Монтсеррат Кабалье по справедливости называют сегодня достойной наследницей легендарных артисток прошлого – Джудитты Пасты, Джулии и Джудитты Гризи, Марии Малибран.

С. Николаевич и М. Котельникова так определяют творческое лицо певицы:«Ее стиль – это соединение интимности самого акта пения и высоких страстей, праздник сильных и все‑таки очень нежных и чистых эмоций. Стиль Кабалье – весь в радостном и безгрешном наслаждении жизнью, музыкой, общением с людьми и природой. Это не значит, что в ее регистре нет трагических нот. Сколько ей приходилось умирать на сцене: Виолетта, мадам Баттерфляй, Мими, Тоска, Саломея, Адриенна Лекуврер… Ее героини умирали от кинжала и от чахотки, от яда или от пули, но каждой из них дано было испытать тот единственный миг, когда душа ликует, наполненная славой своего последнего взлета, после которого уже не страшно никакое падение, никакая измена Пинкертона, никакой яд принцессы Бульонской. О чем бы ни пела Кабалье, в самом ее голосе уже заключается обещание рая. И для этих несчастных девушек, которых она играла, по‑царски награждая их своими роскошными формами, лучезарной улыбкой и планетарной славой, и для нас, влюбленно внимающих ей в полутьме затаившего дыхание зала. Рай близко. Кажется, всего‑то рукой подать, но в бинокль его не рассмотреть.

Кабалье – правоверная католичка, и вера в Бога – основа ее пения. Эта вера позволяет ей не обращать внимания на страсти театральной борьбы, закулисного соперничества.

«Я верю в Бога. Бог – наш создатель, – говорит Кабалье. – И неважно, кто какую религию исповедует или вообще, может быть, ничего не исповедует. Важно, чтобы Он был здесь (показывает себе на грудь). В вашей душе. Всю жизнь я вожу с собой то, что было отмечено Его благодатью, – маленькую оливковую веточку из Гефсиманского сада. А вместе с ней еще и крохотное изображение Богоматери – Пресвятой Девы Марии. Они всегда со мной. Я брала их, когда выходила замуж, когда рожала детей, когда ложилась в больницу на операции. Всегда»».

Мария де Монтсеррат Вивиана Консепсьон Кабалье‑и‑Фолк родилась 12 апреля 1933 года в Барселоне. Здесь же она училась у венгерской певицы Э. Кемени. Ее голос обратил на себя внимание еще в Барселонской консерватории, которую Монтсеррат окончила с золотой медалью. Однако затем последовали годы работы во второстепенных швейцарских и западногерманских труппах.

Дебют Кабалье состоялся в 1956 году на сцене Оперного театра в Базеле, где она выступила в партии Мими в опере Дж. Пуччини «Богема». Оперные театры Базеля и Бремена стали на последующее десятилетие основными оперными площадками для певицы. Там она исполнила множество партий "в операх разных эпох и стилей. Кабалье пела партию Памины в «Волшебной флейте» В. Моцарта, Марины в «Борисе Годунове» М. Мусоргского, Татьяны в «Евгении Онегине» П. Чайковского, Ариадны в «Ариадне на Наксосе». Выступала с партией Саломеи в одноименной опере Р. Штрауса, исполнила заглавную партию Тоски в «Тоске» Дж. Пуччини.

Постепенно Кабалье начинает выступать на сценах оперных театров Европы. В 1958 году она поет в Венской государственной опере, в 1960 году впервые появляется на сцене «Ла Скала».

«И в ту пору, – рассказывает Кабалье, – мой брат, ставший позднее моим импресарио, не позволял мне расслабляться. Я думала тогда не о славе, но прежде всего стремилась к настоящему, всепоглощающему творчеству. Во мне все время билось какое‑то беспокойство, и я нетерпеливо разучивала все новые и новые роли».

Насколько собранна и целеустремленна певица на сцене, настолько неорганизованна она в жизни – умудрилась даже опоздать на собственную свадьбу.

