Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Статья 13. Вступление в силу↑ ⇐ ПредыдущаяСтр 7 из 7 Содержание книги
Поиск на нашем сайте
Директива вступает в силу на 20-й день после публикации в Официальном журнале Европейского Союза. Статья 14. Адреса Директива адресована государствам – членам ЕС. Исполнено в Страсбурге, 21-го мая 2008 года. За Совет Председатель И. Ленарчич За Европейский Союз Председатель Х.-Г. Пёттеринг
Приложение 8 Отис Л., Райтер Э. Медиация, проводимая судьями: новое явление в трансформации правосудия. Медиация в стенах суда[9] Правила судебной медиации. Несмотря на присутствие судьи и сторон, судебная медиация – это процесс, который значительно отличается от судопроизводства. Роли участников этих процессов, динамика их коммуникации, этические ограничения и ловушки, и даже преследуемые цели в медиации и судопроизводстве различаются в огромной степени. Эти различия подчеркивают некоторые из нормативных вызовов, которые судебная медиация предъявляет традиционному (и все еще доминирующему) способу воспринимать закон и его роль в обществе. Далее мы еще раз убедимся в этом, рассматривая каждую из стадий процесса судебной медиации, начиная с признания конфликта и подписания соглашения о проведении медиации, включая этапы открытия, коммуникации и переговоров, и вплоть до принятия решения и завершения процедуры медиации. Данный шаблон отражает подход, используемый на медиативных сессиях в Апелляционном суде г. Квебек, и основан на программе обучения судей соответствующим навыкам медиации. Эта программа, в свою очередь, основана на подходе «СТАР к содействию при разрешении конфликтов», разработанном Институтом разрешения споров им. Штрауса при Школе права Университета Пеппердайн, и адаптирована к специфическим требованиям судебной медиации. 1. Конфликт. До проведения медиации возникает конфликт. Именно конфликт приводит стороны на медиацию (или в суд) и обеспечивает тот контекст, в котором происходит взаимодействие людей с формальными правовыми институтами. Однако до того как люди обратятся к помощи третьей стороны для разрешения спора (к судье или медиатору), – конфликт уже достигнет определенного уровня эскалации, и стороны понесут определенные финансовые и эмоциональные издержки. Это может привести к тенденции объединять симптом и причину, то есть далее спор способен привести стороны к противостоянию по более широкому и принципиальному кругу вопросов, а первоначальная причина спора может даже показаться (и оказаться) не столько болезнью, сколько ее симптомом. Вот почему даже само признание того факта, что конфликт существует, является важным первым шагом на пути разрешения спора. Именно здесь возникает желание понять конфликт как сложную манифестацию человеческих взаимоотношений, которые могут вести как к его назреванию и эскалации, так и к разрешению. Иными словами, до того, как конфликт может быть успешно разрешен, он должен быть понят – не только в абстрактном плане, но и в конкретном и уникальном контексте ценностей, предположений, эмоций и потребностей вовлеченных сторон. Вот почему, хотя уместно начинать наш анализ спора с самого конфликта, мы должны всегда помнить, что до того, как возник конфликт, между сторонами существуют другие вза имоотношения. Именно так обстоит дело в большинстве гражданских, коммерческих и семейных споров, но, разумеется, существуют случаи (как правило, менее пригодные для медиации), когда до возникновения спора подобные отношения отсутствовали, и стороны вообще не были знакомы между собой. Этот факт является особенно важным для понимания реального масштаба задач медиации. Одной из сильных сторон медиации (о чем ниже будет сказано более подробно), в отличие от судопроизводства, является возможность исследовать проблему с холистической точки зрения, в попытке разрешить весь конфликт в целом, а не просто его отдельный аспект (симптом) в определенный момент времени. При этом медиация предлагает средство признания сложности и важности межчеловеческих взаимоотношений во время разрешения споров; таким образом, она позволяет понять конфликт во всем его развитии, а не в рамках искусственной среды правового спора. Конфликт существовал в человеческой истории с самого начала – многие воспринимают его как нормальный и неизбежный аспект человечности. Существование конфликта – это доказательство существования самой жизни. Ведь если ЭКГ показывает