Очерк политической истории Смоленской земли.

В незапамятные, доисторические, времена, с берегов реки З. Двины перешли кривицкие колонисты к верховьям Днепра и двинулись по его берегам и его притоков на восток. Мало-помалу раздвигались их поселения, устремляясь все далее и далее, пока не перешагнули в область р. Волги и ее верхних притоков 1. Кривицкие колонисты заняли своими поселениями великий путь с отдаленных времен втянулись в торговые интересы, сделавшись посредниками в сношениях далекого востока с западом 2. Там, где находится узел великих водных путей, должен был возникнуть исходный пункт колонизации смоленских кривичей и центр обширных торговых сношений, тут явился новый кривицкий город Смоленск. Все поселения кривичей, от Днепра и до р. Москвы, должны были стоять в тесных торговых отношениях к этому центру. Около него скучивалось население в городах и селах, и избыток его уходил далее на восток, подкрепляя собою давно образовавшиеся там колонии и закрепляя еще более их связь с Смоленском. Старый Полоцк остался далеко назади и не мог уже поддерживать политического влияния на далеко ушедших своих колонистов. Мало-помалу Смоленск приобретал для восточных кривичей значение политического центра; разбросанные на великом восточном пути кривицкие колонии обращались в пригороды своего торгового и колонизационного центра, и связь торгово-промышленная {259} перешла в подчинение политическое. Когда утвердился такой порядок вещей, мы сказать не можем. Несомненно, он подготовлялся постепенно, но даже в историческое время, когда уже образовалось Русское государство, этнографическая связь смоленских и полоцких кривичей еще сознавалась, и самый Смоленск играет роль важного торгового пригорода старого Полоцка. Интерес первых страниц истории Смоленской земли и заключается в борьбе этого старого принципа единства Кривицкой земли с новым течением — возникшим уже стремлением смоленских кривичей обособиться, создать отдельную политическую единицу. На первых порах Смоленск не проявляет такого стремления и вслед за старым Полоцком мирно принимает посадников киевского князя Олега 3. По всей вероятности, зависимость Смоленска от Киева выражалась в это время ежегодною данью, доставлением ополчений в случае военных предприятий киевских князей, и в содержании у себя его посадников. Но вместе с тем со второй половины X века мы видим первый факт политической обособленности Смоленска от Полоцка. Когда Владимир двинулся из Новгорода для подчинения себе полоцкого князя, между его ополчениями мы находим кривичей, конечно, смоленских 4. Таким образом, Смоленская земля становилась в непосредственную зависимость от великих князей киевских; в Смоленске находился посадник великого князя, вследствие чего этот {260} город являлся уже политическим центром области. Первое ясное указание на обособление Смоленской земли, как отдельной политической единицы, относится к 1054 году. Летописи говорят, что еще при своей жизни Ярослав Владимирович посадил в Смоленске своего сына Вячеслава, который и княжит там до 1057 года, к которому относится известие о его смерти. По общему соглашению, братья, Изяслав, Святослав и Всеволод, переводят в Смоленск из Владимира Волынского Игоря Ярославича, но и он умирает в 1060 г. 5 После этой кратковременной обособленности, Смоленская земля вновь теряет ее и даже делится на три части между Изяславом, Святославом и Всеволодом. Трудно указать, какая именно часть досталась каждому из них. Самый объем Смоленской земли был гораздо менее, чем в XII ст. Так места по реке Протве были населены еще независимым племенем голядью, и Изяслав Ярославич в 1058 году покоряет их власти киевского князя 6. Некоторое время Смоленск переходит из рук в руки. В 1073 году, когда киевский стол был занят Святославом Черниговским, Смоленск переходит во власть брата его Всеволода, который отдает этот удел своему старшему сыну, Владимиру Мономаху. Последний остается в Смоленске и после смерти Святослава Ярославича, и таким образом есть основание думать, что с конца XI ст. вся та территория, которая в XII ст. входит в состав Смоленской земли, сосредоточивается в руках Всеволода, так как последнему принадлежало и среднее Поволжье с городом Ростовом 7. Когда происходила борьба Святополка Изяславича и Владимира Мономаха с Олегом Святославичем, Смоленск неожиданно выступает на политической арене. В 1095 году Давид Свято-{261}славич, сидевший в Новгороде, был оттуда изгнан, и его принимают к себе смольняне. Опираясь на них, Давид становится открыто во враждебные отношения к Святополку и Владимиру Мономаху. Правда, смольняне не согласились принять к себе брата Давида, Олега Святославича, но тем не менее они отдают в его распоряжение свои ополчения, с которыми он продолжает военные действия в земле Муромской и наносит поражение сыну Мономаха, Изяславу 8. В 1096 году Святополк и Владимир Всеволодович двинулись соединенными силами на Давида и заставили его отстать от союза с братом, но он все-таки сохранил за собой смоленский стол 9. К этому времени обширные владения Мономаха ясно группируются уже в отдельные княжества сообразно с своим естественным делением на этнографические единицы: Ростовско-Суздальская земля уже имеет отдельного князя сначала в лице Мстислава Владимировича, а потом его брата Изяслава; Новгородская земля ясно обособилась и постоянно видит у себя князей, какими в данный период являются Глеб Святославич, Святополк Изяславич, Мстислав Владимирович, Давид Святославич. Таким образом, естественно выделяется Смоленская земля, которая однако же {262} остается одна в непосредственной связи с отдаленным южным Переяславлем и поэтому должна была естественно управляться посадниками переяславского князя. Принятием к себе Давида Святославича и самостоятельными действиями в политических событиях Смоленск заявлял ясно свое стремление к выделению, к образованию отдельного княжества. Хотя после съезда князей в Любече в 1087 году Смоленск снова переходит в руки Владимира Мономаха, но Смоленская земля имеет особого князя: там сидит Святослав Владимирович, а построение в Смоленске в 1101 году церкви Успения Пресвятой Богородицы указывает на мысль Мономаха выделить Смоленскую землю не только в политическом, но и духовно-административном отношении созданием в ней отдельной епископии 10. В Смоленске княжение Святослава Владимировича, продолжалось до 1113 года, когда был там посажен другой сын Мономаха, Вячеслав 11, который однако же в 1116 году оказывается уже на юге 12. Как мы сейчас увидим, последующие события заставляют предполагать, что в Смоленске сидели затем посадники Владимира Всеволодовича до самой его смерти.

