От детских домов к воспитанию в семье

Исторический экскурс

Понятие усыновления почти такое же древнее, как и история человечества. В иудейгко-христианской традиции понятие усынов­ления берет свое начало от библейского сюжета о Моисее, которого фактически усыновила дочь фараона. Семейное воспитание неза­коннорожденных известно со времен античности. В Библии есть упоминание о воспитании детей в семьях, не связанных с ними уза­ми родства.

В России призрение сирот в семье начинается еще в период оформления феодального государства—с 988 г. Тогда существо­вал неписаный закон «Не постись, не молись, а призри сироту». Тогда был даже введен особый обряд сынорождения — имитация мнимых родов у женщин, когда ребенок-сирота попадал на воспи­тание в чужую семью, который символизировал обязательство от­носиться к приемному ребенку как к своему родному. При Борисе Годунове укрепилось материальное положение сирот, приютившим их семьям это было даже выгодно. В XVII в. идет «закабаление малолетних трудом*, т.е. сирот стали брать в семьи как работни­ков за прокорм, что делало жизнь многих из них невыносимой. В XVIII в. по распоряжению Новгородского митрополита появился первый детский дом.

Законодательные предпосылки патроната (тогда патронажа) связаны с именем Екатерины II (годы правления 1762-1796), ко­торая предписывала устраивать детей-сирот в семьи из-за большой смертности в воспитательных детских домах того времени, что и определило необходимость перехода к другой форме устройства де­тей-сирот: раздаче на воспитание в деревенские семьи за плату. По­является понятие «патроната» для «падших, но которые не утеряли силу воли», который включал заботу о здоровье ребенка, началь­ное образование и развитие его способности к труду как источнику самообеспечения r будущей жизни. Эти требования были не все-

гда реально выполнимы в тех семьях, которые брали детей. Семье, принявшей к себе на патронат ребенка, выплачивалось разное по размерам пособие: пять рублей (существенная по тем временам по­мощь) на маленького ребенка, так как он ничем по хозяйству не помогал, и гораздо меньше —на старших, так как они могли помо­гать по хозяйству, а значит, зарабатывать деньги. Помещение де­тей в семьи за деньги способствовало зарождению так называемого питомнического промысла: крестьяне брали на воспитание сирот, практически не кормили их, эксплуатировали как рабов, а дены'и, которые государство платило на содержание детей, использовали на нужды хозяйства. Данная модель была признана общественно­стью «позорным промыслом» [69]. При устройстве детей-сирот в возрасте четырнадцати лет выплаты прекращались. Тогда детей брали в основном бедные сельские семьи, для которых патронат был обычным «народным промыслом». Чтобы облегчить положе­ние ребенка, переданного на патронат, организовывался надзор за выполнением воспитателем своих обязанностей. Один из специали­стов по охране детей-сирот того времени Н.В. Яблоков, обобщая многолетнюю практику государственного призрения, пришел к вы­воду, что передача в семью ребенка-сироты — лучший способ его устройства |275|.

Семейные формы устройства были частной инициативой ряда членов царской семьи и богатых купеческих семейств. Особое рас­пространение воспитание брошенных детей в замещающих (фосте-ровских или патронажных) семьях получило в Европе и США уже с середины XIX в.

Поскольку условия содержания детей в воспитательных домах приводили к почти поголовной смерти сирот от голода и плохо­го обращения, в 1811-1837 гг. правительство опять издало указы о «раздаче» детей по деревням и о сокращении числа сиротских учреждений. Однако проблемы призрения детей-сирот это не ре­шило, и за счет частной благотворительности стали открываться учреждения общественного воспитания, но под другим названием: «приюты», «ясли».

Медицинские и благотворительные съезды, прошедшие и Москве и Санкт-Петербурге в 90-х годах XIX в.. также подверг­ли резкой критике существующую систему социального призрения незаконнорожденных детей. Ученые-медики и практикующие в си­стеме социального призрения врачи пришли к выводу о том, что система закрытых воспитательных домов, приютов лишена рацио­нальности, что ее следует признать неудовлетворительной и непра­вильной в своей основе.