точку, двигающуюся по прямой, все конфликты – как и жизнь – конечны. Конфликт – это отражение ума и креативности, проявляющих себя во множестве форм во всех областях человеческой деятельности. Новые идеи «бросают вызов» ортодоксальности; творческие процессы у художника часто воспринимаются как «борьба», «столкновение» идеологий или «битва». То есть конфликт – это совсем не несчастный случай, происходящий в общественной жизни, конфликт – это ее суть, это самый верный показатель того, что человеческие устремления, эмоции, ценности и ум, – то есть все то, что делает человека человеком, – работают исправно. Будучи наследниками иудео-христианского мира, который воспринимает конфликт как негативное явление, и светской либеральной философии, которая стремится нейтрализовать конфликт через наделение личности эксклюзивными правами, мы попытались построить общество, которое исключает конфликт (или, по крайней мере, содержит его в изоляции). В качестве попытки подавления конфликта с помощью религиозного запрета можно в частности рассматривать ветхозаветные заповеди, касающиеся взаимоотношений с ближним, а в качестве соответствующих философских предпосылок – теории Локка относительно прав собственности. В то же время социологи давно признают, что конфликт является обычной манифестацией человеческой жизни, и, позволяя ему быть выраженным, мы создаем более стабильное и здоровое общество. В мирном государстве не должна царствовать полиция, цель стабильности должна заключаться не в строгом и статичном порядке, а в разнообразии сил и противоборствующих тенденций, в поиске точки равновесия, гармонии разных голосов. Конфликт содержится в мирной обстановке, так же как мир скрыт в сердцевине конфликта: мы можем рассматривать мир как период консолидации выгод конфликта – и конфликт как полезное пробуждение мира из состояния благодушной апатии. Основной вопрос, однако, заключается в том, как лучше всего управлять конфликтом, который является неизбежным и вездесущим, и каким образом лучше всего придать ему конструктивное, а не деструктивное направление. Чтобы понять это, важно иметь в виду, что не все конфликты одинаковы. Конфликт между двумя бизнесменами по вопросу нарушения положений договора подразумевает совершенно иные вопросы, нежели в конфликте между двумя супругами по поводу опеки над ребенком. В первом случае стороны могут вести себя менее упрямо, поскольку часто не испытывают столь сильных эмоций, как те, что возникают в конфликтах по вопросам опеки (к тому же в спорах бизнесменов существует куда больше возможностей для компромисса). Однако, если присмотреться, каждый конфликт поднимает для вовлеченных в него сторон всегда разные, но ключевые для них вопросы, и именно эти вопросы – являются тем багажом, с которым стороны приходят в суд или на медиацию. Именно от этих вопросов и зависит, какой путь разрешения спора окажется оптимальным. В медиации чрезвычайно важно именно то, что стороны сами определяют значимость проблем, возникающих в конфликте, и они же сами решают, какие вопросы являются критичными, какие косвенными, а какие совсем не существенны. Природа конфликта в совокупности с тем, как участники понимают и характеризуют его, по большей части определяет интенсивность конфликта, масштаб проблем, и, в конечном счете, варианты его разрешения. Конфликты отличаются друг от друга радикально, и за долгое время появилось большое количество литературы в разных профессиональных областях по анализу и классификации конфликтов. Вот почему самый важный вопрос для работы по разрешению спора заключается не в том, существует ли конфликт (это больше относится к области человеческого взаимодействия), а скорее в том, какого рода этот конфликт. Конфликт может быть управляемым и неуправляемым, не выходящим за какие-либо границы, либо разрастающимся, конструктивным или деструктивным, ясным или запутанным, прогрессивным или регрессивным, полезным или вредным, двусторонним или многосторонним, и так далее. Ключ к разрешению конфликта заключается в признании того, в чем этот конфликт продуктивен и необходим, а в чем – нет; короче говоря, нужно понять и усилить динамику конфликта и его продуктивные аспекты, нейтрализуя его деструктивную часть. Источник конфликта в нашей интерпретации тесно связан с его базовой парадигмой, которую мы выбираем для описания человеческих взаимоотношений. Наши институты, социальная политика и системы