История появления школы любков

Я Есмь Свет

Выборочные главы: История появления школы любков Что такое Любки Световидово моление или Световид Потеря, поиск и возвращение себя Жгон, жгонка и ось мира Самоосознавание Помехи удерживанию внимания внутри себя Очищение Очистительный бег или бег на раскрытие силы Путь ученичества или кто такие русские дураки Вежественность Некоторые вопросы по выполнению любошных практик и ответы на них

Описание книги

Эта книга рассказывает об одном из наследий русской традиционной культуры направленном на осознание человеком его истинной природы. Наследие это именуется Любки.

По сути, Любки, являются способом жить, и одновременно мировоззрением. Так же, это и путь, путь осознания себя, своей истиной природы. Любки так же являются частью русской воинской культуры. Можно сказать, что Любки, это еще и воинский путь. Каждый человек в той или иной степени является воином.

Но сколько бы не существовало путей ведущих человека к пониманию своей истинной природы, все они говорят об одном – об освобождении. Причем, об освобождении от всего. Поскольку истинная природа человека это и есть Свобода. А Свобода – это полное отсутствие чего-либо. Это абсолютная Пустота, Тишина и Покой. Постоянное пребывание в этом состоянии создает ощущение нескончаемого блаженства. Именно это состояние и называется Любовью.

Очень часто люди под словом любовь понимают совершенно противоположное любви состояние. Они называют любовью привязанность к кому-нибудь или чему-нибудь. Но привязанность это вовсе не любовь. Это не свобода, а зависимость. Любовь – это свобода от каких бы то ни было привязанностей. Это приятие всего, и не привязанность ни к чему. Постоянное пребывание в этом состоянии, в состоянии любви, и есть Любки. Когда жизнь человека наполняется изначальной, необусловленной ничем и не привязанной ни к чему Любовью – это и называется Жизнью в Любках.

История появления школы любков

Глава 2. Степаныч

Дома, я познакомил Саныча, так я часто называл Шевцова (полное имя его Шевцов Александр Александрович), со своим первым учителем – эзотериком. Сейчас мне не нравится название, «учитель – эзотерик», не отражает оно в полном смысле того, кем являлся для меня этот человек. Правильнее было бы назвать его учителем жизни или просто учителем. Но тогда, это выражение было в ходу и отличало учителей обычных учебных заведений, от учителей владеющих «тайными», знаниями.

Первым таким моим учителем был Иван Степаныч, которого все звали просто Степанычем. Степаныч был пожилым мужчиной, имел два высших образования. По одному образованию он был философом, по другому художником. А по жизни и тем и другим. Но главное, он имел гигантский эзотерический опыт.

Он был очень увлеченным человеком. Основным его увлечением было самопознание. В молодости он занимался альпинизмом и облазил все горные массивы бывшего Союза. Уже находясь в 60-летнем возрасте, он в одиночку поднимался на 5 тысячную высоту и без палатки устраивал ночевки на ледниках. Для таких целей у него был сделан складной пенопластовый коврик. Он расстилал этот коврик на льду, залезал в спальный мешок и спокойно засыпал.

Степаныч считал, что высокогорный воздух, и создающееся высоко в горах давление воздуха, благотворно влияют на здоровье, на процессы думанья и затормаживают старение.

Именно с этой целью он хранил у себя под кроватью барокамеру, в которую залезал время от времени, чтобы окунуться в искусственно созданную высокогорную среду.

Степаныч был экспериментатором. Он все пробовал на себе и проводил над собой различные эксперименты. Весь его дом был сплошной экспериментально-исследовательской лабораторией.

В свое время, Степаныч пережил восемь обысков КГБ. Они искали у него запрещенную по тем временам литературу. Вся эзотерическая литература в годы Советской власти считалась антисоветской и была категорически запрещена. За обнаружение такой литературы запросто могли отправить в лагеря, а то и вовсе расстрелять.

У Степаныча была одна из лучших, библиотек по эзотерической литературе в стране. В основном это были книги по различным направлениям йоги, цигун, астрологии, философии, прикладной магии, народной медицине и целительству. Это были очень редкие книги. Поскольку хранить такие книги дома было очень опасно, то большинство из них хранилось у него в гараже, в специально созданном для этого дела погребе. Это была настоящая подземная библиотека.