Основное возражение против системы, олицетворением которой стало закрытое учреждение, состояло в том, что оно не дает ре­бенку самого главного —не дает ему матери. Критическое осмыс­ление опыта благотворения * не с частно рожденных» детей на осно­ве применения методов статического анализа смертности младен­цев за пятьдесят лет позволило выявить причины, лежащие в ос­нове неудач, характеризующих закрытые учреждения социального призрения младенцев. Наблюдая за младенцами, лишенными обще­ния с матерью, земские врачи сделали вывод о том, что «закрытое призрение убивает энергию призреваемых... совершенно изменяет их нравственную физиономию». По мнению врачей, система может быть выстроена более целесообразно, если «закон возьмет под за­щиту ребенка и его мать и если правительство, общественные учре­ждения и частная благотворительность облегчат матери кормление и воспитание ребенка, то тем самым устранится главное основание, вызвавшее к жизни устройство воспитательных домов» [71, 20G],

Жизнь ребенка, по мнению врачей, была напрямую связана с правом незаконнорожденного на воспитание в семье. Первые по­пытки укреплении связи «мать- ребенок» мы находим в деятельно­сти императрицы Марии. Однако только земские врачи, действую­щие в после реформенное время, заострили этот вопрос и придали ему общественное звучание. Благодаря их деятельности сформиро­валось общественное представление о том, что укрепление связей «мать-ребенок» во многом зависит от правительственных мер, на­целенных на предупреждение ч подкидывания».

В дореволюционной России сосуществовали две модели заботы для детей-сирот: общественные приюты и патронатные семьи.

После Октябрьской революции 1917 г. все дети были объявле­ны государственными, а воспитательный процесс был унифициро­ван [90, 170]. Новые социальные условия требовали организации: новых моделей сиротских учреждений. Ими стали детские дома, городки, деревни. Однако во времена нэпа, в 1924 г., вновь была предпринята попытка создания института патропатпых семей, ко­торый существовал до 1930 г. В тот период наблюдалась тенденция к сокращению количества детских домов. По числу патронируе­мых детей РСФСР в 20-х годах занимала первое место в мире. В целом, однако, система патроната не дала ожидаемых результа­тов, так как получение льгот для семей, берущих детей па воспи­тание, было связано со многими бюрократическими формальностя­ми [69].

В целом в истории общественного воспитания выделяют четыре этапа [201, 248J.

На первом этапе создавались благотворительные приюты и дру­гие места для выживания брошенных детей и сирот.

Второй этап можно назвать периодом физического разделения. Его целью было извлечение социально сохранных детей из дискри­минирующей среды благотворительных приютов, работных домов, тюрем и т. и. и создание учреждений, предназначенных специально для таких детей.

Третий этап ознаменовался заменой крупных учреждений на небольшие, что привело к организации домов семейного типа, ра­ботники которых должны были выполнять функцию приемных ро­дителей. В так называемых коттеджах, которые были достаточно большими по современным стандартам, поддерживалась видимость семейной атмосферы.

На четвертом этапе, с начала XX в., а в большей степени после Второй мировой войны, начинает развиваться институт професси­ональной семьи (foster family), которая предполагает проживание приемных детей непосредственно в семье и родительскую ответ­ственность и заботу о детях на период фостеринга.

Защита прав детей. Не во все времена детям обеспечивались защита и признание их прав. Общество всегда находило способы поддержки и устройства детей, которые не могут продолжать на­ходиться в семье. Однако не всегда эти способы были гуманными по отношению к детям. В городах были дома вдов, которые предо­ставляли приют обездоленным детям. Детей устраивали по дого­вору с хозяином в мастерские, на бедные фермы или заставляли заниматься подневольным трудом. Их размещали и воспитывали при монастырях. Дети не всегда были защищены от родителей и воспитателей, которые жестоко обращались с ними. Долгое время отец семейства действовал по принципу «мой дом — моя крепость», и дети рассматривались им как собственность, которой он может распоряжаться по своему усмотрению. Дети просто не имели прав. До конца 80-х годов XIX в. общество не задумывалось о предостав­лении детям гражданских прав. Следующая история показывает, как развивались представления о правах детей.

