Больше никто не двинулся вперед. Было ясно, что Если не делятся даже с Лупой, то лучше не соваться.

Ульфрик все еще прижимался к моим ногам.

- Позволь мне пить из твоей руки.

Он смотрел на мою кровоточащую руку, будто я для него разделась. Его взгляд выражал что-то большее, чем секс, чем голод, и все же в нем было немножко и того, и другого. Я подняла руку, и кровь быстрыми красными ручейками с плеском потекла в стакан. Ульфрик следил за ней, как собака за куском.

Дело в том, что, если позволять лизать кровь прямо из раны, меня это отвлекает. Я связана метками с вервольфом и вампиром. Оба они от крови заводятся. И мысли, которые посещали меня, когда я с кем-то делилась кровью, слишком примитивны и слишком назойливы. Особенно сейчас, когда у меня щиты в дырьях. Я не могла рисковать.

- Достоин ли этот дар? - спросила я.

- Ты знаешь сама, что да, - ответил он с той хрипотцой, которая бывает у мужчин, когда в воздухе запахнет сексом.

- Тогда пей, Ульфрик. Пей. Пусть не пропадает.

Я пододвинула ему стакан с кровью. Он почтительно принял его двумя руками и стал пить. Я видела, как ходит у него кадык, когда он глотал мою кровь. Меня это должно было, наверное, как-то тронуть, но я осталась равнодушной. Снова вернулось оцепенение - далекое и почти уютное чувство. Пошарив под стойкой, я нашла пачку чистых салфеток и прижала к руке. Они тут же стали алыми.

Ульфрик пошел к стае с моей кровью в руках. Волки окружили его, стали трогать, гладить, просить поделиться. Он погрузил пальцы в почти пустой стакан и протянул волкам облизнуть.

Эдуард подошел ко мне. Он ничего не сказал, только помог мне зажать рану - вытащил из-под стойки еще салфеток и чистую тряпку, чтобы завязать. Мы встретились взглядами, и он покачал головой с едва заметной улыбкой.

- Вообще-то за информацию обычно платят деньгами.

- Деньги не интересуют тех, с кем я обычно имею дело.

Ульфрик вернулся ко мне сквозь толпу тянувшихся к нему вервольфов. Рот его был красен, борода намокла от моей крови. Поглядев на меня золотыми глазами, он произнес:

- Если хочешь говорить с Ники, он к твоим услугам.

- Благодарю тебя, Ульфрик.

Я спрыгнула со стойки, и Эдуарду пришлось меня подхватить, чтобы я не упала. Свежая кровопотеря на фоне старой - это было не совсем то, что мне нужно. Я махнула Эдуарду, чтобы он отошел, и он не стал спорить.

Эдуард вытащил у Ники кляп и отступил на шаг. Вервольфы отодвинулись, создав нам иллюзию уединения, хотя я знала, что каждый из них услышит даже наш самый тихий шепот.

- Привет, Ники! - сказала я.

Он только с третьей попытки сумел ответить:

- Анита.

- Я приехала до десяти.

Положив руки на стойку, я оперлась на них подбородком, чтобы ему не пришлось выворачивать голову. От этого движения заболела спина, но почему-то мне хотелось быть на уровне глаз Ники Бако. Импровизированная громоздкая повязка мешала, но я хотела держать руку поднятой вверх. Вблизи вид у Ники был еще хуже. Один глаз полностью закрылся, почернел и налился кровью. Нос вроде бы сломан, и при дыхании из него шли пузыри крови.

- Он слишком рано вернулся в город.

- Это я поняла. Ты очень плохо себя вел, Ники. Разозлить своего Ульфрика, устроить закулисную борьбу за власть, хотя ты всего лишь человек, даже не вервольф, и еще вот эта тварь. Это не вуду. Каким чертом ты это сделал?

- Магия постарше вуду, - ответил он.

- Что за магия?

- Ты вроде хотела говорить о монстре, который убивает невинных людей?

Голос его был сдавленным, полным боли. Вообще-то я противница пыток, но сейчас я не испытывала особой жалости к Ники. Я видела его создание, ощущала страдания его компонентов. Нет, не было у меня к Ники ни капли сочувствия. Никакой пыткой он не искупит то, что он сделал. Во всяком случае, при жизни. Ад может оказаться для Ники Бако очень скверным местом. Я верила, что у божества больше чувства справедливости и иронии, чем у меня.

