Геополитические перспективы США в XXI в.

Несмотря на риски и угрозы, вероятнее всего, глобальное лидерство, всемогущество США продлится в XXI в. на несколько десятилетий. Сторонники однополюсного мира призывают американскую элиту воспользоваться редчайшим и бесценным историческим шансом. Гегемония США в их сценарии покоится на трех позициях:

› эффективный и огромный экономический организм, до­минирующий в мировой торговле и валютной системе, позволяю­щий себе массированное экономическое и гуманитарное влияние на многие страны мира;

› привлекательное в культурном отношении общество, играющее роль защитника гражданских прав, центра мировой науки, законодателя международных норм и правил;

› мощная армия, способная решать про­блемы мирового масштаба, подкрепленная разными союзами, разветвленной разведывательной сетью и эффективной военной экономикой.

Американская экономика, модернизированная в 80—90-х годах XX в., способна нести бремя военных расходов, на их увеличение. Умелая мобилизация ресурсов страны и ослабление потенциальных противников обеспечат США положение лидирующей державы ми­ра как минимум еще на 20 лет. Дальнейшее развитие ситуации бу­дет зависеть от уровня жертвенности американского народа, умения его руководства, степени противодействия внешнего мира.

Очень важны отношения США с потенциальными конкурен­тами. Население Евро­пы стремится в первую очередь к стабильности и высокому уров­ню жизни. ЕС ценит отношения с США и не намерен с легкостью оборвать их в угоду интересам России.

Для создания мира, контролируемого из одного центра, необходимы как минимум две предпосылки: языковое сближение и религиозная со­вместимость. Гегемония США требует утверждения всемирной роли анг­лийского языка. Может ли мир управ­ляться страной, язык которой непонятен 92% мирового населения? Что касается религиозной совместимости, то за XX в. две главные ми­ровые религии — христианство и ислам не добились решающего пере­веса в ту или другую сторону.

У ряда стран есть реальный шанс вырваться из подчинения единственной сверхдержаве и превратить однополюсную систему в биполярный мир. Ведущим здесь может быть процесс противостояния союзов нескольких государств: сил отдельно взятой державы может быть недостаточно для вызова Америке. Превращение США в единственную сверхдержаву заставило европейцев задуматься над их ролью в будущем. Они пытаются восстановить свою значимость за счет объединения усилий. Некоторые западные ученые предсказывают образование двух крупных коалиций: американо-японо-китайский союз против европейско-российского союза. До 2025 гг. прогнозируется экспансия обоих блоков и выдвижение лидера в каждом из них. Затем конфликтные интересы не позволят избежать столкновения и могут привести к долговременной мировой войне.

Формы противодействия господству США уже сложились: 1) геоэкономические и 2) цивилизационные.

С одной стороны, создание Европейского Союза и единой европейской валюты. Сово­купная экономическая мощь Западной Европы приближается к аме­риканским показателям — 19,8% общемирового валового продукта (у США — 20,4%). ЕС осуществляет торговую экспансию, заключив соглашения об ассоциации с 80 странами.

Возможно также противо­стояние между США и Китаем. Примерно в 2020 г. Азия, ведомая Китаем, будет производить более 40% мирового валового продукта. Азиатские страны за несколько десятилетий сделали то, на что Запа­ду понадобились столетия. Подъем Китая, безусловно, самое важное явление в мире, способное изменить мировую систему. Китайские лидеры видят в США сверхдержаву, вступающую в полосу упадка, полную решимости сдерживать находящийся на подъеме Китай. Они бросят вызов инте­ресам и позициям Соединенных Штатов в Восточной Азии.

Государства, претендующие на «свой полюс», станут стремиться выйти из-под крыла любого опекуна — таков урок истории. Многополярность начнет складываться в ходе противостояния за региональное господство между США, Европой, Россией, Китаем, Индией и Японией.

Как пи­шет американский исследователь Кеннет Уолц, политическая структура многополюсного мира будет состоять из ав­тономных центров, имеющих собственный арсенал ядерного ору­жия и космических систем, обладающих собственной, отчетливо выраженной культурой. Каждый из центров обзаведется собствен­ной сферой влияния. Это будет вариант, близкий к классическому типу баланса сил. Главный процесс в этом направлении — становление трех бло­ков: Европейского Союза, Североамериканской зоны свободной торговли (НАФТА) и восточно-азиатской группировки.