Об этом рассказывают С. Николаевич и М. Котельникова:

"Дело было в 1964 году. Первое в ее жизни (и единственное!) бракосочетание – с Бернабе Марта – должно было состояться в храме при монастыре на горе Монтсеррат. Есть такая гора в Каталонии, неподалеку от Барселоны. Матери невесты, строгой донне Анне, казалось, что это будет очень романтично: церемония, осененная покровительством самой преподобной Монтсеррат. Жених согласился, невеста тоже. Хотя каждый про себя подумал: «Август. Жара страшная, как мы будем туда взбираться со всеми нашими гостями?» А у Бернабе родня, прямо скажем, не первой молодости, ведь он был самым младшим в семье, где было десять детей. Ну, в общем, деваться некуда: на горе так на горе. И вот в день свадьбы Монтсеррат выезжает со своей мамой на стареньком «фольксвагене», который она купила с первых денег, еще когда пела в Германии. И надо же такому случиться, чтобы в августе в Барселоне зарядил дождь. Все льет и льет. Пока доехали до горы, дорогу развезло. Машина застряла. Ни туда ни сюда. Заглох мотор. Монтсеррат пыталась его сушить с помощью лака для волос. Им оставалось 12 километров. Все гости уже наверху. А они тут барахтаются, и никаких шансов взобраться наверх. И тогда Монтсеррат, в подвенечном платье и фате, мокрая, хоть выжимай, встает на дороге и начинает голосовать.

За такой кадр любой папарацци отдал бы сейчас полжизни. Но тогда ее никто не знал. Легковые машины равнодушно проезжали мимо крупной темноволосой девушки в нелепом белом платье, отчаянно жестикулирующей на проезжей дороге. К счастью, все‑таки притормозил какой‑то потрепанный грузовик для перевоза скота. Монтсеррат с Анной на него взобрались и рванули в церковь, где бедный жених с гостями уже не знал, что и думать. Тогда она опоздала на целый час".

В том же году 20 апреля настал звездный час Кабалье, – как часто бывает, следствие неожиданной замены. В Нью‑Йорке, в «Карнеги‑холл», малоизвестная певица спела арию из оперы Доницетти «Лукреция Борджа» вместо заболевшей знаменитости Мерилин Хорн. В ответ на девятиминутную арию – двадцатиминутные овации…

На следующее утро «Нью‑Йорк таймс» вышла с броским заголовком во всю первую полосу: «Каллас + Тебальди + Кабалье». Пройдет не так много времени, и жизнь подтвердит эту формулу: испанская певица перепоет всех великих див XX столетия.

Успех позволяет певице получить контракт, и она становится солисткой «Метрополитен‑опера». С этого времени лучшие театры всего мира стремятся заполучить Кабалье на свою сцену.

Специалисты считают, что репертуар Кабалье – один из самых обширных среди всех певиц, обладающих сопрано. Она поет итальянскую, испанскую, немецкую, французскую, чешскую и русскую музыку. На ее счету 125 оперных партий, несколько концертных программ и более сотни дисков.

Для певицы, как и для многих вокалистов, своеобразной землей обетованной был театр «Ла Скала». В 1970 году она исполняет на его сцене одну из своих лучших партий – Норму в одноименной опере В. Беллини.

Именно с этой ролью в составе театра Кабалье приезжает в 1974 году на свои первые гастроли в Москву. С той поры она не раз посещала нашу столицу. В 2002 году она выступила вместе с молодым российским певцом Н. Басковым. А впервые в СССР она побывала еще в 1959 году, когда только‑только начинался ее путь на сцену. Тогда вместе с матерью она пыталась разыскать своего дядю, эмигрировавшего сюда, как и многие его соотечественники, после Гражданской войны в Испании, спасаясь от диктатуры Франко.

Когда поет Кабалье, кажется, что она вся растворяется в звуке. При этом всегда любовно выводит мелодию, стараясь тщательно отграничивать один пассаж от другого. Голос Кабалье звучит ровно во всех регистрах.

Певица обладает совершенно особым артистизмом, и каждый образ, который она создает, закончен и проработан до мельчайших деталей. Она «показывает» исполняемое произведение отточенными движениями рук.

Свою внешность Кабалье сделала предметом поклонения не только зрителей, но и ее самой. Она никогда не переживала по поводу своего большого веса, поскольку считает, что для успешной работы оперного певца «важно держать диафрагму, а для этого нужны объемы. В худеньком теле все это просто негде разместить».

Кабалье любит плавание, прогулки, прекрасно водит машину. Не отказывается и вкусно поесть. Когда‑то певица обожала пироги своей матери, и теперь, когда позволяет время, сама печет пирожки с клубникой для домашних. Кроме мужа, у нее есть еще и двое детей.