К этому-то переходному периоду в жизни смоленских кривичей и относятся попытки к объединению всей Кривицкой земли, идущие со стороны князей полоцких. Опираясь на этнографическую связь Полоцка, Новгорода и Смоленска, они стремятся захватить в свои руки область верхнего течения З. Двины, Волхова и Днепра, как пункт, откуда они могли распространять и упрочивать свое политическое влияние на всю кривицкую территорию. Первая такая попытка сделана была еще в 1067 году Всеславом. Сначала он {263} захватил Новгород. Когда братья Изяслав, Святослав и Всеволод двинулись против него и взяли Минск, Всеслав покинул Новгород, пошел против них, но потерпел поражение. Это было 3-го марта. Спустя три—четыре месяца, он собрал новые силы и двинулся с ними к Смоленску, но у города Орши встретился с своими врагами. На этот раз братья не рискнули вступить в битву с полочанами, может быть, опасаясь Смоленска, который был у них с тыла, а заманили Всеслава к себе на левый берег Днепра и арестовали 13. Мы не можем утверждать, что смоленские кривичи сочувствовали Всеславу, но не должны забывать, что в Смоленске в этот момент нет князя, а сидят посадники кого-то из трех братьев. Когда, после 1073 года, Смоленск принадлежал уже Всеволоду Ярославичу, Всеславу удалось захватить Смоленск. Узнав о движении Владимира Мономаха из Чернигова, Всеслав сжег город и ушел в свою область. Владимир, не захватив его в Смоленске, разорил его область около городов Лукомля, Логожска и Дрютска. Это происходило приблизительно около 1078 года 14. Про-{264}должателем стремлений Всеслава является его сын, Глеб. Опять мы встречаемся здесь с замечательным совпадением событий. В 1116 году смоленский князь, Вячеслав Владимирович был отозван на юг, и вслед за тем мы видим в Кривицкой земле новое и на этот раз очень сильное движение. Глеб захватил Копысь и Оршу и занял самый Смоленск. Тогда Владимир Мономах двинул туда ополчения не только с своими сыновьями, но и черниговских князей, Давида и Ольговичей. Главною целью Мономах поставил захватить Глеба в Смоленске. Союзники, сообразно с этим планом, стараются отрезать Глеба от его области. Они взяли Копысь и Оршу, а затем Дрютеск. Направив сыновей и черниговских князей на эти города, Владимир сам двинулся к Смоленску. Глеб сначала думал защищаться, но когда Владимир повел правильную осаду, Глеб выехал из города. Мир состоялся на условии, что город Минск отходит к земле Полоцкой. Мономах, как видно, сам отвел туда Глеба и водворил его там 15. {265} Так кончилась последняя попытка присоединения Смоленска к Полоцкой земле. Она не могла повториться потому, что спустя несколько лет Смоленская земля обособляется в особый удел.

