всей жизни — сыграть на ЧМ в Африке.

Новости о травме распространились как лесной пожар. Сразу после игры многие знакомые связались со мной, чтобы попытаться помочь. Самуэль Это'О, камерунец, мой друг и товарищ, позвонил, а затем сразу же нашел контакты хорошего хирурга, который мог бы мне помочь.

В конце концов на следующее утро я был у хирурга в Берне, не слишком далеко от того места, где мы жили. Он осмотрел результаты рентгена — у меня был серьёзный перелом в области локтя — и сказал, что может поставить пластину, но пришлось бы ждать 2-3 месяца, прежде чем я смог бы играть снова.

«Подождите», — сказал я, качая головой от этих новостей. «Позвольте мне кое-что объяснить. Вы видите эту дату, через 10 дней», — сказал я, указывая на календарь на столе. «Это Чемпионат мира, и я должен играть в этот день. Я должен играть! Возможно ли это?». Хирург глубоко вздохнул.
«Ну», — ответил он медленно, «Я никогда не делал такого раньше».
«Я не утверждаю, что это обязательно», — я прервал. «Я говорю, возможно ли быть готовым к матчу хотя бы на 50 процентов?»
«Вы можете играть, да, но с защитой. И если вы получаете удар, то всё. Вы будете восстанавливаться восемь, девять месяцев или даже дольше».
«Хорошо, давайте сделаем это!»

В тот же день он сделал операцию. Он положил восьмидюймовую металлическую пластину вдоль кости, закреплённую восемью винтами, а на всё это была установлена защита из углеводородного волокна. В моей руке было слишком много металла — к сожалению, мне так и не удалось ни разу поднять тревогу в аэропорту — но я проходил с металлом в течение целых 5 лет, до тех пор, пока, наконец, не смог снять его летом 2015 года. Я хранил этот металл в качестве сувенира — забавное напоминание о не очень смешном моменте.

Вернувшись в отель к команде через день-два, я услышал, как кто-то мне звонит.

«Мой сын», — сказал знакомый голос на другом конце линии — Нельсон Мандела!, — «Это наш Кубок мира», сказал он, с характерной медленной южноафриканской манерой. «Даже если ты не сможешь сыграть, ты должен приехать! Мы ждём тебя здесь».
«Я еду, еду, уже в пути!», — ответил я.

На самом деле я встретил Нельсона Манделу год назад на Кубке Конфедераций. Я был у него дома, встретился с его семьёй и поговорил с ним. Вокруг него царила аура мудрости и мира, как и доброты. У меня было чувство, что я находился в присутствии уникального, особенного человека, я прекрасно знал, что это была большая и редкая привилегия - провести некоторое время с ним. С тех пор я остался в контакте с одной из его дочерей, Зиндзи. У неё был мой мобильный номер, так что она сообщила отцу о моей травме. Для меня был шоком тот звонок в фойе отеля в Швейцарии.

Зепп Блаттер также позвонил мне, чтобы позвать на турнир — немного иронично, учитывая всё то, что произошло с ним и ФИФА с тех пор. «Чемпионат Мира в Африке без тебя не Чемпионат Мира», — мило было с его стороны сказать мне это. Конечно, очень хорошо, что он мне позвонил, но было очевидно, что звонок от Нельсона Манделы, который глубоко проник в мою душу, я не забуду никогда в жизни.

Каждый день в течение следующей недели, я молился, о восстановлении руки до такой степени, чтобы позволить мне принять участие. Мне было все ещё плохо, когда мы приехали в Южную Африку, но я был полон решимости идти дальше и принял участие в первой тренировке на глазах у всех наших многочисленных фанатов. «Я должен сделать это», — твердил я себе.

Через неделю я начал чувствовать свою руку снова — до тех пор, пока она не онемела, — я думал, что она восстанавливается. Чтобы проверить это, я сделал пару отжиманий.

«Стоп! Ты с ума сошёл?!», — сказал мне весь тренерский штаб.
«Нет, я в порядке, я в порядке», — ответил я, делая ещё несколько отжиманий. Я мог точно понять, готов ли я к первому матчу. Я мог бы конкурировать за место в составе и дать возможность полагаться на себя; я не пришёл сюда только для того, чтобы поддержать парней!

