На занятиях сенсорной интеграцией в диалоге

В качестве дополнительного материала на занятиях можно ис­пользовать музыку. Однако музыка чаще всего звучит как фон и потому больше воздействует на подсознание. Если гармонич­ные, спокойные звуки неожиданно сменяются быстрыми и гром­кими, это, скорее всего, повлияет на ход занятия. Такая пере­мена может быть удачной, но ее трудно контролировать.

У меня музыкальный фон был полезен только на занятиях «пачкотней» или сеансах массажа.

Однако в занятиях с детьми или с тяжелыми инвалидами-взрослыми очень важен голос. Напевая негромко песенку или просто какой-нибудь мотив, я в любой момент могу изменить мелодию или вовсе замолчать.

На конгрессе врачей в Люнебурге непосредственно передо мной выступал профессор Папусек из Мюнхена, он говорил о раннем контакте новорожденных с родителями.

Внимательно выслушав мой доклад, он с большим изумле­нием спросил, знаю ли я его работы и использую ли их в своей практике. Его поразило, что в работе с девятилетней аутичной девочкой я пою в точном соответствии с теми выводами, к ко-

Идеальное помещение для проведения терапевтических занятий ~ по методу сенсорной интеграции в диалоге

торым он пришел, исследуя способы раннего общения с ново­рожденными и младенцами. Затем он спросил, нет ли у меня музыкального образования и намеренно ли я придерживаюсь пентатоники (звукоряда из пяти звуков). Я ответила на оба вопроса отрицательно. Тогда он поинтересовался, каким же образом я пришла к такому методу развития речи в диалоге. Я ответила ему так: «Я действую спонтанно, руководствуясь своим намерением общаться с ребенком на том уровне, который соответствует его реальному развитию (Папусек говорит, что эти спонтанные действия формируются очень быстро, за доли секунды, и только позднее достигают уровня сознания). По-ви­димому, мне удается инстинктивно, благодаря своей открыто­сти, проникнуть на истинный уровень развития девочки, а он, очевидно, соответствует первым месяцам жизни. Именно на этом уровне ей нужна помощь».

 

Правила игры и границы обеспечивают безопасность, уверенность и помогают ориентироваться в пространстве

Правила игры и границы не должны мешать обучению. Они служат для того, чтобы обозначить пространство, в пределах которого дети могут осваивать собственное тело и окружающий мир, при этом почти полностью самостоятельно отвечая за свои действия.

Такие правила и границы обеспечивают безопасность.

Дети постоянно пытаются проверить, насколько далеко они могут зайти. Они в прямом смысле слова разбивают себе лбы, наталкиваясь на установленные границы и переступая их. По­чувствовать внимание и заботу взрослых, найти пример для подражания - вот их цель. Дети хотят, чтобы им оказывали уважение, принимали их всерьез, чтобы взрослые считались с ними - с их телом, идеями, желаниями, с их сильными и сла­быми сторонами, страхами и чувствами. Внимание взрослых нужно, чтобы обрести устойчивость, чтобы не парить в безвоз­душном пространстве.

Помочь обрести устойчивость - не означает держать!

Более широкие или более узкие границы в каждом отдель­ном случае помогают детям сориентироваться в жизненном пространстве, почувствовать свою важность, внимание к себе -при том условии, что, устанавливая границы, взрослые стре­мятся способствовать развитию детей, действуют продуманно и руководствуются любовью к своим отпрыскам и их ответной реакцией.

Пример

В утренней электричке из Пиннеберга в Гамбург можно вдо­воль понаблюдать за «беспредельным» поведением молодежи.

На платформах собираются стайки подростков в ставшей те­перь модной «безразмерной» («беспредельной») обуви и одежде. Недостаточно развитое ощущение собственного тела заставляет их подволакивать ноги, неловко двигать руками: видно, что они недостаточно владеют своими конечностями - границами тела.

Знакомых дружески приветствуют оглушительным ударом по плечу. Общий грубый язык тела помогает правильно понять друг друга: в ответ сыпятся такие же приятельские толчки, сопрово­ждаемые улыбками. Несоразмерные, резкие движения, напря­женные или, наоборот, очень вялые, угловатая, скованная мане­ра. Со стороны кажется, что эти ребята плохо ощущают размеры своего тела. Часто они оккупируют весь перрон или целый вагон, не затрудняя себя соблюдением должной дистанции - телесной или вербальной - по отношению к другим пассажирам.