- О'кей. Так что ты реально знаешь об этой твари?

Он лежал на стойке с привязанными к ногам руками, кровь текла изо рта, и говорил так, будто сидит за удобным письменным столом. Если не считан, время от времени стонов боли, которые несколько портили этот эффект.

- Я ощутил ее, кажется, лет десять тому назад. Ощутил, что она бодрствует.

- В каком смысле?

- Ты же это существо тоже ощутила разумом? - спросил он, и на этот раз я услышала в его голосе страх.

- Ага.

- Поначалу оно было вялым, будто спит или в оковах, давно уже дремлет. И с каждым годом оно становилось сильнее.

- Почему ты не сказал полиции?

- Десять лет назад в полиции не было ни ведьм, ни экстрасенсов. А я уже имел судимости к тому времени. - Он прокашлялся и сплюнул на стойку зуб и сгусток крови. Я непроизвольно подняла голову, и Ники пришлось чуть повернуть шею. - И что я мог им сказать? Что существует эта тварь, этот голос у меня в голове, и он крепчает. Я тогда еще не знал, что она может сделать. И что это вообще такое.

- И что же это?

- Это бог.

Я подняла брови.

- Когда-то его почитали как бога. И он снова хочет поклонения. Он говорит, что богам нужны приношения, чтобы выжить.

- И все это от голоса у тебя в голове?

- Мне эта тварь десять лет что-то шептала. А что ты узнала всего за несколько дней?

Я задумалась. Я знала, что оно убивает ради еды, не ради удовольствия. Хотя наслаждается бойней, это я тоже ощутила. Я знала, что эта тварь боится меня и хочет меня. Боится усиления противной стороны еще одним некромантом и хочет выпить мою силу. И выпила бы, не помешай ей Леонора.

- Почему оно начало убивать сейчас? Через десять лет?

- Не знаю.

- Почему оно одних рубит в куски, а с других сдирает кожу?

- Не знаю.

- Что оно делает с теми частями тела, которые уносит с места убийства?

За эти слова полиция меня не похвалила бы. Я сообщила детали расследования лицу, в расследовании не участвующему. Но я больше хотела получить ответы, чем соблюсти осторожность.

- Не знаю.

Он снова закашлялся, но ничего на сей раз не выплюнул. Отлично. Если бы он продолжал плеваться кровью, я бы встревожилась, нет ли у него внутренних повреждений. Убеждать стаю везти его в больницу мне не хотелось. Вряд ли бы вышло.

- Где оно?

- Я там никогда не был. Но я понимаю: то, что убивало людей, - это не бог. Он сам все еще заключен там, где очнулся. Все убийства совершали его слуги, а не он.

- Что ты говоришь?

- А то, что если ты думаешь, будто сейчас дело плохо, так ты еще ничего не видела. Я его ощущаю во тьме - он лежит как раздутая тварь, наполненная силой. Набравшись силы сполна, эта тварь восстанет, и тогда миру небо с овчинку покажется.

- Почему ты мне это раньше не сказал?

- Ты привела с собой полицию. Если ты меня им выдашь, я покойник. Ты видела, что я делаю. Даже присяжных не надо будет собирать.

Он был прав.

- Когда все это кончится, ты должен будешь разобрать это создание. Ты должен освободить эти души. Согласен?

- Когда снова смогу ходить. Согласен.

Я посмотрела на его ноги и увидела что-то, распирающее штанины. Кость ноги, сложный перелом. Господи Боже мой. Бывают дни, когда камнями можно кидаться во все стороны, и даже не знаешь, откуда начать.

- Есть имя у этого бога?

- Он себя называет Супругом Красной Жены.

- Это наверняка перевод на английский.

- Похоже, он знает то, что знают его жертвы. Когда он пришел ко мне, он говорил по-английски.

- Так что, ты думаешь, он давно там находится.

- Я думаю, он всегда там был.

- В каком смысле - всегда? Вечность или просто очень, очень долго?

- Я не знаю, сколько времени он там.