Русская баня в Новгородской губернии

 

Здесь в течение второй половины первого тысячелетия, очевидно, скрещивалось влияние, идущее с двух сторон. Паровую баню, представлявшую собой комнату, посреди которой находился очаг с раскаленными камнями, славяне издавна, возможно, переняли с Востока; что же касается избы с построенной внутри печью, приспособленной под баню, то последняя пришла к славянам примерно в V или VI веках с Запада из державы франков и первоначально ее переняли западные славяне, а уже от них она быстро распространилась и среди славян восточных. Внутренность этой славянской бани состояла из небольшой деревянной комнаты, в одном углу которой находилась низкая печь для топки и разогревания свода из положенных на нее камней, а в другом — помост со ступеньками, на котором моющийся мог по желанию лечь выше или ниже. Помимо этого, в русских банях обливались горячим квасом, хлестали себя вениками и обливались холодной водой. Так описывает древнерусскую баню языческого периода в городе Новгороде русский летописец. Аналогичным образом описывает ее и Масуди96. На Западе об истопленных банных избах упоминает легенда Христиана о св. Вацлаве, у поморян — Герборд97. Не вполне определенные упоминания о банях встречаются в древних русских церковных поучениях (мовница, мыльница, мов творити); в них можно прочитать интересную вещь: народ приготавливал баню и для своих предков, что, впрочем, русский народ кое-где делает и до сих пор98.

 

Древним универсальным косметическим средством у славян являлось изготовленное из молочного жира масло (от корня маз-ати), которым натиралось тело. О мыле нам ничего не известно, но весьма вероятно, что в конце языческого периода оно уже проникло к славянам из других стран, так же как и другие, еще более редкие косметические средства: восточные ароматические масла, красящие вещества для волос и краска для лица, которые, как это показывает цитировавшийся выше летописец Переяславля Суздальского начала XIII века, быстро нашли путь даже к простому народу.

 

Среди туалетных принадлежностей так же, как и в других европейских странах, древним, собственно славянским изделием был деревянный или костяной гребень, расчесывание же волос (древнеславянское чесати) относится к древнейшей культурной потребности славян99. Однако в землях, заселенных славянами, начиная с I века н. э. найдены лишь импортированные из Рима односторонние гребни известных нам форм — короткие с трапециевидной или полуовальной спинкой; но позднее, в IX и последующих веках, для славянских могил, как женских, так и мужских, характерны либо односторонний гребень с узкой продолговатой спинкой, украшенной резным орнаментом, либо более короткий двусторонний гребень. Оба эти вида гребней, судя по их форме, являются производными от римской продукции100. Собственно праславянские гребни должны были быть по своей форме более грубыми, но сохранились ли где-либо доказательства этого — мне не известно.

 

Волосы и бороду славяне остригали ножницами или сбривали бритвой. В могилах ІХ-ХІ веков, как мужских, так и женских, сохранилось много железных ножниц, которые, как правило, были сделаны по древним галло-римским образцам и были выкованы из одного железного прута101. О находках бритв в могилах этого периода мне ничего не известно, однако бритвы составляли предмет римского импорта І-V веков н. э. Термин, обозначающий бритье, — древне-славянский брити — является общеславянским и очень древним102; некоторые исторические данные также подтверждают, что славяне были знакомы с бритьем103. Более подробно см. об этом в главе IV, в том разделе, где говорится о прическах.

 

Из других туалетных принадлежностей наряду с металлическими пинцетами для выщипывания волос и ложечками для чистки ушей, которые являлись предметом римского экспорта в славянские земли уже в императорский период104, заслуживают упоминания также и зеркала105, разумеется, только металлические и опять-таки импортированные. В зеркалах не было недостатка и среди предметов древнего импорта из римских провинций, хотя доказательствами этого я не располагаю, а зеркальца, обнаруженные на восточной окраине славянских земель в конце языческого периода, как правило, были сплошь импортированы из Азии. Эти зеркальца представляли собою круглые металлические пластинки, с одной стороны отполированные, а с другой — украшенные рельефной резьбой и снабженные ушком. Такие зеркала очень часто встречаются начиная с V века в южной России в могилах аланов и хазаров, а также и у других, живших уже в более позднее время кочевников, от которых, правда не всегда, их заимствовали славяне106. На этих зеркалах имеются и арабские надписи.