Гот, кто недостаточно хорошо воспринимает самого себя, не воспринимает должным образом и окружающий мир.

Причина не в гормональных изменениях в подростковом воз­расте - они только усугубляют недостаток равновесия. При пол­ном отсутствии ориентации включенный на полную мощность пле­ер имитирует замкнутое, четко ограниченное, безопасное про­странство. Подростки погружаются в громкие звуки, воздейству­ющие на кинестетическое восприятие, и разрушают при этом (раз и навсегда) свой слух. Так формируется новая основа для рас­стройств вестибулярной системы.

Растущий недостаток ориентации обнаруживается не толь­ко у детей, но и у взрослых. У детей это ведет к утрате мораль­ных ценностей. Не находя в действительности героя, которому они могли бы подражать, с которым могли бы отождествить себя, они обращаются к персонажам фильмов и видеоигр, пере­стают различать фантазию и реальность и в результате попа­дают в криминальные ситуации начиная с мелкого воровства в магазине и заканчивая убийством.

Ян-Уве Рогге пишет в книге «Детям нужны границы»*:

«Границы вселяют чувство уверенности и способствуют раз­витию, отсутствие же границ лишает уверенности. Дети теря­ются. Дети чувствуют, что многие родители все чаще уклоня­ются от важной задачи установления границ, чувствуют и то, как трудно им приходится, когда родители перестают соблю­дать границы. Детей смущает непоследовательное поведение в воспитании. Дети не могут понять или с трудом понимают, почему поощрения они получают вперемешку с наказаниями, почему за категорическими приказами следуют уступки, по­чему их то отпускают "на длинном поводке", то осыпают гнев­ными упреками.

Запреты и наказания, пряник и кнут, - применяемые по большей части из смешанного чувства мести, растерянности и желания отыграться, - указывают на отсутствие договорен­ностей и правил, действующих в критических повседневных ситуациях».

Далее он пишет: «Тот, кто устанавливает границы, рискует утратить расположение воспитуемого, вызвать раздражение, гнев и ярость. Поскольку иррациональное стремление быть всеми любимым и уважаемым господствует почти во всех об­ластях воспитания, многие родители и воспитатели бояться вводить ограничения как для других, так и для самих себя. Вдобавок, тот, кто устанавливает границы, должен подумать и о тех последствиях, которые вызовет несоблюдение границ и нарушение правил, а это сложно, требует определенного муже­ства и сдержанности, способности к отстраненному самоана­лизу. Тот, кто не переносит отчуждения, не может отстранить­ся, оказывается неспособен и на самостоятельные действия».

На моих занятиях для всех детей и сопровождающих взрослых действуют три правила:

1. Слово «стоп» означает, что каждый должен остановиться, чем бы он ни занимался в данный момент.

*Rogge J.-U. Kinder brauchen Grenzen. Hamburg: Rowohlt-Verlag, 1995.

Правила игры и границы обеспечивают безопасность, уверенность и

помогают ориентироваться в пространстве

2. Запрещается причинять боль нарочно.

3. Запрещается ломать игрушки нарочно.

Многих родителей удивляет, что их маленькие проказники быстро привыкают к соблюдению правил на моих занятиях.

Когда наши «проблемные» дети насыщают свои органы чувств, они, хотя бы на короткое время, восстанавливают равно­весие и начинают луч иге себя чувствовать в истинном смысле слова. Временно установленные границы помогают им ориен­тироваться в пространстве и времени. Это вселяет в них уве­ренность и приносит удовлетворение. Если ребенка, приходя­щего ко мне на занятия, спрашивают, что он здесь делает, в ответ часто можно услышать: «То, что хочу!»

У детей создается впечатление, что они делают то, что хо­тят. В этом и состоит моя цель. Но для того, чтобы делать что хочешь, нужно сначала выяснить, чего ты хочешь! А это не всег­да просто. Кроме того, то, чего хотят эти дети, совпадает с тем, к чему я стремлюсь как терапевт. «Делая то, что им хочется» и соблюдая заранее известные правила, дети, с моей помощью, регулируют сами себя.

На первых занятиях, установив правила игры, я снова и снова наблюдаю, как некоторые дети проверяют, остановлюсь ли я и в самом деле, если сказать «стоп». Они испытывают пра­вила, прежде чем довериться им.

Дети, уже имевшие негативный опыт общения с терапев­тами, используют слово «стоп» как оружие против всесильного взрослого. Они внезапно прерывают самые увлекательные за­нятия и тут же кричат: «Дальше!»

