Непогрешимость православной церкви

«Знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв... Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны...» (Откр. 3, 1-2)

Не признавая и даже порицая догмат о непогрешимости папы, православная церковь учредила другого рода авторитет: «единство, святость и непогрешимость православной церкви».

В основу этого заблуждения положен текст Св. Писания: «Церковь Бога живого, — столп и утверждение истины» (1 Тим. 3, 15), причем церковь понимается только «православная». Вероучение этой церкви так и гласит: «другие церкви не могут ни в коем случае именовать себя церковью, ибо это означало бы, что у Христа много несродных друг другу тел. Апостолы же учат об одном теле (1 Кор. 12, 12-14), которое Он духовно «возглавляет», все остальные — еретики». «Из слов апостола, — толкует дальше православная церковь, — следует, что вечная истина опирается на церковь, как на свой столп, и поэтому несомненно, что церковь православная непогрешима. Пред её волей и учением все верующие обязаны преклоняться с благоговением...»

Доказательством непогрешимости православной церкви является «православный символ веры». Этот символ служит образцом веры для христиан на все времена, а он содержит в себе чистую Евангельскую истину. Следовательно, на все века церковь православная пребудет в вере непогрешимой.

Отдельные люди и целые христианские общества могут ошибаться и погрешать в своих мнениях. Но не может быть такого времени, когда бы вся церковь уклонилась от чистоты богооткровенного учения. Так как непогрешимость принадлежит церкви вселенской, то преимущественным органом непогрешимости ее служат вселенские соборы...

Догмат о непогрешимости церкви ничем не отличается от догмата непогрешимости папы, в "одном случае непогрешимость приписана личности, в другом коллективу.

Обе церкви в поисках авторитета предоставили право последнего слова не Священному Писанию, а людям, заблуждения которых как бы заранее санкционированы догматом непогрешимости.

Церковь действительно является хранительницей истины Божией, сокрытой в Слове Его, как сказано: «Освяти их (учеников, т. е. церковь) истиною Твоею: слово Твое есть истина» (Иоан. 17, 17). Церковь является «столпом» и «утверждением истины» постольку, поскольку она на этой истине «утверждается» и эту истину, как столп, «утверждает» в мире. Посему не тот еретик, кто порывает с церковью и противоречит ее суждениям, а тот, кто уходит от истины Св. Писания и противоречит Слову Божию.

Чтобы убедиться в неправильности догмата о непогрешимости церкви, достаточно вспомнить лишь несколько случаев из Священного Писания, подтверждающих, что христианская церковь никогда не утрачивала способности грешить, ошибаться, отступать, охладевать, терять «первую любовь» к Богу и даже погружаться в духовную летаргию. Такими яркими примерами являются притча о десяти девах и послания к малоазиатским церквам (Мтф. 25, 1-13; Откр. 2 и 3 главы).

Отступления церкви от истины Св. Писания уже было предсказано ап. Павлом в Ефесе, когда он заявил собравшимся руководителям общины, говоря: «ибо я знаю, что по отшествии моем войдут к вам лютые волки, не щадящие стада, и из вас самих восстанут люди, которые будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою» (Д. А. 20, 29-30).

Подобного рода «лютые волки» появились еще при жизни апостолов, и разрушающее влияние их испытывали христианские общины во многих местах. Так, например ап. Иоанн говорит в своем соборном послании: «Я писал церкви; но любящий первенствовать у них Диотреф не принимает нас. Посему, если я приду, то напомню о делах, которые он делает, понося нас злыми словами, и, не довольствуясь тем, и сам не принимает братьев, и запрещает желающим, и изгоняет из церкви (3 Иоан. 1, 9-10).

Из приведенного ныне случая характерно то обстоятельство, что церковь, основанная самим апостолом Иоанном и больше всех других имевшая, как будто бы, права претендовать на свою непогрешимость, оказалась в столь печальном духовном состоянии, что не повиновалась даже апостолам. Засевшие в церкви лжеслужители не допускали к благовествованию даже ее основоположников. Отсюда мы видим, что правда не всегда с тем, кто остается в церкви, и не все те еретики, кто оказывается вне церкви. Диотреф остался верным поборником и ревнителем церкви, но это не препятствовало ему изгонять из церкви апостолов и ту истину, с которой апостолы приходили.