Уникальные по тем временам книги хранились в специальных деревянных ящичках. Для каждой книги был изготовлен отдельный ящик, на котором было написано название хранящейся в ней книги.

Жена у Степаныча давно умерла и он уже много лет жил один. Он жил в двухкомнатной квартире, которую квартирой назвать язык даже не поворачивается. Это было специально оборудованное для постоянных занятий различными эзотерическими практиками место. Это был храм или, как я уже говорил экспериментально-исследовательская лаборатория.

Почти по всем стенам обеих комнатах располагались стеллажи с книгами. В большой комнате стоял специальный деревянный короб кубической формы, величиной примерно 1 куб. метр. Изнутри он был обит каким-то специальным материалом. Сбоку у этого ящика находилась дверь, которая закрывалась изнутри. Степаныч, каким-то чудом влезал в этот ящик, садился внутри него на специальную деревянную подставку, принимал позу лотоса, закрывался изнутри дверкой, и сидел там, на протяжении нескольких часов, а то и суток, погружаясь в глубокое медитативное состояние.

У окна, в большой комнате стоял деревянный стол, который являлся домашней переплетной мастерской. На нем находились различные приспособления необходимые для разметки, и обреза книжных страниц и обложек; пресс для склеивания переплетов; приспособления для ящичков хранения книг. Так же на столе находилось специальное приспособление для фотографирования книг.

Не все книги удавалось получить в оригинале, поэтому Степаныч очень часто делал фотокопии с этих книг, а книги возвращал владельцам. Это ведь сейчас можно запросто отксерокопировать любую книгу, а тогда… Мало того, что ксероксов не было, были только старинные светокопировальные установки, доступ к которым был строго ограничен. Да и светиться с такой литературой было не безопасно. Вот Степаныч и сделал у себя на дому мастерскую по копированию и изготовлению редких книг. Книги эти он, конечно, делал не для продажи, а для себя.

Человеком он был очень трудолюбивым и изобретательным. Все что находилось в его доме, было создано им самим.

Маленькая комната, была у Степаныча своего рода спальней. Почему своего рода? Потому что спальней, как это мы привыкли себе представлять, это помещение, просто не назовешь. И, тем не менее, это была спальня.

Слева, у стены стояла большая, высокая, примерно метр высотой, самодельная деревянная кровать на колесиках, внешне напоминающая собой большую высокую кушетку. Над кроватью на специальном приспособлении висела огромная складная пирамида, сделанная из какого-то особого материала. Эта пирамида была полая внутри. Ложась на кровать, Степаныч тянул за висящий рядом с кроватью шнур, и эта пирамида опускалась на него. У него все было очень точно высчитано и выверено, на какое расстояние эта пирамида должна была опускаться, чтобы помогать ему войти в определенное состояние и за короткий срок восстанавливать свои силы, а при необходимости и свое здоровье. Колесики у кровати нужны были для того, чтобы ее можно было передвигать для проецирования центра пирамиды на определенные части тела и ядра сознания.

Ванна была переоборудована у Степаныча в баню. Я не помню, чтобы он когда-нибудь принимал ванну, а вот баню принимал часто.

Он нагревал на газовой плите камни, складывал их в металлическое ведро, ставил это ведро на дно ванны, садился на небольшой деревянный полок. Затем задвигал сделанную из плотного брезента штору, поддавал на раскаленные камни воду, а чаще различные травяные настои, и парился.

Кухня у Степаныча была заставлена банками и бутылками с разными жидкостями. Там были и травяные настои, и настои из мумиё, и «живая» и «мертвая» вода, и кремниевая вода, и выпаренная моча, чего там только не было.

Степаныч, в конце семидесятых, начале восьмидесятых годов, разработал и создал уникальный прибор, позволяющий ставить точный диагноз по определенным биологически активным точкам тела. Это был небольшой приборчик с виду похожий на карандаш. Степаныч хотел добиться внедрения этого изобретения в медицину, но в итоге, опять попал под подозрение КГБ. После чего он навсегда оставил эту затею.

Во время своего обучения у Степаныча мне посчастливилось самому попробовать на себе все эти его приспособления. И могу сказать, что все они не просто выдумка сумасшедшего, а реально действующие вещи. А при умелом подходе, просто потрясающе действующие вещи!

В общей сложности я обучался у Степаныча около 8 лет. Последующее мое обучение было связано с другими людьми, о которых я расскажу позже. О Степаныче же у меня навсегда остались теплые воспоминания, как о первом своем учителе жизни.

