Капитан спустился по обгоревшему трапу, При каждом шаге поднимая облачка копоти. Грустно покивал головой.

— Вот такие дела, госпожа Романова...

— Что здесь случилось? — спросила Марина — Кто бы знал... — пожал плечами капитан, и направился назад к вертолетам, со столь решительным видом, что все без команды потянулись следом. Шествие замыкала Maрина со своим неотлучным ангелом-хранителем учитывая реалии, скорее, цербером.

Остановившись у вертолета, капитан негромко распорядился:

— Володя, выкинь мне этого урода...

И ловко подхватил атамана, вышвырнутого из распахнутой двери могучим толчком. Поставил на ноги, похлопал по плечу, усмехнулся:

— Не трясись, козлик, я же дал слово офицера, что отпущу тебя целым и невредимым. Итак... Ты их привел к аэродрому. Что произошло ПОТОМ?

— Мы все стояли во-он там, — атаман вытянул руку. — В лесу, у крайних деревьев... Долго, часа полтора. Один дважды связывался с кем-то по рации. Потом показался самолет и сел. Стоял несколько минут, там, внутри, вроде послышались выстрелы... Очень походило на них... Откинулся трап, вышел человек в форме. Помахал. Он нас не видел, просто махал наугад, так, словно знал, что тут есть люди, но не знал, где они стоят. Они пошли к самолету, поднялись в салон. Дверь оставалась открытой, и на этот раз там, точно, стреляли. Началась настоящая канонада...

— И дальше?

— Те, что заходили в самолет, вышли. Через окна было видно, что внутри загорелось. Они побежали, очень скоро взорвались баки, выгорело все дочиста... Те, что прилетели, там и остались, все до одного... Но сначала они не боялись, тот, что махал, держался совершенно спокойно, он, точно, и подумать не мог, что с ними так поступят...

— Понятно, — сказал капитан. — Они из самолета что-нибудь вынесли? Вопрос серьезнейший, так что напряги извилины...

Атаман, судя по физиономии, собрал в кулак всю сообразительность. Расплылся в подобострастной улыбке, заторопился.

— Вот именно, что вынесли! Они туда поднялись с пустыми руками, оружие висело под куртками... А вышли с этаким футляром... Такой цилиндрический, небольшой, светло-серого цвета, с ручкой... — он старательно показал ладонями параметры. — Ну да, футляр...

— И уехали?

— Да...

— Знаешь, что мне решительно непонятно? — задумчиво сказал капитан. — Почему они после таких событий тебя не пристукнули.

— Господин капитан, я человек в этих местах заметный, многие видели, как они ко мне приезжали, и, хотя это были деревенские голодранцы, им, видимо, не хотелось потом лишних разговоров... Всю деревню перестрелять трудновато даже для таких крутых...

— А это, знаешь ли, версия, — сказал капитан со столь же отрешенным лицом. — Действительно, проще застращать, благо тебе, скоту, есть что терять... Ладно. Ползи в вертолет. Я свое слово держу.

Атаман чуть ли не бегом кинулся вверх по легкой дюралевой лесенке, счастливый, сияющий, переполненный яростной радости. Капитан поднялся следом гораздо степеннее, распорядился:

— Все на борт, взлетаем!

Вертолет пошел вверх вертикально, быстро набирая высоту. Сидевшая на прежнем месте Марина слегка удивилась — почему капитан не захлопнул овальную дверь?

Она едва успела додумать эту нехитрую мысль. Капитан сорвался со своего места молниеносно, так, что Марина едва успела увидеть его перемещение в пространстве. Правой рукой ухватил атамана за шиворот, рванул на себя. Сильный удар ногой — и атаман вылетел прямехонько в распахнутую дверь.

Высота была не менее километра. Марина так и не услышала вопля. Видимо, атаман онемел от ужаса, и если и успел завопить, то его крики уже не долетели до быстро удалявшегося вертолета. Да и вряд ли у него осталось слишком много времени на крики...