Одна из основных предпосылок развития законов о защите де­тей в США стала история Мэри Эллен. Есть много вариантов этой истории, но смысл таков: в 1875 г. в Э л бани церковная служащая разносила корзины с продуктами в арендованные дома. В одном доме она, как ей показалось, услышала плач, крики и звуки уда­ров. К счастью, у этой женщины хватило мужества вмешаться в ситуацию. Когда она постучала в дверь, из-за которой слышались крики, ей ответил мужчина. На вопрос о том, что происходит, он

ответил что-то вроде того, что это его дом н никто не может ука­зывать ему. как обращаться со своим ребенком. Однако женщина увидела плачущего ребенка- это была Мэри Эллен, которую он избивал, — и была так возмущена, что решила обратиться за помо­щью. Она пошла в церковь, полицию, пожарную команду и везде получала одинаковый ответ, что никто не можег помочь. В отча­янии она обратилась в общество защиты животных, и там нашли официальные основания для вмешательства, так как рассмотрели ребенка как высшего представителя животного царства. Это связа­но с тем, что в стране существовали законы о защите животных, но не было закона о защите детей. История заканчивается тем, что Мэри Эллен жила и воспитывалась у женщины, которая ее защи­тила.

Этот случай заставил признать необходимость принятия зако­нов о защите детей. Когда законы были приняты, детей часто за­бирали от родителей и помещали в приюты или приемные семьи. Многие дети, помещенные в семьи и приюты при этой системе, были забыты обществом, в некоторых семьях к ним относились неприязненно или обращались с ними жестоко. При этой системе с семьями обходились очень строго, зачастую не давая шанса на исправление и возвращение ребенка.

В России XIX в. возникло, по крайней мере, три направления в разработке механизмов защиты ребенка, связанных с семейным воспитанием [170].

Первое направление. Поиск путей сохранения жизни врачи ста­ли связывать с принципом, обоснованным врачом Воронежского земства Романовым: «каждый ребенок имеет право на связь с ма­терью». По мысли этого земского врача, необходимо отрешиться от законов к общественных норм морали, препятствующих воссо­единению матери и ребенка. Поэтому проблема защиты жизни ре­бенка оказалась тесно сопряженной с созданием условий, при ко­торых мать, отдающая ребенка в приют, не теряет с ним отноше­ний. Поэтому же были подвергнуты критике существующие прави­ла тайного приема детей в приюты, носящие полицейский характер и разрывающие последнюю связь, еще могущую возникнуть меж­ду ребенком и матерью. Открытый прием, гарантирующий детям материнское вскармливание, рассматривался как условие, обеспе­чивающее самый целесообразный вид призрения. Это новшество обеспечило возможность матери кормить своего и в случае необхо­димости стать кормилицей другого младенца. Незначительное воз­награждение, выплачиваемое матери, кормящей ребенка, позволи­ло не только сохранить, но в ряде случаев значительно упрочить

связь, укрепить отношения, уменьшить число отказов от детей.

Второе направление. В послереформснное время в обществен­ном сознании в новом ключе осмысливается практика привлечения крестьянской семьи к призрению и воспитанию младенца. Диску­тируется вопрос о значимости приемной семьи в нравственном и физическом благополучии ребенка. Семейный способ воспитания в семье рассматривается как более целесообразный, поскольку он совершается бессознательно, ежедневно и ежеминутно, дитя же, живущее в человеколюбивом заведении, не может ни получить, ни чувствовать «сего рода бессознательного». Ситуация, при которой грудной ребенок, поступающий в закрытое учреждение, не мог вы­жить, если он не оказывался на руках кормилицы, очень рано по­ставила вопрос о том, что ребенку, лишенному матери, необходимо обрести приемную семью хотя бы на этапе вскармливания его гру­дью.

Дальнейшая практика показала, что при благоприятных усло­виях кормления и воспитания нет смысла забирать ребенка в при­юты, поскольку «эти учреждения не дают самого важного — не мо­гут залечить душевных ран ребенка, не имеющего своих близких». В этой связи врачи и воспитатели, принимающие непосредственное участие в судьбе ребенка, пришли к выводу, что «единственным выходом служит семейное призрение и в случае перенасыщения патронирующих местностей» необходима «децентрализация пунк­та, развивающего патронаж». С вопросом, в какие семьи и в каком возрасте отдавать детей-подкидыш ей, был тесно связан вопрос о надзоре за патронажными семьями, об оказании помощи им, об усыновлении питомцев.