разрешения споров будут сильно различаться в зависимости от того, считаем ли мы человеческие взаимоотношения в основном направленными на конфликт, или – на сотрудничество. Часто наше мировоззрение и наши институты заранее предрасполагают нас воспринимать реальность в том или другом свете. Чтобы немного прояснить сказанное, давайте рассмотрим в подобном ключе эволюционную биологию. Английский натуралист Чарльз Дарвин и российский анархист Петр Кропоткин независимо друг от друга развивали эволюционные теории от радикально расходящихся начальных точек. Там, где Дарвин видел соревнование как движущую силу, Кропоткин увидел сотрудничество. Идеи Дарвина обрели форму во время знаменитого путешествия на корабле «Бигль» на Галапагосские острова, где он увидел огромное количество видов, обитающих на небольшой территории. Эта картина спровоцировала Дарвина сформулировать теорию естественного отбора, согласно которой выносливые или приспособленные индивиды выживают в борьбе за пространство, еду и продолжение рода. Кропоткин, напротив, разрабатывал свои идеи во время пятилетней службы в Сибири, где он увидел некоторое количество видов, сосуществующих на обширных пространствах. В результате, он разработал теорию естественного отбора, основанного на сотрудничестве, а не на борьбе: выживают те, кто более других способен сотрудничать в единой борьбе с суровой окружающей средой. Если взглянуть на правовое пространство, то различие между судопроизводством и медиацией может быть в каком-то смысле понято как пример подобного различия между борьбой и сотрудничеством как фундаментальными организационными принципами становления жизни. Эти понятия не являются взаимоисключающими, и, конечно же, сотрудничество также может включать инстинкты соперничества, и соперничество время от времени означает сотрудничество. Ведь судопроизводство порой включает в себя и сотрудничающий аспект, поскольку дело здесь не всегда просто в проигрыше или выигрыше. А стороны медиации, какой бы ни был у них интерес в совместной работе, остаются по разные стороны баррикад конфликта. В общем, однако, западное право было сформировано либеральной парадигмой, которая делает акцент на автономии, свободе и волюнтаризме; все эти качества тяготеют к конфликту больше, чем к кооперации. Правовая система, построенная вокруг сторон, являющихся свободными, автономными и выражающими собственную волю, естественно тяготеет к продвижению индивидуальных интересов. Классическая договорная доктрина является яркой иллюстрацией этой ситуации; в то же время акцент на субъективных правах в западных правовых системах является несколько иным. Это либеральное мировоззрение, лежащее в основе западного права, тяготеет к манифестации себя в том, что можно назвать скорее адъюкативной, чем резолютивной моделью конфликта, игрой, где есть выигравшие и проигравшие, а не оптимальный баланс интересов и работа по установлению мира. Ключевое отличие между вынесением судебного решения и медиацией, о чем мы будем подробно говорить ниже, заключается в том, что решение, вынесенное судьей в рамках состязательной системы правосудия предусматривает обязательное наличие выигравшего и проигравшего, в то время как решение, выработанное в процессе медиации, помогает найти кооперативное решение, направленное на восстановление взаимоотношений. Признание важности взаимоотношений между сторонами является критическим для определения характера конфликта, и тем самым для поиска подходящего варианта урегулирования: как пишет Менкель-Мидоу, «хотя споры могут возникать по поводу правовых дел, конфликты в большей степени сосредоточены на человеческих взаимоотношениях и взаимодействии». Понимание степени и интенсивности влияния взаимоотношений в том или ином конфликте помогает определить как уместность медиации в данном конфликте, так и подход медиатора к поиску решения. 