Сэм о мышлении в ключе «зачем»

 

Когда я поступила в Военно-воздушную академию США, я еще не вполне понимала, что мне предстояло стать не просто спортсменом-студентом. Я стала курсантом. И кроме тренировок и учебы мне еженедельно предстояли часы военной подготовки.

Эта часть моей жизни началась в 7:30 утра 27 июня 2013 года, когда я приступила к «Базовому курсу» – начальному курсу интенсивных тренировок, психологически и физически подтягивающему всех первокурсников академии. Я сразу же оказалась лицом к лицу с пожилым агрессивным инструктором, который на перекличке орал во всю глотку прямо мне в лицо. В тот момент я поняла, что это станет моей жизнью на ближайшие семь с лишним лет. Я не знала, что думать и как поступить. Поговорить было не с кем. Я была отрезана от мира. Я фокусировалась только на своих действиях. Я бегала и падала лицом вниз по команде. Я следовала всем однообразным приказам – мылась в душе за минуту, складывала форму в идеальные квадраты со стороной 10 дюймов. Я ужасно тосковала и смотрела в будущее без всякой надежды.

Но все изменилось, когда я однажды поняла, для чего все это делаю. Я вступила в ряды ВВС США, не просто чтобы стать бегуном или студентом; я пошла туда, чтобы показать родителям, какую дочь они вырастили. И в этот момент крик, моральное истощение и физическая боль стали вполне терпимыми. Подтягиваясь, я представляла, что показываю родителям, какая я сильная; выживая при трехчасовом режиме сна, демонстрировала им свою решимость; а надевая форму, думала о том, как они могут мной гордиться.

После поступления в Академию ВВС мой день расписан с пяти утра до полуночи: военная подготовка, учеба, строевая подготовка и тренировки каждый день – на три года вперед. Поначалу эта мысль была невыносима. Я хотела сбежать, наслаждаться студенческой жизнью и свободой, но потом вспомнила о том, зачем я это делаю, и с тех пор я никогда не оглядывалась назад.

 

Сэм

 

 

Установка 6

«Правило 4:30 утра»: когда нет выбора, все становится возможным

 

Когда наш самолет сел в аэропорту Абу-Даби, температура там была всего 27 градусов по Цельсию. Обычный прохладный декабрь для краев, где в июле средняя температура держится выше 40 градусов.

Я вылетел из аэропорта Денвера 22 часа назад, едва не попав в надвигающуюся снежную бурю. Теперь я оказался в пустыне. Шел 2009 год, и я прилетел в ОАЭ участвовать в приключенческой гонке Abu Dhabi Adventure Challenge, шестидневных соревнованиях по самой прекрасной и безжалостной местности на планете. Всю следующую неделю мне предстояло бежать, крутить педали, грести, плыть и лазить по бескрайним песчаным дюнам, безлюдным трассам, морским просторам, крутым скалам и невероятным городам – всему тому, что делает Абу-Даби истинным сокровищем Среднего Востока.

Тем утром в зимний зной аэропорта Абу-Даби вышел уже совсем другой Трэвис Мэйси. Я больше не был новичком. И не был юнцом. Со времен нашего провала на чемпионате мира 2006 года я сильно повзрослел, эмоционально и физически. Я научился лучше грести, точнее прокладывать маршруты и в целом стал более эффективным и выносливым атлетом. Прошли времена «Денниса-мучителя», наступило время Трэва, известного в международном мире приключенческих гонок как бескомпромиссный соперник, надежный штурман, умелый велосипедист, быстрый бегун и (надеюсь) хороший парень, играющий по правилам.

В 2008 и 2009 годах моя команда взяла серебро в гонке Primal Quest, на тот момент крупнейшей и самой престижной в Америке экспедиционной приключенческой гонке. Мы выиграли экспедиционную гонку Best of the West в канадских провинциях Британская Колумбия и Альберта, где нужно было много часов подряд пробираться через дебри огромных поваленных деревьев на крутых склонах гор в удаленной местности (одна из команд проснулась среди ночи от того, что их палатку обнюхивал волк). Еще я выиграл состязания по квадратлону[19]на горе Тейлор в Нью-Мексико, в которых мой отец участвовал, когда я был еще совсем малышом. Их дисциплины включали шоссейную велогонку, бег, лыжи и снегоступинг, и все это на пути к вершине горы Тейлор, высота 3437 метров, а затем вниз в обратной последовательности. Я стоял на пьедесталах почета в гонке на горных велосипедах TransMexicana (многодневной велогонке от побережья до побережья по югу Мексики), в велогонке 24 Hours of Moab (сутки по сложной кольцевой трассе в Моабе), в соревнованиях Teva Mountain Games Ultimate Mountain Challenge (четыре гонки за два дня: каякинг, трейловый бег, горный и шоссейный велосипед), в приключенческой гонке KEEN Great Ocean Road (три дня по Австралии) и ультрамарафоне Rock and Ice Ultra (140 миль бега и снегоступинга по северо-западным территориям Канады за шесть дней).