В будущем еще три политические силы могут вырасти до статуса великой державы:

- от­дельно Германия или вся объединенная Европа, Япония и Китай.

- Азия, Европа и обе Америки возникнут как региональные эконо­мические блоки во главе с Японией, Германией и США.

Остальной мир во все возрастающей степени будет зависеть от этих трех клю­чевых регионов. Статус России можно определить как регионального лидера с большими перспективами трансформиро­ваться в мировую державу, как с точки зрения военных возможно­стей, так и динамичного экономического роста.

С другой стороны, окончание битвы идей обнажило разногла­сия между цивилизациями — производные от различных традиций прошлого, культуры, языка, религии, этических норм. Мир стал от­четливо многоцивилизационным. Западные ценности перестали ви­деться универсальными. Все яснее ощущается противоположность основных цивилизаций — западной, латиноамериканской, восточ­ноевропейской, исламской, индуистской, китайской и японской. Это может привести в будущем к противостоянию и конфликтам в XXI веке.

Пик прямого контроля западной цивилизации был достигнут в 1920 г. — около 50% всей земной поверхности. К новому тысячеле­тию зона контроля уменьшилась вдвое.

Латиноамериканская цивилизация сейчас смирилась со своей «второсортностью». Она питает надежды на вхождение в НАФТА, маневрирует, привлекает японские и западные капиталы, по суще­ству, соглашаясь на роль младшего партнера Запада.

Восточноевропейская цивилизация в начале нового тысячелетия ощущает значимость православия, коллективизма, трудовой этики, отсутствие организации, различие взглядов элиты и народных масс. Свободный рынок с трудом пробивает себе дорогу в атмосфере вакуума власти и при отторжении конкурентной этики. Полтора десятка государств восточноевропейской цивилиза­ции будут в XXI веке искать свое место в мире.

Мусульманская цивилизация превратила внешние границы своего мира — на Ближнем Востоке (Палестина, Голаны), в Европе (Бос­ния, Чечня), Азии (Пенджаб и Халистан), Африке (юг Судана и Нигерии) — в военные фронты XXI в.

Индуистская цивилизация готова противостоять буддизму на юге и востоке, исламу на западе и севере. Индуизм стал более чем рели­гией, он лег в основу индийской цивилизации. Через 15—20 лет Индия станет самой населенной страной планеты, к 2025 г. — чет­вертой державой мира по размеру экономики.

Китайская цивилизация осуществляет фантастический сплав но­вейшей технологии и традиций. В ней отмечается исключительный рост самосознания. В 1950 г. на Китай приходилось 3,3% мирового валового продукта, к концу XX в. — более 10%. В 2025 г. здесь бу­дут жить не менее 21% мирового населения.

На японскую цивилиза­цию в 2025 г. придется 1,5% мирового населения и 8% мирового валового продукта.

Таким образом, западная цивилизация в XXI в. еще сохранит первенство, но потеряет всемогущество. Претензии на общечелове­ческий характер своих ценностей сталкивают Запад, прежде всего, с исламской и китайской цивилизациями. Выживание Запада во мно­гом будет зависеть от понимания им в целом уникального (а не уни­версального) характера своей цивилизации, от готовности к жертвам и выработки эффективной стратегии.

В результате картина мира может принять новый вид — не «Се­вер — Юг», как предполагалось, а семь цивилизационных комплек­сов, сложившихся за многие столетия.

Самые опасные конфликты XXI в. следует ожидать в России (между язычеством и исламом), в Северной Индии (между индуизмом и исламом), на границе Китая и Индии (между китайской цивилизацией и индуизмом), на юге Нигерии и Судана (между трайбализмом и исламом). Латиноамери­канская цивилизация, как и африканская протоцивилизация, сбли­зится с Западом, а китайская цивилизация может вступить в союз­нические отношения с миром ислама. Предсказывается сближение японской цивилизации с китайской, а России — с Индией.