Третье направление. Анализ деятельности закрытых учрежде­ний показал, что «только при идеальной постановке воспитания можно избежать нравственных и умственных дефектов ребенка». Приблизить к идеалу сам приют можно было лишь в том случае, если он строился но семейному образцу.

В первые годы XX в. начинали разрабатываться технологии, обеспечивающие успех «в области данного мероприятия — возвра­та покинутых детей матерям» или помещения в приемную семью. В поле зрения ученых и практиков попали юридические, социальные и медицинские аспекты проблемы, которые осмысливались в един­стве. Реализация права покинутого родителями ребенка на жизнь предполагала совершенно новый подход к разработке юридической защиты, социальной заботы и медицинской помощи, которые в со­вокупности должны были сохранить жизнь ребенку.

Проблема защиты права на жизнь оказалась тесно сопряженной

с проблемой насилия над ребенком. В последней трети XIX в. в поле зрения ученых и практикующих юристов, врачей, педагогов ока­зались дети, подвергшиеся насилию со стороны хозяев-ремеслен­ников, которым они были отданы в услужение, родителей, посто­ронних людей. Обращение к этой категории детей способствовало активной разработке понятия защиты. Собственно введение поня­тия «защита» характеризовало новое направление благотворитель­ной деятельности, она обретала право на существование в форме особого вида практики, имела довольно широкое толкование. Важ­ный шаг, ведущий к осуществлению защитной деятельности, был осуществлен в России в 1892 г., когда при Обществе попечения о бедных н больных детях возник Отдел защиты детей от жестокого обращения.

Под защитой понималась разносторонняя деятельность участ­ковых попечителей, связанная с устройством приютов и убежищ, с поиском семей, в которые могли бы быть помещены дети, с устрой­ством воскресного отдыха детей, обучающихся в ремесленных заве­дениях, с ходатайством перед правительством о применении к де­тям соответствующего их возрасту наказания за совершенные пре­ступления, с отстаиванием интересов ребенка в суде.

Во времена социальных потрясений и экономических кризисов рост числа детей-сирот и детей, лишенных попечения родителей, имел место во всех странах, что и вело к созданию учреждений для детей-сирот.

Так, например, система сиротских учреждений была широко развита в США во второй половине XIX в. в связи с социальны­ми катаклизмами и обнищанием во время индустриальной револю­ции и гражданской войны. В 1930 г. число приютских учреждений в США достигло 144. В результате разворачивания национальных программ по поддержке бедных семей это число начало постепенно снижаться. Со временем под значительным напором и при актив­ном участии общественности была разработана комплексная систе­ма мер в виде экономической поддержки одиноких матерей, профи­лактики ранних отказов, создания приемлемых условий для воспи­тания в семье детей е отклонениями в развитии.

Уже в первой половине XX в. деинституционализация становит­ся наиболее устойчивой тенденцией в организации заботы о детях. С 1928 по 1940 г. в США было закрыто 300 учреждений сиротского типа. После знаменитого исследования Дж. Боулби, выявившего де-привацию развития детей в условиях сиротского учреждения, эта тенденция стала нарастать вплоть до попыток полного отказа от таких учреждений в некоторых штатах |26|.

Научные данные о тяжелых последствиях материнской депри-вации и сепарации привели к тому, что в некоторых штатах США было запрещено институциональное воспитание младенцев и ма­леньких детей [282].

Закон о защите семьи в США был принят в 1964 г. Для ис­правления бедственного положении изолированных от семьи детей и родителей, потерявших родительские права, было необходимо со­здать законодательную базу. Закон о защите семьи был принят в 1964 г. для сбалансирования нрав детей и родителей и помещения ребенка в условия, заменяющие семью. Закон дал полномочия шта­там делать все возможное для сохранения семьи и устройства де­тей с наименьшими ограничениями для их воспитания. Этот за­кон предусматривает создание всех возможных условий для свя­зи детей с семьей, родителям оказывается поддержка в случае их неспособности осуществлять воспитание до тех пор, пока эмоцио­нальное и физическое состояние ребенка будет вне опасности. Ес­ли ребенок изолирован от семьи, то закон предусматривает, что он должен быть помещен в условия, максимально приближенные к семейным. Помещение детей в ограничивающие условия может быть оправданно только при осуществлении этого в их интересах. Например, ребенок дошкольного возраста не может находиться в больших спальнях или домах ребенка.