В моей жизни вне спорта также произошли крупные события. В 2008 году мы с Эми поженились на вершине горы в Колорадо, а в 2009 году переехали в Эвергрин, в основном потому, что там я мог тренироваться на высотных лесных и горных трассах, которые долгие годы дарили моему отцу хорошую форму и многие часы мирного уединения.

Абу-Даби был страшно далек от Эвергрина во всех отношениях. Но для участника приключенческих гонок это был важный шанс: ставки были высоки, 40 смешанных четверок из 20 стран мира боролись за самый крупный денежный приз в нашем виде спорта. И, как обычно бывает на международных приключенческих гонках, среди участников было непропорционально много новозеландцев. Закаленные гонками в суровом климате на крутых подъемах новозеландского Саутленда, опытные спортсмены из команд Qasr Al Sarab и ADCO (обе представляли на этих гонках местных спонсоров) могли побороться за места в тройке лидеров.

 

Мы с Эми поженились на верхней площадке горнолыжного склона в Коппер-Маунтин, Колорадо. С тех пор маршрут моих гонок не раз проходил прямо через то место, где мы дали свои обеты, и оно всегда вызывало у меня особые чувства – а еще оно всякий раз напоминает мне о том, что в жизни есть куда более важные вещи, чем тренировки и гонки. Фото: Джен де Пуи

 

Гонка Abu Dhabi Adventure Challenge стала преемницей первой приключенческой гонки Raid Gauloises, той самой, из которой вышел целый новый вид спорта, и галльское[20]влияние здесь все еще было заметно: на старте выстроилось много сильных французских команд. Среди знакомых лиц были также шведы из команды Lundhags Adventure и испанцы с французами из команды Team Buff Thermocool. Удивительно, но не участвовала американская команда Nike, самая успешная команда в истории приключенческих гонок. Зато присутствовала интересная новая четверка – немецкая команда Abu Dhabi Triathlon. Их капитаном был Фарис аль-Султан, чемпион мира в триатлоне Ironman 2005 года на Гавайях. Команда сверхмощных триатлетов вызвала немало слухов среди участников и статей в прессе перед гонкой.

Хватит ли у лучших триатлетов мира мастерства и сил выдержать многодневную приключенческую гонку? Могут ли они выиграть?

Высокие, загорелые, с накачанными телами, в облегающих костюмах, они смотрелись великолепно. Мне с самого начала было понятно, что в физическом плане мне этих ребят не переплюнуть. Но, с другой стороны, я уже по опыту знал, что в приключенческих гонках имеют значение не только физические параметры.

Моя команда, Salomon / Crested Butte – в названии сочетались два бывших спонсора, а в команде – спортсмены из двух команд, – тоже была в полной боевой готовности. Хотя мы никогда не выступали в таком составе, у меня был опыт совместных гонок с каждым из участников, и я рассчитывал, что из нас выйдет хорошая команда. Джон Браун (Джей-Би) и Эрик Салливан (Салли) были участниками старой доброй Crested Butte, с которой мы соревновались много лет назад в Моабе. С тех пор я близко узнал их не только как талантливых и умеющих упорно работать мультиспортсменов, но и как хороших парней, с которыми приятно проводить время. Я проводил с ними выходные и каникулы в окрестностях Ганнисона и Крестед-Бьют, учился ски-альпинизму зимой, бегал и гонял на велосипеде по заросшим полевыми цветами склонам летом. Мы с Джей-Би устраивали утренние пробежки по знаменитому 26-мильному маршруту через четыре высоких горных перевала между Аспеном и Крестед-Бьют, на который у большинства туристов уходит три-четыре дня. В 2007 году мы участвовали с ним в выматывающем чемпионате мира по приключенческим гонкам в холодной сырой Шотландии. Джей-Би и Салли были в хорошей форме и готовы к бою в Абу-Даби, и мы все трое питали надежды в отношении нашего четвертого участника, возможно, лучшей бегуньи в нашем виде спорта, Дениз Макхэйл.