Первым ее князем, положившим основание ее политической отдельности, является сын Мстислава Владимировича, Ростислав. Мы находим его на смоленском столе в 1128 году 16, но, по всей вероятности, он получил его тотчас по вступлении его отца на киевский стол, великокняжеский, в 1125 г. Тридцать два года княжил Ростислав в земле Смоленской, и последняя быстро приобретает выдающееся положение среди всех других областей земли Русской. Как видно из Уставной грамоты Ростислава Мстиславича 1151 г., смоленский удел достигал в то время уже самого большого объема, доходя на востоке до среднего течения реки Москвы 17. Значительная населенность, развитие торговли с востоком и западом, севером и югом, давали смоленскому князю обильные средства для придания своему княжеству политического веса в общерусских делах 18, и, несмотря на всю отрывочность имеющихся у нас данных, можно сказать, что Ростислав умел воспользо-{266}ваться своим положением и поставил Смоленскую землю на высшую степень политического могущества, какой она уже никогда не достигала после его смерти.

Сделавшись князем смоленским Ростислав старается поставить свой удел в независимое положение и в церковно-административном отношении. В 1137 году он основывает в Смоленске епископскую кафедру, а в 1151 году, с согласия веча, наделяет смоленскую церковь обширными привилегиями. Мы уже говорили раньше, что за все время княжения Ростислава нет ни одного факта, который указывал бы на столкновение князя с вечем. Уставная грамота 1151 года доказывает, что это внутреннее спокойствие не было результатом насильственного подавления вечевого начала княжескою властью, а уменья Ростислава ладить с вечем и признания его прав 19. Эти мирные отношения двух основных элементов древнерусской жизни давали князю средства для выполнения своих политических планов во внешних отношениях.

Внешняя политика Ростислава, насколько можно судить по имеющимся фактам, основывалась на двух принципах: безопасности и неприкосновенности Смоленской земли и поддержании Мономаховичей в их стремлении удержать за собой Киев, как вотчину. Вполне естественно, конечно, что Ростислав оказывает полное повиновение своему отцу, Мстиславу, когда последний сделался великим князем киевским. Так в 1128 году он участвует в походе против Полоцка, а в 1131 году идет против финского народа, очелы, вместе с братьями Всеволодом и Изяславом 20. Но так же он относится и к своему дяде Ярополку, вносит ему известную дань, или „дар“, как сказано в летописи, с Смоленской земли и предпринимает поход против Чернигова в 1139 году 21. В 1139 году умер Ярополк Владимирович. По праву старшинства еще после смерти Мстислава киевский стол должен был перейти к семье Ольговичей, и именно к старшему сыну Олега Святославича, Всеволоду. Теперь права последнего являлись неоспо-{267}римыми, и Ростислав Мстиславич смоленский не только признает его великим князем, но участвует в его предприятиях, и в 1144 и 1146 годах вместе с Всеволодом идет против галицкого князя, Владимира 22. Но Ростислав не может допустить нарушения и права Мономаховичей и становится энергическим помощником своего брата Изяслава в борьбе за киевский стол. Однако он не признает прав последнего, а защищает лишь право старейшего из Мономаховичей в это время быть великим князем киевским. Таким лицом в семье Мономаха в данный момент был Вячеслав Владимирович. Летопись передала нам содержание одного из писем Изяслава Мстиславича к Ростиславу. Изяслав пишет: „ты ми еси, брате, много понуживал, якоже положити честь на стръи своем и на отци своем... 23 Только в силу этого, Ростислав и поддерживает брата. Мы не будем подробно излагать той борьбы, которая возгоралась на юге после смерти Всеволода Ольговича. Она всецело относится к истории земель Киевской и Черниговской 24. Обратим внимание лишь на те факты, которые так или иначе отзывались на Смоленской земле. Ростислав, поддерживая Изяслава Мстиславича, не раз принужден двигаться с своими смольнянами на юг. Так было в 1147, 1149 и 1151 годах, а в 1152 г. он посылает в Киев своего сына Романа. Но только в одном случае, именно в 1151 году, мы можем утвердительно говорить об участии в походе земских смоленских ополчений. Во всех остальных предприятиях дело велось, как надо думать, лишь посредством дружины 25. Таким образом, это участие смоленского князя в событиях юга не оказывало сильного влияния на жизнь смоленского населения. Мы скорее имеем право предполагать участие земских ополчений в охране земли от вторжений неприятелей. Как видно, Изяслав Мстиславич в своей борьбе с Юрием Суздальским и черниговскими князьями постоянно опасался быть охвачен-{268}ным врагами с севера ивостока. Так в 1147 году киевский князь просит Ростислава поднять новгородцев и нарядить смольнян для удержания Юрия. Смоленский князь исполнил желание брата, а сам принял участие в походе его на черниговских князей, но вслед за тем Изяслав Мстиславич уговаривает его ехать в Смоленск и там лично принять меры, чтобы не пропустить Юрия, который мог пройти чрез Смоленскую землю 26. В таких случаях, при очень стесненном положении, Изяслав просит Ростислава прислать на юг только сына 27. Но лишь только становится известным, что Юрий минул Смоленскую землю, как тотчас же является Ростиславу приглашение двинуться на юг 28. Силы смоленского князя являются настолько внушительными, что Юрий не решается ни разу сделать попытку прорваться чрез Смоленскую область. Союзники ограничиваются нападениями на пограничные смоленские волости, и то на первых порах, когда, как видно, не было принято мер для обороны земли. В 1147 г, Святослав Ольгович разорил волости по верховьям Протвы, а потом Угры 29. В это же время, может быть, в соединение с нападением на поротские волости, было произведено Юрием и отторжение от Смоленской земли ее волостей по среднему течению р. Москвы, о чем говорит Уставная грамота 1151 года 30. Только этими случаями и ограничивается пребывание врагов на смоленской территории. Даже союзников смоленского князя мы видим на ней всего только один раз в 1148 г. Еще в 1147 г. условились Изяслав и Ростислав сделать нападение на область Юрия. На следующий год Изяслав явился в Смоленск с киевскими полками, оставил их Ростиславу, а сам отправился поднимать новгородцев. Смоленский князь с киевскими и смоленскими ратями двинулся к устью р. Медведицы, где и соединились все силы союзников. Затем они разорили берега Волги до впадения в нее р. Мологи. Начавшееся вскрытие рек заставило князей подумать об отступлении: новгородцы ушли домой {269} с Изяславом; киевские полки отступили с Ростиславом в Смоленск или разными дорогами домой 31. Таким образом, княжеские междоусобицы этого времени не наносили особенного ущерба Смоленской земле.