 

Мясная пища

 

Земли, в которых обитали славяне в X веке, с избытком обеспечивали им пищу, необходимую для существования и сохранения здоровья. Они не ощущали недостатка даже в изысканных блюдах.

 

Для мясного стола славяне находили в обширных лесах огромное количество разнообразных животных, прежде всего из семейства оленьих. Помимо этого, хозяйство славян в X веке уже настолько развилось, что они могли выращивать стада мелкого и крупного рогатого скота, главным же образом овец и свиней. Все эти давало им более чем достаточное количество мясной пищи, хотя скот из собственных стад они били лишь в исключительных случаях107.

 

Я. Пейскер, пытавшийся доказать, опираясь на относящееся к VI веку108 сообщение Псевдо-Цезаря, что славяне вплоть до X века были вегетарианцами, не имевшими скота, оказался на совершенно ложном пути. Во-первых, сообщение Псевдо-Цезаря Назианского по своему характеру совершенно недостоверно, и к тому же Пейскер перевел его неправильно109. Во-вторых, наличие у славян скота и охота на лесных и степных животных, так же как и употребление славянами в пищу мяса животных, подтверждается большим количеством данных, которые я еще изложу в соответствующем разделе главы VIII. Имеется также несколько непосредственных сообщений о том, что славяне в X веке употребляли в пищу мясо, причем, вероятно, не только бояре или князья, но и простой народ110. Необходимо также признать, что славяне знали и употребляли в пищу и молоко (млеко) сладкое и кислое, свернувшееся, так называемый тварогъ и сыр (сыръ), о чем, независимо от их происхождения111, свидетельствует древний и общеславянский характер этих слов, а также несколько прямых, относящихся к Х-ХІІ векам известий о западных, северных и восточных славянских землях. По ним мы судим, что славяне выплачивали Германской империи дань сыром, что в России, где сыр являлся обычной пищей, его с соблюдением соответствующих обрядов приносили в жертву идолам и наряду с молоком ели на домашних празднествах. Так, Пржемысл, согласно древней традиции, также ел хлеб и сыр, когда послы Либуши звали его на чешский трон112. Кроме того, на основании тех же источников можно видеть, что десятина во многих случаях выплачивалась также определенным количеством поросят, кур, петухов и гусей, что снова свидетельствует о том, что славяне выращивали и употребляли в пищу домашнюю живность. Правда, Ибрагим ибн Якуб говорит, что славяне на Западе избегали есть кур, опасаясь могущих приключиться из-за них болезней, но вместе с тем он указывает, что они ели говяжье мясо, гусей и тетеревов113, а русские церковные поучения, в свою очередь, упоминают об употреблении яиц, следы которых находят иногда и в могилах114.

 

Все изложенное выше доказывается множеством свидетельств, относящихся к X и XI векам, привести которые я здесь не могу115; итак, если славяне в начале новой эры уже употребляли в пищу мясо, то несомненно, что не христианство принесло с собой его употребление116, так как мясо служило славянам пищей еще до того, как они приняли новую веру. Весьма многочисленны также доказательства, которые представила археология, так как в могилах Х-ХІІ веков мы довольно часто находим остатки погребальных пиршеств, устраивавшихся на могиле, — кости различных домашних и диких животных, главным образом кости овец, свиней и в меньшем количестве кости рогатого скота, кур и петухов.

 

Все, что сказано здесь об употреблении мяса животных и птиц, равным образом относится и к употреблению в пищу рыбы, которой изобиловали славянские страны. Упоминания об употреблении в России рыбы и икры начиная с XI века довольно многочисленны117.