Дениз – талантливая спортсменка и мой хороший друг из канадского Юкона. Незадолго до этого она выиграла чемпионат Канады по шоссейному бегу на 100 километров и провела много часов на гребном тренажере, готовясь к водному этапу в Абу-Даби. Дениз с ее мужем Грегом из тех людей, что могут построить своими руками бревенчатую избу и по многу дней охотиться с луком и стрелами на горных баранов (сейчас семья Макхэйлов управляет собственным парком приключений с катанием на собачьих упряжках и другими развлечениями в дикой природе). Грег однажды выдержал нападение разъяренного гризли: он подпустил его на расстояние, с которого можно было сделать единственный возможный в той ситуации результативный выстрел из лука. Самообладание Грега (вот вам пример психологической закалки) сыграло свою роль, медведь убежал. Пустыня была совсем не похожа на северо-западные территории Канады, но меня это мало тревожило: Макхэйлы никогда не жалуются, это невероятно крепкие люди. Я участвовал в гонках с ними обоими, но в этот раз Грег остался дома: наступил сезон охоты.

Наша команда приготовилась к бою, но имелся один серьезный фактор, который мог сыграть против нас. В гонке в Абу-Даби было два этапа каякинга, более 50 миль гребли в открытом море. К такому непросто готовиться, когда все водоемы у тебя дома уже несколько недель как подо льдом. При столь ограниченных возможностях тренировки в самой важной дисциплине гонки мы понимали, что шансов выиграть всю гонку у нас мало. Но что-то мы все-таки выиграть могли. Как команды и гонщики на «Тур де Франс», ставящие себе целью выигрыш на отдельных этапах, мы поставили перед собой задачу выиграть один или несколько этапов этой шестидневной гонки. Даже победа в одном этапе на Abu Dhabi Adventure Challenge стала бы большим достижением, и мы знали, что сможем ее добиться, если будем контролировать мысленный настрой и реализуем весь свой физический потенциал.

Часто многодневные приключенческие гонки начинаются в неспешном ритме, поскольку атлеты пытаются нащупать постоянный темп, который можно будет выдержать в течение следующей недели. В Абу-Даби все было совсем не так. Первый день стартовал с «Пролога»: вступительного этапа «приключенческого триатлона». Этап предполагал в общей сложности 17 миль плавания, велосипеда и бега, а затем 20 миль морского каякинга.

По выстрелу из стартового пистолета 160 участников рванули на горных велосипедах от линии старта. Нетривиальное зрелище для приключенческих гонок: с перекачанными шинами, чтобы выжать больше скорости на семимильном участке асфальта, мы неслись по дороге в опасном пелотоне (некоторые участники даже накрутили «лежаки» – гоночные накладки на руль для аэродинамической посадки – и ехали на узких шоссейных шинах). Мы промчались по красивой прибрежной эспланаде, заложили опасный поворот на 180 градусов и понеслись назад к роскошному дворцу в арабском стиле, нашей первой транзитной зоне. Каждый гонщик при этом зависел от других – от того, смогут ли они удержаться в своей линии и сохранять хладнокровие.

Джон, у которого был большой соревновательный опыт, буквально за минуту до старта понял, что мы сэкономим драгоценное время (только несколько дней спустя мы осознали, насколько важна была каждая секунда в этой гонке), если выйдем на велоэтап в беговых кроссовках и сможем без задержек перейти после него к бегу. Творческий подход оправдал себя, и мы вышли на пятикилометровый беговой этап шоссейного бега одними из первых. В транзитной зоне, где вся толпа бежала по пляжу к дворцу и потом обратно на асфальтовую дорожку, команды шли на всяческие ухищрения, чтобы заявить о себе.

Команда Qasr Al Sarab – суперзвезды из Новой Зеландии – вырвалась вперед и первой устремилась в зону перехода на этап плавания на открытой воде.

В триатлонах длинные заплывы – обычное дело, но в приключенческих гонках участникам редко приходится плыть по полмили на открытой воде. Полагаю, в том числе и поэтому сюда приехали красавцы триатлеты с Ironman (а может, наоборот, трассу проектировали с учетом их сильных сторон, этого я так никогда и не выяснил). Быстро скинув одежду и натянув очки, мы нырнули в живописную бухту, окаймляющую Абу-Даби. Где-то далеко на другом конце бухты едва виднелись флажки финиша. Для некоторых участников этот заплыв должен был стать серьезным испытанием. Чувствуя себя уверенно после долгих тренировок в бассейне перед гонкой, я взял в воде хороший темп. Увидев узнаваемый логотип Ironman на шапочках немецкой четверки, приближавшейся слева, я решил, что всю оставшуюся дистанцию буду просто держаться за ними и применять технику драфтинга. Не тут-то было: они промчались мимо, как торпеды.