Наша первая игра была против Португалии, и я вышел на 66-ой минуте. К сожалению, я не был на 100 процентов уверен в том, что моя рука меня не подведёт, и упустил серьёзную возможность прямо в конце игры. Я уже был почти в падении, когда получил пас, и в эту долю секунды я понял, что могу упасть из-за удара, приземлившись в итоге на руку. Мой мозг сосредоточился на этой мысли, а не на контроле мяча, и я пропустил удар. В конце концов мы закончили со счётом 0:0 — хороший результат для нас.

Наша вторая игра была против Бразилии, я вышел в основе — знак того, что моя рука быстро восстанавливается, — и тренер был уверен, что я мог играть в течение полных двух таймов. Это была не самая хорошая игра для нас, мы проигрывали со счётом 3:0 уже после часа. Тем не менее, был положительный момент в матче: мне удалось забить, и я стал первым африканцем, когда-либо забивавшим Бразилии. Это был очень важный момент для меня, хоть он и не смог изменить конечный результат игры.

В нашем заключительном матче мы победили КНДР со счётом 3:0. Мой хороший друг и напарник в Челси, Саломон Калу, забил третий гол. Саломон начал играть за «слонов» в 2007 году и стал очень большим фактором успеха в команде, забив более 20 голов в течение тех лет, когда я играл с ним. Несмотря на эту победу, мы опять покинули турнир после группового этапа, что, очевидно, оказалось для нас разочарованием, но не удивило. Португалию и Бразилию было и будет всегда невероятно трудно победить, и я не думаю, что моя травма изменила исход.

Для меня положительный момент, который оказался следствием Чемпионата мира, — иметь возможность играть в турнире на моём континенте. Это всегда будет оставаться особенным моментом для меня. Африка проводила такой чемпионат впервые, это заставило меня действительно гордиться, осознавая, всемирное наблюдение за тем, что может быть достигнуто на этом удивительном континенте. Плюс я был первым африканцем, забившим против лучшей команды всех времён в футбольном мире — классное чувство, я должен признать.

Кубок африканских наций 2012 года — один из тех турниров, о котором я вспоминаю с большой грустью. Год, когда мы смогли отставить это в сторону и играть как команда. Мы действительно чувствовали, что команда достигла зрелости и единства, это означало, что мы были на пике. Мы не боялись играть, не боялись признать, что собираемся проталкиваться вперёд, играть в хороший футбол. Это было связано с тем, что страна стала более сплочённой, чем когда-либо. Кто знает, возможно, это было просто наше коллективное бессознательное.

 

В любом случае мы прошли в финал, происходившем в крупнейшем городе Габона, Либревиле, где должны были играть с Замбией. Их французский тренер, Эрве Ренар, привнёс дисциплину и хорошее настроение в команду, но я чувствовал, что мы имели более высокие шансы на победу в этом турнире, а я вышел в основе.

В матче ни одной из команд не удалось забить. Во второй половине матча мы били пенальти, который мог бы, очевидно, стать определяющим моментом. Как капитан, я решился бить его. По какой-то причине в последнюю секунду я отправил мяч высоко вверх. Я до сих пор не могу этого объяснить, потому что я ни-ког-да не бил таким образом. Что случилось? Кто знает? Как следствие - дополнительное время, а счёт так и остался не открытым.

Время для серии пенальти. Погода была плохая — шёл дождь, играть довольно тяжёло, и как обычно в серии пенальти, напряжение было почти невыносимым. Мы били первыми. Нет проблем, 1:0. Замбия сравняла счет. Один за другим игроки от каждой команды подходили к 11-метровой отметке и посылали мяч в сетку. Все пенальти были хорошо исполнены; вратари не могли никак помочь. Я решил пойти пятым, так как это часто решающий удар в серии, и я хотел быть уверенным, что забью. Но мы пошли дальше, 5:5, 6:6, 7:7. С каждым ударом нервы у всех всё больше подходили к пределу.