В подобных случаях Господь дает такое повеление верным Ему: «выйдите из среды их и отделитесь... и не прикасайтесь к нечистому, и Я приму вас. И буду вашим Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями» (2 Кор. 6, 17-18). И еще: «выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее» (Откр. 18, 4; прочтите всю главу). Как может церковь быть непогрешимой, имея у себя несовершенных членов? Из порочных слагаемых не может быть непорочной суммы. Из греховных членов не может быть безгрешного общества. Свой путь на земле церковь проходит тропой освящения. Смысл такого освящения и цель пребывания ее на земле были бы утрачены, если бы церковь стала вдруг непогрешимой.

Церковь Христова не искоренится, но не потому, что она непогрешима, «врата адовы не одолеют её», не потому, что она достигла совершенства, а в силу того, что церковь куплена «драгоценною кровью Христа, как непорочного и чистого Агнца» (1 Петр. 1, 19), она принадлежит Богу и никто не похитит ее из рук Его (Иоан. 10, 28).

Говоря о церкви, Св. Писание имеет в виду церковь вселенскую, не как всемирную, могущественную, христианскую организацию, но как живой организм, невидимое Тело Христово. Членами этого Тела являются возрожденные свыше «чада Божий», рассеянные по лицу всей земли. Члены Тела Христова, как это ни странно, могут оказаться в любой христианской группировке. «Церковь» (по-гречески «эклезия») означает «собрание уверовавших во Христа». Церковь Христа не определяется большим количеством собравшихся верующих. Она имеет место даже там, «где двое или трое собраны во имя Его», ибо там Христос «посреди их...» (Мтф. 18, 20). Слово Божие не указывает к какой именно группировке должны принадлежать эти три «собравшиеся во имя Его...» Они могут оказаться вдали от всех собраний уверовавших. Важно не это. Для уверовавших важно то, что их «имена написаны» в книгу жизни «на небесах...» (Лука 10, 20).

Почему православной церкви понадобился догмат непогрешимости? Ответ на этот вопрос мы находим в православном вероучении: «забота о духовном спасении детей церкви налагает на церковь обязанность следить внимательно за их настроением и руководить ими, если потребуется, при помощи «новых средств», о которых может быть и не сказано в Слове Божием, а потому, церковь, в лице ее пастырей, имеет власть устанавливать новые богослужения, чины, обряды, праздники и пр.»

Из этих слов видно, что для православной церкви Священного Писания недостаточно, что православная церковь допускает, что в деле нашего спасения Бог многого не предусмотрел, а потому православная церковь должна как бы заполнить пробел теми или иными догматами, правилами и установлениями, какие диктуются данными обстоятельствами.

Для того, чтобы убедиться в ложности такого взгляда, достаточно привести следующий текст Писания: «От Божественной силы (Христа) даровано нам все потребное для жизни и благочестия» (2 Петр. 1, 3).

Для истинного христианина авторитетом веры и жизни является не церковь и ее символ веры, а Св. Писание. Руководствуясь во всех случаях только Писанием, христианин может отвергнуть людские установления, и мужественно сказать: «судите, справедливо ли пред Богом — слушать вас более, нежели Бога?» (Д. А. 4, 19).

 

 

Глава 18

Священство

«Вы род избранный, царственное свя­щенство» (1 Петр. 2, 9)

По учению православной церкви священство есть таинство, в котором чрез молитвенное возложение епископских рук на избранное лицо низводится благодать Св. Духа, дающая власть пасторскую, особые благодатные дары и силу учить мирян и священнодействовать.

Существует три степени священства: первая — епископ, как ближайший преемник апостолов, вторая — Пресвитер, и третья — диакон. «Без них нет церкви», учит православная церковь.

Пресвитеров и диаконов православной церкви может постав­лять на служение и судить только епископ, миряне же ни в коем случае этого права не имеют.

На епископа низводится сугубая благодать священства, в знамение чего при посвящении его возлагают на него руки не один, а несколько, по крайней мере, два православных епископа.

Лица, принимавшие в православии епископский сан, должны оставаться безбрачными. В этот сан избираются люди исключи­тельно из монашествующих.