Потерпев поражение в плавании, наша команда быстро перегруппировалась и перешла на участок гребли: он закрывал этап приключенческого триатлона и включал две дистанции по две мили, между которыми был небольшой этап ориентирования на песчаном острове. Бег по песчаным дюнам на этом этапе мог дать некоторое представление о том, что нас ждало через два дня в куда больших масштабах, и большинство команд неплохо показали себя в ориентировании с картой и компасом.

Команда Qasr Al Sarab одержала решительную победу в Прологе (читай: в приключенческом триатлоне), мы финишировали вскоре после них. Звезды Гавайев из команды Abu Dhabi Triathlon не сильно от нас отстали и показали себя в Прологе силой, с которой всем придется считаться.

И все же мы знали: хотя триатлон на дистанции Ironman, несомненно, одно из самых изнурительных соревнований на планете, он длится всего один день. В нашей приключенческой гонке, как и в других таких гонках, предстояло двигаться вперед еще пять дней подряд.

Мы наскоро приняли душ на берегу и восстановили водный баланс, и после полудня гонка возобновилась: начался этап 20-мильного морского каякинга от Абу-Даби до удаленного островка на севере. Старт проводился в стиле «Ле-Ман» (снова французское влияние). Вот как это выглядело: мы выстроились в линию вдоль пляжа, по сигналу рванули по песку к нашим двухместным каякам, расставленным вдоль берега, и в общей суматохе начали спускать их на воду и залезать в них (у каждой команды было по два каяка с парусами). Такого рода старты показывают в шоу Survivor; я уверен, что его идейный вдохновитель Марк Бернетт был знаком с ними еще со времен приключенческих гонок и понимал, что они отлично смотрятся на экране.

Опыт триатлетов в гребле оказался скромным, зато у новозеландцев с этим было все в порядке. Первые 500 ярдов мы с Джоном лидировали, оставив немцев позади. Но потом одна из новозеландских команд обошла нас, они уходили вперед с такой скоростью, будто шли на моторах. Через два километра мы вышли из-под прикрытия острова и оказались во власти больших волн открытого моря. Следующие несколько часов мы гребли на открытой воде и иногда, при нужном ветре, ставили парус для дополнительного ускорения. Море мощно вздымалось и опадало, бросая каяк из стороны в сторону и вынуждая нас «ловить» волны. Не раз мы оказывались так далеко от берега, что, случись что непредвиденное, добраться до него вплавь стало бы весьма нелегкой задачей. Стоит ли говорить, что такие условия несколько нервировали ребят из Колорадо и Северной Канады. (Снег, высота, медведи – без проблем. Океан, жара, пустыня – тут-то и начинается мандраж!) На одном из контрольных пунктов на суше, к которым нужно было подгребать, а потом возвращаться обратно в открытое море, сильные волны разбивались о песчаную косу. Большинству команд удалось высадиться на берег в целости и сохранности, но некоторым повезло меньше. Когда накрывает прибой, ты будто оказываешься в гигантской стиральной машине, и когда удается, наконец, вынырнуть, приходится с бешеной энергией плавать кругами и собирать уплывающее снаряжение. Несколько часов спустя, на пути к острову, где должен был закончиться этап и где все команды ждал ночной привал, мы попали в сильное обратное течение. Выгрести к берегу против течения, сопоставимого по силе с речным, было практически нереально, и в конце концов мы просто выпрыгнули из лодок и вытянули их на берег по мелководью.

После сложного дня наши натруженные мышцы наслаждались заслуженной ночной передышкой на том крошечном острове. Ночной вид был шикарен: небо, полное звезд, и огни большого города вдалеке. Мы провели воистину незабываемый походный вечер в компании хороших друзей, и нам почти удалось забыть хотя бы на пару часов о том, что мы собрались здесь со всего света, чтобы победить друг друга в изнурительной гонке по пустыне.

Следующим утром мы вышли на рассвете, чтобы пройти на веслах 34 мили обратно до Абу-Даби. На это ушло около шести часов, что очень немало для гребли на морском каяке. На спутниковых снимках, по которым мы ориентировались в гонке (обычных топографических карт этого района не было), виднелись песчаные острова, поросшие густым кустарником и окруженные водой. Проходы между ними могли быть и очень глубокими, и совсем мелкими. Весь этот день главной нашей задачей стал поиск участков глубокой воды, и преимущество получали команды, которым удавалось найти на мелководье участки чуть глубже и получить преимущество в скорости.