 

Растительная пища

Хотя ни о каком вегетарианстве славян-язычников, таким образом, не может быть и речи, все же главную их пищу составляли хлебные злаки, стручковые и овощи. Что выращивали славяне, мы подробнее рассмотрим дальше в главе VІІІ. Здесь же хочу ограничиться лишь перечислением вегетарианских блюд, известных славянам в конце языческого периода.

 

Хлебные злаки, из числа которых выращивались жито, или рожь (ръжь) (Secale), пшеница (Triticum), ячмень (jęčьmy) (Hordeum), овес (овъс) (Avena) и больше всего просо (пшено)118 (Panicum тilіасеит, Р. italicum), славяне употребляли в пищу либо в виде размоченных и поджаренных зерен (крупа, сладь, пражьмо), либо в размолотом виде, в виде муки (брашьно), из которой на воде или на молоке варят кашу119, или, наконец, в виде хлеба, который выпекали на очаге, раскаленных камнях или в печи. Как указывают некоторые русские поучения первого периода христианства120, из муки выпекались самые разнообразные изделия, носившие различные названия, но основными, наиболее распространенными, по-видимому, были калачи и пироги, приготовлявшиеся на меду из хорошей муки, а также простой пресный (неквашеный) или кислый хлеб. Медовый калач размером в человеческий рост подносился в Арконе идолу бога Святовита; о калачах, которые выпекались в монастыре св. Георгия в Праге, упоминает Козьма Пражский под 1055 годом; в древнерусском «Житие св. Феодосия» также говорится о калачах, намазанных медом и посыпанных маком121. К ним, очевидно, относятся и древние свадебные короваи, о которых мы выше уже упоминали.

 

Первоначально хлеб, по всей вероятности, изготовлялся в виде пресных (неквашеных) лепешек, которые пеклись в пепле очага или на раскаленных камнях. Хотя это непосредственно и не засвидетельствовано источниками, однако на основании общего уровня славянской культуры можно не сомневаться, что славяне знали хлеб и выпекали его исстари. И если при этом термин, обозначавший в начале нашей эры хлеб, а именно общеславянское хлебъ, был не собственно славянского, а германского происхождения — от Іаib, готское hlaifs, 122 то это скорее является новым доказательством тесных связей с германцами, из чего, однако, нельзя делать вывод, что славяне до общения с германцами, в частности с готами, в III и IV веках не знали хлеба. Я полагаю, что здесь мы снова сталкиваемся с фактом, когда славяне переняли от германцев новое название предмета, который был уже им знаком раньше. Такое заимствование могло иметь место скорее всего по той причине, что они видели в германском хлебе нечто отличное от их хлеба либо по форме, либо по способу изготовления; возможно, это был хлеб ржаной, квашеный и к тому же хорошо выпеченный в печи. Таким образом, это, по всей вероятности, лишь замена какого-то более древнего местного названия, подобная той, какую мы видим в заимствовании германских слов миска (misa), блюдо, хыжъ (хижина, шалаш), дъска, стрела, овощь, для которых славяне, несомненно, имели свои собственные более древние названия.

 

Что касается кваса, то он был известен славянам уже в конце языческого периода. Имеется сообщение, относящееся к концу X века, что в Белгороде женщины варили из овса и пшеницы «кисель»; в XI веке сообщалось, что в Киеве выпекали хлеб, замешанный на квасе, а в XII веке там же упоминается ржаной квас123. Хлеб чаще всего выпекали из ржи или ячменя, а в тяжелые времена и из отрубей, мякины и лебеды (Atriplex). На Руси хлеб замешивали и пекли только девушки и женщины.

