Маршалловы острова, атолл бикини, четверг, 28 февраля 1946 года

 

Странно, но на маленьком как песчинка Бикини она почти не встречалась с Эндрю. В понедельник он провел с ней несколько минут за завтраком, во вторник она нашла от него под дверью письмо. А вчера и сегодня утром не было даже записки. Ощущение того, что он рядом, успокаивало ее, но в то же время и раздражало. Она понимала, что он сюда не загорать прилетел, но никак не могла смириться с его постоянным отсутствием. Гордость не позволяла ей искать его и чего-то требовать. Но на Бикини она скучала по нему не меньше, чем в Нью-Йорке.

Большую часть времени она проводила с Маттеусом. Знакомилась с обычаями островитян, училась их языку. Сначала запоминала отдельные слова и простые детские песенки. Потом целые предложения. Рейчел научила ее, как половинкой острой раковины потрошить скользкую рыбу. Для начала следовало обвалять ее в песке, чтобы она не выскальзывала из рук. Нишма поведал ей историю острова, а вечерами старая Кетрут, жуя бетель, рассказывала легенды об обитающих на Бикини духах и демонах.

Анна ни на минуту не расставалась с фотоаппаратом. У нее уже появились здесь «свои» места, такие, куда она любила возвращаться. Она знала, с какого уголка острова лучше всего видны возвращающиеся с рыбалки лодки. Откуда слышнее пение, доносящееся из украшенного росписями и скульптурами «пебеи», дома встреч, который по воскресеньям превращался в церковь. Ей нравилось приходить туда, где стоял дом вождя, и смотреть на «фалув», то есть мужской дом, в котором жили одинокие юноши и взрослые мужчины. У «фалува» не было дверей, только окна с бамбуковыми ставнями, и с пляжа можно было безнаказанно подсматривать за тем, что происходит внутри.

А еще Анна часто приходила посидеть на то место, куда в самый первый день ее привел Эндрю. Там был отполированный морской водой и ветром мощный корень дерева. Бескрайняя гладь океана давала ощущение свободы, а песок под ногами – чувство безопасности. Именно здесь Анна наконец обрела почти забытый покой и избавилась от напряжения, которое не отпускало ее, начиная с событий в Дрездене.

В тот день было очень жарко. Она устроилась с фотоаппаратом в тени пальмы и наблюдала за парой белых птиц, что влетали в дупло в стволе соседнего дерева и тут же вылетали обратно. У одной из них был длинный хвост, из которого торчали несколько еще более длиннных перьев.

– Они строят гнездо, – услышала она голос за спиной.

Анна уже привыкла, что Маттеус всегда вырастал как из-под земли.

– Сегодня слишком жарко, чтобы возиться с птицами. Пойдем к рыбам.

– На рыбалку? Ладно. На рыбалку так на рыбалку. А чем мы будем ее ловить? Руками? – спросила она с интересом.

– Я не собираюсь ловить с тобой рыбу. Ты слишком много и громко говоришь. Сегодня мы будем глядеть рыбу! – Мальчик свернул ладони в трубочки и приложил их к глазам.

– Рассматривать рыбу.

– Рас-сма-три-вать. Я знал, что ты меня поправишь. «Ты понимаешь по-немецки, малыш?» – засмеялся он, передразнивая ее интонацию.

Анна отправилась в барак, чтобы оставить там фотоаппарат. Она взяла полотенце, надела купальный костюм и повязала на бедра цветастый платок, который подарила ей Кетрут. Маттеус ждал ее под окном. Песок так накалился, что ступая по нему босиком, она тихонько взвизгивала от боли.

– Ставь ноги боком. Как я. Посмотри, внутренней стороной.

Она попробовала ему подражать. Действительно, стало не так больно, но зато она чуть не вывихнула себе лодыжки.

Они пришли на берег в южной части острова. В нескольких метрах от пляжа виднелись темные очертания коралловых зарослей. Океан здесь был спокойный и спуск в воду пологий. Они поплыли к зарослям кораллов, и Маттеус велел Анне опустить голову в воду и смотреть. Соленая вода вначале щипала глаза. Но ради того, что она увидела, стоило потерпеть. Под ней резвилась стайка разноцветных рыб. Маленькие голубые гонялись за полосатыми. Желтые, оранжевые, черные как смоль блестели и переливались перед глазами, словно кадры сказочного фильма. Маттеус крепко взял ее за руку и потянул вниз. Ей не хватало воздуха, и она была вынуждена вынырнуть на поверхность.

– Ну как? Все еще хочешь к птицам? – спросил он ее со смехом.

– Маттеус, это настоящее чудо! Я никогда в жизни не видела столько рыб, да еще таких красивых!

– Ты сможешь доплыть вон до той скалы? – спросил он, указывая на группу торчавших из воды кораллов. – Там есть две смешные рыбы. Они похожи на птиц, а если вслушаться, ты услышишь, что они как будто говорят.

– Смогу Маттеус, конечно, смогу...