Кроме того, первостепенное значение на водном этапе имели гидратация – поддержание водного баланса – и питание. Я выпил на этой дистанции шесть литров воды, мы везли ее во флягах, притороченных к каякам. И я постоянно ел: энергетические батончики, гели, орехи и изюм. Пропитанные соленой водой батончики не особо вкусны, но работают как надо!

Новозеландские команды продолжали лидировать и на этом долгом этапе каякинга, и, когда мы, наконец, добрались до финиша, лидеры уже давно были на берегу и готовили снаряжение к следующему дню. Измотанные за два дня соревнований бесконечной греблей, мы поковыляли к автобусу, которому предстояло отвезти нас вглубь пустыни – на следующий этап. За два дня каякинга мы проиграли по времени так много, что полная победа над новозеландцами становилась заведомо недостижимой. Но мы знали, что впереди этапы бега и горного велосипеда и они позволят нам показать себя с лучшей стороны. Победа даже в одном этапе этой гонки была бы огромным достижением, и мы поставили перед собой такую цель. Пустыня Руб-эль-Хали – что в буквальном переводе означает «Пустая четверть» – вызывает в воображении образы древних исследователей, бедуинских караванов и странников, бредущих вперед в поисках оазиса. Одна из величайших песчаных пустынь в мире, она кажется необитаемой, как луна. Бесконечные дюны уходят за горизонт, прерываемые только плоскими, безжизненными солончаками. Никакой растительности. Никакой воды. Даже зимой температура держится под сорок. Животный мир представлен несколькими исключительно хорошо приспособившимися видами, умеющими выживать в таких условиях.

В такой обстановке нам предстояло пробежать 75 миль, стартовав на следующее утро.

Проехав несколько часов на автобусе на юг от побережья, мы расположились лагерем на бесплодном пустыре, окруженном дюнами пустыни. Гонщики с урчащими желудками и блаженными улыбками на лицах навалились на богатый шведский стол традиционных ближневосточных яств. Мы накладывали на тарелки бабагануш, хумус, кускус, фалафель и табуле. Жадно заглатывали кебабы из баранины, курицы и говядины. Мы потягивали чай, сидя на земле за низкими столиками, а потом откинулись на специально привезенные для нас роскошные цветастые подушки. Кто мы такие, спортсмены из XXI века или кочевники из других краев и другого времени? На пару часов той ночью это потеряло всякое значение. Зная о том, что вскоре нам предстоит надолго исчезнуть в песках, что предстоят 36 часов дневного зноя, ночного холода и постоянного преодоления себя, мы получали огромное удовольствие от этого вечера международного братства в пустыне под пологом традиционных шатров. Это было как последний ужин войска перед боем. Тот вечер под звездами с национальной едой в компании сотни спортсменов-единомышленников остается одним из самых теплых моих воспоминаний, связанных с соревнованиями.

В поэтапных гонках никогда не удается толком выспаться, потому что всегда есть куча дел – возиться со снаряжением, сверяться с картами, разрабатывать планы. Когда же я, наконец, лег и начал засыпать под звездным небом, меня атаковал рой тревожных мыслей. Я никогда еще не бегал таких длинных этапов по таким суровым местам и не знал, чего ждать:

 

Будет ли песок набиваться внутрь через гамаши и обувь с гортексом?

Хватит ли нам воды?

Насколько будет жарко?

Смогут ли команды, потерявшие время на этапе каякинга, наверстать драгоценные минуты?

Мы приехали в Абу-Даби победить в одном из этапов… Может ли им стать выматывающий трек по пустыне?

Во что мы, черт возьми, вообще ввязались?

 

Последний вопрос был весьма актуальным, и, когда в 4:30 утра зачирикал будильник, выяснилось, что довольно много команд пакуют вещи не для 75-мильного забега по пустыне, а для короткой поездки на автобусе обратно в пятизвездочный отель, к отдыху и изысканным коктейлям у бассейна. Здесь, в точке невозврата на краю пустыни, некоторые команды приняли решение вернуться. И я не мог винить их за это. Для нас вопрос выигрыша в гонке, вероятно, тоже уже не стоял, потому что мы проиграли лидерам несколько часов на длинных этапах гребли. Тревоги добавляло и объявленное организаторами прошлой ночью ограничение: на каждую команду выделялось определенное количество бутылок воды на трех пунктах снабжения в пустыне. Это объяснялось ограниченным количеством ящиков, которые они могли доставить в столь удаленную местность, и необходимостью обеспечить водой все команды, не только лидеров.

Мы рассчитали, что этой воды хватит, чтобы выжить на этапе, но к концу своего пребывания в пустыне мы будем сильно обезвожены.