«Люблю завтракать со всей семьей. Неважно, когда кто проснется: Бернабе может встать в семь, я – в восемь, Монсита – в десять. Завтракать мы все равно будем вместе. Это закон. Потом каждый занимается своими делами. Обед? Да, иногда я готовлю его. Правда, я не очень хорошая повариха. Когда тебе самой столько всего нельзя есть, вряд ли вообще стоит становиться к плите. А вечерами я отвечаю на письма, которые ко мне приходят пачками отовсюду, со всех концов света. Моя племянница Изабель помогает мне в этом. Конечно, большая часть корреспонденции остается в офисе, где ее обрабатывают и готовят ответы за моей подписью. Но есть письма, на которые должна ответить только я. Как правило, на это уходит два‑три часа в день. Не меньше. Иногда подключается Монсита. Ну а если мне ничего не надо делать по дому (бывает же такое!), рисую. Мне так нравится это занятие, не могу описать словами. Я, конечно, знаю, что у меня получается очень плохо, наивно, глупо. Но меня это так успокаивает, дает такое умиротворение. Мой любимый цвет зеленый. Это какое‑то наваждение. Бывает, сижу, пишу какую‑нибудь очередную картину, ну, например, пейзаж, и думаю, надо сюда обязательно добавить зелененького. И вот сюда тоже. А в результате получается какой‑то один бесконечный „зеленый период Кабалье".

Однажды к годовщине нашей свадьбы я решила подарить мужу картину – „Рассвет в Пиренеях". Каждое утро вставала в четыре утра и отправлялась на машине в горы, чтобы застать восход солнца. И вы знаете, получилось очень красиво – такое все розовое, цвета нежной семги. Довольная, я торжественно вручила свой подарок мужу. И, что вы думаете, он сказал? „Ура! Это твоя первая не зеленая картина"».

Но главным делом ее жизни остается работа. Наталья Троицкая, одна из известнейших русских певиц, считающая себя «крестницей» Кабалье, рассказывала: в начале ее творческой деятельности Кабалье посадила ее в машину, отвезла в магазин и купила шубу. При этом сказала, что для певицы важен не только голос, но и то, как она выглядит. От этого зависит и ее популярность у зрителей, и ее гонорар.

В июне 1996 года вместе со своим давним партнером М. Бургерасом певица подготовила камерную программу из изящных вокальных миниатюр: канцоны Вивальди, Паизиелло, Скарлатти, Страделлы и конечно же произведения Россини. Как обычно, Кабалье исполнила и любимые всеми испанцами сарсуэллы.

В своем доме, напоминающем небольшое поместье, Кабалье сделала традиционными рождественские встречи. Там она поет сама и представляет опекаемых ею певцов. Иногда она выступает вместе со своим мужем, тенором Барнабой Марти.

Певица всегда близко к сердцу принимает все, что происходит в обществе, и старается помочь ближнему. Так, в 1996 году вместе с французским композитором и барабанщиком Марком Сероне Кабалье дала благотворительный концерт в поддержку Далай‑ламы.

Именно Кабалье организовала на площади в Барселоне грандиозный концерт для больного Каррераса: «Все газеты уже заказали по этому поводу некрологи. Сволочи! А я решила – Хосе заслужил, чтобы ему устроили праздник. Он должен вернуться на сцену. Музыка его спасет. И видите, оказалась права».

Гнев Кабалье может быть страшен. За долгую жизнь в театре она хорошо усвоила его законы: нельзя быть слабой, нельзя уступать чужой воле, нельзя прощать непрофессионализм.

Говорит продюсер Вячеслав Тетерин: «Вспышки гнева у нее бывают невероятные. Гнев выплескивается мгновенно, как вулканическая лава. При этом она входит в роль, принимает угрожающие позы, глаза сверкают. Вокруг – выжженная пустыня. Все раздавлены. Не смеют сказать ни слова. Причем гнев этот может быть совершенно неадекватен событию. Потом она быстро отходит. А может даже попросить прощения, если заметит, что человек всерьез испугался».