Той же самой политики продолжает держаться Ростислав Мстиславич и после смерти Изяслава. Стоя во главе сильной земли, он являлся единственным защитником прав Мономаховичей. Вот почему Вячеслав, лишившись старшего племянника, призывает к себе Ростислава. Мстиславичи не могут протестовать против этого факта, так как смоленский князь был в данный момент действительно старейший член их семьи, да и обладая мелкими уделами, они не могли поддерживать своего дела против притязаний князей черниговских. В 1154 году Ростислав, имея в виду заставить черниговского князя Изяслава Давидовича отказаться от враждебных действий против Вячеслава, предпринял поход против Чернигова. Неожиданная весть о смерти киевского князя застала Ростислава на пути к Чернигову. Тем не менее он продолжает поход. Тут пред нами ясно выступает взгляд Ростислава на права его рода. Он посылает сказать Изяславу: „целуй к нам крест: ты сиди в своей отчине, в Чернигове, а мы в Киеве будем“. Убедившись в ничтожности своих сил в сравнении с неприятельскими, смоленский князь вступил с Изяславом Давидовичем в переговоры, уступая ему великое княжение киевское. Вследствие этого между ним и его племянником Мстиславом произошла распря, воспользовавшись которой союзники Изяслава черниговского, половцы, нанесли Ростиславу страшное поражение. Смоленский князь бежал через Любечь в свою землю. Когда вслед за тем Юрий суздальский, оставшийся теперь старшим в роде Мономаховичей, двинулся на юг, то Ростислав с сильными ополчениями Смоленской земли вышел к ее пограничному городу, Зарою и послал Юрию сказать, что признает его старейшинство. Политические взгляды Ростислава и его прямота настолько были известны, что Юрий не задумался примириться с ним и послал ему ответ: „право, сын, с Изяславом яне мог быть, а ты мне свой брат и сын“. В следующем году {270} жена Юрия с детьми приехала в Смоленск, и Ростислав провожает ее в Киев. Поездка его в Киев на этот раз была вызвана просьбой Юрия, который признается, что без Ростислава ему не удастся устроить южных дел. И действительно, авторитет и нравственное влияние смоленского князя настолько сильно, что появление его в Киеве тотчас прекращает распри между Юрием и его племянниками. Но лишь только успел Ростислав умиротворить Мономаховичей, как тотчас спешит назад в свой Смоленск 32.