Какое облегчение! Знать, что ты по крайней мере не сдохнешь от жажды и твой бездыханный труп не растащат по пустыне стервятники.

Нечего и говорить, что в тот момент автобус до отеля казался весьма заманчивой альтернативой.

И тут я подумал об отце. В моей спортивной карьере часто случалось такое: в определенный момент меня посещали мысли о тех уроках, что я получил в годы детства, болея за папу на соревнованиях, катаясь с ним на велосипеде по холмам или общаясь с его друзьями.

В те утренние сумерки, глядя на мигающие цифры будильника на наручных часах, я вспомнил папино «правило 4:30 утра».

Когда Марк Мэйси пребывал в том же возрасте, что и я, у него было двое маленьких детей – мы с Кэтлин, – и он много работал над своей карьерой адвоката. Примерно тогда же он увлекся бегом и ездой на велосипеде и начал участвовать в гонках, которые вскоре привели его к соревнованиям на сверхмарафонские дистанции, таким как стомильный забег в Ледвилле и приключенческие гонки Eco-Challenge. Тренировки и соревнования шли вразрез с его главными задачами как семьянина и профессионала. Но как человек, стремящийся жить полной жизнью и добиваться успеха во всем, он твердо решил сделать так, чтобы все это каким-то образом заработало вместе. И он придумал, как этого добиться: папа знал, что лучшее время для работы – раннее утро. Пока другие люди спали или медленно раскачивались перед началом рабочего дня, папа уже работал.

Просыпаясь каждое утро не позже 4:30, папа успевал съездить в офис поработать, потом устроить обеденную пробежку, вернуться на несколько часов на работу, по дороге домой остановиться у велотрассы и прокатиться на горном велосипеде и вернуться домой достаточно рано, чтобы провести с нами время и посетить все наши внешкольные мероприятия.

Нужно добавить, что и сейчас, когда ему за шестьдесят, папа живет в том же режиме, только теперь он просыпается в четыре утра (а то и еще раньше). Он участвует во всех важных моментах жизни своих внуков и по-прежнему никогда не пропускает мои соревнования. Невероятно. Поразительно.

Это и вспомнилось мне в те рассветные сумерки в пустыне. На часах как раз было 4:30, и мы стояли перед выбором. Сдаться, похвалить себя за то, что сделали что могли, и пойти в автобус, увозящий к комфорту. Или воспользоваться тем, что мы рано встали, и заново настроить команду на успех, сделать ранний подъем трамплином в новый день, где мы будем упорнее всех, выносливее всех и мужественнее всех и попробуем достичь новых высот в спорте, таких, что ими можно будет гордиться до конца своих дней.

– Хорошее будет утро, ребята, – сказал я команде, когда мы повернули из лагеря к старту, в противоположную от кондиционированного автобуса сторону.

 

Вспомнив «правило 4:30 утра», я почувствовал воодушевление и готов был бежать впереди всех со старта нашего длинного забега по пустыне. Фото: Воутер Кингма

 

Нам предстоял трекинг на 75 миль по песчаным дюнам. Команда Salomon / Crested Butte быстро вырвалась вперед: мы горели желанием задействовать свой большой беговой опыт и использовать преимущества высотных тренировок. Только вот куда именно надо бежать? В шоссейных гонках обычно бывают указатели направления, отметки расстояния. Но не здесь. Моя команда рассчитывала, что я покажу им верное направление. Мы бежали, скользили вниз и вновь лезли вверх, и мне нужно было на ходу ориентироваться в незнакомой местности, на которую не дали надежных карт, потому что дюны все время находятся в движении. В других гонках я мог использовать как ориентиры горы, долины, реки и границы растительности. Здесь же, куда ни кинешь взор, лишь бескрайнее море песка, меняющееся от каждого дуновения ветра. Условия были, мягко говоря, сложными, но я чувствовал упоение от того, насколько бег по глубокому песку похож на бег по снегу. Я повторял про себя: «Трэв, ты играешь на своем поле». И это работало.

Поскольку в этой гонке существовала реальная опасность затеряться в пустыне, организаторы разрешили использовать GPS-навигаторы, которые обычно запрещены в приключенческих гонках (в чем смысл ориентирования, если за тебя это делает спутник?). Но посреди пустыни в моем навигаторе села батарейка. Недалеко бы мы ушли, если бы я не умел пользоваться картой и компасом – навигационными приборами старой школы, – чтобы определить нужное направление.