Подружившись с Шевцовым и поняв, что нас обоих объединяет огромная жажда познания, я решил познакомить его со Степанычем. Я рассказал Санычу о Степаныче и предложил сходить к нему в гости, чтобы познакомиться. Саныча это очень обрадовало, он сказал, что его первого учителя тоже звали Степанычем.

Сразу же после этого разговора я созвонился со Степанычем и уже примерно через час мы были у него дома.

И Саныч и Степаныч оба как-то сразу понравились друг другу. Между нами завязалась долгая и интересная беседа, которая завершилась тем, что Степаныч дал почитать Санычу несколько редких книг, о которых Саныч давно мечтал.

На следующий день я повел Саныча на одно очень интересное место, находившееся на вершине Ильменского хребта. Это место с давних времен считают местом силы. Про него упоминает в своих сказах П.П. Бажов. С этого места во все стороны разворачивалась такая величественная красота, что дух захватывает.

Мы шли, по лесной тропинке, ведущей к этому месту, и разговаривали о вчерашней встрече со Степанычем. Саныч говорил о том, что Иван Степаныч чем-то здорово напоминает его первого учителя Степаныча, и ему даже показалось, что дух того Степаныча, каким то образом, проявляется через этого Степаныча, будто разговаривает с ним через него. Но возможно ли такое? И только он это проговорил, как вдруг перед нами, откуда ни возьмись, появляется Иван Степаныч, настоящий живой Иван Степаныч!

На какой-то момент мы оба просто лишились дара речи. Мы были настолько потрясены этим его неожиданным появлением и именно в тот момент, когда мы о нем заговорили, что даже не знали, что ему сказать. Он шел нам навстречу по этой же тропинке. И нас разделяло от встречи с ним каких-нибудь 5- 10 метров. Он шел нам навстречу и улыбался, а мы обалдевшие смотрели на него.

Мы поздоровались со Степанычем и рассказали ему о своем потрясении, спросили у него, как он тут появился и именно в тот момент, когда мы о нем заговорили. Причем заговорили о нем как о духе учителя, который может проявляться через разных людей. Ведь это же не город, где люди спокойно расхаживают по улицам и вероятность встречи со знакомым человеком довольно высока. Это ведь лес, и люди здесь ходят не часто. Вероятность такой встречи практически равна нулю.

Степаныч заулыбался и сказал, что все это является подтверждением того, о чем мы говорили. Ваши мысли были направлены на меня, вы думали обо мне, и я появился. У вас был важный вопрос, и вы через эту встречу получили на него ответ. Если ты чего-то сильно хочешь, то обязательно когда-нибудь это получишь. Все зависит от силы твоей охоты и от способности создавать сильные и точные образы. Остальное - дело механики.

Сказав это, он попрощался с нами и пошел дальше по той тропинке, по которой мы пришли сюда. А мы продолжили свой путь на Ильменский хребет.

Да…, Степаныч был очень необычным человеком.

Глава 4. Любки

Рассказывая о встречах с дедушками Мазыками, Саныч сказал, что один из них по прозвищу Паханя в совершенстве владел боевым искусством. Он называл это искусство «Боем на Любки».

Существует три основных вида боя.

1. Бой насмерть или смертный бой, во время которого противники стараются убить друг друга. Такой бой ведется во время войны.

2. Бой на зверки, или с озверением, где противники стремятся победить друг друга часто используя для этого свое озверение. Это бой за первенство, где нужно доказывать всем что ты самый сильный, самый лучший, самый непобедимый. Это подчас бой с ненавистью, с обидой, с желанием отомстить или наказать.

3. Бой на любки, т.е. полюбовно, любуясь самим боем.

У Б.В. Горбунова в книге, являющейся историко-этнографическим исследованием «Традиционные рукопашные состязания в народной культуре восточных славян XIX – начала XX века», о бое на любки говорится следующее:

«Состязания регламентировались правилами, основанными на традиционных морально-этических нормах. Главные их положения сводились к следующему: а) биться «по любви» («любока», «полюбкам», «любя», «полюбовный бой»), не иметь «сердца» (злобы) на противника».

Бой на любки, это все равно, что игра, целью которой является не победа над противником, а получение наслаждения от самой игры. Это бой для души, для проверки и улучшения бойцовских качеств, для наполнения новыми силами жизни. Так же это бой направленный на убирание как внутренних, так и внешних напряжений, периодически накапливаемых в обычной повседневной жизни. Это освобождение.

