Ортодоксальные воззрения: Фенихель

Развитие активного управления. Ребенок постепенно прогрессирует от периода пассивно-рецептивного господства, при котором он обеспечивается могущественными взрослыми, к собственной активности. На этой следующей фазе активные действия заменяют простое реагирование по типу разрядки, появляется способность откладывать удовлетворение и выдерживать напряжение. Две предпосылки составляют основу активности:

Ø управление двигательным аппаратом тела;

Ø возникновение функции суждения.

Главные характеристики моторного развития заключаются в овладении ходьбой, речью и правилами туалета. Способность самостоятельно ходить и контролировать сфинктер считаются базисными в независимости ребенка. Речь привносит возможность предвосхищения событий благодаря словесному планированию. Это продвижение приводит ко второй предпосылке активности – суждению, которое связано с главной функцией эго, известной как "оценивание реальности". Последняя представляет способность предвосхищения будущего в воображении при осуществлении лишь ориентировочных активных действий в реальном мире. Оценка реальности и терпимость к напряжению непосредственно сопряжены в качестве функций эго.

Тревога. Другая проблема, напрямую касающаяся эго, – это тревога. Мы уже знаем, что возникновение тревоги возможно до дифференциации эго: в пренатальной жизни, затем в результате родовой травмы, а также непосредственно после рождения. Эта ранняя первичная тревога, наполняющая возбуждением, модифицируется с нарастанием способности эго оценивать реальность. Одновременно с предвосхищением в воображении и планированием действий возникает мысль об опасности. Оценивающее эго теперь обладает способностью рассматривать ситуацию как потенциально травмирующую или угрожающую. Такое суждение допускает только умеренный, контролируемый уровень тревоги, который меньше, чем мог бы переживаться в ситуации. Предвосхищение тревоги служит сигналом ребенку, подсказывающим ему о чем-то, требующем преодоления.

Содержание детской тревоги тоже претерпевает изменения. Основой тревоги считается неспособность самостоятельно удовлетворять физиологические влечения. Первый страх – это страх переживания в дальнейшем травматических состояний, порождающий идею, что удовлетворение потребностей может оказаться в опасности. Примитивный принцип возмездия осложняет раннюю картину тревоги. Руководствуясь анимистическим мышлением, ребенок приписывает другим свои желания. Его фантазии о поглощении окружения могут сопровождаться страхом быть съеденным родителями. Тревожные фантазии о своем разрушении имеют то же происхождение.

Другой источник тревоги заключается в сомнении, что ожидаемое удовлетворение произойдет. Это так называемый "страх утраты любви" – любовь в данном случае означает помощь и заботу. Тревога в указанной сфере особенно интенсивна, так как самоуважение регулируется снабжением извне. Эго, любимое другими, считается сильным, тогда как эго, оставленное в опасности, представляется слабым.

Отсроченное управление и "функциональное удовольствие". Маленькие дети справляются с тревогой очень характерным образом. Они пытаются преодолеть напряжение активным повторением в играх и мечтах ситуации, вызвавшей напряжение. Это "отсроченное управление" отличается от прежнего пассивного переживания тревоги тем, что ребенок повторением ситуации сам определяет ее время и силу. Позднее он не только инсценирует в играх свое прошлое, но предвосхищает ожидания в будущем (см. прим. 1).

Согласно Фенихелю, функциональное удовольствие обычно имеет место в сочетании с эротическим наслаждением. Он приводит пример, когда взрослый подбрасывает ребенка в воздух и ловит его. С одной стороны, ребенок испытывает эротическое наслаждение посредством возбуждения чувств, связанных с сохранением равновесия, с другой стороны, он получает функциональное удовольствие за счет преодоления страха падения. Мужество приходит постепенно: ребенок обретает доверие к взрослому и убеждается, что не стоит бояться небольшой высоты.