С каким поведением взрослых им приходилось сталкивать­ся до сих пор?

Бывает, что дети с серьезными нарушениями не в состоянии соблюдать, казалось бы, самых простых правил. У них отсут­ствует доверие и к самим себе, и к другим. В таких случаях требуется большое терпение, мягкость и последовательность, чтобы сформировать основы доверия, улучшая ощущение тела.

Путь этот долог и труден и требует непременного участия ро­дителей и окружения.

Некоторое время я работала со слепыми детьми. Было ин­тересно наблюдать, как с помощью своего тела они осваивали границы и размеры, нового помещения для занятий.

Бьянка, 12 лет, ощупывала стены руками, но, приближаясь к углу, срезала путь примерно на полтора метра. Когда я спро­сила ее, почему она пропускает угол, она ответила: «Потому что я его чувствую».

Слепому человеку приходится компенсировать отсутствие зрения другими сенсорными системами. Чтобы поддерживать равновесие, ему нужны более тонко и дифференцированно раз­витые тактильное восприятие и слух.

По-видимому, в случае необходимости наш мозг способен развить новые чувства на основе сочетания сложных, тонких ощущений, воспринимаемых как можно большим числом сен­сорных систем. Бьянка, например, может, не видя, ощущать глубину незнакомого ей помещения.

Случалось ли вам чувствовать, что за вами наблюдают? Обер­нувшись, вы успеваете заметить, что застигнутый врасплох человек отводит взгляд в сторону. Или стоит лишь подумать о знакомом, как он уже звонит вам. Бывает, что двое не могут дозвониться друг другу, потому что звонят одновременно.

В таких случаях мы говорим: «я это почувствовал, шестым чувством угадал». Где бы ни коренилось это чувство и как бы мы его ни называли, в той или иной мере оно присуще каждо­му человеку.

Для соблюдения правил игры и границ нужны определен­ные условия. Агрессивный ребенок, страдающий от недостатка кинестетической информации, находится во власти острой по­требности ударять и ударяться о стены. Он в состоянии вос­принимать материальные границы только в условиях очень сильного давления. (Иногда в детской достаточно поместить боксерскую грушу и перчатки, чтобы направить в нужное рус­ло кажущуюся агрессию.)

Правила игры и границы обеспечивают безопасность, уверенность и

помогают ориентироваться в пространстве

Таким образом можно объяснить и некоторые проявления аутоагрессии.

Только насытив органы чувств достаточным количеством ощущений, человек обретает способность без напряжения и излишних усилий (интуитивно) воспринимать ограниченность и бесконечность пространства и времени.

Пример

Многие люди постоянно опаздывают. Интересно, что у них всегда находятся на то объяснения. Другие, заведомо более за­нятые люди, наоборот, всегда приходят вовремя. Есть и такие, кто неизменно появляется на несколько минут раньше назначен­ного времени.

Здесь мы имеем дело с тремя разными видами ориентации в пространстве и времени. Присмотревшись внимательнее, вы всег­да обнаружите определенные качественные соответствия в телес­ном самовосприятии этих трех групп людей.

Семьи, терапевтические и педагогические учреждения ча­сто устанавливают такие правила игры, которые дети на раз­ных ступенях развития просто не способны соблюдать.

Пример

Вся семья собралась за столом, пьют чай, а Толик Непоседа, известный своей гиперактивностью, ходит кругами по гостиной. Его постоянно одергивают: «Осторожно, разобьешь дорогой сер­виз». Наконец, как по мановению волшебной палочки, пророче­ство сбывается! Посуда бьется вдребезги, рушится семейный мир. «Тебе же говорили!» Воскресный вечер испорчен.

Вот мой совет: отправьте Толика на занятия по развитию вос­приятия и уберите подальше дорогой фарфор, ведь вам нетрудно предвидеть, что с ним может произойти. Словами дефициты ре­бенка не возместишь. Для сравнения можно представить себе такую гротескную ситуацию: не умеющего плавать человека бро­сают в воду. Вместо того чтобы помочь, ему ласково советуют слаженно двигать руками и ногами. Но ведь так он утонет, ска­жете вы, безошибочно предвидя исход дела.

В некоторых случаях неоправданные, устанавливаемые в силу привычки границы мешают освоению мира.

Пример

Ребенок сидит в ванне и играет мочалкой. Он лижет и сосет ее, стимулируя таким образом движения и чувствительность рта и всего тела.