2. Согласие. Медиация должна начинаться с выражения сторонами согласия, поскольку сам процесс базируется на договорных или деловых отношениях, в отличие от судопроизводства, которое построено на силе конституции либо закона. Медиатор (и любое решение, вырабатываемое сторонами в итоге) обличены определенной властью, но не потому, что данными полномочиями их наделил закон, а потому что стороны сами признают действительность процесса – как и решения, выработанного путем переговоров – и еще потому, что такие договоренности признаются законом. Итак, поскольку процесс медиации является – что важно – добровольным по своей природе, многое зависит от умонастроения сторон при их вступлении в медиацию. Сторона, которая цинично использует процедуру ради собственной выгоды, зная, что он (или она) может выйти из медиации в любой момент и снова вернуться в суд, если медиация пойдет не по плану, тем самым подрывает целостность и единообразие метода. Это накладывает определенную ответственность на участников медиации – они должны четко определить цель своего обращения к этому методу, поскольку природа и масштаб их согласия будет определять природу и масштаб достигнутого соглашения. Когда дается определение медиации, подчеркивается именно центральная роль согласия и то, насколько этот метод отличается от вынесения судебного решения. Даже более того, эта отчетливо обозначенная основа процесса медиации косвенно противоречит традиционному восприятию нормативного регулирования, в частности, все еще сильным позитивистским взглядам, гласящим, что легитимность закона строится на авторитарном навязывании «сверху». Как пишет Лон Фуллер в работе «Медиация – ее формы и функции (1970г.), «серьезное изучение медиации, я полагаю, может изменить современную тенденцию, подразумевающую, что общественный порядок должен навязываться некого рода «властью». Видя, как медиатор, заявляющий об отсутствии у него «власти», помогает сторонам упорядочить и перестроить их взаимоотношения, мы понимаем, что при некоторых обстоятельствах стороны могут обойтись и без этой помощи, и что общественный порядок может напрямую проистекать из взаимодействий, которыми он, на первый взгляд, призван управлять». Соглашаясь урегулировать конфликт с помощью медиации, а не в суде, стороны сами берут на себя обязательство по построению социальной системы, в которой и будут существовать. Эта идея контроля сторон над процессом является ключевой в медиации, и мы вернемся к ней позже, в других разделах. У медиации в этом отношении, безусловно, есть революционный потенциал, но это не означает, что она должна конфликтовать с судопроизводством; также это не означает, что медиация призвана заместить суд как превалирующий или исключительный источник нормативного урегулирования. Скорее понимание различия источников и механизмов, дающих эффективность медиации и судопроизводству, помогает осознать тот факт, что каждый метод играет отдельную и важную, хоть и дополнительную социальную роль. Нормативность, основанная на согласии, сосуществует с государственной (или авторитарной) нормативностью. Судебная медиация, конечно, немного размывает границу между авторитарным и основанным на согласии нормативным регулированием, потому что объединяет собственную волю сторон, управляющих своим спором, со многими семиотическими явлениями государственного закона (к примеру, медиация проводится судьей в здании суда – хотя и не в зале заседаний – и «под сенью» судопроизводства, поскольку участники в любое время могут прекратить медиацию и вернуться к судебному разбирательству). Некоторые типы конфликтов естественным образом ведут к выбору одного либо другого метода, но в большинстве случаев решение о направлении конфликта на медиацию или к судье – это вопрос выбора инструмента, что называется, «приспособление форума к суете». То есть, выбор процедуры – это политическое решение, принимаемое сторонами в процессе консультирования с адвокатами и при определенном участии судьи, который рассматривает дело на предмет уместности медиации. В каждом конкретном споре стороны могут выбрать самый желательный или эффективный, по их мнению, метод разрешения, основываясь на природе спора, имеющихся финансовых и эмоциональных ресурсах, а также на искомом результате. Поэтому, чтобы получить обоюдное согласие сторон на медиацию, их нужно убедить в полезности медиации, в том, что такой инструмент будет наилучшим методом разрешения спора в их конкретном случае. Не в каждом споре, конечно, медиация может стать самым эффективным или подходящим методом; множество факторов ограничивают ее применение. Например, на государственном уровне природа процесса медиации в совокупности с имеющимися представлениями о правовых границах и соответствующих законных способах защиты прав ограничивает доступ к судебной медиации. В Квебеке судебная медиация доступна в большинстве гражданско-правовых, семейных, коммерческих, административных и уголовных споров, в то