Хотя Юрий и жаловался на неуживчивость характера Изяслава Мстиславича, но и сам он не умел ладить с князьями и возбудил на юге общее недовольство. Результатом явился в 1158 г. союз против киевского князя, в котором принял участие и Ростислав Мстиславич. Неожиданная смерть Юрия предотвратила войну, и Изяслав Давидович черниговский мирно сел на великокняжеском столе. Являясь сторонником неправильно понятой идеи Владимира Мономаха, защищая принцип отчинности Киева в роде Мономаховичей, Ростислав тем не менее всегда на первом плане ставит мир, готов для этого сделать уступку и, как раньше при Всеволоде Ольговиче, признает теперь права великого князя киевского Изяслава Давидовича 33.

Оставшись после смерти Юрия старшим в роде Мономаховичей, Ростислав не стремится захватить великокняжеский стол. Когда, в 1159 году, Мстиславичам удалось прогнать из Киева Изяслава Давидовича, и они зовут туда Ростислава, последний не торопится принять этого приглашения. Из Смоленска отправляются в Киев послы,— бояре Иван Ручечник и Якун, и по одному уполномоченному от Смоленска и Новгорода. Ростислав требует себе от Мстиславичей полного повиновения, как отцу, и решения дела о замещении митрополичьей кафедры по его желанию 34. В политических взглядах братьев Изяслава и Ростислава было существенное различие. Первый считает Киевскую область неотъемлемою собственностью Мстиславичей. Ростислав смотрит на дело не так {271} узко, признавая весь род Мономаха имеющим право на киевский стол. Когда Изяслав после смерти Всеволода Ольговича захватил великое княжение, он не думал о правах своих дядей, и только настояния Ростислава заставили его позже признать старшинство Вячеслава Владимировича. Становясь в своих стремлениях в разрез с общественным мнением всей Руси, Изяслав постарался опереться на власть духовную, голос которой в событиях того времени имел большое значение. Он выдвинул на митрополию человека, с которым, очевидно, был знаком раньше и на расположение которого мог положиться. Таким и является Клим, человек, несомненно выдающийся по уму и образованию. Но так как он не был поставлен константинопольским патриархом, а собором русских, и притом не всех, епископов, то и не мог пользоваться тем авторитетом в вопросах общерусской жизни, на который рассчитывал Изяслав. Епископы Новгородской и Смоленской земли отказывают ему в повиновении. На стороне своего епископа Мануила стал и смоленский князь. Ни послание митрополита Клима к Ростиславу, ни дружба последнего к Изяславу, не могло изменить положение дела. В 1156 году был прислан из Константинополя новый митрополит Константин. Его признает и Ростислав. Теперь, когда Смоленский князь был приглашен в Киев, он требует со стороны Мстиславичей признания митрополита Константина и удаления Климента. После жаркого спора между Мстиславом Изяславичем и посланным в Киев сыном Ростислава, Романом, обе стороны пришли к компромиссу: просить из Константинополя нового митрополита 35. Этот эпизод из церковной истории древней Руси, не имея прямого отношения к интересующей нас истории Смоленска, приводится нами лишь потому, что характеризует собою личность Ростислава Мстиславича: он во всем защитник права. {272} хотя всегда готов на возможное соглашение, если оно способно сохранить мир. Предвидя столкновение с Изяславом черниговским, Ростислав, в силу своего убеждения в правах Мономахова рода на Киев, принимает приглашение Мстиславичей будучи в данный момент действительно старейшим из Мономаховичей.

