История джеймса: являются ли лжецы социально плохо приспособленными.

 

Я знаю Джеймса с того времени, когда ему было 7 лет. Тогда его мать — Алиса — вышла замуж за Карла, моего близкого друга. Ее первый брак распался четыре года до этого. Джеймс был симпатичным ребенком. Казалось, он легко ладит со взрослыми и ровесниками. Школьными успехами он, однако, не блистал. Вскоре после вторичного замужества его ери, когда Джеймс был в III классе, учителя обратили внимание на то, что он стал лгать. Карл был вне себя. Ничто не раздражало его так, как нечестность. Искренность была его главным жизненным принципом, и ложь он воспринимал как пощечину. Он рассказал мне об этом, но я еще не занимался исследованиями детской лжи и мало чем мог ему помочь.

А Джеймс продолжал лгать. Когда ему было 11 лет, он стащил деньги из сумочки матери. Сломал видеокамеру отчима и упорно отпирался. В школе дела шли совсем плохо. В 14 лет он вовсю пропускал занятия и был замечен за курением марихуаны. В отчаянии родители отправили Джеймса в интернат. Успеха это не принесло. Повзрослев, Джеймс так и не нашел постоянной работы и уже не раз привлекался к суду за мелкое хулиганство.

Прежде чем сделать вывод, что детская ложь приводит к удручающим последствиям в зрелом возрасте, обратимся к еще одной истории — на этот раз из моего собственного опыта, поскольку она свидетельствует об обратном. Когда мне было 13 — 14 лет, я частенько лгал, но вовсе не стал шалопаем. С 12 лет я тайком курил. В 13 лет я открыл для себя джаз. Я жил в Нью-Джерси, в часе езды от лучших джазовых клубов Нью-Йорка на Манхеттене. Я ухитрился подделать водительское удостоверение, чтобы доказать, будто мне 18. Я тайком купил костюм в «джазовом стиле». По пятницам я говорил родителям, что направляюсь в Нью-Йорк в гости к друзьям. Сам шел на автовокзал, где в секрете содержал ящик в камере хранения, менял там одежду тринадцатилетнего школьника на джинсы в обтяжку, ярко-желтую рубаху с отложным воротником и твидовый пиджак. В этом одеянии я встречался с друзьями на ступеньках джаз-клуба. А потом благодаря полумраку, взрослой одежде и фальшивому удостоверению я получал доступ в ночной клуб, где мы слушали джаз потягивали пиво до четырех утра.

На следующий день я возвращался на автовокзал, переодевался и шел домой. Родители так никогда узнали о моей тайной жизни. Правда, пару лет спустя они узнали, что я курю. И хотя меня выгнали школы за дерзкие возражения учителю, я, буду подростком и взрослым, ни разу не участвовал ни в каких противоправных действиях и работаю на одном месте вот уже более 30 лет. А сегодня, как и большинство родителей, я озабочен тем, не попробует Том прибегнуть к тем же трюкам, что и я в его годы.

Из чьего жизненного пути — моего или Джеймса следует делать выводы? Являются ли дети, которые лгут, менее социально приспособленными, служил ложь первым шагом к асоциальному поведению возможно, и к преступлению? Научные данные свидетельствуют, что для некоторых детей ответ мои быть утвердительным.

Хотя Хартшорн и Мэй обнаружили более значительные нарушения социальной адаптации у лжецов сравнению с честными детьми, эти различия оказались незначительными. Среди лжецов было несколько больше тех, кому учителя ставили низкие оценки по поведению, и некоторые из них имели худшие показатели по тесту склонности к невротическим реакциям. Недавние исследования гораздо убедительнее продемонстрировали, что ложь и социальная неприспособленность все же существенно взаимосвязаны.

Оказалось, что те дети, чьи затруднения в социальной адаптации привели их к психотерапевту, лгут чаще других детей. Этот факт установлен в семи независимых друг от друга исследованиях, выполненных за последние 15 лет. Исследования охватывали детей в возрасте от 5 до 15 лет. Анализируя эти работы, я обнаружил, что плохо адаптированные дети лгут в 2,5 раза больше, чем их нормальные сверстники.

Было выявлено два вида плохой социальной адаптации — отклоняющееся («плохое») поведение и склонность к агрессии, для которых ложь оказалась наиболее характерной. Так, в одном исследовании было обнаружено, что 65% детей с «плохим» поведением являются, по мнению окружающих, лжецами, тогда как среди невротиков доля лжецов не превышает 13%. Дети, склонные ко лжи, чаще употребляют алкоголь и наркотики, чаще заводят сомнительных приятелей, присоединяются к бандам, проявляют упрямство, устраивают пожары, а когда их застают на месте происшествия, сваливают вину на других.

Что и говорить, безрадостная картина!

Одно из наиболее крупных исследований посвящено сопоставлению отчетов родителей тех детей, которые нуждались в психотерапевтической помощи, и тех, которым она не требовалась[18]. Всего исследованием было охвачено 2600 детей обоего пола от 4 до 16 лет, белых и черных, происходивших из различной социальной среды. Половина детей нуждалась в помощи (плохая адаптация), а половина считалась благополучной (контрольная группа)[19].