время как конституционные вопросы и проблемы, вовлекающие определение прав по Канадскому уставу прав и свобод или Уставу прав и свобод человека исключены из круга споров, к которым медиация применима изначально. Однако, даже в тех областях, где уместность медиации общепризнана, есть дела, которые ей не под силу – скажем, семейные споры, где имеются случаи насилия (то есть отсутствует возможность достижения реального баланса между сторонами) или физических нападений (и, соответственно, рассматриваемые обвинения или случаи насилия над детьми переводят дела в рамки публичного права). (В Квебеке данные ограничения не определены на законодательном уровне, скорее они отражают понимание соответствующей области медиации в правовой системе Квебека, определенного на практике при помощи подачи совместного ходатайства сторон на медиацию). Иногда стороны могут прийти к медиации либо отказаться от нее вследствие таких факторов, как время, издержки, или желание публичной реабилитации (либо, напротив, нежелание огласки). Изучая, подходит ли дело для медиации, важно учитывать качество согласия участников спора. К примеру, сторона, которой приходится долго и мучительно бороться в суде для получения большей суммы компенсации, может предпочесть медиацию, где итоговая сумма будет меньше, зато процесс избавит участника от ожидания. Сторону можно понять, но судья-медиатор должен защищать целостность процесса, проверяя, были ли договоренности в подобных ситуациях достигнуты добровольно. Хотя давать сторонам выбор, соглашаться им на совместную работу для разрешения конфликта или не соглашаться, – это радикальный метод, он нужен уже хотя бы для того, чтобы привести спорщиков к медиатору. Представ лицом к лицу друг с другом в присутствии судьи-медиатора, участники начинают динамичный процесс прояснения и переформулирования конфликта – иными словами, тут начинается то, из чего состоит медиация; и именно здесь нормативная функция судебной медиации проявляется наиболее наглядно. Как раз об этом мы сейчас и хотим поговорить. 3. Открытие. Медиация начинается с пленарной сессии, где собираются стороны, их адвокаты, и судья-медиатор. У этой встречи две цели. Во-первых, она позволяет участникам понять, почему они здесь, и как будет проходить медиация. Во-вторых, она позволяет судье-медиатору определить четкие условия и масштаб полномочий сторон, а также установить четкие цели на следующие несколько часов. Судья-медиатор начинает со вступительной речи, в которой он (или она) объясняет сторонам ключевые аспекты судебной медиации, отличающие ее от судопроизводства. Во-первых, стороны должны понимать, что судья-медиатор выступает как медиатор и присутствует в процессе не для того, чтобы навязывать решение сторонам, и не для того, чтобы выносить решение по существу дела. Во-вторых, стороны должны быть убеждены в конфиденциальности процесса, которая в Квебеке является обязательной по закону, в соответствии с Кодексом гражданского судопроизводства. В-третьих, судья-медиатор дает сторонам понять, что все, происходящее на медиативной встрече, не выйдет за пределы процесса, и что записи о медиации не будут и не смогут быть задействованы в суде, если медиация окажется неуспешной. В-четвертых, судья-медиатор разъясняет процесс, подчеркивая, что именно стороны контролируют его ход. (Кодекс гражданского судопроизводства ст. 151.18 «При участии и с одобрения сторон, судья определяет правила проведения встречи по урегулированию и любые способы содействия ее проведению, а также определяет график встреч). Очень важно давать такие пояснения, поскольку на этой стадии – как и на всех остальных этапах процедуры – необходимо заручиться полным и четко выраженным согласием сторон. По этой причине судья-медиатор должен обсудить определенные вопросы, которые могут повлиять на получение согласия. В частности, это включает понятное объяснение отличий пленарной сессии от кокусов (или индивидуальных встреч), и особый акцент на том, что вся информация, раскрываемая во время кокуса, является строго конфиденциальной. Также необходимо подчеркнуть важность добросовестности и честных намерений в течение всей процедуры, поскольку для успешности медиации нужно создать атмосферу доверия. Когда судья-медиатор раскроет основную информацию о процедуре, стороны обговаривают его (или ее) полномочия. Поскольку процедура основана на согласии сторон, они определяют круг