Развитие речи и мышления. Развитие речи представляет решающее продвижение в формировании эго. Научившись связывать слова и мысли, эго гораздо лучше приспосабливается к внешнему миру и внутренним влечениям. Возникает магическая вера, что управление вещами обусловлено их называнием. Общеизвестно постоянное требование детей этого возраста, чтобы им называли предметы. Таким образом, стремление к управлению инстинктивными влечениями способствует интеллектуальному развитию (см. прим. 2). Обретение речи переживается как огромная сила, и она обращает более раннее "могущество мыслей" в "могущество слов". Ранняя речь ребенка своего рода амулет, предназначенный для магического овладения миром с помощью слов. Магическая сила слов, согласно теории, сохраняется в клятвах, брани, поэзии.

Мышление описывается как дальнейшее совершенствование умозаключений: сначала между съедобным и несъедобным, позднее между безвредным и опасным. Мышление связано с отсрочиванием действий, которые теперь, хотя и в незначительном масштабе, прогнозируются в психическом плане. Мышление служит аккультурации двух ранних автоматических реакций: 1) влечение к разрядке затормаживается; 2) склонность к галлюцинаторному выполнению желаний замещается "воображением ожидаемых событий, а в последующем – их представлением в абстрактных символах. На этой стадии развития процессы мышления, однако, не свободны от двух указанных тенденций. Прелогические эмоциональные элементы способствуют дезорганизации, противоречиям, недоразумениям. В этой примитивной фазе воображение слишком конкретно и образно, по мере развития мышление все больше опирается на слова. В последующей жизни прелогическое мышление имеет место у людей в состояниях усталости, сонливости, интоксикации, психоза. Предполагается, что и в нормальном состоянии каждая мысль проходит через такую фазу (см. прим. 3).

Второй характеристикой самого раннего мышления является символизм. Понимание мира первоначально происходит в результате отношения к объектам как источникам удовлетворения или угрозы, поэтому стимулы, провоцирующие одинаковые реакции, рассматриваются в качестве идентичных. Иллюстрацией служит общеизвестное символическое уравнивание "ухода" со "смертью". Менее ясна связь между "деньгами" и "фекалиями". И то и другое представляет собственность, сходную у каждого (неиндивидуализированную), и, таким образом, существует опасность утраты собственности. Другими словами, обе неиндивидуализированные собственности находятся в постоянной опасности утраты ими принадлежности к эго. Считается, что символизм у маленького ребенка отличается от символизма у взрослого. Змея и пенис, например, понимаются ребенком как одно и то же. С другой стороны, у взрослых происходит процесс искажения, при котором нежелательная идея (пенис) вытесняется и представляется посредством сознаваемого символа (змеи) (см. прим. 4).

Подведем итог. Развитие речи постепенно трансформирует прелогическое мышление в логическое, организованное и приспособленное мышление, являющееся решающим шагом к принципу реальности.

Защита против влечений. С развитием эго принцип реальности, помимо отсрочивания реакций, принимает на себя вторую дополнительную функцию. Реализация определенных влечений не только отсрочивается, но в большей или меньшей степени должна постоянно укрощаться. Эго научается защищаться от влечений, которые опасны или неадекватны. Обучение является результатом, например, ранних травмирующих ситуаций, в которых инстинктивные проявления не были приняты во внимание матерью, угроз и запретов из внешнего мира, создавших страх перед инстинктивными действиями и их последствиями. Эти защитные функции эго будут разъяснены полнее, когда мы перейдем к рассмотрению защитных механизмов.

Предвестники супер-эго. На этой стадии развития личности начинается формирование супер-эго посредством интернализации родительских запретов. Интроекция запретов происходит из страха наказания и страха утраты родительской любви. Часть эго становится "внутренней матерью", подающей сигнал о приближении ситуации, угрожающей утратой любви. Общеизвестна сцена, в которой ребенок на грани запретного смотрит на мать, махающую пальцем и кричащую: "Нет, нет!" Ференци называет "моралью сфинктера" образование, предшествующее супер-эго (синонимы – "супер-эго, обучающее туалету", висцеральная этика и т.п.), так как тренинг в области туалета часто представляет арену для баталий.

Интернализованные запреты сильны угрозой наказания и одновременно слабы в том, что могут легко нарушаться, когда никто не наблюдает. Они так же легко проецируются на других людей, вроде полицейского, кто выступает "экстернализованным наставником". В общем, запреты не носят унифицированного и организованного характера.