Однако наибольшее значение приобретет противостояние ислама и Запада. Если Китай своим бурным ростом и самоутверждением вызовет обеспокоенность Америки, Европы, России и Индии, то можно представить себе их сближение против коалиции Китая, Японии и исламского мира. Особо опасным с точки зрения межцивилизационного противостояния будет период 2026—2050 гг., когда ожидает­ся усиление противодействия современному мировому порядку со стороны новых набирающих силу центров.

Таким образом, после самораспада СССР тектонические сдвиги на политической карте мира впервые в истории выдвинули в роль мирового лидера неевразийскую державу. Однако военно-политическое, экономическое и технологическое лидерство остается относительным и без реального контроля над Евразией.

Геополитической целью Америки является контроль над Евразией, чтобы не допустить на политической арене соперника, подобного СССР и способного бросить вызов Америке. SplashImage='http://webarhimed.ru/assets/images/111/smart4.png'; SplashImageWidth=450; SplashImageHeight=388; SplashImageLink='http://lumenmarket.ru/component/k2/itemlist/category/8-smart'; google_protectAndRun("render_ads.js::google_render_ad", google_handleError, google_render_ad);

 

 

Лекция 24 "СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ АМЕРИКАНСКИХ ГЕОПОЛИТИКОВ"

Лекция 24 "СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ АМЕРИКАНСКИХ ГЕОПОЛИТИКОВ"

Б. Броди

Бернард Броди — известный современный американский военный историк и военный стратег. Во время Второй мировой войны служил на флоте, затем был консультантом Авиационного, Армейского и Морского колледжей (учебных заведений, готовящих генералитет вооруженных сил США и уделяющих большое внимание вопросам военной стратегии и геополитики). В 1950-х гг. Броди работал профессором Йельского университета, одного из самых престижных в США. После этого он долгое время сотрудничает с «Рэнд Корпорейшн» (Rend — Research and Development — исследования и разработки) — научно-исследовательским центром, который был создан специально для изучения военно-стратегических и геостратегических проблем. Рэнд Корпорейшн выполняет заказы министерства обороны и совета национальной безопасности США по разработке военных стратегий и так называемых «больших», или национальных (геостратегических) концепций.

Б. Броди — автор многих статей, докладов, книг по вопросам военной истории, военной и национальной стратегии. Наиболее известна его работа «Стратегия в век ракетного оружия» (1960). В первой ее части, которая называется «У истоков воздушной стратегии», Броди проанализировал военно-стратегические взгляды и концепции Клаузевица, Жомини, Наполеона, Мэхэна, Фоша, Черчилля и результаты их практического применения. Особенно подробно рассмотрена теория воздушной мощи Дж. Дуэ, которая, по его мнению, оказала большое влияние на развитие авиации и особенно военно-воздушных сил.

Главный вывод, который можно сделать из работы Броди «Новые проблемы и новые взгляды», заключается в том, что не только стратегия диктует тот или иной способ применения политических и военных средств, но и само развитие боевой техники (и в первую очередь такой революционной, как ракетно-ядерное оружие) делает необходимым изменение и военной стратегии и порой геостратегии в целом.

М. Каплан

Мортон Каплан — современный американский специалист по теории международных отношений и мировых политических систем, политолог и геополитик, преподаватель ряда американских вузов. Окончил социологический факультет Колумбийского университета (Нью-Йорк), ученик одного из основателей школы функционального анализа Р. Мертона, который, в свою очередь, был учеником «системщика» Т. Парсонса и П. А. Сорокина.

М. Каплан получил мировое признание после выхода в свет книги «Система и процесс в международной политике» (1957), в которой предложил шесть идеальных моделей международных систем, не потерявших теоретического и прикладного значения по сей день:

◊ система «баланса сил»,

◊ гибкая биполярная система,

◊ жесткая биполярная система,

◊ универсальная система,

◊ иерархическая система,

◊ система «вето».

Каплан настаивал на чисто теоретическом характере предложенных им моделей, кроме двух — системы «баланса сил» и гибкой биполярной системы, которые, по его мнению, имели место в реальном историческом процессе (тем не менее в жесткой биполярной системе можно узнать мир периодов Первой и Второй мировых войн).