вопросов, которые будут обсуждаться на медиации, конечно, консультируясь с судьей-медиатором. Это тоже очень важно, поскольку качество и масштаб любого окончательного решения зависят от ясности и масштаба полномочий, двигающих процесс. Основная проблема здесь заключается в том, будут ли полномочия ограничены данным конкретным спором, находящимся на рассмотрении, или будут распространяться на урегулирование других, связанных с этим споров, находящихся в процессе судопроизводства. Обозначив проблему, судья-медиатор, вместе со сторонами и их юристами может приступить к выработке основных правил и графика проведения процедуры медиации. Сюда включается определение последовательности пленарных сессий и кокусов, расписание перерывов и консультаций, и, в частности, кто и когда будет присутствовать на медиации (к примеру, это касается экспертов). Ст. 151.17 Кодекса гражданского судопроизводства Квебека: «Сторонние лица также могут принимать участие в совещании, если судья и стороны сочтут, что его присутствие принесет пользу при разрешении спора». Обычные правила состязательного процесса неприменимы в медиации:именно стороны должны сами найти ту процедуру, которая будет работать в их случае. Опыт судьи-медиатора (и адвокатов), однако, может обеспечить эффективность и справедливость этой процедуры. Наконец, за пленарной сессией обычно следует встреча судьи-медиатора и адвокатов (при этом последние служат интересам правосудия в рамках судебной медиации). Судья-медиатор и поверенные на этой краткой встрече могут в отсутствие сторон прояснить различные спорные вопросы (в частности, будут ли более плодотворными совместные или индивидуальные сессии). Все это позволяет судье-медиатору «прочувствовать» дело и динамику взаимодействия между сторонами, поскольку адвокаты хорошо подготовлены и могут оценить и объяснить специфические трудности дела, чувствительные точки и личные качества сторон, а также передать иную информацию, которая может повлиять на проведение переговоров. Подобные знания на этом этапе очень важны, и встреча с юристами позволяет судье-медиатору получить представление о деле – с точки зрения участника. Таким образом, «открытие» позволяет судье-медиатору, а также сторонам и их юристам, охарактеризовать и выработать вопросы для обсуждения. Впрочем, в судебной медиации по апелляциям большая часть определения характеристик дела уже была проведена до начала процедуры. Как правило, стороны уже прошли ряд судебных слушаний в первой инстанции, и часто они – а также их адвокаты – по крайней мере, готовы оценить характеристики апелляции, даже если они еще не добрались до стадии подготовки фактических или письменных аргументов. Однако выявление и определение характеристик дела дает не только отсеивание (когда отвергаются неэффективные аргументы, и определяются спорные вопросы), но и почти неизбежно приводит к ситуации, когда позиции сторон закостеневают и становятся менее склонными к учету различных нюансов. Поэтому, если юристы войдут в процесс медиации с установкой на состязательность, это может помешать эффективности медиации. И все-таки, если адвокатам удастся перестроиться на более медиативный образ мышления, их участие в процедуре может оказаться очень ценным. С одной стороны, классификация и выявление характеристик спорных вопросов, требующих обсуждения – процессы «ограничивающие»; они пресекают дальнейшие расспросы, «ослепляют» стороны, не позволяя им видеть возможные решения, лежащие вне выбранных характеристик, и связывают участников определенной логикой, которая может оказаться не самой эффективной в данных обстоятельствах. Однако, с другой стороны, если дело тщательно подготовлено, и адвокаты скрупулезно подобрали все спорные вопросы и разобрали их с клиентом, то переговоры становятся более продуктивными и узконаправленными. Также важно помнить, что определение характеристик дела – динамичный процесс, и многое будет зависеть от того, как развернется обсуждение. Не менее важна и пространственная организация медиативной встречи, и этот вопрос нужно продумать еще при открытии сессии. Зал судебных заседаний обычно организован в форме буквы V, что помогает процессу взаимодействия в суде: адвокаты сторон говорят напрямую с судьей, и только в исключительных случаях друг с другом. Более того, вершина буквы V (судья) представляет собой конечную точку коммуникации; каждая из сторон представляет информацию