Только православные священнослужители оставляют за собой право именовать себя «истинными» апостольскими преемниками, так как преемственную власть они получили непосредственно от ап. Андрея Первозванного, который, по учению православной церкви, был первым апостолом-епископом греческой церкви в Константинополе. После Андрея Первозванного, там епископствовали: Стихий, Онисим, Поликарп, Плутарх.., и, наконец, в 984—996 годах, Николай Хрисоверг. В 988 году, Хрисоверг поставил в Киеве первого митрополита Михаила.

Вот отсюда и ведет свое начало православный епископат. Люди, не получившие этой преемственной власти от апостолов, при всей своей богоугодной жизни и достоинствах не могут быть пастырями церкви, так как без «благодати» они только миряне, простолюди­ны. Те, кто посягнул бы на эту власть, поступил бы, как Корей, Дафан и Авирон,— самозванцы народа израильского (Числа, 16 глава). Тех самозванцев за их беззаконие поглотила земля, этих новозаветных подражателей следует называть «ворами и духовны­ми разбойниками». Посему только православные пастыри, как легальные служители, вполне заслуженно могут и должны пользоваться своим содержанием от верующих мирян, повиную­щихся пастырям в делах религиозной жизни.

Указанный догмат православной церкви, мы русские, получили спустя девять веков со времени возникновения христианства от Греческой церкви, и в продолжение тысячи лет считали великим грехом усомниться в том, что этот догмат исходит не от апостолов. Меж тем даже самое поверхностное знакомство со Св. Писанием и с историей христианской церкви убеждает нас, что догмат этот основан на трех заблуждениях, а именно:

Он основан на отличии духовенства от мирян. Этот отличие было только ветхозаветным установлением и служило прообразом различия между «миром» и «церковью».

Священство было отличительным признаком домостроитель­ства иудейской религии. Религия без священства, в представлении иудея, была совершенно немыслима. Вот почему христианам, обращенным из обрезанных, трудно было в самом начале порвать с этим ветхозаветным подразделением: на «начальствующих» и «подчиненных». Из посланий ап. Павла к Евреям, Галатам и др. мы видим, что верующие, оставшиеся верными иудейской религии, беспрерывно стремились дать доступ в христианскую церковь ветхозаветным обрядам, установлениям и церемониям.

Многие из них искренно верили, что Ветхий и Новый Заветы вполне совместимы, что христианство, в сущности, вытекает из иудейства, или служит продолжением его, а потому вся ветхоза­ветная структура священства должна занять место в христианской религии. Таково было заблуждение иудействующих христиан. В действительности же мысль о делении церкви на два класса с особо привилегированным положением сословия священников чужда учению Нового Завета. Первые христианские общины были малы. Они состояли исключительно из учеников Христовых, людей «некнижных», но возрожденных от Духа Святого. Христиане сходились вместе для молитвы, преломления хлеба и взаимного назидания, делая эти собрания в частных домах (Домашние церкви: 1 Кор. 16, 19; Кол. 4, 15; Филим. 1, 2). Духовные дары, распределенные среди верующих Духом Святым, были много­численны, многообразны и разносторонни. Каждый член церкви принимал участие в служении. И в этом смысле каждый член церкви был «царем и священником Богу» (Откр. 1, 5 — 6). Он имел право и священную обязанность служить другим тем даром, каким Бог наделил. Св. Писание называет «священником» всякого верующего христианина, а совокупность верующих — «священ­ством святых» и «царственным священством»... (1 Петр. 2, 5—9). Такой взгляд Писания устраняет всякую мысль о подразделении церкви на два лагеря: на духовенство и мирян. Древнеапостольская церковь не знала такого подразделения. Церковь современная должна быть совершенно свободна от такого заблуждения.

Подразделение церкви на две группы основано также на превратном представлении об управлении церковью.

Апостольские ученики или отцы (как их обыкновенно называют) Климент, Поликарп, Игнатий и Варнава, несмотря на те высокие преимущества, какими они пользовались, как «ученики апостолов», очень скоро уклонились от доверенного им учения. Судя по тем творениям, которые носят их имена, эти «апостоль­ские ученики» совершенно забыли о назначении и функциях Духа Святого в церкви и низвели церковь Христову, как Тело (организм), на положение человеческого общества (организации).