Родители отвечали на вопросы о 138 различных аспектах поведения своих детей. Один из вопрос, касался того, лгут ли и жульничают их дети: часто, иногда или никогда. Среди социально неприспособленных детей лжецы, судя по характеристикам показателей, составили половину, тогда как в контрольной группе — всего одну пятую. Между группами наблюдались самые разнообразные различия, но различие в частоте лжи было одним из наиболее выраженным. Оно не было связано ни с полом, ни с расовой принадлежностью, ни с уровнем благосостояния семьи. (Интересно отметить, что наиболее значительными отличиями дезадаптированной группы от контрольной были чувство печали, ожидание несчастья, а также низкая успеваемость.)

Хотя было установлено, что плохо адаптированные дети любого возраста лгут чаще, чем дети из контрольной группы, наиболее заметно это различие выступило для возрастной группы шестнадцатилетних. Среди плохо адаптированных ребят около 90% мальчиков и почти 70% девочек лгали. В противоположность этому в контрольной группе лжецы составили менее 20%.

В ходе данного исследования доктор Томас Ахенбах и доктор Крейг Эдельбрук выявили еще некоторые особенности, свойственные плохо приспособленным детям, расположенным ко лжи: склонность к воровству и вандализму, прогулы, пребывание в скверных компаниях. Не так давно наиболее активные исследователи лжи и асоциального поведения психологи Магда Стаутхамер-Лебер и ее муж Рольф Лебер обследовали мальчиков и юношей — учащихся IV, VII и X классов в 21 школьном округе штате Орегон[20]. На основании отчетов родителей и учителей они установили, что лжи часто сопутствуют воровство, наркомания и участие в драках. Взаимосвязь с воровством и наркоманией была наиболее высока у десятиклассников, хотя и в IV и в VII классах она также имела место. А взаимосвязь с драчливостью преобладала у семиклассников (десятиклассники, очевидно, дерутся меньше).

Десятиклассники, склонные ко лжи, также имели больше приводов в полицию и чаще пропускали уроки. Взаимосвязь лжи и воровства у этих ребят выступала особенно заметно.

 

ЭФФЕКТ РОГОВ И НИМБОВ

 

Все исследования лжи и социальной дезадаптации, не исключая и работу доктора Стаутхамер-Лебер, связаны с одной серьезной проблемой: они подвержены тому, что психологи называют эффектом ореола. Имеется в виду, что, если вам о каком-либо человеке известно нечто хорошее или плохое, вы, скорее всего, будете склонны считать, что он обладает и другими хорошими или плохими чертами. Если вас спросят, любит ли мать Тереза[21] детей, вы, по всей видимости, ответите утвердительно. Я бы назвал этот феномен эффектом нимба и рогов, поскольку он действует в обе стороны — ив положительную, и в отрицательную. Так на вопрос, любил ли детей Адольф Гитлер, большинство людей, наверное, ответят отрицательно. Данный эффект порождает предвзятость, заставляя нас считать, что столь отталкивающая личность, как Гитлер, не способна на что-то хорошее, например на любовь к детям.

В школе эффект ореола проявляется так. Предположим, учитель не может справиться с учеником, который не слушает на уроках, дерется, крадет чужие вещи, огрызается в ответ на замечания. И даже если учитель ни разу не уличил его во лжи, он, скорее всего, считает его еще и лжецом. Даже если эффект ореола не дает учителю уверенности, будто он поймал ученика на лжи, этот эффект все равно заставляет его более пристально следить за данным ребенком. Под столь пристальным надзором вероятность попасться в том случае, если он действительно солжет, для этого ученика сильно возрастает. И наоборот, ученик-паинька, с которым нет никаких хлопот, может извлечь для себя выгоду из оборотной стороны этого эффекта. Даже если учительский любимчик лжет так же часто, как и его одноклассник-оболтус, учитель не склонен следить за ним и, скорее всего, ложь паиньки останется незамеченной и безнаказанной.

Приходится констатировать, что результаты опроса учителей, родителей и знакомых явно подвержены влиянию эффекта ореола. По сути все изученные мною труды, посвященные лжи, страдают известной предвзятостью, за исключением, пожалуй, лишь работы Хартшорна и Мэя. Они не полагались на мнение родителей и учителей, а организовывали такие ситуации, в которых своими глазами могли увидеть, кто солжет.

Не следует, однако, из-за влияния эффекта ореола отвергать все полученные результаты. Хотя невозможно точно установить, насколько ложь взаимосвязана с социальной дезадаптацией, очевидно, что дети с отклонениями в поведении лгут чаще благополучных. Социально дезадаптированные дети, по определению, являются неудачниками. Они нарушают правила, установленные родителями, школой и обществом, и попадаются на этих нарушениях. Чтобы избежать наказания или получить нечто, чего не добыть честным путем, эти дети вынуждены прибегать ко лжи (как в свое время я завышал возраст, чтобы пробраться в ночной клуб).