для судей, а не через них друг для друга, потому что именно судьи в конечном счете будут принимать решение по делу. Медиация же структурирована (или в идеале должна быть структурирована) по-другому. Здесь коммуникация идет по трем направлениям, и стороны обращаются друг к другу, даже если на определенных этапах процедуры они делают это только косвенно, через медиатора. Таким образом, медиатор выступает не конечным пунктом, а скорее проводником; стороны разговаривают через медиатора друг с другом, потому что ответственность за результат лежит именно на них. Вынесение судебного решения происходит на основе состязательной модели, в которой стороны предстают враждующими оппонентами; медиация работает на основе коммуникативной, или диалогичной, модели, которая способствует ведению переговоров и, в конечном счете, сотрудничеству. Подобная динамика поддерживается даже тогда, когда стороны ведут себя настолько враждебно, что во время переговоров не могут находиться в одной комнате. В такой ситуации (то есть при раздельных встречах) особенно важна роль медиатора, поскольку именно он (или она) является третьей стороной треугольника, решая, как и когда передавать ту или иную информацию, чтобы максимально увеличить шансы на достижение решения, не дискредитируя позиции сторон и не нарушая конфиденциальность, обязательную для кокусов. С другой стороны, когда переговоры проходят в виде пленарных сессий, нужно тщательно организовать места, которые займут в помещении спорщики, и установить порядок высказывания участников, чтобы оказать содействие диалогу между сторонами, в то же самое время, поддерживая равенство и справедливость процесса. Таким образом, работа судьи-медиатора при открытии процедуры медиации направлена на то, чтобы объяснить и раскрыть участникам различия между судопроизводством и медиацией, по максимуму исключить из медиации строгие классификации, характерные для суда, и предотвратить трансформацию процесса в обычное судебное слушание, только под другим названием. Для этого иногда может быть необходимо попросить стороны отойти от формального определения правовых характеристик спора и попробовать вернуться к установкам, царившим в конфликте изначально, до того, как он прошел юридическую обработку. Уводя участников от жесткой привязки к классификации спора, судья-медиатор способствует анализу и пониманию проблемы с разных точек зрения, что является важным предварительным шагом к последующей коммуникации. 4. Общение и переговоры. Смысл медиации заключается в устном общении сторон. Медиатор – это содействующее лицо, через которое стороны говорят друг с другом. Как мы узнали из предыдущего раздела, динамика общения в медиации разительно отличается от судебного слушания, и понимание и применение этих различий крайне важно для эффективной медиации Медиатор в процедуре медиации играет фасилитативную роль, и именно фасилитация является важнейшим условием для продвижения сторон к соглашению. Ведь начиная сессию судебной медиации, стороны разделяют экстремальный судебный настрой: их позиции определены в контексте состязательного судопроизводства, конфликт в общем и целом определен в терминах «выигрыш–проигрыш», и его обсуждение сосредоточено на соответствующих правах и причитающихся привилегиях. Их монологи поначалу выдержаны исключительно в состязательном духе, сосредоточены на претензиях и обвинениях. Позднее медиатор будет работать над изменением этого режима общения; в самом же начале достаточно лишь простой констатации, честно отражающей точку зрения той и другой стороны. Высказывая свое мнение в присутствии другой стороны, участники устанавливают ту динамику говорения и слушания, в которой пройдет оставшаяся встреча. Такая поляризация позиций усиливается в медиации по апелляциям, где стороны уже миновали этап судебной тяжбы и иногда даже составили письменные заявления на апелляционное слушание. Короче говоря, хотя стороны и общаются в начале медиации, они еще не ведут переговоры, поскольку на этом этапе в их коммуникации отсутствует крайне важный элемент, элемент слушания. Работа судьи-медиатора состоит в том, чтобы осуществить переход к переговорам, от монолога к диалогу, от лекции к разговору. По мере продвижения медиации судья работает над тем, чтобы сдвинуть процесс от «Я»-центрированного озвучивания точки зрения, с которого стороны начали переговоры, к обсуждению, сосредоточенному на