Не признавая подразделения на начальствующих и подчи­ненных в христианской церкви, Св. Писание указывает нам на два рода служителей: старшие братья и диаконы. Старший (по-гречески Иереос), он же епископ (наблюдатель), он же пресвитер (старший) и диакон (слуга, прислуживающий у стола). Первый заботился о духовном благосостоянии церкви, второй — о матери­альных нуждах верующих.

В этих двух видах служения нет ни малейшего намека на то начальственное управление церковью, какое в наше время практикуется «духовенством». Есть и должно быть одно руковод­ство церковью — руководство Духа Святого. Никакой христианин или пастырь, как бы духовно одарен он ни был, не может «заместить» Духа Святого в церкви.

Во дни апостолов и в первые века христианской церкви служение епископа было трудным, но прекрасным делом. Тогда еще епископы следовали повелению Господа: «кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугой» (Мтф. 20, 26). Епископ должен был наблюдать только за своей Общиной, члены которой обычно собирались в частном доме. Епископ не господствовал над «наследием Божиим», «но подавал пример стаду» (1 Петр. 5, 1—3). Он был слугой и рабом церкви, наставлял христиан, посещал больных, одиноких и бедных. Епископ не обладал «властью» что-либо верующим предписывать или без согласия всех членов церкви утверждать. 0 подчинении «низшего класса духовенства» своему епископу в то время никто и не думал. Церкви не имели иных доходов, кроме добровольных приношений верующих,и по бедности ее членов суммы церкви были ничтожны. Епископы того времени не были на жаловании. Они продолжали свое прежнее ремесло или занятия, и тем содержали свои семьи.

Сам ан. Павел был по ремеслу делателем палаток (Д. А. 18, 3), являя тем добрый пример братьям по вере (1 Кор. 4, 12). Конечно, и тогда встречались епископы, питающиеся от благовествования, ибо такого было на то Божие указание (1 Кор. 9, 1—4; 2 Тим. 2, 4—16), но платить «духовенству» жалование начали Только с 245 года. Продолжать светские занятия епископу было запрещено на том основании, что это не соответствует его сану. С этого времени личные интересы служителей церкви как бы разошлись с интересами всего христианства. Это обстоятельство повлекло за собою многие перемены к худшему. По мере того, как росло число новых общин вокруг того или иного крупного центра, епископы, живших в городах, рассматривали возникшие общины результатом их благовестил и поэтому присваивали себе право поставлять в общины «своих» пресвитеров и диаконов. Таким образом, создавались церковные районы, которые греки называли «епархиями».

Для устранения разногласий и борьбы с ересями были организованы соборы и совещания. В таких случаях, председате­лем собора или совещания естественно избирался епископ из столицы данной римской метрополии. Когда такой епископ возвращался к себе в столицу, ему трудно было расстаться с председательским титулом или забыть оказанную ему честь. Без труда он присваивал себе звание «митрополита» и требовал подчинения себе всех епископов метрополии. Для того, чтобы церковь окончательно лишилась «простоты» и «свободы» и сни­зошла на положение человеческой организации, на сцену выступи­ли: псаломщики, благочинные, каноники, иереи, архиереи, архимандриты, архиепископы, кардиналы, митрополиты, папы...

Церковь была разделена на управителей и управляемых, пастырей и стадо, на духовенство и мирян, на людей, «облеченных властью, данной им свыше», и простолюдинов.

Вскоре духовенство присвоило себе еще одно право: право посредничество между Богом и людьми мира сего.

Церковнослужители утверждали, что они ближе стоят к Богу и располагают всеми «таинствами», необходимыми для замалива­ния грехов, допущенных мирянами. Вслед за узаконением наименований, санов, знаков отличия и других проявлений духовной гордыни и духовного тщеславия, появились «алтари», «иконостасы», «облачения», «длинные волосы», «церковная утварь», «лобызание руки», «лобызание перстня», «лобызание туфлей» и прочее.

Некоторые из этих установленных обычаев проникли в церковь совсем недавно. Так, например, нынешняя богослужебная одежда установлена была в XIII столетии; запрещение католическим священникам вступать в брак — только в 1123 году и т. п.

Отступление церкви от заповеди Господней в вопросе священ­ства настолько очевидно, что всякие доказательства становятся излишними.