Наш следующий игрок, который должен был исполнять пенальти - опытный Коло Туре. Он взял очень длинный разбег — может быть, даже чересчур длинный, слишком хорошо показал языком тела направление удара... и вратарь вытащил. Теперь дело за Замбией. Рейнфорд Калаба был у мяча. Его удар пустил мяч над перекладиной. Это был большой, огромный шанс на спасение для нас. Настала очередь игрока Арсенала — Жервиньо. Он подбежал... и сделал то же самое. Его удар был неточным. Мы были в полном шоке, и вряд ли кому-то было приятно смотреть, как их центральный защитник послал мяч точно в сетку — 8:7, Замбия победила. Мы ещё раз проиграли в финале.

Это поражение мы перенесли плохо. Мы проиграли, несмотря на то, что не пропустили ни одного гола в течение всего турнира, в том числе в финале. Мы были лучшей атакующей командой, и я закончил турнир лучшим бомбардиром. Как такое возможно, твердил я, что эта команда, воодушевленная и дружная, которая, наконец, была наполнена лучшими игроками, как мы могли ехать домой с пустыми руками? Мы сделали всё, чтобы победить, были невероятно едины, и всё насмарку. Все мои товарищи по команде были в слезах, и я рыдал вместе с ними.

Единственное, чем я могу объяснить результат, в том числе и мой нереализованный пенальти, является то, что так просто должно было быть. Мы могли бы играть еще 10 часов, и всё равно они бы взяли в конечном итоге трофей. Это было судьба. Замбия выиграла в Габоне, где самолёт потерпел крушение 19 лет назад, убив 18 членов их команды и их тренера. Может быть, некоторые вещи просто должны происходить.

Я вернулся домой в Англию, грустный и дейстыительно опустошённый. Во время путешествия случились некоторые семейные трудности, что заставило меня ещё больше нервничать. Поздно ночью, когда моя жена была далеко в Кот-д'Ивуаре, а дети были уже в постели, я говорил по телефону с другом о трудностях, произошедших в последние несколько дней. Вдруг я почувствовал себя как-то странно, будто я был охвачен, а скорее даже поражен своими эмоциями. «Мне очень жаль, но я должен идти», — сказал я ему. Я просто знал, что должен был закончить разговор как можно быстрее. Как только я повесил трубку, почти сразу же я начал плакать. Я не мог остановиться. Все мои эмоции проходили через меня: эмоции о финале, о моей семье, о жизни в целом. Я никогда бы не подумал, что можно так плакать, потому что такой, своего рода, реакции никогда не случалось со мной раньше. Я думаю, что это была кульминация трудного периода в моей жизни. Мне помогло то, что происходило в Челси в то время.

В течение следующего месяца я был очень эмоционален. В один день я был на коне, на следующий день я чувствовал себя абсолютно обеспокоенным. Я не из тех игроков, которые могут полностью игнорировать то, что происходит в жизни за пределами поля, так что мой футбол на поле был не лучшим. К счастью, через месяц у нас в Челси сменился тренер. После этого я закончил сезон на фантастической ноте. Даже настолько, что Кубок Африканских Наций окончательных остался просто игрой, о которой я всегда с грустью вспоминаю.

Чемпионат Мира-2014 был моим последним шансом сыграть для страны. ЧМ проходил в Бразилии, в самом сердце футбола, стране, где спорт является религией, и где я всегда надеялся сыграть однажды, думая, что это станет хорошим последним шагом в моей карьере за сборную.

В преддверии турнира, когда сезон в Англии был закончен, я отправился в Катар, чтобы подготовить себя физически. Я работал так усердно, что мне удалось сбросить 3 кг, из которых половина была жиром. Учитывая, что мне особо и не нужно было терять вес, это означало, что я поехал в Бразилию худым и чувствовал себя отлично.

Когда мы приехали, то обнаружили, что у нас было много бразильских фанатов: нас фантастически тепло встретили. Хотя я так и не получил возможность сыграть на стадионе Маракана — одна из моих целей в жизни — я был очень рад играть в стране с такой страстью к футболу.

Мы были первой африканской командой, вышедшей 3 раза подряд в финальную часть ЧМ, и очень гордились этим достижением. Если бы мы могли пробиться в плэй-офф, чувствовали бы себя ещё лучше. Мы все ещё имели в составе Яя и Коло Тоуре, и Жервиньо, и нескольких хороших молодых игроков, так что надеялись на лучшее, особенно, находясь в группе с Японией, Колумбией и Грецией.