Деятельность Ростислава Мстиславича, как великого князя киевского, не должна быть предметом нашего исследования. Гораздо важнее для нас те факты деятельности этого князя, которые указывают на возрастание при нем политического могущества Смоленской земли. Еще раньше мы видели, что Изяслав просит Ростислава Мстиславича поднять своих союзников и вместе с ними двинуться к Киеву. Таким образом в 1147 году уже существуют какие-то тесные отношения между смоленским и ближайшими князьями 36. Какие это были князья, мы сказать не можем. Но далее мы замечаем, что политическое влияние смоленского князя распространяется на все ближайшие области. Так в 1155 году рязанские князья заключают с Ростиславом договор, по которому обещают ему повиновение как отцу 37. В 1156 году признает себя в зависимости от смоленского князя племянник Изяслава Давидовича черниговского, Святослав Владимирович 38. Но особенно сильное давление оказывает Смоленск на дела полоцкие. В 1159 году вернулся на родину из своих скитаний сын бывшего князя полоцкого Бориса, Рогволод. Он снесся с горожанами Дрютеска, которые с большою радостью признали его своим князем и выгнали сидевшего у них Глеба Ростиславича. Известие о появлении сына старого князя Бориса вызвало сильное волнение в самом Полоцке, симпатии явно склонились на сторону Рогволода Борисовича. Ростислав Глебович с двумя своими братьями, Всеволодом и Володарем, двинулся против Дрютска, но не имел успеха. Тогда полочане прогнали Ростислава, а призвали на великокняжеский полоцкий стол Рогволода Борисовича. Как видно из этих событий, Полоцкая земля сосредоточивалось в руках одной семьи Глеба Всеславича, энергического защитника самостоятельности Полоцкой земли, посто-{273}янно грозившего целости новгородской и смоленской территории. Такое положение дела не могло не внушать опасения смоленским князьям, и потому вполне естественно было Ростиславу Мстиславичу поддержать теперь Рогволода Борисовича, чтобы разделить Полоцкую землю между князьями двух семей. Вслед за походом Ростислава Глебовича из Полоцка, Рогволод двинулся на него к Минску. Ростислав Мстиславич послал ему в помощь двоих своих сыновей, Романа и Рюрика, боярина Внезда, и смоленские ополчения: Полоцкая земля раздробилась снова на два крупных удела: Полоцкий и Минский, и меньшие: Изяславльский и Стрежевский. Этим вмешательством Ростислава в распрю полоцких князей было положено прочное основание для распространения протектората Смоленска над землей Полоцкой, который устанавливается в начале XIII столетия 39.

Несколько в ином положении стоят отношения Смоленска к Новгороду В. В 1154 году новгородцы приглашали к себе самого Ростислава Мстиславича, но последний был в это время озабочен южными делами, получив известие о смерти Изяслава и приглашение от Вячеслава приехать скорее в Киев. Не окончив устройства новгородских дел, он уехал на юг оставив в Новгороде сына своего Давида. Новгородцы, недовольные на Ростислава, выгнали и Давида 40. Однако спустя три года мы снова видим Ростислава Мстиславича в Новгороде. Он приехал туда с княгиней и с двумя своими сыновьями Святославом и Давидом, которых и оставил там, направляясь в Киев в 1159 году для занятия великокняжеского стола. Святослав Ростиславич был посажен отцом в Новгороде, а Давид в Новом Торгу 41.

Когда Ростислав Мстиславич был призван в Киев, в Смоленской земле остался княжить сын его Роман, после смерти которого смоленский стол переходит к Давиду Ростиславичу. Пока {274} был жив Ростислав, в политической жизни Смоленска не было резких перемен. Благодаря поддержке отца, ставшего к тому же великим князем киевским, Роман Ростиславич поддерживает политическое значение своего княжества, приобретенное раньше. По прежнему замечается известное влияние Смоленска на полоцкие дела. В 1160 году Ростислав из Киева посылает на помощь Рогволоду торков 42. Смоленск расширяет на запад свои владения приобретением Витебска, столь важного в торговом отношении пункта на З. Двине: Ростислав уговорил в 1165 г. витебского князя Романа Михайловича (внук Вячеслава Владимировича) уступить этот город Давиду Ростиславичу взамен на два незначительных смоленских города Васильев и Красный 43. Такое выгодное положение, какое занял теперь Смоленск на соединении двух звеньев великого водного пути, вызвало, как кажется, неудовольствие в Полоцке против князя Всеслава Васильковича, бывшего под влиянием смоленского князя. Неожиданно двинулся против Полоцка Володарь Глебович, разбил Всеслава, который прямо бежал в Витебск к Давиду. Полочане целовали крест Володарю и двинулись с ним на Витебск. Между тем Давид известил о всем происходящем Романа Ростиславича. Осада Витебска была неудачна, а Роман подвигался из Смоленска. Полочане стали пугать Володаря Глебовича возможностью нападения на него с двух сторон. Володарь бежал, а Всеслав Василькович был снова посажен в Полоцке 44.