 

На гонке в пустыне Руб-эль-Хали в Абу-Даби быстрее всего получалось двигаться по гребням дюн. Это было классно! Фото: Воутер Кингма

 

Хотя дюны все время движутся под воздействием ветра и эрозии, солончаки остаются примерно на одних и тех же местах. Зная об этом, я вел команду от солончака к солончаку. Между их плоскими пятнами простирались песчаные дюны, и быстрее всего получалось двигаться по их гребням. Я находил гребни, ведущие примерно в нужном направлении, и продолжал на ходу сверяться с компасом – и надеяться на лучшее, – так мы добирались до следующего солончака.

 

В сложных обстоятельствах рождается крепкая дружба. Мы с Джоном (слева) стали близкими друзьями за годы совместных соревнований по всему миру. Он не стал ко мне хуже относиться даже после того, как я провертел ему дырку в ногте в забытом богом месте посреди пустыни! На этом снимке мы поздравляем друг друга с финишем в Китае. Фото: Китайская ассоциация альпинизма

 

Все шло по плану. Так мне казалось. Но через несколько минут после очередного заданного направления Джон указал на свои ноги. «Слушай, что-то мне обувь стала совсем мала!» Как известно всем бегунам на дальние дистанции, в длинных забегах ноги опухают. Но в случае Джона все осложнялось еще и тем, что в ткань кроссовок набился песок. Что делать? В пустыне нет обувных магазинов. Джону оставалось терпеть, пока кроссовки продолжали разбивать ему пальцы ног.

Джон вел себя геройски, но проблема начала сказываться на нашем темпе. Мы решили на несколько минут остановиться, чтобы как-то ее решить. Пришло время мне сменить роль штурмана на роль полевого хирурга: чтобы хоть как-то облегчить мучительную боль от давления на распухший палец, мы с Джоном при помощи ножа и булавки проделали в его ногте дырку. Еще утром Джей-Би принял решение, что выбора у него нет, и, если для продолжения гонки нужна эта дырка в ногте, чтобы вскрыть нарыв под ним, он был не против потерпеть. Через несколько минут мы уже снова бежали по дюнам, зная, что теперь мы еще много часов не будем останавливаться.

Наступила ночь, но команды продолжали закладывать зигзаги в никуда по компасу под сияющим звездным небом. Ориентирование становилось все более сложным, в игру вступили темнота и недостаток сна, но мне, к счастью, удавалось сохранять внимание к деталям и думать о том, «что» я делаю (а не «зачем»); продолжать оставаться начеку и двигаться в нужном направлении. Когда мы остановились ночью на обязательный 90-минутный отдых, мы почти на полчаса отставали от группы лидеров, куда входили и новозеландцы.

Я узнал, что команда триатлетов сильно отстала. Это были одни из самых выносливых спортсменов в мире: они считались лучшими в океанском плавании на 2,4 мили, велогонке на 112 миль по легендарным гавайским трассам и в беге на 26,2 мили по лавовым полям. Но шесть дней в пустыне подкосили их. Как и в истории с «морскими котиками» и другими армейскими командами в старых добрых гонках Eco-Challenge, вывод здесь таков: хорошая физическая форма – необходимое, но недостаточное условие для прохождения таких гонок, где нужно несколько дней соревноваться в экстремальных условиях в разных дисциплинах, не все из которых, строго говоря, относятся к видам спорта на выносливость.

Пылающий рассвет явил нам панораму вне времени. Кто мы, спортсмены на гонке или беспомощные путники из далеких дней? Далеко впереди виднелись фигуры, которые я принял поначалу за соперников, но они вскоре превратились в очертания верблюдицы с новорожденным верблюжонком. Серый, покрытый слизью малыш, еще соединенный с матерью пуповиной, переступал рядом с верблюдицей на нетвердых ногах, а мать наблюдала за нами с большим подозрением. «Да, ради таких моментов мне и нужны гонки», – подумал я про себя, не в силах вести разговоры.

Джон задавал хороший темп, и несколько минут спустя мы догнали ведущую группу из шести команд. Наша мечта выиграть этап в крупнейшей приключенческой гонке мира становилась возможной. Гонка продолжалась!

Поднявшись на последнюю дюну, мы увидели вдалеке финиш. За плечами было 75 миль и 19 часов бега. До финиша оставался лишь почти отвесный 60-метровый спуск с песчаной дюны и 135 метров по солончаку. Когда все семь команд рванули изо всех сил в финальном спринте, в моей голове возник старый тренер школьной сборной по баскетболу в Эвергрине. «Жми, Трэв! – орал воображаемый тренер Хаэбе. – Пришло время выложиться!»