Наблюдая результаты допущенных церковью заблуждений, хочется воскликнуть вместе с ап. Павлом: «О несмысленные!.. кто прельстил вас не покоряться истине? Вы шли хорошо, кто остановил вас, чтобы вы не покорились истине?..»

«Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает...» Столь многое потерпели вы неужели без пользы?..» Христос же, протягивая пронзенные руки, взывает: «Вспомни, откуда ты ниспал, и покай­ся, и твори прежние дела...» (Гал. 3, 1, 4; 6,7; Откр. 2, 5).

И, наконец, разделение церкви на «пастырей» и «пасомых» было основано на так называемой «преемственной власти апостолов».

Это заблуждение присуще не только католической, но и православной церкви, с тою разницей, что католики утверждают свою апостольскую преемственность на ап. Петре, а православие — на ап. Андрее. Чтобы рассмотреть и этот вопрос, остановимся на трех общеизвестных фактах:

Во-первых, Сам Христос никогда не пользовался той властью, какой располагают современные священнослужители.

Власть или право господствовать над людьми всегда является великим искушением. Сатана предложил это право Христу во время Его сорокадневного искушения в пустыне: «И возвед Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени. И сказал ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому

хочу, даю ее. Итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое» (Лук. 4, 5 — 7). Иисус Христос отверг этот соблазн, зная, что «Сын человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мтф. 20, 28). Спаситель учил, что «Царство Его не от мира сего» (Иоан. 18, 28 — 36), что Царство Его не будет организованно по мирскому образцу, что Царство Его не будет нуждаться в правовом положении, что оно будет существовать всюду, «где двое или трое собраны во имя Его» (Мтф. 18, 20). Наступление Царства Небесного «в силе и славе» с приходом Мессии было чаянием каждого иудея, но Христос не оправдал этих ожиданий. Христос отказался воспользоваться сатанинскими принципами власти и управления, и потому был отвержен Израилем. Власть Христа и Бога, власть основанная не на мощи насилия, а на справедливо­сти и любви, осуществится при Его втором пришествии. До того момента Христос будет «камнем преткновения», а ученики Его: «прахом всеми попираемым...» (1 Кор. 4, 13), людьми отвержен­ными и гонимыми.

Христос не давал ученикам права пользоваться плотской властью для «административного» управления церковью.

Напротив, когда мать сыновей Зеведеевых просила такой именно власти для своих сыновей, Христос ответил, что она не знает, чего просит: «Вы знаете (сказал Он), что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими, но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою» (Мтф. 20, 20 — 27). Вот тот драгоценный принцип, который Христос положил в основу христианского соревнования. Мы видим во что принцип этот превратился теперь!

Власть, которой пользовался Христос, была властью духовной. Христос не имел ни раввинского диплома, ни разрешений первосвященника, ни поддержки Ирода, ни солдат Пилата и, тем не менее, говорил «как власть имеющий» (Мтф. 7, 29). Духовной власти Христа никто не мог отрицать: «народ, видя это, удивлялся и прославлял Бога, давшего такую власть человекам» (Мтф. 9, 6 — 8), первосвященники неоднократно спрашивали Его: «какою властью Ты это делаешь?» (Мтф. 21, 23), «Кто Тебе дал власть делать это?» (Мкр. 11, 28). Власть, проявляемая Христом, не была властью «господствующей», превозносящейся, уничижающей под­чиненного. Это была власть любви, власть служения, власть делания добра, не ожидающая ни взаимности, ни награды.

Только такую власть, проявляли и Христовы ученики. Мы читаем, что «тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Иоан. 1, 12 и 13). Спаситель дает власть не «называться», а «быть чадами Божиими» и свою родственную связь с Небесным Отцем подтверждать всем своим существом. Здесь речь идет не о «сане», а о новом «возрождении свыше» сердца и проистекающих из него новой жизни и новом характере. Власть, получаемая через возрождение свыше, проявляется в покорности, добровольном повиновении Богу, искреннем служении ближнему, победе над обстоятельством, свободе от пороков и от влияния окружающей христианина среды. Вот что говорит писание о людях, получивших такую власть: «мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем... Но во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах: нас почитают обманщиками, но мы верны; мы неизвестны, но нас узнают, нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказыва­ют, но мы не умираем; нас огорчают, а мы всегда радуемся; мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем» (2 Кор. 4, 8-9; 6, 4-10).