Действительно, система «баланса сил» адекватно описывает «европейский концерт» XVIII-XIX вв., когда отношения ведущих держав Великобритании, Франции, России, Пруссии, Австро-Венгрии, Османской империи имели главной целью поддержание достигнутого равновесия, а коалиции и войны носили временный, краткосрочный характер и вели, как правило, к восстановлению утраченного эквилибриума (баланса, равновесия).

Гибкая биполярная система, очевидно, складывалась по мере формирования противостоящих блоков — держав Тройственного союза и Антанты, Антикоминтерновкого пакта и стран Атлантической хартии и действовала вплоть до начала военных действий, когда в силу вступала жесткая биполярная система. Закономерностями гибкой биполярной системы может быть также описан мир, сформировавшийся после Второй мировой войны, мир, разделенный на блоки стран Варшавского договора и НАТО.

Четвертая идеальная конструкция Каплана — универсальная система — может реально иметь место в том случае, если универсальная международная организация (в наше время — ООН) сможет стать чем-то вроде мирового правительства и управлять мировым гражданским обществом (которое тоже еще надо сформировать), а бывшие национальные государства, системы государств или целые континенты при этом будут играть роль регионов.

Пятая концепция — иерархическая система — вполне может сложиться в начале XXI в. и представлять собой пирамиду, на вершине которой будут находиться США, вторую ступень могут занять великие державы — постоянные члены Совета Безопасности ООН, официально владеющие ядерным оружием: Россия, Великобритания, Франция, Китай. На третью ступень этой иерархии могут претендовать наиболее развитые в экономическом отношении страны, например члены ОЭСР, за исключением указанных выше. На четвертой ступени вполне могут оказаться те развивающиеся страны, которые добились наивысших успехов в последнее время (азиатские «тигры», страны Центральной и Восточной Европы, некоторые латиноамериканские государства). Наконец, пятую ступень займут наименее развитые страны, не решившие проблем удовлетворения первичных нужд человека в еде, питье, одежде, жилище.

Шестая система Каплана — система единичного вето, по его мысли, может сложиться в случае широкого распространения ракетно-ядерного оружия, когда любая развитая страна сможет наладить его производство и при необходимости угрожать другой стране или международному сообществу, требуя выгодных для себя или блокирования невыгодных решений. Это наименее эффективная для управления система, ибо ее функционирование может блокироваться фактически каждым членом международного сообщества.

// google_protectAndRun("render_ads.js::google_render_ad", google_handleError, google_render_ad); И. Валлерстайн

Иммануил Валлерстайн — известный современный американский социолог, макроэкономист и геополитик, родился в Нью-Йорке в 1930 г. Закончив Колумбийский университет, на первом этапе своей научной деятельности (1955-1970) он занимался исследованием африканских обществ.

С 1976 г. — профессор социологии в Университете штата Нью-Йорк и директор Центра изучения экономик, исторических систем и цивилизаций им. Ф. Броделя.

Основной труд И. Валлерстайна — «Современная мир-система». Всего вышло три тома этой грандиозной работы, за первый том которой в 1975 г. И. Валлерстайну была присуждена Сорокинская премия Американской социологической ассоциации.

Его главный вклад в развитие социальных наук заключается в разработке оригинальной теории мировых систем, носящей геополитический характер. В своей методологической концепции Валлерстайн предельно дедуктивен. Свой анализ он начинает с глобальной экономической системы - мир-системы, которая может быть трех типов:

1. Мир-империя, состоящая из нескольких локальных культур, присоединенных путем завоевания. Например, Древний Египет, Древний Рим, Россия эпохи крепостного права.

2. Мир-экономика, которую составляют независимые государства-нации. Единственным историческим примером здесь служит Европа от Нового времени до наших дней, которая из континентальной выросла до всемирной капиталистической мир-экономики, включающей существовавшие и существующие социалистические страны.

3. Мир-социализм, который представляет, по И. Валлерстайну, гипотетическую систему, никогда и нигде не осуществленную.