Стремление родителей к максимальной гигиене мешает тако­му опыту, связанному с ощущениями. Ребенок видит большое по­лотенце и уже тянет его в ванну, чтобы превратить в «большую мочалку». Стоп! Не трогай! Полотенце нужно, чтобы вытираться! Правда? Только для этого?

Когда-то я не успела отреагировать достаточно быстро и те­перь сама предлагаю детям взять в ванну большое полотенце. Так, благодаря собственной медлительности, я обнаружила, как хорошо оно подходит для занятий тактильным и кинестетическим восприятием при купании. Дети укутываются тяжелым мокрым полотенцем и некоторое время лежат очень смирно. Теплые струй­ки воды бегут по полотенцу и по телу. Каждое действие с поло­тенцем стимулирует кинестетическое восприятие и кожу. Иногда дети играют в «бабушкину прачечную».

Границы, которые мы устанавливаем для детей, не всегда про­чувствованы.

Мы часто зависим от привычных моделей воспитания, от соб­ственного непереработанного опыта: пытаемся все сделать луч­ше, чем делали наши родители, или неосознанно повторяем их ошибки.

Здесь придется к месту афоризм Бернарда Шоу, который в юности помог мне в споре с моими родителями: «Некоторые люди видят реально существующие вещи и спрашивают: "По­чему это так?" А я мечтаю о вещах, которых нет в природе, и говорю: "А почему бы и не так?"»

«Установление границ» часто противопоставляется балов­ству. Многим матерям приходится выслушивать упреки в том, что они слишком балуют своих детей, словно это наносит им вред.

Правила игры и границы обеспечивают безопасность, уверенность и

помогают ориентироваться в пространстве

Пример

В одном из своих докладов Инге Флемиг рассказывала, что ее муж, с которым она прожила уже более пятидесяти лет, по выходным всегда приносит ей завтрак в постель. Так он ее балу­ет. Слушателям она задавала провокационный вопрос: усматри­вают ли они в этой ситуации что-то плохое?

Не правда ли, многие хотели бы, чтобы за ними так ухаживали? Разве такое баловство наносит вред отношениям между людьми?

Баловать всегда хорошо, это одно из выражений любви. В этом смысле совсем не вредно баловать ребенка, сколько бы ему ни было лет!

Другая форма поведения, не имеющая ничего общего с ба­ловством из любви, как я покажу в следующем примере, дей­ствительно может принести вред.

Пример

В воскресенье мальчик десяти лет подходит к своим родителям и просит их поиграть с ним в какую-то игру. Мать занята домаш­ним хозяйством, отец хочет, чтобы его оставили в покое. Родители дают мальчику деньги на кино, картошку фри и кока-колу. Этим они его не балуют! Родители откупаются от «ребенка» - вот как это называется. Изобилие материальных даров в ущерб роди­тельскому вниманию делает детей одинокими.

Итак, можно привести ряд важных аргументов в пользу границ и правил игры и столько же важных аргументов, ка­сающихся их последовательного соблюдения.

И все же и здесь найдутся исключения.

В определенных ситуациях мы наблюдаем, как ситуация ускользает из-под контроля. Это происходит само собой, ребен­ка начинает нести.

Если положение позволяет, я просто закрываю на это глаза. Если слишком часто напоминать о правилах ребенку, который и так честно старается их соблюдать, это поставит его в тупик.

Не надо постоянно твердить: «соберись, возьми себя в руки, постарайся!», ведь он и так уже старается изо всех сил. Ни к

чему хорошему это не приведет, наоборот, ребенку расхочется стараться, раз его усилия не вызывают должного уважения.

Часто в ситуации случайной неудачи спасает только юмор, но смеяться надо не над ребенком, а вместе с ребенком.

Установление и соблюдение границ подразумевает и вза­имное уважение. Смеяться над ребенком с нарушениями вос­приятия - значит не проявлять к нему должного уважения.

Ида Эре как-то сказала*: «Не имеет смысла воспитывать детей, ведь они все повторяют за нами».

Никто не освободит нас от обязанности подавать детям при­мер, достойный подражания.

* Актриса, режиссер (1900-1989), в годы Второй мировой войны была арестована гестапо и как еврейка заключена в концентрационный лагерь, после войны открыла в Гамбурге Камерный театр, который под ее руководством стал одним из ведущих театров Германии. Ее именем названа площадь в Гамбурге. -Примеч. пер.