Само название боевого искусства «Любки» появилось совсем недавно. Старые любошные бойцы, включая Паханю, свое боевое искусство так не называли. Они его вообще никак не называли, хотя при этом говорили, что «боролись на любки». Но бороться на любки можно лишь в мирное время и со своими. В военное время бой хоть и ведется с любовью, но не на любки, а на жизнь. Мы использовали это название для обозначения возрождаемого нами боевого искусства. Возможно, что когда-то оно именно так и называлось. Во всяком случае оно точно отражает то, что вложено в это название - Любки.

В.И. Даль в своем толковом словаре живого великорусского языка дает такое определение любкам.

«Любок м. – любая вещь, любое что выбрано. (Любок – однократное действие глагола любить).

Любки м. мн. любок, свобода, воля выбора; положение, где делаешь любое, что хочешь из двух или более предложений. Любки тебе, бери что по нраву, любое. Мы с ним на любки или на любках сошлись, сделались.

Любкость, любчивость ж. – состояние любкаго человека.

Любчий, любящий, дружелюбный». (В.И. Даль Толковый словарь живого великорусского языка, том 2 стр. 283. Изд. Русский язык, Москва 1989г.)

Поначалу мы просто говорили «пойдем, позанимаемся любками, или пойдем, подвигаемся в любках». Постепенно это название стало самоназванием искусства движения, которым мы занимались. В это искусство входило не только боевое искусство, но так же и оздоровительное искусство, и плясовое искусство, и искусство спонтанного произвольного движения, и лежащее в основе всего этого народное мировоззрение. Так и появилось название Любки.

Никто это название специально не придумывал. Оно родилось совершенно естественно, будто всегда и было. Понятие любки существует в русской культуре на протяжении как минимум нескольких столетий, если не больше. Поэтому говорить о том, что его кто-то специально придумал, просто нелепо.

Во время первой мировой войны Паханя был разведчиком – пластуном, и владение боевым искусством не раз спасало ему жизнь. Пластуны входили в состав казачьего войска и являлись, если так можно выразиться – Казачьим спецназом.

Конечно, к тому боевому искусству, что досталось, когда-то Пахане от Мазыков, добавился и его боевой опыт, полученный у пластунов. Но это лишь добавляет его искусству силы прикладного боевого искусства.

Глава 5. Воины духа

Я с детства был наслышан о силе и непобедимости русских воинов, и о могуществе русского боевого искусства. Мой родной дед по материнской линии, Андрей Саламатин, был потомком древнего воинского рода. Один из его, а значит и моих, прадедов был основателем духовного движения. Они называли себя воинами духа или духоборцами. Духоборчество имело несколько направлений или точнее ответвлений. Одним из них было Саламатинское. Их так и называли Саламатинцами, по имени основателя их традиции тоже Андрея Саламатина.

Дед Андрей, очень много рассказывал мне о мощи и древности русской воинской культуры. Кое - что он рассказывал и о духоборцах, как об одних из хранителей этой культуры. Он называл их воинами духа.

Я не знаю, когда точно появились духоборцы, мой дед ничего мне об этом не говорил. В полном христианском богословском энциклопедическом словаре, выпущенном до революции, и переизданном в 1992 году концерном «Возрождение», г. Москва, о духоборчестве говорится, как о секте, появившейся в России в 18 веке. Православные богословы, все, что не является православием называют «сектой», вкладывая в это слово явно негативный характер.

Хотя, в начале двадцатого века Словарь иностранных слов
Чудинова (СПБ, 1902) о таком понятии как секта говорит следующее:
" Секта (лат. Secta от secare - отделять, отсекать). В
древние времена, философские школы, отличавшиеся
своеобразным учением; в настоящее время, раскол, ересь; малая
часть сообщников, отделившихся в деле, касающемся веры, от
большой господствующей религии ".

"Современный словарь иностранных слов" (М.: Р.яз, 1992)
слово секта определяет как:
" Секта (от лат. Secta учение, направление, школа) –

1) религиозная община, группа, отколовшаяся от господствующей
церкви; 2) в переносном смысле: обособленная группа лиц,
замкнувшаяся в своих узких интересах ".