На этот раз мне не противостоял громила из другой команды и я не казался заведомо хуже соперников. Я был в отличной форме, полон сил, и за плечами у меня оставалось много дней, прожитых по «правилу 4:30 утра». К тому же у меня была команда, полная той же решимости, что и я. Мы просто летели по солончаку. Дениз прочно привязали ко мне тонким туго натянутым буксировочным тросиком (в приключенческих гонках это разрешено).

Линия финиша – одинокая надувная арка посреди бескрайней пустыни – была уже совсем близко. Мы жали изо всех сил, переглядываясь иногда с другими мчащимися параллельным курсом командами. И вот мы вышли вперед на метр, потом еще на несколько… и, наконец, пересекли финишную черту. Команда Salomon / Crested Butte выиграла этот этап. «Правило 4:30» сработало, оно всегда работает, и воспоминания о той победе и сейчас вызывают у меня улыбку.

 

Практика ультрамышления

 

«Правило 4:30 утра» касается не только ранних подъемов, чтобы больше успеть за день, как делает мой отец. В этом правиле есть и более глубокий смысл. Кратко – если заранее принимаешь твердое решение, то, когда приходит время действовать, уже не отвлекаешься на мысли о том, хочется тебе это делать или нет.

Когда в 4:30 утра звонит будильник, ты должен встать и взяться за дело, даже если – и особенно если – больше всего на свете хочется повернуться на другой бок и поспать еще. Но не стоит воспринимать это правило буквально; подъем в 4:30 утра – лишь пример того, какой твердой волей нужно обладать, чтобы достичь успеха. Для вас это правило может звучать немного по-другому или означать выполнение иных действий в определенное время дня или недели. Смысл в том, что вы заранее берете некое обязательство и тем самым отказываетесь от дальнейшей возможности выбора по данному вопросу.

Твердое внутреннее обязательство – в отношении программы тренировок, проекта, работы, отношений, воспитания ребенка – это самое важное, что только можно сделать в жизни. С этого все начинается. Принимая для себя «правило 4:30 утра», буквально или фигурально, вы отказываетесь от любых альтернатив. Подъем в то время, когда большинство людей еще спят, может стать первым шагом к достижению цели.

Можно предположить, что желающих «просыпаться и петь» в столь ранний час не очень много. Но «правило 4:30 утра» на самом деле совсем не для них. Большинство людей любят поспать, и, вероятно, вы не исключение. В этом-то вся соль: если вы приняли для себя такое правило, вы встаете при любых раскладах. Эта психологическая установка отсекает любые отклонения от цели. Именно это сделала в пустыне моя команда, когда перед одним из последних этапов мы повернули к линии старта, а не к автобусу до отеля. После этого у нас уже не было пути назад. И ничто – ни пустыня без всяких ориентиров и направлений; ни усталость, накопившаяся за дни гонки; ни пугающая перспектива хирургической операции на пальце в полевых условиях – уже не могло нас остановить.

При этом в каждое мгновение того длинного дня под палящим солнцем мы хотели бы оказаться в автобусе. (Разумеется, до того момента, как мы первыми пересекли финишную черту.)

Принятие таких твердых внутренних решений и отказ повиноваться импульсивным желаниям и порывам позволяют достигать колоссальных результатов. Захотите ли вы встать с утра пораньше на пробежку, или чтобы поработать на свежую голову над научной статьей, или подготовиться к тестам и экзаменам, или разработать сайт для своего нового бизнеса? Я точно нет. Но если ваше желание достичь чего-то большего достаточно сильно, вам придется начать ценить свои долгосрочные обязательства и цели больше, чем любые сиюминутные желания.

Это работает для моего отца, для меня и для многих успешных спортсменов, профессионалов, родителей и самых разных знакомых мне людей, которым иногда приходится трудиться так, что некогда передохнуть. Но если подумать, это не слишком большая цена за то, чтобы получать от жизни максимум.

И еще «правило 4:30 утра» помогает выработать в себе весьма достойную черту, актуальную для учебы и исследовательской деятельности: упорство. Анджела Ли Дакворт из Центра позитивной психологии и Лаборатории Дакворт при Университете Пенсильвании занимается исследованиями таких качеств, как упорство и самоконтроль, и ее работа дает основание полагать, что они имеют решающее значение для успешности человека. Дакворт выявила, что упорство становится предпосылкой для самых разнообразных достижений: успешного преодоления начального курса военной подготовки в Военной академии США Вест-Пойнт; выхода в финал Национального конкурса произношения слов по буквам (National Spelling Bee); продолжения службы в спецназе армии или работы учителем, когда ты еще новичок на этом поприще; получения высоких баллов в стандартизованных тестах по окончании обычной средней школы; и даже просто поддержания хорошей физической формы. Исследователь обратила внимание