 

Первое занятие

В некоторых случаях знакомство с ребенком происходит толь­ко на первом занятии. Если есть направление на терапию, я не провожу предварительной диагностики. Я уже говорила, что мне не нужны никакие специальные диагностические те­сты. Я не трачу на них время и сразу начинаю терапевтические занятия, ведь наблюдающая диагностика является их состав­ляющей.

Раньше я советовала родителям взять для ребенка на пер­вое занятие его любимую игрушку (что-то родное, чтобы он чув­ствовал себя увереннее в незнакомой ситуации). Игрушка пона­чалу помогала мне установить диалог с ребенком. К тому же лю­бимая игрушка является интересным источником информации.

Пример

Если ребенок приходит с пушистой мягкой игрушкой, значит, повышенная чувствительность кожи ему не свойственна. Прыгал­ки свидетельствуют о других потребностях для питания органов чувств.

Важно, чтобы помещение для занятий было хорошо и удоб­но организовано, чтобы мелкие предметы не валялись где при­дется.

Для внутреннего настроя терапевта при первом кон­такте важно следующее:

- быть непредвзятым, не оценивать мать и ребенка;

- принимать обоих такими, какие они есть, не пытаться изменить их {последнее под силу только им самим);

- не набрасываться на ребенка, дать ему время сориенти­роваться;

- никогда не разделять мать и ребенка;

- дать понять матери и ребенку, что от них не требуется какого-то особого поведения;

- использовать и подчеркивать (вербально и невербально) сильные стороны ребенка;

- начинать с тех двигательных упражнений, которые ре­бенку наиболее интересны, чтобы он мог воспользоваться сво­ими основными видами чувствительности;

- позволять матери участвовать в игре или, если ребенок сильно стесняется, начинать игру с матерью;

- «необузданного», гиперактивного ребенка следует сразу научить «волшебному слову» стоп. Ясно показать ему грани­цу, которую нельзя переступать, и в то же время обратить внимание на то, что допустимо, что можно делать, не спраши­вая разрешения;

- оставить ведущую роль за ребенком, следовать за ним -при условии, что правила игры будут соблюдены;

- с самого начала показать ребенку, что ему ничего не надо делать в моих интересах. Напротив, надо помочь ему научить­ся действовать в своих интересах. Только тот, кто, побуждаемый здоровым эгоизмом, научился действовать в своих интересах, может осознать и удовлетворить свои внутренние чувства, ощу­щения и потребности, что в итоге способствует саморегуляции.

Только тот, кому действительно удается насытить свой голод, в состоянии от всего сердца делиться с другими, не ощу­щая при этом, что ему приходится постоянно отрывать что-то от себя;

- сформировать основу для доверия.

Доверие

Чувство уверенности в себе возникает тогда, когда ребенок на­ходится в уравновешенном состоянии.

Доверие к другим строится на основе уверенности в самом себе. Если я смогу помочь ребенку лучше ощутить самого себя, он обретет в себе уверенность и сможет мне довериться.

Уже на первом занятии и ребенок и мать сталкиваются с временными границами терапии. Обоим с самого начала при­ходится привыкать к четкой структуре занятий. Чем лучше

■

организован терапевт, тем легче тем, с кем он занимается, по­нять эту структуру и включить ее в свою жизнь.

На первом занятии я иногда сразу могу решить, какие усло­вия обучения - индивидуальные или в группе из двух или более участников - будут оптимальными для ребенка (и его матери). Это решение должно оправдать себя на практике.

Основным критерием для выбора формы занятий - инди­видуально или в группе - я считаю то, насколько хорошо ребе­нок осваивает механизмы саморегуляции в условиях терапии, насколько я могу отпустить «невидимые поводья». Чем сильнее они натянуты, тем больше аргументов в пользу индивидуаль­ных занятий.

На занятия с чересчур рассудочными детьми или детьми, поведение которых слишком сильно приспособлено к миру взрос­лых, я часто беру второго ребенка, чтобы живой пример помог перейти к естественной детской игре. Сама я, как бы хороши ни были мои актерские способности, всегда остаюсь только ак­тером. Игра для меня всегда будет занятием искусственным, ведь она не соответствует моему возрасту.

У меня очень хорошо получалось работать с разновозраст­ными группами. Занятия, в которых одновременно участвуют четырех-, шести- и семилетние дети, воспроизводят вполне ес­тественную семейную ситуацию. Социальное поведение детей в таких условиях заметно улучшается. Поскольку на занятиях нет поводов для ревности и конкуренции, характерных для от­ношений между детьми, живущими в одной семье, нам удава­лось создать абсолютно новые модели поведения. Например, дать почувствовать, как приятно помогать, если помогать ни­кто не заставляет.