Почему я начал разговор о сектантстве и отношении к нему православной церкви? Да потому, что когда о духоборчестве, или о чем-то, что не является православием говорят, православные богословы, называя их сектой, то вкладывают в понятие «секты» явно негативное значение и всячески стараются во-первых очернить это движение, а во-вторых – исказить его учение противопоставляя его своему собственному.

Иначе говоря, то что они пишут о духоборчестве вызывает у меня некоторое недоверие, поскольку они не пытаются понять и исследовать это явление, а пытаются показать его слабость и несостоятельность заведомо искажая его, чтобы отвлечь от него людей и привлечь их к своему собственному направлению. Это своего рода политика. Но, как говорится: политика - политикой, а культура - культурой. Меня в данном случае интересует вовсе не политика а культура, или точнее сказать, некое культурное явление под названием духоборчество.

Итак, что же говорится о духоборчестве в полном христианском богословском энциклопедическом словаре.

«Духоборчество – русская секта. Она получила происхождение от одного иностранца – квакера, жившего в 1740-1750 годах в селе Охочем, Харьковской губернии. Он среди односельчан сумел приобресть расположение и сделался их учителем веры. Скоро его учение перешло и в другие места, приобретя себе деятельных сторонников-пропагандистов».

Я очень сомневаюсь, что какой-то заезжий иностранец, по всей видимости англичанин, поскольку квакеры пошли из Англии, стал учителем веры в русско-украинской деревне. Как правило, к заезжим иностранцам в русских деревнях относились с недоверием. А уж сделать из него учителя новой веры, а затем понести его учение по стране, совсем мало правдоподобно. Скорее всего, что этот квакер встретил в этой деревне людей со схожим мировоззрением и пониманием. А потому и писал об этом в своих записках.

Сами то духоборцы до определенного времени ничего о себе не писали, да и не рассказывали особо, опасаясь попасть под тяжелую руку церковной инквизиции. Но, православные богословы считали, что у них нет своего письменного изложения учения оттого что они были малограмотными.

«Благодаря малограмотности духоборцев, у них нет письменного изложения их учения. Поэтому сведения об их учении получаются на основании записи и рассказов исследователей».

Я думаю, что они не писали о своем учении потому, что считали, как и вообще это свойственно русской традиционной культуре, что живые знания или живое учение должно передаваться вживую, по прямой передаче. В книгах многое теряется. Через них практически невозможно полноценно передать свое видение, как невозможно передать состояние духа. А ведь именно в этом заключается основа духовных знаний. И этому есть подтверждение в том же богословском словаре. Для меня странно, что они сами же об этом пишут и сами же не хотят этого видеть и принимать.

«Всякое писание они признают «мертвым» словом и высоко ценят и верят «книге животной» - живому слову, как преданию переходящему от одного поколения к другому».

Ну, а если они так сильно ценят живое слово, предание переходящее от одного поколения к другому (то есть живую передачу знаний от своих предков), то, как они могут пренебречь этими знаниями и принять на себя чужую веру заезжего иностранца. Ответ на мой взгляд однозначный.

За тысячу лет христианства, со всей его жесткой веронетерпимостью и инквизицией, до сих пор сохранились в русской культуре песни, заговоры, обряды и мировоззрения до христианского периода. Взять хотя бы традиционные народные праздники Зимние Святки, Масленицу, Купала, Зажинок. Это же не христианские праздники. Все они появились задолго до прихода христианства на Русь. Но народ до сих пор их празднует и во время этих праздников проводит традиционные, явно не христианские обряды. Наш народ с большой любовью хранит в своей памяти эти традиционные обряды и обычаи как нечто очень важное и ценное.

Русский архетип поведения сложился задолго до появления христианства, и до сих пор является своеобразной особенностью русского характера. Именно поэтому для меня кажется маловероятным явлением то, что какой-то заезжий иностранец создал в глухой русской деревне в середине 18 века целое религиозно – философское движение, разошедшееся по всей стране и так сильно напоминающее русское традиционное мировоззрение до христианского периода.

Там же в православном богословском словаре описываются основные, по мнению собирателей и составителей словаря, духоборческие понятия.

«Духоборцы полагают, что Бог пребывает в душе каждого человека. Памятью человек подобен Богу – Отцу, разумом – Богу – Сыну, волею – Духу Святому. Отец – свет, Сын – живот (жива, т.е. жизнь. Примечание автора Е.Б.), Святой Дух – покой (естественное состояние сознания, Е.Б.). Другое уподобление таково: Отец – высота, Сын – широта, Св. Дух – глубина. Бог духовно пребывает в человеческой душе, а чувственно – в природе».