Капитан неторопливо задвинул дверь, опустился рядом с Мариной и деловито поинтересовался:

— Вам его, часом, не жалко?

— Ни капельки!

— Ну и правильно. Было бы о ком жалеть...

— А как же честное слово офицера? Капитан безмятежно улыбнулся.

— Интересно, в чем я его нарушил? Я его отпустил целым и невредимым, верно? С законом всемирного тяготения даже мне не совладать. И потом, я вовсе не обещал, что мы его куда-то отвезем на вертолете после завершения дела...

— Интересный вы человек, — сказала Марина. — И шутки у вас замысловатые...

— Ну да, — сказал капитан. — Я — парень простой, жизнерадостный и не лишенный юмора. Госпожа Романова, а вы отлично держитесь. У меня такое впечатление, что вас ничто не может вывести из равновесия. Вы так хладнокровно переносите жизненные невзгоды и происходящие вокруг не самые приятные события...

Марина, постаравшись, чтобы ее улыбка смотрелась беспомощной, бледной, вымученной, сказала со вздохом:

— После всего, что со мной тут вытворяли, меня уже мало что поразит...

— Тоже верно, — серьезно сказал капитан.

Глава четвертая

Блаженное одиночество

Она старательно смотрела в иллюминатор — не столько из любопытства, сколько из желания ориентироваться на местности, насколько это возможно — и сразу увидела, что вертолеты идут на посадку вовсе не в направлении какого-нибудь аэродрома. Ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего аэродром, в окрестностях она не заметила — лишь темно-зеленая тайга, перемежавшаяся обширными пустыми пространствами, заросшими высокой травой.

На одну из таких полян вертолеты и опустились. Часов у Марины не было, но она примерно определила, что от заброшенного аэродрома они летели с полчаса. Маловато, чтобы добраться до столицы...

На опушке, под деревьями, стоял синий микроавтобус. Капитан отодвинул вправо овальную дверь, опустил лесенку, первым вышел на нее, подал руку Марине:

— Пойдемте. Приехали. Дальше нам придется на машине...

Она без колебаний спустилась в высокую траву, в которой стрекотали какие-то насекомые. Вряд ли стоило бояться, что на этой живописной поляне ее и пристукнут. Капитан располагал временем, чтобы сделать это раньше. Например, преспокойно выкинуть ее из вертолета, как атамана...

— Пойдемте, — повторил капитан, кивая в сторону машины.

— Постойте, — сказала Марина. — Но это же не столица...

— Совершенно верно. Это Снежинск. Мы от него в паре километров.

— Но...

— По-моему, вы именно сюда и собирались, госпожа Романова? — спросил капитан с непроницаемым лицом. — У вас же тут какие-то дела, верно? Вот я и решил облегчить вам задачу. Зачем вам сейчас в столицу? Пожаловаться в полицию на этих скотов? Но их все равно уже нет в живых, ни единого... Так что можете с легким сердцем заняться теми делами, ради которых вас сюда направили. У меня тут есть небольшая квартирка, отдохнете, наберетесь сил... Если хотите, позвоните в столицу, чтобы о вас не беспокоились. Одним словом, как мужчина и офицер, я вам предлагаю гостеприимство и всяческое содействие. Нужно же как-то искупить те неприятности, в которые вы попали по вине некоторых моих земляков.

Он взял ее под руку вежливо, но непреклонно, и повел к машине. — Это, можно сказать, мой прямой долг. Не беспокойтесь, вы под защитой армии, героического спецназа...

Он говорил непринужденно и дружелюбно, на лице у него было самое простецкое выражение — доброжелателен, вежлив, радушен — но все это, разумеется, неспроста. Марина понятия не имела, в какие игры он с ней играет, но не сомневалась, что это как раз игра. И не из примитивных. Этот человек не стал бы ее заманивать, чтобы примитивно трахнуть вместе с дружками. Берите выше, птица не того полета...