Отношения Марины и Бориса Пастернак.

Марина Цветаева и Борис Пастернак были москвичами, ровесниками, из профессорских семей. Их отцы приехали в Москву из провинции и собственными силами добились успеха, известности и общественного положения. Матери обоих были одаренными пианистками из плеяды учеников Антона Рубинштейна. В годы войны и революции Цветаева и Пастернак были лишь заочно знакомы. По словам Цветаевой: «Три-четыре беглых встречи, - И почти безмолвных, ибо никогда ничего нового не хочу. - Слышали его раз, с другими поэтами в политехническом музее. Говорил он глухо и почти все стихи забывал. Отчужденностью на эстраде явно напоминал Блока. Было впечатление мучительной сосредоточенности, хотелось – как вагон, который не идет – подтолкнуть…».

Пастернак со своей стороны так же вспоминает безмолвие первых встреч: «На одном сборном вечере в начале революции я присутствовал на ее чтении в числе других выступавших. В одну из зим военного коммунизма я заходил к ней с поручением, говорил незначительности, выслушивал пустяки в ответ. Цветаева не доходила до меня.

Слух у меня тогда был испорчен выкрутасами и ломкою всего привычного, царившего кругом. Именно гармония цветаевских стихов, ясность их смысла, наличие одних достоинств и отсутствие недостатков служили мне препятствием, мешали понять, в чем их суть. Я во всем искал не сущности, а посторонней остроты. В нее надо было вчитаться. Когда я это сделал, я ахнул от открывшейся мне бездны чистоты и ясности».

В мае 1922 года Цветаева уехала к обретенному после долгой разлуки мужу в Берлин. Вскоре Пастернак прочел изданные в 1921 году «Версты» и написал Цветаевой длинное восторженное письмо. «Меня сразу покорило лирическое могущество цветаевской формы, кровно пережитой, не слабогрудой, круто сжатой и сгущенной, не запихивающейся на отдельных строчках, охватывающейся без обрыва ритма целые последовательности строф развитием своих периодов. Какая-то близость скрывалась за этими особенностями, быть может, общность испытанных влияний или одинаковость побудителей в формирование характера, сходная роль семьи и музыки, однородность отправных точек, целей и предпочтений. Я написал Цветаевой в Прагу…Она ответила мне. Между нами завязалась переписка, особенно участившаяся в середине двадцатых годов, когда появилось ее «Ремесло» и в Москве стали известны в списках ее крупные по размаху и мысли, яркие и необычные по новизне «Поэма конца», «Поэма горы» и «Крысолов». Мы подружились». Среди тех к кому обращены страницы её прозы, Борис Пастернак занимает особое место, ибо не о ком, пожалуй, из поэтов своего поколения не думала и не писала Марина Цветаева так много, так долго, а главное – так, как о нем, ни с кем не соотносила с такой неотступностью свою судьбу – поэта, человека, поэта-женщины,- как с ним, с его незримым присутствием в своей жизни, в едином для обоих временном пространстве. Впрочем, точнее было бы сказать, что её отношение к нему - вне сравнений, ибо изначально - нечто другое.

«Вы первый поэт, которого я - за жизнь - вижу. Вы первый поэт, в чей завтрашний день я верю, как в свой… Вы единственный, современником которого я могу себя назвать - и радостно! - во всеуслышание! - называю». «Ни о ком не могу сказать сейчас: я его современник, если скажу - польщу, пощажу, солгу. И вот, Пастернак, я счастлива быть вашим современником». Единственный поистине великая тайна, ибо у него нет и не может быть второго, но единственных может быть двое, что и имела ввиду Цветаева, говоря, что пастернак единственный поэт, современником которого она себя считает. Что, продолжая оспаривать себя, напрямую утвердила, назвав цикл стихов, посвященный Пастернаку, «Двое»(1924 г.), цикл, в третьей части которого есть и сопоставление с собой, противопоставление всем остальным, делающим единственного- каждого - незаменимым и единственным.

Переписка Цветаевой и Пастернака длилась с 1922 года по 1935, достигнув своего апогея в 1926 году и постепенно сходя на нет. За это время они ни разу не виделись. О смерти Марины Цветаевой Пастернак узнал в Москве.

 

Анна Ахматова и Марина.

С творчеством Анны Ахматовой Марина Цветаева познакомилась в 1912 году, когда прочла её книгу «Вечер», и на долгие годы сохранила восторженное отношение к ней.

Единственная встреча между Анной Ахматовой и Мариной Цветаевой состоялась 7 -8 июня 1941 года в Москве. Из воспоминаний В.Е. Ардова: «Волнение было написано на лицах обеих моих гостий. Они встретились без пошлых процедур «знакомства». Не было сказано ни «очень приятно», ни «так вот Вы какая». Просто пожали друг другу руки. Когда Цветаева уходила, Анна Андреевна перекрестила её». Цветаева посвятила Ахматовой сборник «Версты»,изданный в 1922 году, и 11 стихотворений, адресованных непосредственно Ахматовой в сборнике «Версты», вышедшим за год до этого. Ей же позднее было перепосвящена поэма «На красном коне», посвященная первоначально Евгению Ланну. Позднее, 31 августа (старого стиля) 1921 года, Цветаева писала Ахматовой, в какое горе ее поверг слух о смерти Ахматовой. Глубоко эмоционально писала об Ахматовой Цветаева:

Мы коронованы тем, что одно с тобой

Мы землю топчем, что небо над нами - тоже!

И тот, кто ранен смертельно твоей судьбой,

Уже бессмертным на смертное сходит ложе.

…………………………………………………….

В певучем граде моём купола горят,

И Спаса светлого славит слепец бродячий…

-И я дарю тебе свой колокольный град,

Ахматова! – И сердце своё в придачу.

Марина Цветаева вступила в литературу раньше, чем Анна Ахматова – первый ее сборник «Вечерний альбом» опубликован в 1910 году, -но в читательском восприятии она сохранила ступень «младшей современницы, чему немало сама и способствовала. Ее восторженное поклонение «Злотоустой Анне - всея Руси»…как бы предполагало известное неравенство – тем более, что не вызывало ответного слова. («Поздний ответ» Ахматовой будет написан в 1940 году, но и тогда останется неизвестной адресату).

Мы сегодня с тобою, Марина,

По столице полночной идём.

А за нами таких миллионы,

И безмолвнее шествия нет…

А вокруг погребальные звоны

Да московские дикие стоны

Вьюги, наш заметающий след.

Своеобразие отношений Ахматовой и Цветаевой проницательно определила Ариадна Эфрон: «Марина Цветаева была безмерна, Анна Ахматова – гармонична…безмерность одной принимала (и любила) гармоничность другой, ну, а гармоничность не способна воспринимать безмерность»…. «Вечерний альбом», «Вечер» - так похожи, не сговариваясь, они назвали свои первые книги. Эта творческая перекличка двух поэтов продолжалась всю их жизнь. Примечательно и то, что и среди своих современников Ахматова и Цветаева выбирали себе в кумиры одних и тех же поэтов. У обеих был поэтический роман с Александром Блоком, никого из поэтов своего времени они не ставили так высоко. Поразительное сочетание женственности и изящества с мужеством и волей, страстностью и порывистостью, с чеканной филигранностью стиха, неподдельная искренность чувства и глубокие философские раздумья о вечных проблемах бытия - вот что объединяет таких самобытных, таких непохожих поэтов - Анну Ахматову и Марину Цветаеву. «Юность всегда отдает предпочтение Цветаевой, - пишет современный поэт В. Солоухин, - но с годами, со зрелостью, взоры (и души и сердца) всё чаще и увереннее обращаются к Ахматовой. Наше счастье состоит в том, что у нас есть и та и другая».