Дооктябрьская лирика маяковского.

Ранний период творчества поэта представлен мно гими открытиями в области стихосложения. Практи чески сразу отказавшись от попыток литературного подражания, Маяковский буквально ворвался в рус скую поэзию начала XX века — поэзию, где по праву блистали такие светила, как Блок, А. Белый, Гумилев, Ахматова, Брюсов. Его стихи разительно отличались от того, что принято было считать хорошей поэзией, но он быстро вошел в силу и утвердил свою творчес кую индивидуальность, право на то, чтобы быть Мая ковским. Его рассвет, по словам А. Ахматовой, был бурным: отрицая «классическую скуку», поэт предла гал новое, революционное искусство, и в своем ли це — его представителя. Несомненно, многое в раннем творчестве Маяковского связано с таким художест венным направлением, как футуризм, но при этом идеи и поэтические средства их воплощения в произведениях автора были много шире традиционных фу туристических установок. Своеобразие ранней лири ки Маяковского обусловлено прежде всего его личнос тью, его ярким талантом, его взглядами и убеждени ями.
Едва ли не основной темой этого периода становит ся тема трагического одиночества поэта. Причина этого в том, что вокруг — «нет людей». Есть толпа, масса, сытая, жующая, глядящая «устри цей из раковины вещей». Люди исчезли, и потому ге рой готов целовать «умную морду трамвая» — чтобы забыть окружающих. Герой одинок, он, возможно, один в этом мире. На верное, отсюда эгоцентрический пафос многих его сти хотворений. «Себе, любимому, посвящает эти строки автор», «Я», «Несколько слов обо мне самом», «Я и На полеон», «Владимир Маяковский» — таковы названия его стихов того времени. «Я» — вот слово, которое оп ределяет динамику поэтического действия: «Я, воспе вающий машины и Англию». Поэт приходит в этот мир, чтобы прославить себя.
В этом подчеркнутом эгоцентризме — свойствен ная поэзии Маяковского склонность к общественно му эпатажу. «Костюмов у меня не было никогда. Бы ли две блузы — гнуснейшего вида... Взял у сестры кусок желтой ленты. Обвязался. Фурор» — таковы выходки Маяковского-хулигана. И еще — скандаль но-известное: Я люблю смотреть, как умирают дети.
Что стоит за подобного рода действиями? Категори ческое неприятие автором буржуазной культуры, юно шеский нигилизм и, возможно, душевная ранимость са мого поэта. За своим амплуа хулигана Маяковский скрывал душу тонкую, ищущую любви и любящую, за щищая ее от тех, кто «ничего не понимают».
Маяковский, как он пишет о самом себе, — «сплош ное сердце». Уже в ранних стихах он предстает обре ченным гореть на «несгораемом костре немыслимой любви». Предчувствие любви, ее ожидание — «Будет любовь или нет? Какая — большая или крошечная?» — вот что наполняет монологи героя. Любимая женщина, появившись однажды, навсегда наполняет смыслом существование героя. Но его счас тье — мучительное и недолговечное: разлуки и измены суть постоянные спутники любви. Любимая женщина, появившись однажды, навсегда наполняет смыслом существование героя. Но его счас тье — мучительное и недолговечное: разлуки и измены суть постоянные спутники любви. Окружающий мир вызывает резкое неприятие, протест со стороны автора. Его апофеозом можно считать поэму «Облако в штанах». Она состоит из четырех частей, каждая из которых разоблачает ка кой-либо аспект действительности. Герой провозгла шает: «Долой вашу любовь, долой ваше искусство, долой вашу религию, долой ваш строй!» По масшта бу, по глубине художественного обобщения, по диа пазону поэтических средств эта поэма является, на мой взгляд, одним из лучших произведений Мая ковского. Художественные средства, языковые приемы поэта отличает подчеркнутый натурализм, прозаизм. Он пи шет: «звезды-плевочки». В ранней лирике Маяковский отдает дань экспери ментаторству, поиску новых форм, словотворчеству. И нужно уметь видеть за обилием сложных метафор, гипербол, неологизмов, непривычных синтаксических конструкций глубинный смысл текста. Поэт предлагает нам свое видение мира и свои спо собы его воплощения. Отвергнув

традиционные формы поэзии, Маяковский обрек себя на непростую судьбу экспериментатора, человека, который не будет понят многими. Но его путь — путь, без которого современное искусство было бы неполным, в чем-то ущербным

 