«Духоборцы верят в переселение душ: душа праведника переселяется в тело живого праведника или новорожденного, а душа беззаконника - в животное».

«Духоборцы не верят в Божество Иисуса Христа: он обыкновенный человек одаренный божественным разумом. Распялся он плотию, чтобы дать пример страдания. Его душа переселяется на земле в души других праведников. Историю жизни Спасителя, как и многое, объясняют духоборцы иносказательно: Христос в нас должен зачаться, родиться, возрастать, учить, умирать, воскресать и возноситься». (Иначе говоря, они видели в этом описание своей внутренней алхимии, путь духовного совершенствования и понимания. Е.Б.)

«Духоборцы отрицают священство. Преемники апостольские – все те, «кто чист телом и делом, смирен и кроток». Пост, исповедь и причащение они понимают как духовные акты. Пост – воздержание от злых мыслей, слов и дел. (Пост понимается как нахождение на боевом посту, стояние на страже и охране своего духа. Это все равно, что стоять на пограничном посту, охраняя рубежи своей родины. Пост, о котором здесь говорится, является для духоборцев «внутренним постом». Он выставляется против отводящих от истинного понимания себя мыслей и желаний, и является священным действом. Е.Б.)

Исповедь есть раскрытие души перед Богом. (Исповедь – значит поведать то, что из меня истекает. Из меня, т.е. из моей души. Исповедаться можно не только Богу, но и человеку, и даже животному. Исповедь может быть так же земле, траве, всему живому, что есть в мире, да и самому миру в целом. Ведь в действительности все есть Бог и не важно, к какому из его проявлений обращаться с исповедью. Важно чтобы она была. Е.Б.)

Причащение – внутреннее восприятие слова Божия. (Причащение, понимается, как присоединение к единому Богу. Человек является частью единого Бога, осознать себя его частью, слиться с ним, стать причастным к нему, стать с ним единым целым. Вот что означает в данном случае причастие. Е.Б.)

Брак, как таинство, духоборцы не признают. Не признают также икон и уставов святых отцов. Богослужебные собрания духоборцев происходят или под открытым небом, или в особых комнатах, посреди которых ставится хлеб с солью».

Очень мне это описание напоминает русские традиционные обычаи до христианских времен, а никак не «секту» созданную заезжим иностранцем.

Мой дед тоже рассказывал мне о духоборцах. То, что он вкладывал в понятие духоборчества, в заметной степени отличается от того, что говорится об этом в православном энциклопедическом словаре. Во многом его рассказы схожи с тем, что написано о духоборчестве в энциклопедическом словаре братьев Гранат, изданном в 1914 году. Там на мой взгляд собрано наиболее полное и наиболее правдоподобное повествование о духоборцах. Сама по себе словарная статья "духоборцы" небольшая, но к ней есть довольно большое приложение - "Духоборцы - учение, быт и история", автор В.Д.Бонч-Бруевич.

Я не буду полностью помещать здесь эти статьи, желающие могут сами прочитать их, я приведу лишь некоторые выдержки из этих статей касающиеся истории духоборчества и их мировоззрения, имеющие отношение к теме моего повествования о них.

Итак, «энциклопедический словарь братьев Гранат, т.19, 7-ое издание, 1914г.»

«Духоборцы, численно очень небольшая, но чрезвычайно интересная по своему учению, строю жизни и истории христианская секта (в этом случае понятие секта употребляется как некое ответвление от основной, господствующей тогда, православной христианской веры. Е.Б.), возникшая в России, и вследствие сильных гонений, выселившаяся в конце 19 века в Канаду, а оттуда частью переселившаяся в Британскую Колумбию.

Наименование Духоборцы было дано сектантам в 1785 году Екатеринославским архиепископом Амвросием, при чем он желал этими словами охулить сектантов, как «борцов против духа», но они приняли это наименование и стали истолковывать его в обратном смысле, как «борцы за дух», за духовное возрождение, «второе рождение человека».