К счастью, в отличие от большинства примадонн у испанки на редкость легкий характер. Она отходчива, и у нее великолепное чувство юмора. Елена Образцова вспоминает: «В Барселоне, в театре „Лисео", я впервые слушала оперу Альфредо Каталани „Валли". Я совсем не знала этой музыки, но она захватила меня с первых же тактов, а после арии Кабалье – она исполнила ее на своем дивном совершенном piano – просто чуть не сошла с ума. В антракте прибежала к ней в гримуборную, упала на колени, сняла с себя норковую накидку (тогда это была самая дорогая моя вещь). Монтсеррат засмеялась: „Элина, оставь, мне этого меха хватит только на шляпку". А на следующий день я пела „Кармен" с Пласидо Доминго. В антракте смотрю – ко мне в артистическую вплывает Монтсеррат. И тоже заваливается на колени, словно древнегреческое божество, а потом лукаво смотрит на меня и говорит: „Ну, теперь тебе надо подъемный кран вызывать, чтобы поднять меня"».

Одним им самых неожиданных открытий европейского оперного сезона 1997/98 года стало выступление Монтсеррат Кабалье с дочерью Монтсеррат Марти. Семейный дуэт исполнил вокальную программу «Два голоса, одно сердце».

 

Надежда Забела‑Врубель. Жизнь и творчество

(1868—1913)

Надежда Ивановна Забела‑Врубель родилась 1 апреля 1868 года в семье старинного украинского рода. Ее отец, Иван Петрович, государственный служащий, интересовался живописью, музыкой и способствовал разностороннему воспитанию своих дочерей — Екатерины и Надежды. С десяти лет Надежда училась в Киевском институте благородных девиц, который окончила в 1883 году с большой серебряной медалью.

С 1885 по 1891 год Надежда учится в Петербургской консерватории, в классе профессора Н.А. Ирецкой. «Для искусства нужна голова», — говорила Наталия Александровна. Для решения вопроса о приеме она обязательно прослушивала кандидаток у себя дома, подробнее знакомилась с ними.

Вот что пишет Л.Г. Барсова: «Вся палитра красок строилась на безукоризненном вокале: чистый тон как бы бесконечно и беспрерывно течет и развивается. Формирование тона не сковывало артикуляцию рта: „Согласные поют, не запирают, а поют!" — подсказывала Ирецкая. Самым большим недостатком она считала фальшивую интонацию, а форсированное пение рассматривалось как величайшее бедствие — следствие неблагополучного дыхания. Вполне современными были следующие требования Ирецкой: „Надо уметь держать дыхание, пока вы поете фразу, — легко вдохните, подержите диафрагму, пока поете фразу, чувствуйте состояние пения". Уроки Ирецкой Забела усвоила идеально…»

Уже участие в студенческом спектакле «Фиделио» Бетховена 9 февраля 1891 года обратило внимание специалистов на молодую певицу, исполнившую партию Леоноры. Рецензенты отметили «хорошую школу и музыкальное понимание», «сильный и хорошо поставленный голос», при этом указывали на недостаток «в умении держаться на сцене».

После окончания консерватории Надежда по приглашению А.Г. Рубинштейна совершает концертную поездку по Германии. Затем она отправляется в Париж — совершенствоваться у М. Маркези.

Сценическая карьера Забелы началась в 1893 году в Киеве, в оперном театре И.Я. Сетова. В Киеве она исполняет партии Недды («Паяцы» Леонкавалло), Елизаветы («Тангейзер» Вагнера), Микаэлы («Кармен» Бизе), Миньон («Миньон» Тома), Татьяны («Евгений Онегин» Чайковского), Гориславы («Руслан и Людмила» Глинки), Кризы («Нерон» Рубинштейна).

 

В роли Снегурочки
в опере Н. Римского-Корсакова

Особо надо выделить роль Маргариты («Фауст» Гуно), одну из самых сложных и показательных в оперной классике. Постоянно работая над образом Маргариты, Забела все более утонченно трактует его. Вот один из киевских отзывов: «Г‑жа Забела, с которой мы познакомились впервые в этом спектакле, создала такой поэтический в сценическом отношении образ, была так безупречно хороша в вокальном отношении, что с первого своего выхода на сцену во втором акте и с первых же ноток своего вступительного речитатива, пропетого безукоризненно, вплоть до заключительной сцены в темнице последнего действия, — она всецело завладела вниманием и расположением публики».

После Киева Забела выступает в Тифлисе, где в ее репертуаре появляются партии Джильды («Риголетто» Верди), Виолетты («Травиата» Верди), Джульетты («Ромео и Джульетта» Гуно), Инеи («Африканка» Мейербера), Тамары («Демон» Рубинштейна), Марии («Мазепа» Чайковского), Лизы («Пиковая дама» Чайковского).