При этом чаще случается, что старшие дети ориентируют­ся на четырехлетних, а не наоборот. Инге Флемиг в таких слу­чаях повторяет французскую поговорку: Reculer pour mieux sauter - «отступить, чтобы лучше прыгнуть».

Нередко я приглашала старших детей (12-14 лет) помочь мне на занятиях с младшими. Наблюдать, как они копируют

Первое занятие 111

мое поведение, опираясь на собственный опыт, было и инте­ресно, и трогательно. Хотела бы я знать, что они будут вспоми­нать позднее, играя уже со своими собственными детьми.

На занятиях в центре внимания стоит ребенок. Через не­сколько занятий я прошу мать прийти без ребенка, чтобы она в спокойной ситуации и без любопытных «ушек на макушке» могла рассказать мне о своем чаде. Во время таких бесед мы обсуждаем также содержание и цели терапии, опираясь на наш совместный опыт занятий.

Другой возможностью для родителей укрепить свои пози­ции являются родительские собрания и проводимые мною се­минары по повышению квалификации.

Весь мой профессиональный опыт свидетельствует о том, что для терапевта важнее всего достичь ясности в своих соб­ственных представлениях. Эта ясность не зависит от того, с кем мы работаем, а целиком и полностью формируется в про­цессе нашей работы с самими собой. Научить ей невозможно: к ней ведут различные пути, и идти к ней приходится всю жизнь. (см. главу «Роль терапевта»).

Пример

Мама Давида (3 года) так вспоминает о нашей первой встре­че: «Мы были рады, что наконец смогли записаться на прием. В последние дни нам было особенно тяжело с нашим сыном. Улла Кислинг пригласила нас в кабинет, мы зашли и сели на маленький батут. Я спросила, надо ли мне рассказать что-то о Давиде, но она ответила: "нет" и занялась мальчиком.

В кабинете стояли спортивные снаряды, лежали маты, стены были выкрашены в приятный теплый цвет. Я не совсем понимала, как будут проходить занятия. Давид делал что хотел. Было за­метно, что ему нравится в этом кабинете. Он выглядел довольным и спокойным.

Примерно через десять минут Улла Кислинг на удивление точ­но описала нам те проблемы, с которыми мы сталкивались в обще-

нии с нашим ребенком и с которыми приходилось сталкиваться ему самому.

45 минут пролетели незаметно. Было ясно, что Давиду нужна помощь. Ему были нужны терапевтические занятия.

Наконец-то я нашла кого-то, с кем я могла поговорить о сво­их проблемах, кто понимал меня, а не повторял "другие дети тоже так делают, не только ваш сын".

Мы с мужем почувствовали, что мы на правильном пути.

Когда мы шли к машине, я попросила Давида дать мне руку. Обычно это всегда приводило к ссорам. Он терпеть не мог, ког­да его брали за руку.

Но после первого занятия он дал мне руку, и мы спокойно перешли через дорогу.

фото 35: В маминых объятиях ребенок всегда чувствует себя защищенным

Сегодня я знаю, что решение начать сенсорную терапию в диалоге было верным. Давид перестал драться. Он стал ласковым сыном и братом и с каждым днем становится все более уравно­вешенным. Он больше не изводит ни одного члена семьи, да и мы все научились правильно себя вести. Мы часто смеемся вме­сте, мы счастливы».

Значимость ошибки

Автор фильма «Похвала ошибке: один тренер и 23 игрока»* Райн-хард Каль говорит: «По-настоящему удается только то, что мо­жет потерпеть неудачу. Если мы запретим себе маленькие ошиб­ки, мы наделаем больших».

В ошибках следует видеть союзников в обучении. Они от­резвляют нас, побуждают искать новые решения.

Не бывает дня без ночи, конца без начала, осени без весны и т.д. Без ошибок не бывает заблуждений, а значит, нет и шан­са оказаться на ином пути, который может привести к новым знаниям. Отчего мы так боимся ошибок? Ведь даже самая рас­пространенная теория обучения утверждает, что цели можно достичь путем опытов и заблуждений!

Ведь именно так мы учились ходить! Сколько раз нам при­ходилось падать, пока мы не смогли нужным образом повер­нуть суставы, чтобы справиться с земным притяжением и до­биться равновесия на двух ногах?