Власть духовная не может быть захвачена тем или иным лицом, монополизируема отдельной группой людей. Власть эта не может быть «преемственной», передающейся по наследству.

Власть духовная это нечто иное: как проявление Духа Святого, обитающего в сердце верующего. Власть духовная — это сила благодати Господней, «спасительная для всех человеков, научаю­щая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке» (Тит. 2, 11-12).

Дух Святой не может переходить по наследству, равно как и не может быть заключен в рамки человеческих установлений. Дух Святой никогда не действовал по воле человеческой. Он никогда не придерживался «преемственной линии» и не считался с формаль­ным возложением рук тех людей, которые присвоили себе архиерейское или папское достоинство.

Дух Святой вселяется и обитает в сердце тех, кто готов жить под Его водительством. Бог дает Духа Святого «повинующимся Ему» (Д. А. 5, 32), Бог ниспосылает Духа Святого всякому, просящему у Него: «Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит... Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец небесный даст Духа Святого

просящим у Него (Лука И, 10, 13).

Получая Духа Святого, христианин получает и Его духовные дары, духовную силу, и власть, и жизнь. Бог не взирает на лица. Для Него безразлично, как мы называемся: архиереем или рыбаком, преосвященнейшим или мирянином, священнослужите­лем или простолюдиным. Бог имеет дело не с нашими дипломами и саном, а с нашим сердцем:

«Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живу­щий,— Святый имя Его: Я живу на высоте небес... и также с сокрушенными и смиренными духом»... (Ис. 57, 15).

«Посему так говорит Господь Бог: за то, что вы умножили беззакония ваши более, нежели язычники, которые вокруг вас, по уставам Моим не исполняете... пошлю на вас голод и лютых зверей, и обесчадят тебя, и язва и кровь пройдет по тебе, и меч наведу на тебя...

Серебро их и золото их не сильно будет спасти их в день ярости Господа... ибо оно было поводом к беззаконию их,...и отдам его в руки чужим в добычу и беззаконникам земли на расхищение, и они осквернят его... и положу конец надменности сильных, и будут осквернены святыни их... Поступлю с ними по путям их, и по судам их буду судить их, и узнают, что Я — Господь. (Иезек. 5, 7 и 17; 19, 21, 24 и 27).

 

 

Глава 19

Безбрачие священников

«Епископ должен быть... одной жены муж...» (1 Тим. 3, 1-3)

Воспрещение клиру жениться было введено в западной церкви в 1073 году, когда римский архидиакон Гильдебранд, ставший сперва капелланом (священником при капелле, священником домашней церкви папы) и имевший на папу сильное влияние, был сам избран папой и вступил на престол под именем папы Григория VII-го. По вступлении на папский престол Григорий VII (которого один из близких к нему людей полусерьезно назвал «святым сатаной»), решительно запретил всем, без исключения, священни­кам вступать в брак. Кроме того, он потребовал, чтобы назначение на все духовные должности впредь совершалось по каноническому выбору и утверждению духовной власти, а не в силу, так называемой «инвеституры», т. е. передачи духовной должности, как «лена», светским «сеньором» — духовному «вассалу». Безбрачие священников, или так, называемый, «целибат», лишало духовное лицо родственных связей с окружающей его средой. Епископы, аббаты, священники с этого времени не должны были уже считаться «вассалами» того или иного короля или феодала, а дети их лишались права наследовать духовные должности своих родителей, как это принято было делать раньше.

Вот откуда появилось безбрачие священников и епископов. Мера эта была направлена к тому, чтобы освободить католическую церковь из-под опеки светской власти, устранить материальную зависимость священников и феодалов, конфисковать и сгруппиро­вать под власть церкви все принадлежавшие священникам угодья и имущество, и, таким образом, превратить епископов и аббатов в послушных рабов папы.

Приведенная выше историческая справка показывает, что, устанавливая и узаконяя безбрачие священников, церковь, как по­слушное орудие в руках папы, руководилась чисто материальной стороной дела, а отнюдь не какими-то духовными соображения­ми и желаниями, продиктованными Священным Писанием.