В 1970 г. во всех сиротских учреждениях США находилось толь­ко 9000 детей младше пяти лет, что составляло около 0,3% от всех детей в этих учреждениях. Дальнейшая деинституционализация, коснувшаяся более старших детей, проводившаяся в США под ло­зунгами защиты прав детей на нормальную жизнь и социализацию, обвиняла сиротские учреждения в нарушениях прав детей, в раз­личного рода насилии по отношению к ним.

Следующая волна деинституционализации касалась детей-инва­лидов, она шла в направлении создания для них условий прожи­вания, приближенных к обычным, укреплению связи с социумом. Стали бурно развиваться альтернативные формы жизнеустройства детей-сирот и детей, лишенных родительского попечения, среди них — фостеровские семьи и руководимые агентствами дома се­мейного типа. Проводилась политика децентрализации управления жизнеустройством детей в направлении передачи все больших пол­номочий местным органам и сообществам, которые принимали от­ветственность за создание оптимальной среды для развития детей-сирот, проживающих в данной местности.

Были созданы разнообразные учреждения временного и посто­янного жизнеустройства детей, эффективность их могла быть про-

верена только временем: дома семейного типа, группы короткого домашнего пребывания, группы длительного домашнего пребыва­ния, социальные гостиницы, дома для наркозависимых, частные школы для детей-сирот и т. д. В результате закрытия сиротских го­сударственных учреждений и из необходимости развития альтерна­тив каждый регион постепенно создавал все более разветвленную сеть местных условий и моделей, которые должны были учитывать индивидуальные потребности детей и подростков [302].

Переход на новые формы жизнеустройства детей требовал вре­мени и невозможно было полностью закрыть все сиротские учре­ждения, поэтому в качестве приоритетных для развития ребенка были выделены небольшие детские дома, где находилось не более семидесяти детей. В большинстве подобных учреждений для каж­дых десяти детей назначалось не менее трех постоянных воспитате­лей [3)8]. Такие детские дома приближались по условиям к модели детского дома семейного типа, которая оказывалась экономически не более рентабельной, чем содержание детей в сиротских учрежде­ниях, что вызвало определенное разочарование в ней [282. 298].

Дети в США больше не содержатся в домах ребенка или детских домах до конца воспитания. Их помещают в патронатную семью с конечной целью возвратить их в кровную семью. Любое окон­чательное лишение родительских прав должно быть оправданно. Этот закон действует дифференцированно. Только наиболее по­страдавшие дети изолируются от семьи. Если раньше воспитатели должны были обеспечить детям питание, одежду и жилье, то теперь они должны уметь обращаться с детьми, пережившими жестокое обращение.

Закон предусматривает обеспечение детям соответствующего уровня воспитания, каждый штат разработал программу, преду­сматривающую спектр ограничений. Она названа концепцией це­лостного воспитания. Основная идея заключается в помещении ре­бенка в такое окружение, которое в наибольшей степени отвеча­ет нуждам ребенка. Диагностические центры организованы таким образом, чтобы были учтены интересы каждого ребенка, изолиро­ванного от семьи. В этих центрах каждого ребенка обследуют и тестируют, а затем решается, как устраивать его далее. Наиболее травмированных детей помещают в интернаты, менее травмиро­ванных—в группы воспитания при интернатах, в семьи патронат-ного воспитания. Служба помощи семьям обеспечивает поддерж­ку для после дующего воссоединения ребенка с семьей. Не все дети проходят этот процесс. В распределительный центр они поступают только при наличии там свободных мест. В противном случае их

непосредственно отправляют в интернаты или патронатные семьи. Эта система не совершенна, но ее цель — предотвратить слишком частое перемещение детей.

За последние десятилетия значительное развитие на Западе по­лучил институт фоетеровской семьи, в обществе широко пропаган­дировались усыновление и временный прием в семью как проявле­ние гражданской позиции и выполнение морального долга.