К сожалению наш тренер, казалось, не верил в меня и оставил на скамейке на первую игру против Японии. Я не был счастлив, естественно, а тренер не предупредил меня о своём решении хотя бы за несколько часов до начала матча. Как всегда, для меня очень важно взаимоотношение между командой и тренером, и я до сих пор не понимаю, почему он не мог просто предупредить меня. Я вышел на замену, когда мы проигрывали со счётом 1:0, и я полностью изменил игру. Мы закончили матч победой с результатом 2:1, ставшей, конечно, лучшим ответом, который я мог бы дать.
Во второй игре я опять остался на скамейке, на этот раз до 60-й минуты, и мы в конечном итоге проиграли 2:1 Колумбии. Я опять же не был доволен.

Вся надежда на финальную игру против Греции — мы должны были победить, чтобы обеспечить выход в плэй-офф. На этот раз я был в основе. Греция забила первой, сразу до перерыва, но мы сравняли на контратаке на 74-й минуте. Теперь у нас было 15 минут. В течение нескольких минут меня заменили, и я не знаю почему, но у меня было ощущение, что нам забьют. У меня было то же самое чувство во время игры против Барселоны в 2009-м, в полуфинале Лиги Чемпионов.

90 минут прошли. Такое случалось много-много раз. Добавленное время. Я знал, я просто знал это. Конечно, на 93-й минуте, практически на последней минуте игры, судья дал пенальти в наши ворота из-за падения Самареса в нашей штрафной. Это было спорное решение, и до сих пор не один я с ним не согласен.
Мне пришлось наблюдать со скамейки, я был бессилен что-либо сделать, и едва мог контролировать свои эмоции. Так что я встал на колени и молился — это было единственным, что я мог сделать. Я молился и надеялся. К сожалению, мои молитвы не помогли, потому что Самарас реализовал пенальти и вывел Грецию в плэй—офф — сокрушительный конец наших надежд.

Самым разочаровывающим в этом чемпионате мира для меня стало то, что я чувствовал себя преданным с самого начала, хотя я был ещё капитаном. Я думаю, что тренер, француз Сабри Лямуши, чувствовал, что со мной ему неприятно работать. Может быть, он чувствовал себя под угрозой из-за меня и, как следствие, действительно не хотел, чтобы я играл. Президент нашей ассоциации ничего не сказал ему о том, как он со мной обращался, поэтому я решил через месяц после окончания турнира уйти из сборной, несмотря на то, что тренер сам подал в отставку. Мне было 36, и я только что переподписал контракт с Челси, так что я был в хорошем положении в футбольном мире. Я решил, что так будет лучше для меня, для моего здоровье и семьи, а так же для карьеры в клубе. Я знал, что мои фанаты в Кот-д'Ивуаре поймут моё решение, и я не жалею, что принял его.

Всего 6 месяцев спустя, в феврале 2015 года, Слоны наконец одержали победу в Кубке Африки. Я, очевидно, испытал много смешанных чувств в ту ночь. Для начала, матч между Кот-д'Ивуаром и Ганой опять дошел до серии пенальти, которая на этот раз завершилась счётом 9:8 в нашу пользу, но была невероятно напряжённой для просмотра. Я смотрел матч дома с друзьями и семьёй, и как только он завершился, я прыгал и кричал от счастья, потому что был искренне рад. Это было облегчением для моих товарищей по команде, которые очень долго ждали, чтобы выиграть трофей. Тем не менее я всего лишь человек, и должен признать, что было немного грустно не поднять этот трофей над головой с ними. Я бы хотел праздновать с командой, частью которой всё ещё чувствовал себя, хоть я и ушел полгода назад.

Для меня эта победа значила гораздо больше, чем личное достижение. Дело шло о стране. С победой Кот-д'Ивуара мог начаться период стабильности, мы могли бы надеяться, что победа «слонов» сможет сохранить динамику укрепления мира и единства в нашей стране и показать людям, что если они все могли поддерживать одну команду, полную разных игроков, то смогли бы отодвинуть все свои предубеждения в сторону, чтобы продолжить работу над достижением общей цели и национального единства.