Мир-экономика имеет трехуровневую структуру. В ее центре, или ядре, находятся высокоразвитые государства, доминирующие в экономических отношениях, извлекающие дополнительные прибыли из всемирового разделения труда, определяющие мировую политику (в современном мире — это высокоразвитые страны). Периферию мир-экономики составляют страны, поставляющие сырье странам ядра и поэтому экономически и политически зависимые от последних. Страны периферии управляются слабыми коррумпированными правительствами (это слаборазвитые страны Азии, Африки, Латинской Америки). Полупериферийные страны мир-экономики (государства Центральной, Восточной Европы, быстроразвивающиеся страны Юго-Восточной Азии) занимают промежуточное положение между государствами ядра и периферии. Они производят менее технологичную продукцию и зависимы от высоких технологий стран ядра, но используют свои преимущества при торговле со странами периферии.

Мир-экономика прошла в своем развитии три этапа. Первый этап (XV-XVI вв.) — этап зарождения мир-экономики из феодальной экономо-политической системы (по типологии И. Валлерстайна — из мир-империи). На этом этапе в результате географических открытий и колониальной экспансии страны, составляющие ядро системы (Португалия, Испания, Нидерланды, Великобритания), и некоторые другие, завоевавшие колонии, получили доступ к сверхдешевой рабочей силе и природным ресурсам периферийных областей, которые таким образом были присоединены к мир-экономике. Это обеспечило первоначальное накопление капитала и развитие мир-экономики на втором этапе (XVI — первая треть XVII в.). Но каждой части этой системы присущ свой характер труда. В странах ядра действует свободный рынок труда, а контроль за качеством труда носит экономический характер. Это ведет к постоянному повышению квалификации работников и качества товаров. В полупериферийной зоне контроль за рабочей силой носит неэкономический, принудительный характер, сами работники менее квалифицированы, а труд существует в таких формах, как барщина, издольщина. В периферийных зонах преобладает рабский труд.

На третьем этапе развития мир-экономики возрастает роль политических процессов. Во-первых, увеличивается роль государств в регулировании экономики. Во-вторых, развивающаяся экономика позволяет укреплять государственные структуры за счет подготовки большого количества чиновников и, в-третьих, формировать постоянные национальные армии, которые, в-четвертых, служат укреплению и внутренней стабильности государств. Укрепление государств и усиление их роли в экономике вызывает рост конкуренции между ними на международной арене, восхождение одних и нисхождение других.

Современная мир-экономика приобрела всемирный характер, включив в свои границы все континенты, моря и океаны. Как и другие мир-системы, она функционирует циклически на основании сверхдолгих циклов, которые В. Камерон назвал «логистическими» и которые включают войну и борьбу за гегемонию.

И. Валлерстайн — сторонник неомарксистского подхода к анализу капиталистической экономики. Для него рынок — символ рационализма, развитая форма контроля за мерой труда и потребления, не идентифицируемая с капитализмом. Современная мир-экономика, по Валлерстайну, существует благодаря рыночным, а не капиталистическим отношениям. Именно развитые рынки являются теми структурами, которые поддерживают устойчивость глобальной мир-экономики.

З. Бжезинский

Збигнев Бжезинский — известный американский политолог, специализирующийся на вопросах международных отношений и геополитики. Родился в 1928 г. в Варшаве. Образование получил в Макгилском (Канада) и Гарвардском (Бостон, США) университетах. В 1950-1970-х гг. преподавал и занимался научно-исследовательской деятельностью в Гарвардском (Центр российских исследований, 1953-1960) и Колумбийском (Нью-Йорк) университетах. В 1973-1976 гг. был директором трехсторонней комиссии — «Трилатераля», прилагавшего усилия к экономической интеграции мира и созданию всемирного рынка и всемирного гражданского общества, к тому, что потом получило название «глобализация».

При президенте Дж. Картере в 1977-1978 гг. З. Бжезинский занимал должность советника по национальной безопасности. Причастен к формулированию так называемой «доктрины Картера», объявившей Персидский залив зоной жизненно важных интересов США.