решении, которое в итоге приведет к урегулированию спора. С одной стороны, такая работа включает изменение динамики коммуникации от состязательной модели (в форме буквы V) к диалогичной модели в форме треугольника. Медиатор должен активно трудиться, чтобы установить треугольник общения и настроить стороны к сотрудничеству друг с другом. В то же время (что более существенно) его усилия направлены на изменение подхода сторон к взаимодействию – от соревновательной модели к общению, нацеленному на урегулирование проблемы. Такой сдвиг, конечно, осуществить гораздо труднее, чем просто привлечь стороны к общению, потому что участники, как правило, рефлекторно проводят знак равенства между правом и состязательностью; но именно здесь скрыт ключ к сути медиации в целом. На базовом уровне, трансформация динамики взаимодействия требует иной динамики слушания между сторонами. Представление позиций судье требует одного вида слушания, в то время как участие в разговоре включает слушание другого вида, и медиация сосредоточена больше на общении, чем на состязательности. В судебном процессе сторона выслушивает аргументы другой стороны, только чтобы опровергнуть их, когда наступает ее очередь высказываться. Это можно назвать «деструктивным слушанием», поскольку его цель – разнести в пух и прах то, о чем говорит оппонент, и все сказанное интерпретируется с этой целью. Иными словами, слушание направлено на достижение выгоды слушателем, и это его единственная цель. Медиация, напротив, требует, что называется, «конструктивного слушания», ориентированного как на понимание, так и на поддержание разговора. Поскольку целью здесь больше является урегулирование спора, чем победа, слушателю дается шанс оценить ситуацию с обеих сторон, а не только с одной-единственной точки зрения. Слушание здесь может послужить на пользу слушателю, но в то же время происходит оно таким образом, чтобы максимальную пользу от слушания получил диалог, его развитие и углубление. От медиатора содействие такому переходу требует повышенного внимания к динамике общения, потому что ситуация, когда кто-то молчит, а кто-то говорит, может стать проявлением дисбаланса сил. На этом этапе главным принципом медиации является открытость и свобода общения. Изменение общения от состязательной модели к диалогичной также включает донесение до сторон идеи, что коммуникация – процесс, затрагивающий взаимоотношения, и что прошлое и будущее участников будет влиять на динамику обсуждения в той же степени, что и настоящее. В отличие от вынесения судебного решения, с его процессуальной и основанной на сборе доказательств структурой, медиация позволяет сторонам изучить спор скорее как конфликт, включающий человеческие взаимоотношения, а не просто как единичное явление несогласия. Наследственное право предлагает особенно яркую иллюстрацию такого различия, поскольку подобные вопросы включают как правовой спор с узким фокусом (Подпадает ли данное завещание под критерии валидности? Кто обладает правом наследования?), так и человеческий конфликт, стоящий за спором, со всей его неразберихой и запутанными, но имеющими огромное значение опасениями, не связанными с правом (я о покойном столько лет заботился, а теперь мне ничего не досталось!). Переговоры строятся на понимании аспектов конфликта, связанных с отношениями, и задача судьи-медиатора заключается в том, чтобы найти способ выработать в спорщиках такое понимание. Понимание взаимоотношений в рамках правовой динамики не в последнюю очередь связано с культурой участников конфликта. Различные культурные представления сторон, их адвокатов и даже судьи-медиатора могут стать значительным препятствием к успешному завершению медиации, потому что один и тот же конфликт может пониматься совершенно по-разному, в зависимости от «культурной призмы», сквозь которую каждая сторона на него смотрит. Это требует от судьи-медиатора особой чуткости и, в частности, понимания сложности культурных различий, которые становятся более острыми по мере их вовлечения в проблемы конфликтам. Ведь культура – это многоаспектный феномен, и его нельзя свести к единственной характеристике, например, такой как этническая принадлежность. Более того, культурные различия нельзя проигнорировать. Однако осознание возм
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-04-07; просмотров: 161; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.136.22.204 (0.019 с.) |