Применимость метода и наблюдающее эго

Применимость метода и наблюдающее эго

 

Хотя приемы современного анализа первоначально были разработаны для лечения пациентов-шизофреников или в пограничных состояниях, оказалось, что этот подход весьма полезен в самых разных ситуациях. Даже у пациентов с относительно легкими диагнозами, как, собственно, и у всех нас, иногда случаются моменты и периоды крайне инфантильного функционирования, и в такие времена рациональное наблюдающее эго практически не доступно. Даже собственно гнев может быть выражен в негативизме и отказе сотрудничать в самой разной степени. В такие периоды интеллектуальные способности эго могут функционировать в качестве защиты, чтобы отгородиться от чувств и не способствовать инкорпорации инсайтов, которые вызывает терапевт, а, напротив, обесценить их и свести на нет. Всякий раз, когда терапевт не может полагаться на наблюдающее эго, способное искренне сотрудничать и целесообразно перерабатывать интерпретации, методы современного анализа часто оказываются полезнее традиционных рациональных интерпретаций. Речь в этой статье идет в основном об интервенциях, свойственных именно современному психоанализу, однако следует отдавать себе отчет, что арсенал современных аналитиков этими интервенциями не ограничивается. Когда пациенты сотрудничают с терапевтом на более высоком уровне, современный аналитик, как и другие терапевты, применяет и интерпретации, и другие более привычные подходы.

Тем не менее, когда современные аналитики перестают в прежней степени опираться на силу убеждения, свойственную объективной рационализации, и при этом хотят вовлечь пациентов в работу на уровне чувств, это может привести к интервенциям, на сторонний взгляд довольно-таки непривычным. Может статься, что они будут иметь смысл только на эмоциональном уровне и с точки зрения их терапевтического воздействия на то или иное сопротивление. Как покажут примеры, приведенные далее, иногда такие интервенции идут вразрез с общепринятым терапевтическим протоколом и практически не находят рациональных объяснений на уровне «словарного значения».

 

Приемы современного анализа при работе с группами

 

Нацеленность современного анализа на направленную внутрь агрессию, нарциссический перенос, поддержку необходимых защит, сосредоточенность на эмоциональной коммуникации, осторожное применение интерпретации и упор на исследование, а не объяснение, разумеется, влияют на природу взаимодействия между ведущим группы и ее участниками. В других психоаналитических школах работа в аналитически ориентированных группах строится так, что ведущий, особенно если он нацелен на группу в целом, функционирует главным образом как наблюдатель и делает достаточно отстраненные интерпретации того, что происходит в душе у участников или при общении между ними, взирая на происходящее как бы сверху вниз и со стороны. Ведущий группы требует, чтобы участники группы либо немедленно, либо в конечном итоге поняли, что с ними происходит, и получили от этого пользу. Власть, данная ему переносом, применяется прежде всего для того, чтобы придать особый вес передаваемой информации и инсайтам, в том числе и инсайтам по поводу природы искажений, которые вызывает перенос. А ведущий группы в духе современного анализа в меньшей степени полагается на способность наблюдающего рационального эго преодолевать сопротивления, поэтому он с меньшей вероятностью делает такие интерпретационные заявления. А поскольку он убежден в важности эмоциональной коммуникации, то меньше склонен отступать на позицию внешнего наблюдателя и комментатора. Он скорее вовлечется непосредственно в корректирующее эмоциональное взаимодействие, чья мощь и характер определяются переносом. Перенос применяется как уникальная возможность поспособствовать созреванию — возродить старую драму, но с новым объектом и с новым результатом, а следовательно, с пользой для пациента. Когда ведущий все же делает интерпретации, их эмоциональное значение для участника группы в рамках конкретной матрицы переноса-контрпереноса важнее их содержания. Может быть, полезную информацию предоставила отцовская фигура, которая раньше только подавляла? Может быть, фигура доминирующего отца продолжает своей высшей мудростью подрывать независимость пациента?

Современный групповой аналитик стремится разрешить у участников группы сопротивления тому, чтобы чувствовать, облекать в слова и интегрировать все мысли и чувства, которые возбуждают в них разнообразные переносы на ведущего и на товарищей по группе, а также помочь группе обеспечить участникам опыт, способствующий созреванию. Ведущий сосредотачивается на работе с групповыми сопротивлениями терапевтическому функционированию группы и индивидуальным сопротивлениям, но лишь постольку, поскольку сами участники группы не могут результативно их прорабатывать. В дополнение к собственному непосредственному влиянию ведущий поручает участникам группы оказывать терапевтическую помощь друг другу. Одна из задач аналитика — чувствовать, у кого из участников группы возникают идеи, чувства или инсайты, которые в данный момент необходимы другому участнику группы, и помочь этому человеку их выразить. Современный аналитик тщательно режиссирует взаимодействие в группе, налаживает обмен контрастирующими мыслями, чувствами, защитами, сопротивлениями с целью добиться наибольшего терапевтического эффекта (Ormont, 1993).