 

Наряду с употреблением упомянутых хлебных злаков древние славяне, согласно сохранившимся известиям, готовили и различные похлебки (уха — приготовленная из мяса, укропъ — из овощей, обе засвидетельствованы на Руси в XI веке]. Из стручковых употреблялся горох (грахъ), чечевица (lęšta, чочовица, сочовица, сочиво) и бобы (бобъ), из овощей — лук и чеснок (лук, чеснъ, чеснокъ), морковь, редька, огурцы, мак. За исключением чеснока, все последние названия заимствованы из немецкого и греческого языков. Это указывает на то, что, по всей вероятности, вместе с термином к славянам были занесены из других стран и сами овощи. Но все эти заимствования имели место еще до X века, так как наименования этих овощей являются общеславянскими и частично засвидетельствованы уже в X— XI веках. Также древними являются и другие славянские названия овощей: дыня (Cucumis), тыква (Lagenaria), репа и капуста (Brassika) и бршъчь (Heracleum sphondylium), из которого приготавливали суп, известный позднее под названием русского борща124.

 

Плоды славяне долгое время употребляли в пищу только некультивированные (виды Pirus, Prunus и Trapa), так как различные сорта деревьев они стали выращивать лишь под римским и германским влиянием. 125 От германцев к славянам перешло и коллективное название для культивированных фруктов — овощъ [от старославянского овотье (ovotje)]. Вместе с тем некоторые виды фруктов имеют древние местные индоевропейские названия: аблъко (Pirus), слива (Prunus), груша (Pirus communis), так же как черешня и вишня (чершьня, вишьня — Prunus avium, Pr. cerasus), орех (Juglans) и персик (перскъ), вероятно, давно уже были перенесены из Азии иранцами, греками и римлянами. Как свидетельствует Ибн Якуб, в X веке у славян уже было много фруктовых деревьев, а Эббон упоминает о священном ореховом дереве у языческого святилища в Щетине. 126

 

Питались ли славяне, подобно германцам, также и жареными желудями, точно не засвидетельствовано, но это весьма вероятно. В. В. Хвойко нашел их на Пастерском городище у Чигирина на Киевщине.

 

Приготовление пищи у простого крестьянина, разумеется, не было сложным. Однако бояре и князья по примеру западных и южных дворов, несомненно, заводили себе поваров, которые готовили им пищу более искусно и приготавливали большое количество блюд 127. Но приправы, придающие пище более приятный вкус, знал исстари и простой народ. Это была прежде всего соль, служившая тогда в славянских землях предметом оживленной торговли (см. о ней в главе IX). 128 Затем масло, сбитое из молока, а также растительное масло из мака и льняных семян. Вместе с тем оливковое масло, уксус и различные пряности славяне узнали позднее, в течение I тысячелетия н. э., главным образом благодаря торговле с Италией и Византией. Если византийский военачальник Приск наряду с различными дарами посылал задунайским аварам и пряности (черный перец, индийские листья, корицу и другие пряности), то можно с наибольшей вероятностью допустить, что такие же пряности получали и славянские князья. 129 При еде пользовались ложками и ножами, что доказывается рядом находок в славянских могилах. Находки ложек (лъжица) в могилах редки, так как они чаще всего были глиняными или деревянными, но зато имеется много находок всевозможных форм ножей. Довольно часто встречаются ножи в форме наших современных перочинных ножей. 130 Некоторые находки в славянских могилах, а также сообщение в Киевской летописи под 996 годом свидетельствуют, что в X веке при княжеским дворе пользовались и металлическими ложками. Дружина князя Владимира была недовольна деревянными ложками, и тогда князь велел отковать серебряные ложки, сказав при этом: «Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото» 131. Ели обычно сидя на земле вокруг больших мисок или сидя вокруг низких столов, на каких и теперь едят на Балканах, например в Македонии. На праздничных пиршествах, особенно княжеских (известное пиръ от пити), приготовление блюд и сервировка стола были, разумеется, иными, более богатыми, и сидели на таких пирах за столами на скамьях или креслах. У поморян в каждом доме для гостей был приготовлен стол, покрытый белой скатертью. 132 Вместе с князем за стол садилась и его дружина, а у русского князя, по свидетельству Ибн Фадлана, и сорок девушек — любовниц 133. Интересно также сообщение о том, что позднее, когда часть князей приняла христианство, на пиру у такого князя бояре и князья, оставшиеся еще язычниками, не имели права сидеть с ним за одним столом и должны были усаживаться на земле перед дверями, как говорит древний летописец, «согласно языческому обычаю». 134