Они проплыли несколько десятков метров и добрались туда, где бирюзовая вода приобретала немного более темный оттенок, но была такой же кристально прозрачной. Анна набрала в легкие воздуха, распласталась на животе и опустила лицо в воду. Там были две рыбины: зеленая и розовая. Они выглядели так, будто кто-то покрасил им губы карминового цвета помадой, и напоминали яркостью и пестротой цветов попугаев, а еще, глядя на них, Анна почему-то вспомнила свою квартирную хозяйку Астрид Вайнштейнбергер. Из воды они с Маттеусом вынырнули почти одновременно, жадно хватая губами воздух.

– Откуда ты знал, что они здесь будут?!

– Они всегда здесь. Никогда не уходят. Это их дом. А теперь попробуй нырнуть со мной глубоко-глубоко под эту скалу. Там есть дыра, а в ней сидит чудовище. И не набирай слишком много воздуха в легкие, так тебе будет легче погружаться.

Анна нырнула так глубоко, как только смогла. Солнечные лучи падали почти перпендикулярно к поверхности океана. При таком освещении она могла разглядеть даже отдельные чешуйки, блестевшие на спинах проплывавших рыб. Внизу, в небольшой расщелине, она заметила сначала длинные, поднятые вверх щупальца, а потом массивные клешни бледно-розового лангуста. Глаза ей жгла соленая вода, она чувствовала боль в легких, но не могла отвести глаз от этого необыкновенного создания. Если бы только у меня был с собой фотоаппарат, подумала она.

Когда они вернулись на остров, у барака ее ждал Эндрю.

– Я думал, ты отправилась за покупками в Чикаго, – приветствовал он ее с легкой иронией. – Послушай, у нас здесь сейчас очень сложный период. Когда-нибудь я тебе все объясню.

– Это как-то связано с прибытием огромного судна, которое я видела сегодня с пляжа? – спросила она, глядя ему в глаза.

Он не ответил. Подошел к ней ближе, поцеловал в щеку и тихо спросил:

– Ты не подаришь мне сегодня вечером немного времени? Только для нас двоих?

Она обняла его.

– А когда ты хочешь меня... то есть, – поправилась она со смехом, – когда ты собираешься провести это время со мной?

– Я буду в шесть. Я не опоздаю...

Анна достала из чемодана маленькое черное платье. Она купила его в Бронксе, в одном из комиссионных магазинчиков, где за доллар можно было найти настоящее сокровище, такое, как это платье, плотно облегающее талию и бедра, с узким кружевным воротничком и маленькими черными пуговицами сверху донизу, застегивавшимися на петельки. Это была единственная нарядная вещь, которую она взяла с собой на остров.

Эндрю пришел ровно в шесть, как обещал. На нем была голубая рубашка, волосы он расчесал на пробор, но они разлохматились от ветра и непослушными прядками спадали на лоб, и он постоянно приглаживал их ладонью. Они прошли, держась за руки, к маленькой бухте на берегу, которую он показал Анне в самый первый день. Там их ждала небольшая весельная лодка. Море было спокойным, от накаленного за день песка шло тепло, но он уже не обжигал ступни. Эндрю вошел в лодку первым. Анне пришлось высоко приподнять платье. Она села на деревянную скамью на носу. У ее ног стояла корзина, прикрытая белой тканью. Они поплыли по правой стороне внутренней окружности атолла в сторону заходящего солнца.

– Не хочешь знать, куда я тебя везу? – спросил он.

– Не хочу, – ответила она с улыбкой. – С тобой мне везде будет хорошо...

Он не сводил с нее глаз, а она смотрела на его огромные ладони, сжимавшие весла. Они были в пути уже около десяти минут, когда перед ними вдруг показался край белого пляжа. Небольшой островок, на нем несколько кустов, одна пальма и причудливой формы колода, похожая на низкий стол.

Эндрю на руках вынес Анну из лодки и осторожно опустил на мягкий белый песок. Деревянную колоду он покрыл белой скатертью, из корзины вынул бутылку вина и два бокала. Потом вернулся к лодке и принес оттуда маленькую хрустальную вазочку, полную клубники.

– По-моему, я еще никогда в жизни не делал ничего более романтичного, – прошептал он, ставя перед Анной вазочку.

– Клубника в феврале на безлюдном острове! – воскликнула она в изумлении. – Эндрю Бредфорд, что все это значит?!

Она обняла его и поцеловала.

Они бродили по воде с бокалами в руках. И разговаривали. Анна рассказала ему о Маттеусе, о Нишме, который учил ее «чувствовать волну», о разноцветных рыбах, о птицах, о Рейчел, кормившей грудью младенца, об умиротворении, которое она испытывает на этом острове, о Кетрут, которая иногда напоминает ей колдунью, об оттенках синего, которые она здесь узнала, об огромном розовом лангусте в расщелине коралла, о фотографиях, которые сделала, и о том, как она счастлива здесь. Когда стемнело, они легли на песок, вглядываясь в темно-синее звездное небо.

– Эндрю, – сказала она тихим голосом, – мне здесь так хорошо!

Он поцеловал ее. Потом вынул заколку из ее волос. Она закрыла глаза. Он начал расстегивать ей платье. Петельку за петелькой...