 

ГНЕВ, НАПРАВЛЕННЫЙ НА СЕБЯ. НАРЦИССИЧЕСКАЯ ЗАЩИТА

 

Главная проблема, привлекающая внимание современных аналитиков, — это работа с деструктивной агрессией, направленной на собственное «Я». Фрейд полагал, что эта проблема поддается его терапевтическому методу хуже всех прочих, если не считать психоза, для лечения которого, по мнению Фрейда, психоанализ вообще не годится (1938, стр. 173, 179-181). Современный анализ начинался именно с этих двух проблем, которые, как уже говорилось, оказывается, теснейшим образом связаны. Спотниц полагал, что в основе шизофренической реакции лежит нарциссическая защита, оберегающая ценный объект от убийственной ярости благодаря тому, что направляет эту ярость на самого пациента (Spotnitz, 1961b, 1985). Помимо шизофренической патологии, нарциссические защиты иногда приводят к саморазрушительным атакам в виде депрессии, соматических болезней и бесчисленному множеству прочих их разновидностей — саморазрушительному образу жизни, блокировке положительных чувств и чувств, связанных с либидо, ограничению контактов с окружающими, приносящих удовольствие и способствующих созреванию.

 

Регулирование фрустрации

 

Ситуация в группе приводит к фрустрации по самой своей природе, особенно у доэдипальных личностей. Участникам группы отказывают в праве на исключительное индивидуальное внимание и тщательно выстроенную атмосферу, возможную при индивидуальной психотерапии. Участники вынуждены слушать, когда хотят говорить, и должны терпеть непонимание и переносы со стороны товарищей по группе. Небольшие дозы фрустрации способствуют терапевтическому функционированию, однако ее избыток может привести к деструктивному поведению. Чтобы не допустить этого, ведущему стоит самому обеспечивать коммуникацию, помогающую снизить фрустрацию и доставить участникам удовольствие, или поощрять других участников группы так делать. Некоторым пациентам необходимо чувствовать, что лидер никогда о них не забывает. Если такие участники ощущают, что к ним относятся с вниманием и пониманием, это помогает им сдерживать разрушительные порывы и сотрудничать с группой.

 

Выражение гнева ведущего

 

Разумеется, выражать гнев ради своего удовольствия или бессознательно изливать его на участников группы, даже в ответ на агрессию, ведущему строго противопоказано. Рассказывают — и это должно послужить уроком всем нам, — что один известный групповой терапевт, выслушав пространную гневную филиппику в свой адрес, сумел с сочувствием ответить: «Неужели вы так долго держали это в себе?» Однако случается, что справедливое выражение переработанного гнева у ведущего обладает терапевтической ценностью.

1. Если ведущий хочет служить объектом, который переживет атаку и не будет мстить, то контролируемое выражение гнева может оказаться полезным, так как продемонстрирует, что атака не уничтожила ведущего психологически и что он не просто пережил ее, но и полон сил. Как говорит Эпштейн: «Если терапевт стал объектом яростной и несправедливой атаки, он пользуется своей собственной агрессией — но лишь в тщательно выверенной степени, — чтобы выйти из дезинтегрированного состояния, в которое его ввергнул пациент, и тем самым подтвердить, что он пережил атаку» (Epstein, 1984).

2. Агрессия со стороны терапевта помогает некоторым пациентам достичь «более переносимого распределения плохих качеств» (Epstein, 1977). «Когда аналитик реагирует на атаку пациента встречной эмоцией, то спасает пациента от представления о том, что он целиком и полностью плох и вынужден общаться с собеседником, который целиком и полностью хорош, а такая мысль сама по себе способна привести в ярость» (Epstein, 1977).

3. Хотя не все считают, что обратная связь в виде тщательно вымеренного гнева или переработанной ненависти — это эмпатия, ответить адекватной агрессией на то, что пациент в общении с терапевтом раз за разом заново проигрывает нездоровые отношения в прошлом, — это на самом деле и есть самая что ни на есть терапевтическая эмпатия (Kirman, 1986). Это эмпатия по отношению к проецированному «Я»-ребенку-жертве, которая способна придать пациенту сил в борьбе против интернализованного плохого родителя, чье поведение в данный момент и отыгрывается в агрессии против терапевта. Одна агрессивная пациентка, которой я гневно заявил «Вы здесь не для того, чтобы несправедливо оскорблять меня, немедленно прекратите!», не только стала менее агрессивно вести себя в ходе терапии, но и вскоре сообщила, что сумела установить четкие границы в общении со своей агрессивной матерью.