 

О том, что пили славяне, древние известия говорят сравнительно более подробно, чем о том, что они ели. Все известия сходятся на том, что основным напитком славян был сваренный на воде и перебродивший мед — по-славянски медъ, позднее называвшийся также медовина. Уже в 448 году славяне, жившие в Венгрии, когда через их села проезжало посольство Феодосия II с ритором Приском, угощали императорских послов медом (μέδος). 135 Что мед является основным напитком у славян, подтверждали позднее Масуди, Ибн Русте, Персидский географ и Гардизи, который сообщал также, что каждый хозяин у славян имел у себя в запасе по 100 деревянных посудин этого напитка. 136 Из древних русских известий мы знаем, что мед пили на тризнах, что он был жертвенным напитком языческих демонов, а князь Владимир не только имел бочки с медом в княжеских погребах в Белгороде и Киеве, но даже, счастливо избегнув ловушки, подстроенной ему печенегами (996), наварил в ознаменование этого события 300 провар меда для угощения приглашенных им гостей. 137

 

О западных славянах в жизнеописании епископа Оттона Герборд сообщает: «vinum autem пес habent, sed mellеis poculis et cerevisia curatissime confecta vina superant falernica» 138.

 

Как и в соседних Литве и Германии, так и у славян появление медового напитка при наличии большого количества лесов, полных пчел и бортий, было вполне естественным. 139 Мед и воск издавна были также одним из главных предметов экспорта из Прикарпатских земель, 140 и поэтому не удивительно, что мы встречаем мед среди продуктов, которыми покоренные славяне должны были выплачивать дань своим немецким властителям. Это подтверждается и грамотами X века. 141 Мед варился на воде, а потом в течение примерно 14 дней бродил. Напиток этот, однако, долго не сохранялся, и пить его нужно было вскоре после его приготовления.

 

Наряду с медом с X века упоминается также и пиво, напиток, приготавливавшийся из ячменя или овса.

 

Так, например, пиво упоминается в приведенной выше грамоте Оттона от 949 года среди предметов, входящих в дань, собиравшуюся со славян (tres medones, duasque cerevisias), и в современной славянской легенде о св. Вацлаве, когда Болеслав предлагает брату «пиво» 142. Возможно, к этому напитку относится название олъ, оловина, которое либо было перенято из немецкого языка, либо являлось древним индоевропейским наименованием. 143 Зато бесспорно славянским является название квась, засвидетельствованное на Руси уже во времена Владимира 144. Изготовляется он в России из различной муки или печеного хлеба и солода. Употребление хмеля при варке пива засвидетельствовано у славян, сначала у чехов, а с XI века и на Руси. 145 Древнеславянское слово хмель считается заимствованным от финнов или тюрко-татар. 146 В отличие от него термин сладь (солод) является древнеславянским. Приготовление кумыса из кобыльего молока и употребление его в качестве напитка у славян не засвидетельствовано, о нем упоминает только Ибн Русте, когда пишет о правителях одного славянского племени на Руси 147. Вино было завезено к славянам скорее всего из Италии, через Дунай, при посредстве германцев, так как общеславянский термин вино — латинского происхождения, а торговля вином упоминается в Германии с I в. до н. э. 148 Славяне познакомились с вином и, вероятно, пили его уже в первой половине I тысячелетия н. э., однако изготовление вина в западных и восточных славянских землях засвидетельствовано лишь в XI и XII веках, когда в чешских (с 1057 года) и польских (с XII века) грамотах упоминается впервые Vineal и Vinitores. Только на юг от Дуная, что вполне естественно, нам известны у славян виноградники, возделывавшиеся еще до IX века. 149