Представьте себе, как пойдет развитие младенца, который научился ползать и теперь пытается пойти, если вы станете осуждать его ошибки вместо того, чтобы подбадривать и хва­лить его неутомимость и выдумку.

В другой момент в фильме Каль говорит: «Окрыляет толь­ко резонанс, это самый мощный источник продуктивных ре­зультатов».

Если раннее развитие ребенка в течение первых трех лет жизни проходит нормально, общество готово подождать, пока он повзрослеет, и я не устаю удивляться тем поразительным результатам, которые приносит это долготерпение.

* Lob des Fehlers: Ein Coach und 23 Spieler - документальный фильм, выпущенный немецким телевизионным каналом в 1992 году. NDR. - Примеч. пер.

К трем годам, к возрасту детского сада, отношение к ребен­ку внезапно меняется! Детей накрывает первая волна трудо­вых будней.

Формируется первый опыт несоответствующего поведения (если ребенок еще носит памперсы, не умеет смирно сидеть, его пугает постоянный галдеж в садике, ему одиноко без мамы, если он не хочет или не может участвовать в создании поделок для родителей и т.д.).

Серьезная взрослая жизнь для многих детей начинается уже в этот момент, одновременно с первым отбором. Мне нравит­ся такая метафора: детей протискивают через первое игольное ушко. Второе ждет их в шесть лет, когда начинается обязатель­ная школа. Большинство озабоченных родителей обращаются ко мне, когда их дети достигают первого или второго критиче­ского возраста, в последний момент. Невозможно за несколько недель терапевтических занятий вывести детей на желаемый уровень зрелости, не говоря уже о том, что зачастую сначала приходится ждать, чтобы освободились места.

Развитие ребенка не соответствует общепринятой норме!

Но нельзя дать пошатнуться стройной концепции нормаль­ной школы, разработанной отвественными господами за сто­лом с зеленым сукном! Ребенка направят в специальное педаго­гическое заведение. Дети с нормальным и даже повышенным интеллектом все чаще попадают в коррекционные школы толь­ко потому, что никто не хочет тратить денег на их диалоговое развитие.

Инге Флемиг на протяжении нескольких десятков лет за­дает один и тот же вопрос: почему детей принимают в школу, руководствуясь их биологическим возрастом, а не тем, на ка­кой стадии развития они находятся? Где написано, что дети могут учиться, только если их распределить по группам в соот­ветствии с возрастом? Разве в университете люди одного воз­раста всегда учатся на одном курсе? Так ли надо стараться со­кратить детство, как можно раньше начиная школьное обра­зование?

Дети с дефицитом движения очень часто говорят «не хочу». При внимательном рассмотрении мы обнаружим, что за этим

Значимость ошибки

часто скрывается «не могу». Но сколько же можно повторять «не могу», не теряя при этом лица! Представьте себе, что вы сами постоянно твердите «не могу», и вы поймете, что «не хочу» звучит намного лучше. («Не могу» делать то, чего от меня хотят другие, и я решаю сам, чего я делать «не хочу».)

Что удерживает ребенка от того, чтобы попробовать новое, попытаться путем проб и ошибок найти решение в процессе игры?

Одна из причин - это страх совершить ошибку! А ведь имен­но так мы объясняем, каким образом детям играючи удается быстро овладеть компьютером. Они просто пробуют что-то сде­лать и учатся даже на собственных ошибках.

Если дети боятся ошибок, это отражается на их уверенности в своих силах. Возникает замкнутый круг. Недостаточная уве­ренность в себе приводит к недоверию не только к самому себе, но и к окружающим и к новым ситуациям.

Райнхард Каль говорит в фильме «Похвала ошибке»:

«Традиционная педагогика недоверия оболванивает, по­скольку она не позволяет детям доверять собственным ощуще­ниям. Для человека, лишенного доверия к самому себе, даже простое дело окажется сложным и затруднительным».

Каль имеет в виду, что директивный инструктаж, не остав­ляющий места для самостоятельного поиска решений при обу­чении навыкам или освоении учебного материала, не позволя­ет ребенку приобретать знания творчески, опираясь на свои собственные силы. Будто бы ребенок не может самостоятельно найти решение проблемы.

Этот принцип применим и к терапии. К самостоятельно принятому решению ребенок приходит сам.

Метод Фельденкрайза - «осознавание через движение» -основывается на поиске собственного, индивидуального пути обучения через движение.

Терапевтические занятия по методу сенсорной интеграции в диалоге дают возможность познать ценность ошибки, причем происходит это в простых, но непривычных для детей и роди­телей ситуациях.