4. По разным причинам, в число которых входит и потребность в фигуре, на которую можно осуществить отрицательный перенос, некоторые пациенты нуждаются в гневных чувствах для установления надежного эмоционального контакта. Ормонт рассказывает, что у него была группа трудных подростков, которые начали сотрудничать с ним исключительно после того, как он «наорал на них, обозвал крысами, садистами и отребьем, не способным на нормальные человеческие чувства… им нужен не терапевт, а горилла с дубиной… После этого, с моей точки зрения, с группой было покончено. Ну и пожалуйста, пусть они больше не приходят, мне все равно!» (Ormont, 1984). Иногда подобные чувства и есть единственный правдоподобный ответ на поведение пациента, так что у терапевта не остается выхода, и он вынужден так себя вести, иначе его реакция покажется неискренней (Epstein, 1977, 1984; Kirman, 1986; Spotnitz, 1976; Winnicott, 1947). Винникотт писал: «На некоторых этапах некоторых анализов пациенту на самом деле нужна ненависть аналитика, и тогда необходима не просто ненависть, но ненависть объективная. Если пациенту нужна объективная, оправданная ненависть, нужно, чтобы он мог ее получить, иначе он не сможет почувствовать, что способен получить объективную любовь» (Winnicott, 1947, стр. 199). О потребности в отрицательном «Я»-объекте пишет и Боллас: «Есть личности, которым кажется, что пока аналитик не сможет их возненавидеть и пока они не увидят свидетельства этой ненависти, есть риск, что их так и не узнают… [именно] в этот момент, когда он ощущает фрустрацию [аналитика], он ощущает раппорт с аналитиком, чье спокойствие до той поры, даже если он проявлял симпатию и сочувствие, воспринималось как отторжение, противостояние» (Bollas, 1987, стр. 128)

 

Заключение

 

В этой статье описаны некоторые приемы современного анализа, позволяющие решить разные проблемы с гневом и ненавистью. Иногда помощь требуется прежде всего для того, чтобы вступить в контакт с этими чувствами, иногда — чтобы возродить жизненно необходимые отрицательные отношения, иногда — в основном для контроля над деструктивным поведением. В любом случае помочь пациентам в группе почувствовать свой гнев и ненависть и облечь их в слова вместо того, чтобы совершать какие-то действия, — надежный способ интегрировать порожденную ими агрессию. Получить беспрепятственный доступ к своей ярости и при этом полностью контролировать ее выражение — значит ощутить свою колоссальную силу. С этими чувствами связаны мышление, воображение, сила воли и другие процессы в эго. В подобном широком контексте эго они позволяют перераспределить энергию и тем самым обрести вкус к жизни и уверенность в себе.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ СМ. В ОРИГИНАЛЕ

 

¹ Подобные переносы подробно описаны у Кохута (Kohut, 1971) как ««Я»-объектные переносы», и у Серлза (Searles, 1961) и других как «симбиотические переносы».

² Упор на эмпатическую подстройку, который делает Кохут, также заставляет особо подчеркивать важность эмоциональной коммуникации: «Я стал чувствовать себя свободнее и без опасений и угрызений совести показывал анализируемым свое глубочайшее сочувствие и участие посредством теплоты в голосе, подбора слов и других столь же тонких инструментов» (Kohut, 1984, стр. 221) Однако Кохут в отличие от современных психоаналитиков, похоже, ограничивался передачей лишь теплых, положительных чувств.

Применимость метода и наблюдающее эго

 

Хотя приемы современного анализа первоначально были разработаны для лечения пациентов-шизофреников или в пограничных состояниях, оказалось, что этот подход весьма полезен в самых разных ситуациях. Даже у пациентов с относительно легкими диагнозами, как, собственно, и у всех нас, иногда случаются моменты и периоды крайне инфантильного функционирования, и в такие времена рациональное наблюдающее эго практически не доступно. Даже собственно гнев может быть выражен в негативизме и отказе сотрудничать в самой разной степени. В такие периоды интеллектуальные способности эго могут функционировать в качестве защиты, чтобы отгородиться от чувств и не способствовать инкорпорации инсайтов, которые вызывает терапевт, а, напротив, обесценить их и свести на нет. Всякий раз, когда терапевт не может полагаться на наблюдающее эго, способное искренне сотрудничать и целесообразно перерабатывать интерпретации, методы современного анализа часто оказываются полезнее традиционных рациональных интерпретаций. Речь в этой статье идет в основном об интервенциях, свойственных именно современному психоанализу, однако следует отдавать себе отчет, что арсенал современных аналитиков этими интервенциями не ограничивается. Когда пациенты сотрудничают с терапевтом на более высоком уровне, современный аналитик, как и другие терапевты, применяет и интерпретации, и другие более привычные подходы.

Тем не менее, когда современные аналитики перестают в прежней степени опираться на силу убеждения, свойственную объективной рационализации, и при этом хотят вовлечь пациентов в работу на уровне чувств, это может привести к интервенциям, на сторонний взгляд довольно-таки непривычным. Может статься, что они будут иметь смысл только на эмоциональном уровне и с точки зрения их терапевтического воздействия на то или иное сопротивление. Как покажут примеры, приведенные далее, иногда такие интервенции идут вразрез с общепринятым терапевтическим протоколом и практически не находят рациональных объяснений на уровне «словарного значения».