Точно также поддерживается, благодаря Ростиславу, престиж Смоленска и в Новгороде В. Сыновья его не умели ладить с новгородцами, и только в силу своих великокняжеских прав, Ростислав требует у них повиновения своим распоряжениям. В 1160 году новгородцы потребовали у Святослава Ростиславича вывода его брата Давида из Торжка. Святослав исполнил их желание и отправил Давида к Роману Ростиславичу в Смоленск. Но недовольство было настолько сильно на обоих братьев, что вскоре вспыхнуло восстание против самого Святослава. Новгородцы аресто-{275}вали князя и княгиню, поковали его дружинников, разграбили княжеское имущество. Княгиню отправили в монастырь Св. Варвары, а князя в Ладогу. Когда об этом узнал Ростислав, то приказал арестовать бывших в Киеве новгородцев и посадить их в погреб, где несколько человек из них задохлось; оставшиеся в живых были разведены по разным городам. Но это не помогло. Новгородцы послали просить князя у Андрея Боголюбского. Между тем Святославу Ростиславичу удалось бежать в Полоцк к Рогволоду, который проводил его в Смоленск. Тогда Ростислав вступил в переговоры с Андреем. Решено было вывести Мстислава Ростиславича (племянника Андрея) из Новгорода. 28-го сентября 1161 года новгородцы снова ввели к себе Святослава Ростиславича и при том, как признается новгородский летописец, „на всей воли его“. Тем не менее в 1168 году Ростислав Мстиславич принужден был снова собраться в Новгород. В конце лета он предпринял свое последнее путешествие на север. Это было торжественное шествие, показавшее во всей полноте всеобщее уважение, каким пользовался он повсюду. По дороге, в город Чичерск, выехал ему навстречу его зять Олег Святославич с женой. Богатыми подарками чествовали тут Ростислава, а он отплатил всем роскошным пиром. Еще за триста верст пред Смоленском начали его встречать лучшие мужи смольняне, потом выехали его внуки, а за ними сын Роман с епископом Мануилом и тысяцким Внездом, „и мале не весь град“, как говорит летописец, вышел к нему навстречу. Множество даров было тут поднесено старому князю. Из Смоленска Ростислав поехал в Торопец и оттуда послал в Новгород сыну приказание выехать к нему в Луки, так как чувствовал себя уж не совсем здоровым. С большими дарами явились новгородцы с Святославом Ростиславичем на свидание к Ростиславу и дали клятву не искать себе другого князя, не разлучаться с Святославом до самой его смерти. Устроив новгородские дела, Ростислав Мстиславич возвратился в Смоленск. Тут он почувствовал себя очень плохо. Видя это, сестра его Рогнеда стала убеждать его остаться в Смоленске, но Ростислава тянуло к югу, в Киев: там, в Печерской Лавре хотел он найти место вечного успокоения. Он уже не увидел Киева. На дороге, около села Заруба, Ростислав почувствовал при-{276}ближение конца. Приказав своему постельничему Иванку Фроловичу и боярину Борису Захарьевичу позвать своего духовника Семена, он тихо скончался 14 марта. Тело его было отвезено в Киев 45.

Со смертью Ростислава Мстиславича исчезает то политическое влияние, каким пользовался Смоленск в ходе политических дел на Руси. Сыновья его не могли, конечно, на первых порах пользоваться у всех таким авторитетом, как их покойный отец, но оказывается, что и в последующее время они не сумели приобрести ни себе, ни своей земле никакого политического влияния.

Казалось бы, что уже одно дробление Смоленской земли на уделы между сыновьями и внуками Ростислава должно было повлечь к ее ослаблению. Но тут мы замечаем интересный факт. После великокняжения Ростислава в Киеве, на юге имеют постоянно владения Рюрик, Давид, Мстислав, переходя там из одного города в другой; сидят Ростиславичи и в Новгороде, но вместе с тем у них существуют и постоянные уделы в земле Смоленской. Так позже видим, что Торопец принадлежит Мстиславу Мстиславичу 46; город Лучин есть собственность Рюрика, который и отдает его в 1173 году своему новорожденному сыну, Михаилу-Ростиславу 47. Но это обстоятельство только придает силы Ростиславичам: в минуту жизни трудную они бегут в Смоленскую землю и там находят и убежище, и средства для жизни. Однако раздробления земли на уделы все-таки нет. Мы не встречаем в истории Смоленска борьбы из-за уделов до средины XIII ст. Это заставляет предполагать, что князь смоленский оставался всегда полным хозяином всей земли, а уделы его родственников представляли из себя лишь волости, доходы с которых шли им на содержание. Это не были политические единицы, какими являются уделы в других землях. Объединительной силой, если мы не ошибаемся, являлось тут вече города Смоленска, не допускавшее возможности политической независимости пригородов. Таким образом в Смоленской земле не было того недуга, которым так страдали другие русские области: {277} князь города Смоленска, вече города Смоленска, были князем и вечем всей Смоленской земли 48.