В настоящее время З. Бжезинский — профессор Колумбийского университета, советник школы современных международных исследований X. Нитце при Университете им. Дж. Хопкинса, автор многих политологических и геополитических трудов, в числе которых «Советский блок: единство и конфликт» (1960), «Между двумя веками: роль Америки в технотронную эру» (1970), «Власть и принцип» (1983), «План игры» (1986), «Большой провал: рождение и смерть коммунизма в XX веке» (1989), и ряда статей. Среди них важное значение имела статья «Новая геостратегия Америки», опубликованная в известном нью-йоркском журнале Foreign Affairs (1988), посвященная оценке и переоценке роли, которую США играют в мире. Статья Бжезинского в этом смысле явилась откликом на дискуссию (развернувшуюся как в Америке, так и за ее пределами) об упадке США и снижении их влияния на мировые дела, а также о том, как избежать этого упадка и снижения. При этом главная полемика развернулась вокруг трех комплексов проблем: во-первых, сущность и характеристики американской доктрины национальной безопасности; во-вторых, направление и значимость национальных стратегий, а значит, и уровень вовлеченности США в региональные конфликты; в-третьих, американское влияние в мире, и в частности на трансформацию международных отношений. Бжезинский последовательно анализирует указанные проблемы, наиболее интересная из которых — трансформация стратегической доктрины США и новое понимание геополитических реалий.

Другая статья, написанная З. Бжезинским в 1989 г. специально для московского журнала «Международная жизнь», имела знаменательное название «Окончилась ли "холодная война"?». В ней была предпринята попытка осмысления мира после холодной войны и поиска новых формул американской геополитики в этом мире.

Развивая эту тематику, З. Бжезинский опубликовал книгу «Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы» (1997), которая в 1998 г. была переведена и издана в России.

Под «великой шахматной доской» автор книги понимает Евразию как континент, где разыгрывается партия, победитель которой станет господствовать в мире. Собственно говоря, по Бжезинскому, партия уже сыграна и победитель известен — это США. «Гегемония стара, как мир. Однако и американское мировое превосходство отличается стремительностью своего становления, своими глобальными масштабами и способами существования». Это положение аргументируется автором исходя из истории таких империй, как Римская, Китайская, Монгольская, Британская и другие. Геополитическое место России в мире (по крайней мере, на момент написания книги) представляется ему как «черная дыра», оставшаяся после распада СССР. Россия, как считает Бжезинский, не имеет определенной и предсказуемой геостратегии. Ее геополитики левого и правого толка выдвигают то проект восстановления империи советского или царского типа, то военно-политического блока с Китаем и, возможно, с Ираном, направленного против Запада и Америки. Будущее современной России, как полагает известный американский геополитик, заключается в социально-экономическом развитии и геостратегии, направленной на сотрудничество в первую очередь с Европой.

Американское превосходство, по мнению Бжезинского, породило новый международный порядок, воспроизводящий в мировом масштабе черты американской системы. Его основные черты следующие:

♦ система коллективной безопасности (в том числе НАТО, американо-японский договор безопасности и т. д.);

♦ региональное экономическое сотрудничество (например, АРЕС, НАФТА) и специализированные глобальные организации (Всемирный банк, МВФ, ВТО);

♦ процедуры совместного принятия решений при доминирующей роли США;

♦ демократическая структура и членство ключевых союзов;

♦ система международного права (Международный суд, специализированный трибунал по военным преступлениям и т. д.). Американский геополитик дает определение мощи государства новой геополитической эры. Он считает, что в ее составе значительно снижается роль территориальной и повышается роль других составляющих: экономической, технологической, военной и политической. Все государства мира в геополитическом отношении Бжезинский делит на активных геостратегических действующих лиц (Франция, Германия, Россия, Китай), геополитические центры — удобно географически расположенные, но не активные страны (Украина, Азербайджан, Турция, Иран, Южная Корея) и все остальные. Возглавляет эту геополитическую иерархию США. Из такого геополитического статуса вытекают и цели американской геостратегии: закрепить свое господствующее положение в мире; создать новый мировой порядок, закрепляющий создавшийся геополитический статус-кво.

С. Хантингтон

Самюэль Хантингтон — известный американский политолог и геополитик. В настоящее время он является профессором Гарвардского университета и директором Института стратегических исследований им. Дж. Олина при Гарвардском университете. С. Хантингтон — автор многих заметных работ по теории демократии, демократизации международных отношений, внешней политике США, геополитике и глобалистике.