Это наименование так укрепилось среди сектантов, что через некоторое время они, при попытке правительства переименовать их в 1817 году из Духоборцев в «мелитопольских поселенцев», по согласию всех слобод подали прошение на Александра I, в котором заявляли, «что не желают переменить своего духоборческого звания, а утверждают единогласно, что готовы все, не жалея детей своих и нажитого своего имения, за сохранение звания пролить кровь свою». И это звание, не смотря на протест министра внутренних дел Козодавлева, было оставлено за «мелитопольскими поселенцами». (Энциклопедический словарь братьев Гранат, т.19, 7-ое издание, 1914г.)

«Первый раз наименование Д. в официальном документе мы встречаем в 1799 г. (Первое полное собр. законов т. xxv, ст. 19097). Оно сохранилось и до сего времени, при чем только в конце 19 столетия, во время большого движения закавказских Д., была сделана в 1896 г. вождем большей части Д. попытка переименовать их в «христиан общины всемирного братства». Официально принятое, название это, однако мало вкоренилось в широких кругах Д. В Канаде небольшая часть духоборцев перестала называть себя старинным наименованием, а согласно своим новым убеждениям называет себя «братьями во Христе», «свободниками».

Из истории появления духоборчества известно следующее.

«В 18 веке Д. жили небольшими тайными общинами, поддерживающими между собой постоянные сношения. Общины эти были разбросаны по всей России. Более всего их было в Слободской Украйне. Общины всегда управлялись руководителем, вождем. Сначала эти вожди выходили из недр народа, как люди обратившие на себя особое внимание членов общины. Выдающиеся качества ума, примерная жизнь, духовное понимание и толкование Библии, стоическое отношение к преследователям и страданиям создавали благоприятное отношение одноверцев, и, наконец, выводили их на степень признанных вождей.

В преданиях и писаниях Д. мы, прежде всего встречаем имя Силуана Колесникова, жившего около 1750 г. в селе Никольском, Екатеринославского округа. Вероятно, именно при нем и около него сорганизовалась более тесная община «духовных христиан», разошедшихся как в некоторых подробностях религиозного понимания и толкования, так и в обрядах с «Людьми Божьими» - ветвью «духовного христианства». Последователи и единомышленники Колесникова образовали самостоятельную общину, которой после дано было имя «духоборцев».

О Силуане Колесникове сохранилось мало сведений. Екатеринославские Д. в «Исповедании своей веры», поданном в 1791 г. губернатору Каховскому, сообщают о нем некоторые данные, сохранившиеся и до сего времени в воспоминаниях. Д. говорят о нем, как о человеке очень замечательном, ученом, строгих правил в жизни, добром, благотворительном, щедром. Красноречивый проповедник, Колесников почти открыто выступал со своей «новой верой», увлекая за собой массы православного населения. (Именно поэтому православная церковь и воевала с духоборчеством всячески очерняя его, устраивая на него гонения и уничтожая его как явление, и немало в этом преуспела. Е.Б.) Его дом всегда был полон людьми, в нем постоянно шли беседы по самым животрепещущим вопросам религии. Возле него образовалась тесная группа учеников и последователей. Колесников дожил до глубокой старости.

После его смерти управление делами общины перешло к его сыновьям Кириллу и Петру, которые с большой ревностью продолжали дело своего отца. Однако, Д. считают С. Колесникова не вождем, а только «предтечей». Первыми вождями, о которых знают и признают все Д., были муж и жена Побирохины, жители села Горелого, Тамбовской губернии и уезда. В Побирохине Д. обрели своего первого Христа. С него начинается династия духоборческих вождей – Христов». («Духоборцы - учение, быт и история», В.Д.Бонч-Бруевич, приложение к словарной статье «Духоборцы», энциклопедический словарь братьев Гранат, т.19, 7-ое издание, 1914г.)

«Духоборческая вера» - это крепость «добрых дел», «непостижимая существом», а только «духом», «духовным разумением жизни», проявляется в постоянной «истинной» борьбе «Духа Святого» со всякой «силой», взятой «из тьмы» (под тьмой раньше понималось неведение и непонимание, Е.Б.), со всяким насилием».

«К обрядовой стороне у духоборцев встречается троякое отношение. Самая большая часть Д., воспитавшаяся исключительно в духоборческой среде, в значительной степени уже утеряло то иносказательное, аллегорическое, духовное, как говорят они, понимание всех своих обрядов. Эта масса смотрит на обрядовую сторону, как на нечто, без чего жить нельзя, и ради чего можно пожертвовать всем, до своей жизни включительно. Здесь, обряд отлился в определенную форму, принял форму обыкновенно религиозно-церковного ритуала, частью утерявшего всякий смысл, но сохраняющегося по традиции. И здесь, в этой массе, обряд этот является непроходимой китайской стеной между внешним миром и членами духоборческой общины.