От детских домов к беспрерывному воспитанию в семье — та­кова важнейшая мировая тенденция [262]. В большинстве стран в последние двадцать лет наблюдается отказ от больших детских учреждений и поддержка детей в их естественной (семейной) среде проживания. Начало этому было положено в Швеции после Второй мировой войны.

Система попечения о детях в Швеции во второй половине XX в. прошла в своем развитии два этапа: 40-80-е годы — закрытие дет­ских домов; 90-е годы — введение семьи в разряд учреждений по уходу за детьми.

Работу по закрытию детских домов проводило заведение «Барн-бюн Ско» (Стокгольм), которое стало идеологическим центром раз­работки будущей социальной заботы о детях как в Швеции, так и в других Скандинавских странах. Детей помещали в семьи и рабо­тали с ними в домашней среде вместо детского дома.

В детских семейных учреждениях или учреждениях семейного типа зарубежных стран можно выделить следующие характерные особенности:

— государственное детское учреждение любого типа, каким бы
образцовым и комфортным оно ни было, является для детей вре­
менным;

— детям-сиротам и детям, оставшимся временно или пожизнен­
но без опеки родителей, обязательно предоставляется прежняя или
новая семейная среда;

— специальное государственное детское учреждение, в котором
живут и воспитываются дети с двенадцати летнего и более старшего
возраста, максимально приближается к семье, семейному окруже­
нию; в нем проживает несколько десятков воспитанников, чтобы
воспитатели могли квалифицированно осуществлять индивидуаль­
ный подход, уделять больше внимания детям, проявлять постоян­
ную заботу о каждом ребенке:

~ при подборе новой опекунской семьи для детей предпочтение отдается той, у которой накоплен богатый положительный опыт воспитания собственных детей (хотя и сегодня встречаются учре­ждения для детей-сирот, в которых работают матери-воспитатель-

ницы, не имеющие мужа и собственных детей, как того требовал ав­стрийский педагог Герман Гмайнер — создатель детских деревень); -- кровным (биологическим) родителям предоставляется воз­можность навещать своих детей в новых опекунских семьях при условии, если подобные контакты не причиняют вреда жизни и вос­питанию ребенка;

— дети могут возвращаться в родную семью, если родители, ко­торые под влиянием разных причин переставали заниматься вос­питанием детей (издевались над ними, оскорбляли их достоинство, прибегали к физическому наказанию), осознали свои ошибки, рас­каялись и стали вести нормальный образ жизни.

Современные тенденции устройства в семью детей-сирот. За последние сорок лет наше государство пытается справиться с нарас­тающей волной сиротства, в основном развивая три модели опеки и попечительства:[.опекунство, усыновление и сиротские учреждения, причем последняя модель домшшрушет [92, 102, 170].

Патронатная семья прекратила свое существование как форма решения проблемы сиротства в нашей стране в 60-х годах XX в. по личному распоряжению Н. С. Хрущева. Это произошло как раз в то время, когда наиболее развитые страны повсеместно закрывали си­ротские учреждения и переходили на семейные формы устройства детей, как более адекватные для психического развития ребенка и экономичные для государства.

Конвенция ООН о правах ребенка декларирует, что «ребенок, который временно или постоянно лишен своего семейного окруже­ния или который в его собственных наилучших интересах не может оставаться в таком окружении, имеет право на особую защиту и по­мощь, предоставляемые государством».

Изучение международного и отечественного опыта выявляет •два основных направления в организации воспитания детей-сирот: помещение их в сиротские учреждения и устройство в замещающие семьи. Для нашей страны в настоящее время наиболее распростра­нено помещение ребенка в сиротские учреждения., По международ­ным данным,.около трети всех детей-сирот на земном шаре, про­живающих в сиротских учреждениях, приходится на долю России [318]. Напротив, для международной практики опеки и попечитель­ства детей, нуждающихся r государственной защите, характерно устройство в замещающую семью.j

Любая семья, в которой ребенка воспитывают не кровные родители, называется замещающей. Основная функция такой семьи —заместить, заменить для ребенка потерянных им родите­лей. К заменяющим семьям относятся и семьи усыновителей, опе-

кунекие и приемные семьи, детские дома семейного типа, в основе организации которых лежит семья, все формы патронатных семей, а также другие формы семейного устройства, связанные с необхо­димостью решения медицинских, воспитательных, социальных про­блем детей (семейная воспитательная группа, устройство на кани­кулы и др.).