В 1993 г. Нью-Йоркский журнал Foreign Affairs опубликовал статью С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций?» (The clash of civilizations), которая вызвала широкий отклик среди политологов, политиков, ученых, общественности. Диапазон дискуссии был необычайно широк: от полного неприятия исходной цивилизационной картины современного мира до уточнения характеристик цивилизаций, границ между ними, роли в мировых делах и принадлежности отдельных стран к той или иной цивилизационной общности. В полемике приняли участие такие «киты» политики и политологии, как профессор Джорджтаунского университета Дж. Киркпатрик, постоянный представитель Сингапура в ООН К. Махбубани, профессор Нью-Йоркского университета А. Уилкс, главный редактор «Уолл-стрит джорнэл» Р. Бартли, профессор Школы международных отношений Университета Дж. Хопкинса Ф. Аджами, почетный президент Американской научной корпорации Дж. Пайл и др. Их критика затронула буквально все аспекты статьи. Хантингтону напомнили, что сама цивилизационная модель не нова и уже использовалась Данилевским, Шпенглером и Тойнби, что цивилизации существуют с самого начала человеческой истории и их роль и оценка зависят от позиции наблюдателя.

Не все были согласны с критериями дифференциации цивилизаций и особенно с отнесением того или иного общества к какой-либо цивилизации. Дж. Киркпатрик, например, относит Россию не к православной российской, а к западной цивилизации, аргументируя это тем, что православная теология и литургия, ленинизм и творчество Л. Толстого принадлежат западной культуре.

Однако в какую систему координат, кроме цивилизационной, можно поместить современный мир? Концепция первого, второго и третьего миров более не адекватна реалиям. Дифференциация на богатый Север и бедный Юг или размежевание стран на демократические и недемократические помогают понять мир лишь отчасти. В системе международных отношений кроме государств акторами являются религиозные, политические и экономические союзы, ТНК, некоммерческие организации, частные лица и т. д. На межгосударственном уровне кроме национальных интересов активно проявляют себя интересы регионов, континентов, глобальные проблемы человечества.

// google_protectAndRun("render_ads.js::google_render_ad", google_handleError, google_render_ad); Наиболее слабым местом в концепции Хантингтона считается тенденция развития, будущее мира. По его теории, мир устремился к культурному разнообразию и столкновению цивилизационных интересов, а большинство геополитиков уже сегодня видят грядущий универсальный мировой порядок.

В защиту своей позиции Хантингтон привел целый ряд фактов и тенденций современной политики, среди них:

♦ растущая напряженность боевых действий между хорватами (Запад), боснийцами (мусульманская цивилизация) и сербами (православная цивилизация);

♦ интенсификация военного противостояния между армянами (тяготеющими к православной цивилизации) и азербайджанцами-мусульманами;

♦ столкновения между российскими войсками и моджахедами в Центральной Азии (Таджикистан);

♦ призыв президента Ирана к союзу с Индией и Китаем;

♦ провозглашение министерством обороны США новой стратегии подготовки к двум региональным конфликтам (с Северной Кореей, Ираном и Ираком);

♦ бомбардировка Ирака США почти единодушно была поддержана западными странами и осуждена мусульманскими;

♦ новое германское законодательство резко сократило допуск эмигрантов;

♦ вероятное вступление в НАТО Польши, Венгрии, Чехии и Словакии.

В 1996 г. С. Хантингтон подготовил и издал книгу: «Столкновение цивилизаций и перестройка мирового порядка». В ней более чем на пятистах страницах изложено современное состояние «мира цивилизаций»; изменение соотношения сил в цивилизационной борьбе, заключающееся, по мнению автора, в постепенном и неуклонном упадке Запада и возвышении таких цивилизаций, как конфуцианская (в книге она названа китайской) и исламская; в возникновении нового цивилизационного порядка; в возможностях цивилизационных конфликтов, в первую очередь между Западом и остальными цивилизациями, и, наконец, проанализировано будущее цивилизаций.