Некоторая часть Д., наиболее сознательных и образованных, даже в чисто духоборческом смысле, то есть, как говорят они, не утерявших еще «сознания своих предков», - относятся к обрядам просто как образному напоминанию основ их духоборческого учения; на богомоления они смотрят как на «повторение», «подтверждение» псалмов, в которых отчасти рассказана история Д. и изложены те принципы духоборческого миросозерцания, которые легли в основу жизни их общины. Эта часть Д., толкуя «духовно», т.е. объясняя аллегории самих обрядов, раскрывая внутренний, сокровенный, подразумевающийся смысл под словами псалмов, все духоборческое учение сводит к поклонению Богу, т.е. высшему, любвеобильному началу, давшему всему жизнь, - «в духе и истине», переводя все это поклонение на реальную почву совершения добрых дел и на борьбу со злом.

Имеется также довольно значительное новое наслоение в духоборчестве, совершенно отрицающее всякую духоборческую обрядность во всех ее видах и проявлениях и объясняющее, что их старинное изречение «жить по свободе» - значит быть вне зависимости от кого бы то ни было, как в личной, так и в общественной жизни, а стало быть – быть свободным и от всех религиозных обетов, обрядов, обычаев и запретов, которые, по их мнению, всегда налагают путы и цепи на тело и душу».

Именно это понимание и является основой духоборческого мировоззрения. Именно об этом мне постоянно говорил мой дед Андрей.

В основе всего существующего – говорил он - лежит свобода. Чтобы прийти к этой свободе, люди готовы отдать все. Свобода является самым важным понятием в жизни, и именно к ней нужно постоянно стремиться. Все остальное является неважным.

«Для души нашей крещение, говорят Д., - когда кто восприемлет слово Божие в себе; крестимся от Христа святым духом». «Сотворите между собою правду и любовь» - это будет настоящее крещение не водою, а духом».

Брак допускается в духоборческой общине. «Брак есть дело вечного блаженства». Только тот брак истинен, законен, который «содержится» на основании взаимной любви. «С обеих сторон любовь, слово-закон», - говорят Д., т.е. взаимная любовь жениха и невесты освещает брак, и данное слово той и другой стороной – закон, крепкий нерушимый до тех пор, пока есть «с обеих сторон любовь». А раз любовь исчезнет с той или другой стороны, раз не будет главного, на чем зиждется брак, то исчезает и «слово-закон». Когда брак нарушается в самом основании, когда исчезает взаимная любовь, то и находящиеся в браке имеют полное основание разойтись. Развод совершенно свободен у Д. В браке нет ни малейшего принуждения, зато и разводы, измены супружеской верности бывают очень редки, так редки, как нигде в других слоях народа и общества.

Но если случился развод, то мирно, полюбовно расходятся бывшие супруги, поделят детей между собой согласно обоюдному желанию, выйдут вновь замуж или женятся и всегда остаются друзьями с теми, с кем жили раньше. У духоборцев нет ни соломенных вдов, ни брошенных детей, ни изменников своему домашнему очагу, ни худшего вида деспотизма – деспотизма семейного.

Отношение к женщине особенно сильно развитое у Д., основывается прежде всего на том, что женщина рождает, производит на свет то «чудное, дивное творение Божие», которое одарено от рождения своего божеским началом, высшим проявлением творческих сил природы, полным, совершенным разумом. А потому женщина – духоборка сама по себе есть «источник живой воды». Каждая женщина есть Богородица, как каждый человек есть богочеловек.

Относясь в высшей степени уважительно к акту рождения человека, Д. с неменьшей серьезностью и задушевностью относятся ко второму таинственному явлению жизни – к смерти. «Казной от смерти не откупишься; слезами от смерти не отплачешься; молением от смерти не отмолишься». Приход часа смерти Д. ожидают спокойно, полные достоинства, без боязни и содрогания приготовляются они к последнему отходу, делая последние наставления окружающим со своего смертного одра.

«Во путинушку» провожают умершего Д. следующим образом. (Привожу только часть описанного обряда. Е.Б.)