Само духовенство весьма неохотно подчинилось этой смелой и строгой папской реформе. В некоторых епархиях клирики восстали против папских легатов, выгоняли их, избивали, отказывались расстаться с женами и семьями.

Особенно недружелюбно было принято нововведение папы в тогдашней Германии. Генрих IV не мог безропотно отказаться от инвеституры, и высшее немецкое духовенство поддержало его. На соборе в Вормсе духовенство постановило, что так как папа отнимает власть у епископов и стремится поработить церковь, то ему не следует повиноваться. Сам Генрих IV объявил, что папа ниспровергает общественный порядок, основанный на двух началах: на царской власти и священстве. Пусть тогда папа, который смешивает эти два начала, сойдет с своего престола и уступит место более достойному, — требовал Генрих.

Но Григория нельзя было ни запугать, ни сбить с намеченного пути. В ответ на угрозы, он отлучил от церкви непокорных духовных лиц и даже самого короля. Отлученные не смели принимать участия в богослужении, церковные таинства теряли для них свою силу, умершие в состоянии отлучения «лишались» Царства Божия. Что же касается лично короля Генриха, то папа, вслед за отлучением, освободил подданных его от присяги и лишил Генриха королевского достоинства.

Все, кто был в Германии недоволен Генрихом IV, откликнулись на призыв папы. Южнонемецкие герцоги повели против короля открытую войну, беспокойные саксы вновь возмутились, высшее духовенство, только что высказавшееся против Григория, было смущено решительностью папы и не замедлило отмежеваться от Генриха. Сам Генрих потерял голову.

Зимою 1077 года он вдруг отправился с небольшой свитой в Италию. Папа находился в то время в Каноссе, замке его верной сторонницы, маркграфини тосканской Матильды. Генрих напра­вился к Каноссе, но его в замок не пустили. Генрих отправил тогда к Григорию послов, выразить согласие на требование папы и выхлопотать снятия папского отлучения. Три дня папа заставил короля ждать решения перед стенами замка, на холоде, в одежде кающегося и с непокрытой головой. Григорий снял с Генриха отлучение. Но унижение, которому подверг себя Генрих, не принесло ожидаемых плодов. Немецкие князья не только не положили оружия, но, низложив Генриха, избрали королем герцога швабского. Тогда Генрих IV, собравшись с силами, решил вести борьбу, во что бы то ни стало. Ему удалось привлечь многочисленных сторонников среди женатого духовенства, мелко­го рыцарства и населения больших городов. Но папа опять стал на сторону врагов Генриха, вновь отлучил от церкви и лишил его престола.

Проявив над Генрихом такую власть, Григорий обнародовал, что апостолы, получившие от Христа право вязать и разрешать совесть людей, были поставлены Богом как над церковью, так и над миром, и, если преемник апостолов и «наместник Христа» может распоряжаться духовными должностями, то тем более он властен над должностями королевскими и княжескими. Но и это не уладило конфликта.

Генрих, не считаясь с принятыми против него мерами, решил наказать злейшего врага — папу, и двинул свою армию в Италию. Он добился того, что часть немецкого и итальянского духовенства избрала на папский престол вместо Григория, архиепископа Равенского, приверженца короля Генриха IV. И хотя в Риме Генрих встретил со стороны папских приверженцев упорное сопротивление, овладел городом и торжественно короновался императором. Григорий умер, не пережив такого унижения.

Однако, после смерти Григория VII нашелся продолжатель его прерванного дела — папа Урбан II. Генрих IV немедленно двинулся походом для сокрушения новых папских козней, но старый, усталый боец, дойдя до Рейна, внезапно скончался. Новый король Генрих V, вступив на престол в 1106 году, пошел по стопам отца. Борьба между королем и папой продолжалась еще 15 лет. Обе стороны изнемогли в борьбе. В 1112 году между Генрихом V и папой Калликстом II был заключен, так называемый «Вормский конкордат», в силу которого церковные должности должны были замещаться по каноническому избиранию и утверждению папы, а затем император, как светский государь, давал посвященному инвеституру на княжеские права, владения и доходы, связанные с духовной должностью. Безбрачие посвящае­мых было душою этого конкордата.

Так закончилась пятидесятилетняя борьба за «догмат безбра­чия».