Главной предпосылкой, основой каждой цивилизации Хантингтон считает культуру и различные виды культурной идентификации, которые в современном мире, сложившемся после холодной войны, играют главную роль в установлении сплоченности и в разграничении людей, определяют модели конфликтов. Изучению следствий, вытекающих из этой гипотезы, Хантингтон посвятил пять частей своего исследования. В части I он приходит к выводу, что впервые в истории глобальная политика и многополюсна, и полицивилизационна, а модернизация отделена от вестернизации, так как распространение западных ценностей и норм не приводит к становлению всемирной цивилизации. В части II отмечается, что соотношение сил между цивилизациями изменяется. Доминирование Запада уменьшается, мощь азиатских цивилизаций, опирающихся на свои культурные ценности, экономический и демографический рост, повышается. Во 2-й половине XX в. вслед за Японией по пути модернизации и экономического развития пошли «четыре тигра» — Гонконг, Тайвань, Южная Корея и Сингапур, затем к ним присоединились Китай, Малайзия, Таиланд и Индонезия. В конце века этот процесс распространился на Индию, Филиппины и Вьетнам. В этих странах средние темпы экономического роста держатся на уровне 8-10%, что значительно выше темпов развития Запада, где средние темпы в 1970-1990-х гг. составляли 2-2,5%, а в конце века начался экономический застой. Уже в начале XXI в. Азия имеет вторую и третью экономику по величине ВВП (Китай и Япония), а к 2020 г. в ней будет четыре из пяти крупнейших экономик мира. Экономический рост вызвал подъем азиатского духа, основанного на конфуцианских и национальных ценностях.

Подъем мусульманского духа наблюдается в цивилизации, занимающей пространство от Марокко до Индонезии и от Нигерии до Казахстана, насчитывающей более 1 млрд человек. Здесь феномен Исламского возрождения, которое Хантингтон сравнивает с европейской Реформацией, подпитывается впечатляющим демографическим ростом, особенно проявляющим себя на Балканах (боснийские, албанские мусульмане), в Северной Америке и Центральной Азии. Если в период 1965-1990 гг. ежегодный средний прирост населения Земли составлял 1,85%, то в мусульманских странах темпы роста были в переделах 2-3%. Доля мусульман в мире постоянно растет: 1980 г. - 18%, 2000 г. - 20, 2025 г. (прогноз) - 30%.

Рост рождаемости в исламском мире ведет к повышению доли молодежи в обществе, которая составляет уже более 20%. Этот фактор создает социальные проблемы, которые не в силах решить государство. На помощь ему приходят исламские организации, которые оказывают медицинскую помощь, содержат исламские школы и университеты, все это усиливает Исламское возрождение. Процессы экономического и демографического бума не могут быть вечными. Уже в первом-втором десятилетии XXI в. они снизят свою интенсивность до нормальных показателей. Тогда, считает Хантингтон, прекратится рост антиамериканизма и цивилизационнного самосознания, но сохранится определенное отчуждение между Западом и азиатскими цивилизациями Востока.

В части III, которая называется «Возникающий порядок цивилизации», автор отмечает размежевание мира по признакам культурной идентичности и образование цивилизационных конгломераций, когда страны схожих культур группируются вокруг экономических и культурных лидеров. Цивилизация — это большая семья, и стержневые государства, как старшие члены семьи, поддерживают своих родственников и обеспечивают порядок. Отсутствие стержневых государств в арабской и африканской цивилизациях негативно влияет на урегулирование конфликтов и установление порядка. Стержневое государство притягивает более слабые, но культурно близкие страны, образующие концентрические круги. В православной цивилизации, по Хантингтону, стержневым государством является Россия, к которой испытывают притяжение православные Белоруссия, Молдова, Украина, Грузия, Армения и Казахстан (40% которого составляют русские). На Балканах Россия имеет тесные связи с православными Болгарией, Грецией, Сербией, Кипром, менее тесные связи с Румынией. Мусульманские республики бывшего СССР (Киргизия, Таджикистан, Узбекистан, Туркмения) остаются сильно зависимыми от России. Прибалтийские республики, напротив, испытывают притяжение Европы; они покинули концентрический круг влияния России.