В основу рассказа «Гранатовый браслет» был положен реальный случай: в жену одного из российских губернаторов Людмилу Ивановну Любимову был безнадежно влюблен телеграфный чиновник Желтиков, который однажды послал подарок любимой женщине - простенькую позолоченную цепочку с кулоном в виде пасхального яйца. По словам ее сына, это был «курьезный случай, скорее всего, анекдотического характера». Однако под пером Куприна этот «курьезный случай» превращается в трагическую историю любви. А позолоченная цепочка – в гранатовый браслет. Кстати, а почему в гранатовый?
«Это камень любви, гнева и крови. На руке человека, томящегося в лихорадке или опьяненного желанием, он становится теплее и горит красным пламенем… Если растолочь его а порошок и принимать с водой, он дает румянец лицу, успокаивает желудок и веселит душу. Носящий его приобретает власть над людьми. Он врачует сердце, мозг и память» - так в рассказе «Суламифь» царь Соломон, даря своей возлюбленной драгоценности, говорит о «внутренней природе камней, об их волшебных свойствах и таинственных значениях».
Итак, главная героиня рассказа княгиня Вера Николаевна Шеина получила на изменив и другую драгоценность – серьги из грушевидных жемчужин от мужа. Жемчуг же издавна являлся символом, с одной стороны, духовной частоты, с другой – недоброго предзнаменования. Предчувствуем именно недобрых предзнаменований пронизан рассказ.
Вспомним, с чего все начинается. С пейзажа, с описания «отвратительных погод», принесших холод, ураганный ветер, на смену, которым приходят прелестные солнечные дни. Вновь вернувшееся лето кратковременно, как коротка спокойна радость Веры. Ее ожидание «чего-то счастливо-чудесного» от дня своих именин, то и дело омрачается вроде бы незначительными происшествиями. Вот Анна, ее любимая сестра, «быстро подойдя к самому краю обрыва, отвесной стеной падавшего в море, заглянула вниз и вдруг вскрикнула в ужасе и отшатнулась назад с побледневшим лицом». Вот вспомнили о морском петухе, которого утром принес рыбак: «Прямо какое-то чудовище. Даже страшно». Вот Вера «машинально пересчитала гостей. Оказалось – тридцать». Вот в разгар карточной игры горничная приносит письмо и браслет с пятью гранатами. «Точно кровь», - думает Вера с неожиданной тревогой. Так исподволь готовит автор своих читателей к главной теме рассказа.
События рассказа разворачиваются неспешно: идут приготовления к именинному обеду, постепенно съезжаются гости. Исподволь входит на страницы рассказа его основная тема – тема любви. «Редчайший дар высокой и безответной любви стал «громадным счастьем», единственным содержанием, поэзией жизни Желткова. Феноменальность его переживаний поднимает образ молодого человека над всеми другими героями рассказа. Не только грубый, недалекий Тугановский, легкомысленная кокетка Анна, но и умный, совестливый Шеин, почитающий любовь «величайшей тайной» Аносов, сама прекрасная и чистая Вера Николаевна пребывают в явно сниженной бытовой среде» (Л. Смирнова). Однако смысл рассказа совсем не в противопоставлении героев – княгини Шеиной и чиновника Желткова. В рассказе все глубже и тоньше.
Значительность произведению придает тема любви. С ее появлением все повествование приобретает иную эмоциональную окраску. Вот первое упоминание слова «любовь» на страницах рассказа: «Княгиня Вера, у которой прежняя страстная любовь к мужу давно уже перешла в чувство прочной, верной, истинной дружбы, всеми силами старалась помочь князю удержаться от полного разорения». С первых строк возникает ощущение увядания: сходное с осенней природой однообразное, словно дремотное существование семьи Шеиных, где укрепились прочные отношения, а чувства словно уснули. Однако любовь была вовсе не чужда Вере, просто стремление к ней притупилось. Она «была строго проста, со всеми холодно и немного свысока любезна, независима и царственно спокойна». Это спокойствие и убивает Желтков.
Портрет Желткова как будто предвосхищен словами генерала: «…очень бледный, с нежным девичьим лицом, с голубыми глазами и упрямым детским подбородком с ямочкой посредине». Насколько обманчивы оказываются это впечатление! Даже князь Шеин способен оценить благородство души и силу любви этого худощавого телеграфиста: «… но вот я чувствую, что присутствую при какой-то громадной трагедии души, и я не могу здесь паясничать». Именно поэтому он разрешит Желткову написать последнее письмо Вере, письмо, которое окажется сродни стихам о любви, в нем впервые будут сказаны слова, ставшие рефреном заключительной главы: «Да святится имя Твое». Несколькими годами раньше в одном из стихотворений цикла о Прекрасной Даме их использовал поэт Александр Блок. Дар предвидения, который подарил ей гранатовый браслет. По старинному преданию, сохранившемуся в нашей семье, он имеет свойство сообщать дар предвидения женщинам и отгоняет от них тяжелые мысли, мужчин же охраняет от насильственной смерти.