 

Пили славяне, как и другие окружающие их народы — скифы, кельты, пруссы и германцы, — много, особенно на праздничных пирах, древнее славянское название которых пиръ происходит от слова пити. Особенно большими пиршествами были погребальные, так называемые тризны (см. о них следующую главу), на которых славяне пили уже сверх всякой меры. 150 Уже Ибн Фадлан упоминает, что русы пьют днем и ночью, а иногда даже умирают с кубком в руках, а князь Владимир подтверждает то же в следующих словах: «Руси есть веселие пити, не можем без этого быти». 151

 

О том, как пили славяне, и о характере славянских пиршеств мы знаем мало, меньше, чем традиции сохранили нам о пирах германских. Известно лишь, что когда славяне пили вино, то при этом пели, стараясь друг друга перещеголять — «кто устроит лучший пир», 152 и что кубки или рога (турьи, бычьи) переходили из рук в руки до тех пор, пока гости в состоянии были пить. У полабских славян гости при этом что-то выкрикивали и произносили какие-то заклинания, обращенные как к доброму, так и к злому богам. 153 Ряд подобных упоминаний о «наполнении бесовской чаши» во время языческих празднеств встречается и в русских церковных поучениях, 154 и если согласно древней легенде X века св. Вацлав поднял на пиру чашу в честь св. Михаила, 155 то это не что иное, как отголосок древних здравиц в честь языческих демонов, место которых занял теперь архангел. То же самое представляет собой и пение тропарей в древней Руси, а также опустошение чаши после каждого гимна. 156

 

Участие в попойках было правом не только мужчин, но и женщин, а о том, что женщины также умели пить, свидетельствует известие об одной славянской княгине в северной Венгрии, которая ездила, как воин, и пила без меры 157. Неудивительно, что голоса первых христианских священников подымались против славянского пьянства. От безмерного пьянства предостерегает князь Владимир Мономах, а благословенный Федосий Печерский в своем Поучении к народу восклицает: «Горе пребывающим в пьянстве!» 158

 

Болезнь и смерть

 

Хоти древние славяне и были народом здоровым, но все же жизнь их не была настолько благоустроенна, чтобы смерть приходила к ним только в бою или в глубокой старости. Можно заранее предположить, что климат и среда, в которой славяне жили, обусловливали наличие многих болезней, от которых они страдали Так, например, в Полесье до того, как русское правительство провело огромные мелиоративные работы, свирепствовали болотная лихорадка и колтун, и хотя об этом и нет известий, совершенно очевидно, что эти болезни существовали в Полесье и в древнейшие времена. Единственным дошедшим до нас известием о болезнях древних славян, относящимся к X веку, является запись Ибрагима ибн Якуба о том, что у славян на теле имеется какая-то сыпь и опухоли. Это же, очевидно, имеет в виду и Масуди в своем сообщении о славянских банях. 159 Но кроме того, древние термины, как например недугъ, немощь, дъна, огонь, jęza (jęzda), струпъ, кыла, вередъ 160 и другие, были общими для всех славянских языков и свидетельствуют и о других болезнях, которые тогда были известны.

 

О том, как лечили славяне эти болезни, у нас имеются известия, относящиеся к VI веку, а в 802 году в Зальцбургский епархии 161 упоминается даже славянский лекарь. Вообще же лечением занимались больше всего старые колдуньи, так называемые вещуньи, о которых мы расскажем подробнее в главе VI.

