Комедия Плавта «Хвастливый воин». Художественные особенности и своеобразие

Механическое объединение двух интриг наблюдается в «Хвастливом воине» (около 204 г.), одной из самых известных комедий Плавта.

Зарисовка фигуры воина дается в первой сцене: в пурпурной хламиде и в шлеме с перьями, со щитом, вычищенным до блеска, и огромным мечом, с пышными локонами, в сопровождении военной свиты выходит Пиргополиник («Башнеградопобедитель»). Он сидит перед своим домом и следит, как слуги чистят его доспехи - «чтоб ярче солнца!». Ограниченный и чванный, он с удовольствием слушает карикатурно-преувеличенные небылицы о своих подвигах (А то еще в Индии он одной левой перебил слону руку, то бишь ногу, и то ударив лишь вполсилы!), сочиняемые для него параситом Артотрогом (парасит в сторону ухмыляется) («Хлебогрызом»), но всего приятнее действуют на него рассказы о неотразимом впечатлении, которое он производит будто бы на женщин. «Ужасное несчастие красивым быть», - говорит он о самом себе. Образ Пиргополиника вошел в мировую литературу.

На самом же деле он мошенник, трус и развратник. Об этом со­общает публике его раб по имени Палестрион. Палестрион служил в Афинах у одного юноши, а тот любил одну девушку. Когда юноша был в отлучке, вот этот самый Пиргополиник обманом похитил эту девушку и увез сюда, в город Эфес. Палестрион помчался предупре­дить господина, но в пути его схватили пираты и продали в рабство этому же Пиргополинику. Впрочем, ему удалось-таки переслать вес­точку прежнему хозяину; тот приехал в Эфес, поселился по соседству с воином у доброго старичка и тайно видится с любимой. Вот на сцене дом воина, а вот дом старика, они рядом, и между ними умный раб легко соорудил потайной ход.

Все бы неплохо, но другой раб воина подглядел за свиданием влюбленных, и старичок сосед очень встревожен: не устроил бы буян воин ему погрома. «Ладно, — говорит Палестрион, — выдумаем, будто у его девушки была в Афинах сестра-двойняшка, вот она-то и поселилась со своим любовником у тебя, старик». Что же касается свидетеля, то его можно запутать и запугать: с него ведь и спрос, если недоглядел. В самом деле, пока соглядатай спешит с доносом, девуш­ка, пробравшись по тайному ходу, оказывается уже дома и обруши­вается на злополучного доносчика как на клеветника; а потом, снова перебравшись к соседу, она уже показывается открыто и под видом собственной сестры милуется с юношей, а у глупого раба голова со­всем идет кругом.

(Первая часть действия основана на мотиве потайного хода, соединяющего дом Пиргополиника с соседним домом, в котором остановился приехавший за Филокомасией Плевсикл. Потайной ход нередко встречается в сказках, и одна из сказок «Тысячи и одной ночи» являет значительное сходство с этой частью «Хвастливого воина». И там и здесь мотив потайного хода осложнен мотивом мнимого двойника. Но в то время как в сказке выдумка эта служит для обмана того лица, во власти которого героиня находится, у Плавта жертвой хитрости становится раб, стерегущий Филокомасию и заметивший ее было в соседнем доме)

Для самого Пиргополиника приуготована другая интрига, она составляет вторую часть комедии.

Старик сосед не против такого розыгрыша, так что юноше-афиня­нину даже неудобно: столько хлопот из-за него! «В таких делах я рад помочь, - отвечает старик, - я и сам еще падок до красавиц, а они до меня: воспитанный, остроумный, любезный - настоящий эфесец!» «А что ж до сих пор холост?» - удивляется юноша. «Свобода превыше всего!» - гордо заявляет старичок. «Что правда, то прав­да!» - подтверждает раб. «А как же без детей? - удивляется юноша. - Кто же о тебе заботится?» - «Что ты! - отмахивается старик, - ни один сын не будет так внимателен и обходителен, как дальние родичи, надеющиеся на мое наследство: они меня на руках носят!» - «А это и к лучшему, что ты не женат, - говорит раб. - Найди-ка ты гетеру, красивую и жадную, и выдай ее за свою жену...» - «Это еще зачем?» - удивляется старик. «Пусть она при­кинется, будто по уши влюблена в Пиргополиника и будто передала мне для него вот это твое кольцо...» - предлагает юноша.

Герои без труда договариваются с гетерой, служанка из дома соседа передает воину кольцо, расхваливает соседку, расписывает ее любовь. Воин, конечно, верит. Теперь, значит, нужно отделаться от похищенной им афинянки, чтобы новая красотка не ревновала. Пожалуй, даже хорошо, что здесь по соседству появилась ее сестра: воин решается передать ей свою лю­бовницу с рук на руки, да еще и щедро одарить, чтобы помалкивала, а рабу Палестриону за услуги дать свободу и отправить с ними прово­жатым, Появляется юноша, выдавая себя за доверенное лицо матери обеих девушек; воин отдает ему свою афинянку, та изображает вели­кое горе: ах, как тяжко ей расставаться с таким красавцем и богаты­рем! Юноша с подружкой, рабом и подарками благополучно уплывают в Афины.

Добродетель восторжествовала, но порок еще не наказан. Однако и этого ждать недолго. Выступает гетера и разыгрывает, как задума­но, жену старика, влюбленную в Пиргополиника. Тот послушно сле­дует на свидание с нею в соседский дом. Там на него набрасывается старик хозяин с крепкими рабами: «Как ты смеешь, окаянный, подъ­езжать к моей жене?» Его хватают, колотят, точат нож, чтобы выхо­лостить на месте; с громкими воплями воин откупается от расправы большими деньгами и, «обмякши от побоев», удирает с позором, «Я обманут, я наказан - но, увы, заслуженно!» - воин. «Всех распутников бы этак: стало бы поменьше их» - раб его. «Ну, теперь домой! а вы нам, зрители, хлопайте!» - воин. Такой моралью заканчивается комедия

Первая интрига с потайным ходом совершенно не нужна для второй, использующей любовные слабости воина, и составляет самостоятельный эпизод. Источником «Хвастливого воина» названа в прологе греческая комедия «Хвастун» без указания автора. Объединил ли обе интриги Плавт в порядке «контаминации» двух пьес или нашел это объединение уже в «Хвастуне», неизвестно. Являясь по существу веселым фарсом, комедия имеет, однако, и своего «резонера».

Сосед воина Периплектомен, веселый и общительный старик, избегающий семейных оков и покровительствующий проделкам молодежи, является носителем эллинистических взглядов на искусство жизни. Для римской публики эта фигура представляла во всяком случае интерес новизны.

Теренций. Обзор творчества

Публий Теренций Афр (195-159)

Афр – прозвище «африканец». Родом из Карфагена.

В Рим он попал в качестве африканского раба и находился в услужении у сенатора Теренция Лукана. