мир детской психики педагогу

Глубоко ошибаются учителя и руководители школ, считающие, что «подтянуть» трудного ребенка можно, заставив его выучить определенный материал. Иногда причина беды как раз заключает­ся в том, что учитель идет по этому ошибочному пути. Не застав­лять сидеть как можно больше над книгой, а воспитывать разум, развивать мозг, учить видению мира, развивать умственные спо­собности ребенка — об этом никогда нельзя забывать ни учите­лю, ни директору школы. <...>

Трудный ребенок требует исключительной внимательности и терпеливости на уроке, где он трудится рядом с более способ­ными детьми. Ни одним словом, ни одним жестом нельзя дать почувствовать этому ребенку, что учитель перестал верить в его будущее. (с. 377) На каждом уроке трудный ребенок должен делать ка­кой-то, пусть самый незначительный, шаг на пути познания, достигать какого-то успеха. Не бойтесь того, что на протяжении нескольких недель, может быть, и нескольких месяцев трудный ребенок выполняет задания не той трудности, что основная масса учащихся. Пусть выполняет специально подобранные для него за­дания — оценивайте их результат. Будьте последовательны, на­стойчивы и в то же время терпеливы (и терпимы к непонятливо­сти трудного ребенка) — и наступит то, что можно назвать озаре­нием. Это станет могучим эмоциональным толчком. Душевная чут­кость, знание психики ребенка, терпеливость и настойчивость — все это способствует тому, что умственное развитие трудного ре­бенка постепенно выравнивается, он перестает быть трудным. <...>

 

А. Тихий

Сведений об авторе не найдено.

 

ПОМЯТЫЕ ДУШИ

Свободное воспитание, — 1914— 1915. — № 6. — С. 29 — 36.

 

Дом, домашняя обстановка — это та жизненная школа, кото­рая готовит в будущем из девочки — покорную рабу, а из мальчи­ка — владыку дома, живущего по принципу «чего моя нога хо­чет» (Тихий А. Помятые души // Свободное воспитание, — 1914— 1915. — № 6. — С. 29 — 36.

В тех семьях, где отец бьет свою жену, большин­ство детей склонны оправдать отца, хотя им и жаль свою мать. На одной беседе по поводу избиения мужем своей жены на мой вопрос: «Прав ли был муж?» — я получил такой ответ от двух мальчиков (одному 12 лет, другому 13 лет): «А что же с ней делать, ежели она не хочет делать то, что велит ей муж? А кроме как по морде с ней и не справишься»... «А вашу мать неужели отец тоже бьет?» —
спросил я. «А то как же!»... Выводы, я думаю, излишни.) <...>

Я сделал опрос своих школьников о том, бьют ли их дома и часто ли. И ответы опять получились безотрадные. Из 37 человек не бьют только 7 человек (5 дев. и 2 мал.); 30 же человек бьют дома систематически, еженедельно, раза 2 — 3 и 4 в неделю средним числом. Бьют всем, что попадает под руку. Бьют ремнем, прутом, нагайкой, ладошкой, веревкой... таскают за уши, за волосы и т.д. и т.д. Бьют за дело и не за дело. Больше всего детям достается за битье посуды (чашки, блюдечка, стакана), за баловство, за про­явление своей живости и жизнерадостности, за то, что уронила или бросила качать своего братишку или сестренку и т.д. <...>

А вот и результаты такого воспитания.

Мальчик Коля, которого дома бьют больше по щекам, в отсут­ствие родителей таким же способом бьет свою сестренку. (с. 378) На мой вопрос, за что ему больше попадает, он с большим удовольствием сказал: «За то, что дерусь с сестрой. Она возьмет мои книги или кружки, а я подойду и дам ей по морде ладошкой, а то повалю да ногами». И ведь мальчик этот, в сущности, хороший, лас­ковый, отзывчивый. <...> Тут, очевидно, есть какая-то своя логи­ка: «его бьет и отец и мать «по морде», потому что они могут, почему же и ему не бить сестру и именно «по морде», если он тоже может»?! <...>

Вот в этом-то легком отношении я и вижу... то ужасное, на которое мне и хотелось бы обратить внимание. Глубоко неправи­лен взгляд тех, которые полагают, что битье проходит бесследно для психики ребенка, — даже самое пустое, которое он скоро забудет. Нет, и тысячу раз нет! Незаметно и неуклонно оно на­кладывает на ребенка известную печать, которую можно охарак­теризовать словами «битый человек» с «битой психологией».

Для характеристики этой психологии «битых детей» очень по­казательны и ценны исследования вопроса о наказании Т.Г.Лубенца. <...> Им была произведена анкета среди детей о том, нака­зывают ли их дома и как они думают о наказании.

Ответы, полученные Т. Г. Лубенцом, — очень характерны. Дети, которых дома наказывают жестоко, сами высказываются за нака­зание жестокое — 48%, строгое — 20%, легкое — 21% и против наказания — 12 %. Из детей, наказываемых дома строго, за жесто­кие наказания — 16%, строгие— 40%, легкие — 27% и против наказания — 18%. Из детей, наказываемых дома легко, за жесто­кое наказание — 19%, за строгое — 19%, за легкое— 50% и про­тив наказания — 14%. Дети, которых дома не наказывают, за же­стокое наказание — 18%, за строгое — 25%, за легкое — 25% и против— 36%.

Все эти цифры убедительнее всяких слов говорят за то, что ни одно даже легкое наказание не остается бесследным для психики ребенка, что даже легкое наказание оставляет в детской душе глу­бокий след. <-..> В них даже определенного рода закономерность: дома наказывают детей жестоко, и они (большинство) желают именно жестокого наказания, их наказывают строго — и они хо­тят именно строгого наказания, легко — легкого, дома не нака­зывают — и большинство детей высказывается против наказания. <...> Домашние наказания — это та школа, откуда выходят дети, которые непременно, когда вырастут, будут тоже наказывать сво­их детей. (с. 379)