Модели заметающей семьи как в мировой, так и в отечествен­ной практике можно классифицировать по их правовому статусу как непрофессиональные и профессиональные [79. 269].

Профессиональные замещающие семьи — для роди­телей работа, за которую выплачивается заработная плата (прием­ная и патронатная семьи, семейный центр, семейная воспитатель­ная группа, детский дом семейного типа).

К профессиональным семьям относятся:

— приемная семья, где один или оба родителя наделяются пол­
номочиями опекунов до совершеннолетия ребенка, однако не всту­
пают с ним в алиментные отношения и получают пособие на со­
держание ребенка и зарплату за его воспитание. Приемная семья —
своеобразная модель семейного детского дома с той только разни­
цей, что в ней меньше детей и ниже уровень материального обес­
печения;

— патронатпая семья, в которой опекуном ребенка остается
детский дом, а один из родителей наделяется статусом патронат-
ного воспитателя, являясь сотрудником сиротского учреждения на
время устройства ребенка в свою семью, и разделяет ответствен­
ность за воспитание ребенка с опекуном (т. е. детским домом или
приютом). Патронатный воспитатель получает пособие на содержа­
ние ребенка и зарплату за его воспитание в сиротском учреждении.

Непрофессиональные замещающие семьи — харак­теризуются по срокам устройства: навсегда, без срока (усыновле­ние), с оговоренным сроком, исходя из потребностей ребенка, мак­симально до восемнадцатилетия или до окончания им очного про­фессионального образования (опека). Таким образом, к непрофес­сиональным, семьям относятся:

- семья-усыновитель, где родители наделяются теми же юри­дическими правами и ответственностью, что и родные отец с мате­рью;

— опекунская семья, когда опекуны наделяются родительскими правами на определенное время (чаще всего — до совершеннолетия) и получают на ребенка пособие от государства.

Отечественный и мировой опыт со всей очевидностью показа­ли, что и эффективность социализации, и гарантии достойного бу-

дущего ребенка,-си роты, воспитывающегося в семье, неизмеримо выше, чем у отданного в интернатное учреждение. Тот же опыт неопровержимо свидетельствует: полноценное воспитание ребенка-сироты, живущего в семье, обходится государству значительно де­шевле, чем пребывание в стационаре любого типа. Уже в самом на­чале советской власти (более восьмидесяти лет назад!) политикам и профессионалам, оказавшимся у руля этой системы, было очевид­но, что именно идея семейного воспитания должна быть взята за основу построения системы помощи беспризорным детям [83].

Анализ информации о формах устройства детей за период с 1995 по 2002 г. показывает, что соотношение количества детей, передан­ных в семьи граждан и в учреждения для детей-сирот и детей. оставшихся без попечения родителей, остается практически неиз­менным. В детские дома, как правило, помещается от 25 до 30% выявленных детей, а в семьи граждан — до 70% детей, оставшихся без попечения родителей. Так, в 2001 и 2002 г. в семьи граждан было передано 63 и 67%, а в учреждения для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, соответственно 27 и 23% из всех выявленных детей, оставшихся без попечения родителей |246].

В 2002г. в Российской Федерации было выявлено 127 090 детей и подростков, оставшихся без попечения родителей. На воспитание в семьи было принято 103 893 ребенка. Из них 75,6% (78 545) передано под опеку (попечительство); 2% (2062) — в приемные семьи; 22.4% (23286) — на усыновление. Эти данные подтверждают приоритет­ность семейных форм устройства детей-сирот и детей,"оставшихся без попечения родителей, однако огромное количество детей (около 170 тысяч) воспитывается в учреждениях для детей-сирот.

Органы местного самоуправления, на которые законодатель­ством возложена обязанность по защите прав и интересов несовер­шеннолетних, оставшихся без попечения родителей, выполняют эти функции неудовлетворительно./ Существовавший ранее механизм взаимодействия различных органов и учреждений по выявлению детей, нуждающихся в помощи государства, бездействует, вслед­ствие чего увеличивается число беспризорных детей.