Пример

Риккарду, 6 лет, на занятия сегодня привела бабушка. Бабушка еще не знакома с педагогической стратегией терапии и занимает позицию зрителя.

Риккарда хочет без посторонней помощи забраться в мешок-качели, подвешенные на толстом эластичном ремне, и хочет вос­пользоваться как ступенькой низким элементом гейдельбергской лестницы. Очевидно, что эта ступенька слишком низка.

По мимике и жестам бабушки мне ясно, что она хочет при­влечь внимание Риккарды к этой ошибке. Но прежде, чем ей уда­ется это сделать, я отвлекаю ее разговором о погоде. Тем самым я даю ей понять, что ей не следует комментировать ситуацию. Риккарда сама обнаруживает, что ей нужно другое решение и использует самый высокий элемент гейдельбергской лестницы. Так «ошибка» помогла ей найти удовлетворительное решение. Ей нужен ее собственный опыт!

«Учиться человек может только сам, этим учение отли­чается от обучения!» (Каль)

Взрослым нужно мужество и терпение, чтобы позволить детям самостоятельно набираться опыта. Чтобы учиться на соб­ственных верных и ошибочных попытках, нужно обладать твор­ческим потенциалом.

Несмотря на всю мою подготовку, мне тоже случается со­вершать ошибки в ходе терапии. Отчасти виной тому небреж­ность, особенно когда накапливается усталость.

Важно, чтобы ошибок не было слишком много, но не менее важно их признавать, быстро и правильно на них реагировать.

Я взяла за правило немедленно извиняться перед детьми (независимо от тяжести их нарушений) в том случае, если я совершаю ошибку. Таким образом, я косвенно благодарю их за то, что они указали мне на ошибку жестом или вербальной ре­акцией. Я перевожу это в понятную детям вербальную форму. Детям нужно знать, что и взрослые совершают ошибки. По ин­тонации им ясно, что я говорю серьезно, но ситуация не пре-

Значимость ошибки I I /

вращается из-за этого в трагедию. Ошибки происходят каждый день, они неизбежны.

Родители четырехлетнего мальчика спрашивают меня, не совершили ли они какой-то ошибки, приучая его пользоваться туалетом, раз он до сих пор этому не научился. Я рассматриваю мальчика.

Славный, слегка незрелый, по тонусу скорее вялый малень­кий человек карабкается на четвереньках в гору. Качество его передвижения на четвереньках не вполне соответствует воз­расту. Явно видны сниженная чувствительность кожи и кине­стетического восприятия, а это важные составляющие восприя­тия собственного тела. Чувствовать свой мочевой пузырь, конт­ролировать сокращения сфинктера - это навыки посложнее, чем передвижение на четвереньках. Условия для бессознатель­ного контроля над мочевым пузырем и сфинктером будут соз­даны, только когда малыш полностью овладеет ползанием и бегом (но и здесь бывают исключения).

Следует устранить психические нагрузки, затрудняющие развитие ребенка: в них тоже могут крыться причины нару­шений в приучении к горшку. С органическими нарушениями я за все время работы столкнулась только один раз.

Об ошибке в воспитании здесь не может быть и речи.

Когда дети толкаются, играя, и громким плачем выражают боль, взрослые часто говорят «Ничего страшного, все уже про­шло».

Откуда постороннему человеку знать, что ничего страшно­го не произошло?

На деле они нередко берут на себя смелость даже чувство­вать за ребенка: «больше не болит»!

Поймите меня правильно, я вовсе не хочу делать из мухи слона. Но когда ребенок выказывает свои чувства, будь то фи­зическая или душевная боль (может быть, в этот день он уже несколько раз спотыкался на ровном месте), я принимаю их всерьез. И не пытаюсь преуменьшить их или преувеличить. Я просто говорю о том, что мне видно со стороны: «Я вижу, что

тебе больно. Покажи мне, где у тебя болит? Может быть, я смо­гу тебе помочь». Я пытаюсь поставить себя рядом с ребенком, но не навязываю ему себя и не пытаюсь показать, что лучше знаю, в чем дело. Я знаю, что дети способны самостоятельно решать проблемы.

Так дети учатся доверять своим ощущениям.

К счастью, ни я, ни мои друзья не были воспитаны в усло­виях болезненного стремления ограждать чада от опасностей. Мы играли в лесу и на строительных карьерах. Часто мы и правда попадали в опасные ситуации и таки