В 1896 году Забела выступала в Петербурге, в Панаевском театре. На одной из репетиций оперы Хумпердинка «Гензель и Гретель» произошла встреча Надежды Ивановны с будущим мужем. Вот как об этом рассказала она сама: «Я была поражена и даже несколько шокирована тем, что какой‑то господин подбежал ко мне и, целуя мою руку, воскликнул: „Прелестный голос!" Стоявшая здесь Т.С. Любатович поспешила мне представить: „Наш художник Михаил Александрович Врубель" — и в сторону мне сказала: „Человек очень экспансивный, но вполне порядочный"».

После премьеры оперы «Гензель и Гретель» Забела привезла Врубеля в дом Ге, где она тогда жила. Ее сестра «заметила, что Надя как‑то особенно моложава и интересна, и сообразила, что это от атмосферы влюбленности, которою ее окружал именно этот Врубель». Врубель потом говорил, что «если бы она ему отказала, он лишил бы себя жизни».

28 июля 1896 года в Швейцарии состоялась свадьба Забелы и Врубеля. Счастливая новобрачная писала сестре: «В Михаиле Александровиче я каждый день нахожу новые достоинства; во‑первых, он необыкновенно кроткий и добрый, просто трогательный, кроме того, мне всегда с ним весело и удивительно легко. Я безусловно верю в его компетентность относительно пения, он будет мне очень полезен, и кажется, что и мне удастся иметь на него влияние».

 

В образе Царевны-Лебедь
на картине М. Врубеля

Как наиболее любимую Забела выделяла роль Татьяны в «Евгении Онегине». Впервые пела ее в Киеве, в Тифлисе выбрала эту партию для своего бенефиса, а в Харькове — для дебюта. Об этом первом ее появлении на сцене Харьковского оперного театра 18 сентября 1896 года рассказала в своих воспоминаниях М. Дулова, тогда молодая певица: «Надежда Ивановна произвела на всех приятное впечатление: внешностью, костюмом, манерой держаться… Уже репетиции „Онегина" сказали об удельном весе Татьяны — Забелы. Надежда Ивановна была очень хороша и стильна. Спектакль „Онегин" прошел прекрасно». Талант ее расцвел в Мамонтовском театре, куда она была приглашена Саввой Ивановичем осенью 1897 года вместе с мужем. Вскоре произошла ее встреча с музыкой Римского‑Корсакова.

Впервые певицу Римский‑Корсаков услышал 30 декабря 1897 года в партии Волховы в «Садко». «Можно себе представить, как я волновалась, выступая при авторе в такой трудной партии, — рассказывала Забела. — Однако опасения оказались преувеличенными. После второй картины я познакомилась с Николаем Андреевичем и получила от него полное одобрение».

Образ Волховы отвечал индивидуальности артистки. Оссовский писал: «Когда она поет, чудится — перед вашими глазами колыхаются и проносятся бесплотные видения, кроткие и… почти неуловимые… Когда приходится им испытывать горе, это не горе, а глубокий вздох, без ропота и надежд».

Сам Римский‑Корсаков после «Садко» пишет артистке: «Конечно, вы тем самым сочинили Морскую Царевну, что создали в пении и на сцене ее образ, который так за вами навсегда и останется в моем воображении…»

Вскоре Забелу‑Врубель стали называть «корсаковской певицей». Она стала главным действующим лицом в постановке таких шедевров Римского‑Корсакова, как «Псковитянка», «Майская ночь», «Снегурочка», «Моцарт и Сальери», «Царская невеста», «Вера Шелога», «Сказка о царе Салтане», «Кощей Бессмертный».

Римский‑Корсаков не скрывал своего отношения к певице. По поводу «Псковитянки» он говорил: «Я вообще считаю Ольгу лучшей ролью у вас, хотя бы даже и не был подкуплен присутствием на сцене самого Шаляпина». За партию Снегурочки Забела‑Врубель тоже удостоилась высочайшей оценки автора: «Так спетой Снегурочки, как Надежда Ивановна, я раньше не слыхивал».

Некоторые свои романсы и оперные партии Римский‑Корсаков сразу писал в расчете на артистические возможности Забелы‑Врубель. Здесь надо назвать и Веру («Боярыня Вера Шелога»), и Царевну‑Лебедь («Сказка о царе Салтане»), и царевну Ненаглядную Красу («Кощей Бессмертный»), и, конечно, Марфу, в «Царской невесте».