В последние годы отмечается тенденция к уменьшению количе­ства усыновлений детей российскими гражданами (в 2001 г. россий­скими гражданами было усыновлено 7410 детей, что на 300 больше, чем в 2002 г.). Очевидно, что основным сдерживающим фактором в усыновлении российских детей российскими гражданами стала со­циально-экономическая ситуация в стране, низкий уровень жизни большинства граждан, не позволяющий им взять ребенка на вос­питание в семью. Наряду с этим к причинам, сдерживающим про-

цесс усыновления детей российскими гражданами, относят бюро­кратическую систему органов опеки и попечительства, требование представления большого количества документов для усыновления ребенка.

1.2. Усыновление

Усыновление — наиболее предпочтительная форма устройства ребенка, лишившегося родительского попечения. Официально юри­дическая система усыновления была принята в начале XX в. для удовлетворения нужд бесплодных пар из высшего общества. Ис­торически более бедные слои общества часто не могли добиться разрешения на усыновление, но иногда случались неофициальные усыновления (170, 319]. Не вызывает сомнения, что наилучшая сре­да для воспитания ребенка — семья, если она не оказывается крайне дисфункциональной и в ней не практикуются различные формы насилия [9, 90, 92, 102, 116, 257].

Усыновление — оптимальная модель, способная предоставить ребенку-сироте именно ту замещающую семейную заботу, в которой он так нуждается. При этом между усыновителями и усыновляе­мым не только складываются близкие родственные отношения, но и происходит юридическое закрепление этих отношений, когда усы­новленный ребенок в своих правах и обязанностях приравнивается к кровному и усыновители принимают на себя все родительские права и обязанности.

Усыновление подчиняется своду правил Семейного кодекса РФ-Соблюдение этих правил обязательно. В противном случае невоз­можно обеспечить стабильность усыновления, установление роди­тельских правоотношений навсегда. Для осиротевших детей это особенно важно, так как у них нет второго родителя, который бы мог нейтрализовать неудачное усыновление, нет семьи, куда бы он мог вернуться.

В качестве самого главного условия усыновления выступает сформулированное в ч. 1 ст. 98 Семейного кодекса:,«Усыновление допускается только в отношении несовершеннолетних детей и в их интересах». И если учесть, что под этими интересами принято по­нимать надлежащее воспитание, станет ясно, почему не всякому можно доверить ребенка, особенно сироту. Поэтому, согласно ст. 99 Семейного кодекса, «усыновителями могут быть совершеннолетние граждане, за исключением лиц. лишенных родительских прав, а также лиц, признанных в установленном законом порядке недее­способными или ограниченно дееспособными*.

Российскими отчимами и мачехами 39%

Посторонними российскими гражданами 31%

Упорядочению системы усыновления детей способствуют при­нятое Постановление Правительства Российской Федерации № 275 от 20 марта 2000 г. «Об утверждении Правил передачи детей на усыновление (удочерение) и осуществление контроля за условия­ми их жизни и воспитания в семьях усыновителей на территории Российской Федерации и Правил постановки на учет консульскими учреждениями Российской Федерации детей, являющихся гражда­нами Российской Федерации».

Данными нормативными актами устанавливается порядок пере­дачи детей на усыновление, перечень действий, совершаемых усы­новителями лично, а также формы контроля за условиями прожи­вания и воспитания детей в семьях усыновителей. Теперь усыновле­ние российских детей иностранными гражданами допускается для всех детей, вне зависимости от их состояния здоровья, но только к тех случаях, когда не представилось возможным передать детей на усыновление, под опеку, попечительство российских граждан или на усыновление родственниками ребенка, независимо от их места жительства и гражданства^'

Для реализации этого принципа создан Федеральный банк дан­ных о детях, оставшихся без попечения родителей, включающий в себя совокупность региональных банков данных о детях, а так­же документированную информацию о гражданах, желающих при­нять детей на воспитание в свои семьи (Федеральный Закон РФ «О государственном банке данных о детях, оставшихся без попечения родителей», принят Госдумой 15 марта 2001 г.