 

Естественная смерть наступала или в результате болезни, или же от старости, преждевременная — от увечья во время различных работ или в бою. В первом случае славяне-язычники часто ускоряли приход ее тем, что стариков, неспособных к труду, убивали раньше, чем наступала их естественная смерть. Это подтверждается, во-первых, древним и индоевропейским обычаем, распространенным у окружавших славян народов — германцев, иранцев (скифов и массагетов) и пруссов, 162 — а во-вторых, нам известно, что пережитки этого обычая удержались у славян и позднее. Так, сохранилось запрещение князя Оттона от 1328 года древним полабским древанам, сохранившим еще этот обычай убивать своих престарелых родителей 163; в Сербии, где обычай этот известен был под названием «лапот», 164 стариков убивали вплоть до недавнего времени. Вообще же древние славяне встречали смерть спокойно, особенно в бою. Когда в 593 году греческий военачальник Приск напал на славян, они в каком-то экстазе отчетливо выражали свое стремление умереть. 165

 

Все это, разумеется, не говорит о том, что славянский воин, как каждый человек, не стремился возвратиться к домашнему очагу целым и невредимым. По свидетельству Прокопия мы знаем, что славяне с этой целью приносили перед боем жертвы богам. 166

 

ГЛАВА III

 

Древнеславянские погребения

 

Погребальный обряд славян-язычников, каким мы знаем его в последние столетия перед принятием христианства, был ритуалом, вполне сложившимся, сложным и разнообразным, далеко ушедшим от его основных первоначальных форм, существовавших у еще неразделившихся индоевропейцев. В древнейшие времена, насколько, разумеется, можно судить по местам погребений, приписываемым славянам, в погребальном обряде славян было больше единообразия и простоты. Однако мы видим, что позднее, как и в других областях культурной жизни, на погребальных обрядах сказываются чужеземные влияния, в результате чего эти обряды приобретают значительно более разнообразный характер, и единообразие славянского погребального обряда исчезает. Лишь христианство снова приводит все к единообразию, стандартизирует погребальный обряд и при этом вводит совершенно новые основы обряда, а именно захоронение покойника на обычных общих кладбищах, освященных церковью. До этого славяне своих покойников не хоронили, а с древнейших времен, несомненно с самого возникновения славянства, сжигали.

 

Являлось ли трупосожжение вплоть до конца языческого периода единственным погребальным обрядом у славян — это старая проблема славянских древностей, которой занимался уже Добровский 1. Как только в Германии появились первые работы по доисторической археологии, сразу же возник вопрос, относящийся к этнографии: что именно среди находок является немецким и что славянским? Ответ на этот вопрос вскоре стали искать и в разделении погребальных обрядов. Много дебатов вызывал вопрос, сжигали ли вообще славяне своих покойников, причем спор шел главным образом уже вокруг вопроса, являются ли погребения с трупосожжением в восточной Германии и Полабье германскими или славянскими. В семидесятых годах прошлого столетия в этот спор решительно включился Рудольф Вирхов. Авторитетно выступив в пользу германской принадлежности древних погребений с трупосожжением в восточной Германии, он признал за славянами только позднюю, так называемую культуру городищ («Burgwalltypus»), которая представлена культурными слоями древних городищ или современными им могилами с трупоположением. 2

 

Ныне вопрос славянского погребального обряда совершенно ясен. Основу его в дохристианский период, во всяком случае до той поры, пока мы можем бесспорно или по крайней мере документированно проследить древнюю историю славян, составляло повсюду трупосожжение, так же, как это было и у других соседних арийских народов: литовцев, германцев и галлов. Чужеземные влияния, имевшие место в различных землях, в частности влияние римское и восточное, сказывались лишь в том, что наряду с этим основным обрядом местами появлялись отклонения от него, а именно — наряду с трупосожжением рано появляется и захоронение (с всевозможным устройством могил), а так как с приходом христианства изменение основного погребального обряда произошло не сразу, а постепенно и в различных областях в различное время, то особенно в течение первого тысячелетия нашей эры мы отмечаем период, когда оба основных обряда — сожжение и захоронение — существовали у славян одновременно. Исходя из этого, мы до некоторой степени имеем право утверждать, что в то время у древних славян-язычников практиковались оба обряда, однако трупосожжение в языческий период преобладало и было для него типично.