22 октября 1899 года состоялась премьера «Царской невесты». В этой партии проявились лучшие черты дарования Забелы‑Врубель. Недаром современники называли ее певицей женской души, женской тихой грезы, любви и грусти. И при этом кристальная чистота звуковедения, хрустальная прозрачность тембра, особая нежность кантилены.

Критик И. Липаев писал: «Г‑жа Забела оказалась прекрасной Марфой, полной кротких движений, голубиного смирения, а в ее голосе, теплом, выразительном, не стесняющемся высотой партии, все пленяло музыкальностью и красотой… Забела бесподобна в сценах с Дуняшей, с Лыковым, где все у нее любовь и надежда на розовое будущее, и еще более хороша в последнем акте, когда уже зелье отравило бедняжку и весть о казни Лыкова сводит ее с ума. И вообще Марфа в лице Забелы нашла редкую артистку».

 

Отзыв другого критика — Кашкина: «Забела удивительно хорошо поет арию[Марфы]. Этот номер требует довольно исключительных голосовых средств, и едва ли у многих певиц найдется в самом высоком регистре такое прелестное мецца воче, каким щеголяет Забела. Трудно себе представить эту арию, спетую лучше. Сцена и ария сумасшедшей Марфы была исполнена Забелой необыкновенно трогательно и поэтично, с большим чувством меры». Столь же высокую оценку пению и игре Забелы дал и Энгель: «Очень хороша была Марфа[Забела], сколько теплоты и трогательности было в ее голосе и в сценическом исполнении! Вообще, новая роль почти целиком удалась артистке; чуть ли не всю партию она проводит в каком‑то мецца воче, даже на высоких нотах, что придает Марфе тот ореол кротости, смирения и покорности судьбе, который, думается, рисовался в воображении поэта».

Большое впечатление Забела‑Врубель в роли Марфы произвела на О.Л. Книппер, которая писала Чехову: «Вчера я была в опере, слушала второй раз „Царскую невесту". Какая дивная, тонкая, изящная музыка! И как прекрасно и просто поет и играет Марфу Забела. Я так хорошо плакала в последнем акте — растрогала она меня. Она удивительно просто ведет сцену сумасшествия, голос у нее чистый, высокий, мягкий, ни одной крикливой ноты, так и баюкает. Весь образ Марфы полон такой нежности, лиризма, чистоты — просто из головы у меня не выходит».

Разумеется, оперный репертуар Забелы не ограничивался музыкой автора «Царской невесты». Она была отличной Антонидой в «Иване Сусанине», проникновенно пела Иоланту в одноименной опере Чайковского, ей удавался даже образ Мими в «Богеме» Пуччини. И все же наибольший отклик вызывали в ее душе русские женщины Римского‑Корсакова. Характерно, что и его романсы составляли основу камерного репертуара Забелы‑Врубель.

В самой горестной судьбе певицы было что‑то от героинь Римского‑Корсакова. Летом 1901 года у Надежды Ивановны родился сын — Саввочка. Но уже через два года он заболел и умер. К тому добавилась и душевная болезнь мужа. Врубель умер в апреле 1910 года. Да и сама ее творческая карьера, во всяком случае театральная, была несправедливо короткой. После пяти лет блистательных выступлений на сцене Московской частной оперы, с 1904 по 1911 год Забела‑Врубель служит в Мариинском театре.

В роли Оксаны
в опере П. Чайковского "Черевички"

Мариинский театр имел более высокий профессиональный уровень, но в нем отсутствовала атмосфера праздника, влюбленности, которая царила в театре Мамонтова. М.Ф. Гнесин писал с огорчением: «Когда я однажды попал в театр на „Садко" с ее участием, я не мог не огорчиться какой‑то ее незаметностью в спектакле. Внешний облик ее, да и пение были для меня обаятельны по‑прежнему, и все же это была по сравнению с прежним как бы нежная и несколько тусклая акварель, лишь только напоминающая картину, написанную масляными красками. Вдобавок окружение ее на сцене было лишено поэзии. Сухость, присущая постановкам в казенных театрах, чувствовалась во всем».

На императорской сцене ей так и не довелось исполнить партию Февронии в опере Римского‑Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже». А современники утверждают, что на концертной эстраде эта партия звучала у нее великолепно.

Но камерные вечера Забелы‑Врубель продолжали привлекать внимание истинных ценителей. Последний ее концерт состоялся в июне 1913 года, а 4 июля 1913 года Надежды Ивановны не стало.