Несмотря на это важное обстоятельство, преемники Ростислава Мстиславича не были на высоте своего призвания. Первые шаги Романа Ростиславича на политическом поприще показали, что он усвоил от своего отца убеждение в преимущественных правах рода Мономаха на великое киевское княжение. Вследствие этого, почти во все продолжение своего княжения в Смоленске, он находится, если не в зависимости, то под полным влиянием Андрея Боголюбского, которого Ростиславичи признают главою Мономахова рода. Роман помогает Андрею взять Киев в 1169 году 49. Когда в Киеве умер Глеб Юрьевич, посаженник Андрея, последний прямо посылает туда Романа. „Нарекли мя есте собе отцом, говорит Андрей Ростиславичам, а хочу вы добра, а даю Романови, брату вашему, Киев“. Оставив в Смоленске князем своего сына Ярополка, Роман Ростиславич охотно отправился на юг 50. Но вскоре возникло дело об отравлении Глеба Юрьевича. Андрей требует выдачи заподозренных, будто бы, в этом бояр. Ростиславичи отказываются исполнить его требование. Тогда суздальский князь приказывает им уйти из Киевской земли, и Роман Ростиславич сейчас же исполняет это требование. Мало этого. Андрей двинул войска против Ростиславичей, направив их чрез Смоленскую землю, и Роман должен был послать своего сына против братьев 51. Наконец, Ростиславичи просят Андрея дать Киев Роману. Суздальский князь, несмотря на все выказываемое ему последним послушание, не сразу соглашается, медлит. Только смерть Андрея освобождает смоленского князя от этого политического гнета. Но Роман, сделавшись в 1175 году киевским князем, в силу своего характера, слабого и нерешительного, как характеризует его сама княгиня, в 1177 году уступает Киев Святославу Всеволодовичу 52. {278}

В тесной связи с этими фактами деятельности Романа Ростиславича стоят и его отношения к Новгороду. Он опирается всегда на князя суздальского. Спустя всего год после смерти Ростислава Мстиславича сын его Давид снова сталкивается с новгородцами. Он ушел в Луки, а в Новгород послал сказать: „не хочу у вас княжить, не любо мне“, Новгородцы решили никогда более не призывать его и пошли выгнать из Лук. Святослав, узнав об этом, ушел в Торопец, а оттуда перешел на Волгу и, получив помощь от Андрея Боголюбского, сжег Новый Торг. В то же время его братья, Роман и Мстислав, сожгли Луки. По общему соглашению, Андрей суздальский и князья смоленский и полоцкий решили не пропускать новгородцев в Киев к сидевшему там тогда Мстиславу Изяславичу. Но новгородцы успели таки пробиться на юг и призвали к себе Романа Мстиславича, а союзники сожгли город Русу 53. За эту политику своего князя поплатилась Смоленская земля в следующем же году: Роман Мстиславич с новгородцами взял и сжег Торопец и разорил его волость, уведя много полону. Сопротивления не было, так как в это самое время смоленский князь помогал Андрею брать Киев 54.Святослав Ростиславич ушел на Волок и оттуда производил опустошения Новгородской земли. Только смерть освободила новгородцев от их энергичного врага 55. Расправившись с Киевом, Андрей двинул свои силы против Новгорода, и понятно, что помощниками его являются Ростиславичи, которым хочется добиться новгородского стола: в походе участвуют Роман, Рюрик и Давид, но и на этот раз предприятие окончилось неудачей. Союзники понесли большие потери: открылся страшный падёж коней и мор в людях; обессиленные, разбитые ратники едва брели домой. Масса пленных попала в руки новгородцев, так что суздалец продавался по две ногаты. Можно предположить, что число военнопленных смольнян и полочан было лишь немного менее, чем суздальцев, так как путь до границ Новгородской земли, хоть и был короче для первых и вторых, зато проходил по густо населенным новгородским волостям, насе-{279}ление которых должно было крайне враждебно относиться ко всем союзникам 56. Только смерть киевского князя Мстислава в том же 1170 году заставила новгородцев переменить князя. Они обратились на этот раз с просьбой к Андрею Боголюбскому, который и дает им Рюрика Ростиславича 57. Но и он не долго усидел в Новгороде, добровольно покинув его и удалившись в Смоленск 58. Однако после смерти Андрея Боголюбского мы замечаем резкую перемену в отношениях Новгорода к князьям смоленским. После ухода Рюрика, когда Роман Ростиславич возвратился в Смоленск, уступив Киев Святославу Всеволодовичу, новгородцы призывают его, а когда он удалился в Смоленск, они приглашают к себе его брата Мстислава Ростиславича, который и скончался в Новгороде 59. Таким образом, освобождение из-под влияния суздальского князя принесло Роману Ростиславичу несомненную пользу: он действует более согласно с своим мягким ми