В настоящее время папы все еще продолжают заключать подобные конкордаты с разными государствами. Причем, совре­менное католическое богословие даже и не пытается обосновать этого догмата текстами Св. Писания, зная хорошо, что такая попытка бесполезна.

Это заблуждение частично захватило православную церковь,где безбрачие священнослужителей обязательно для лиц с саном выше иерейского. Ересь безбрачия настолько укоренилась в обоих церквах, что для человека, впервые читающего Св. Писание и узнающего о том, что почти все апостолы были женаты, факт этот представляется невероятным. «Может ли это быть?» — задают люди вопрос. «Неужели и в самом деле апостолы имели семьи? Правда ли, что, проповедуя Слово Божие, некоторые из них переходили с места на место, в сопровождении своих жен?». Эти факты не подлежат никакому сомнению.

Христос никогда не проповедовал безбрачия. Сам ап. Петр оставался женатым, будучи верным учеником Христа. Его Учитель неоднократно и запросто бывал у него в доме. Случай, когда теща Петра была исцелена от горячки Иисусом Христом описан в Евангелии от Матфея (Мтф. 8, 14—15) и у других евангелистов. Ап. Павел упоминает о женах апостолов (1 Кор. 9, 5) говоря: «или не имеем власти иметь спутницею сестру, жену, как и прочие Апостолы и братья Господни, и Кифа (Петр)»?

Напротив, по Св. Писанию, брак являлся одним из условий священства или епископства. «Если кто епископства желает, доброго дела желает. Но епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв» (1 Тим. 3, 1—5). Прочтите о женатых духовных работниках: 1 Тим. 3, 12; Д. А. 18, 2, 26; Д. А. 21, 5; 1 Кор. 7, 2.

Поразительно, что Священное Писание содержит в себе ясное пророчество о ереси безбрачия. Пророчество предупреждает, что безбрачие будет иметь место в истории церкви. Безбрачие рассматривается Св. Писанием как один из ярких признаков отступничества от веры: «Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским, чрез лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением (1 Тим. 4, 1 — 3).

Ни одно заблуждение не ходит в одиночку,— говорит народная мудрость. Вопрос безбрачия коснулся не только служителей церкви. Он захватил и, так называемых, «мирян». Церковь начала призывать к безбрачию, как к особому подвигу, убеждая мужчин и женщин принять на себя официальный обет никогда не выходить замуж (как языческие «весталки»), никогда не жениться. Безбрачие рассматривалось и рассматривается как знак особой святости и чистоты пред Богом. Безбрачие некоторых мирян повлекло за собою массовое подражание, которое нашло выход в существующем ныне монашестве.

 

Глава 20

Монашество

«И не будут надевать на себя власяни­цы, чтоб обманывать» (Зах. 13, 4)

Во времена жестоких гонений Нерона и Деция многие христиане добровольно уходили в те глухие области, которые служили местом ссылки исповедников Христа. Такими областями стали страшная пустыня Финаиды и другие дикие места северной Африки. Они-то и стали, как бы колыбелью первого монашества. Жизнь язычества была полна зол и бесправья; жизнь была связана с опасностями и соблазнами; мирская власть — зверски жестокая, общество — крайне испорчено, природа человека — безнадежно порочная, слабая. Поэтому христиане, не обретшие еще внутрен­ней духовной победы, искали внешнего выхода от опасности, греха и суеты мирской... Они отрекались от земных благ, избегали людей, уходили от реальной жизни.

В эти тяжелые времена жил один александрийский юноша но имени Павел, который в поисках внешней свободы и независимо­сти решил поселился в пустыне Фиваидской. Прожив там многие годы, Павел сделался первым христианским аскетом-пустынни­ком. Смелый поступок юноши не замедлил вызвать массовое подражание. Уставшие от жизни люди, пытались обрести душевный мир на лоне природы, в глухих и жутких лесных дебрях, в таинственном безмолвии пустыни, в отшельничестве, в аскетизме.

Другой аскет — Антоний родился в Верхнем Египте в 251 году. Потеряв своих родителей на девятнадцатом году жизни, Антоний раздал оставленное отцом имущество нищим и удалился в пусты­ню. Антоний посетил пустынника Павла и других тогдашних аскетов и отшельников, о которых он слыхал.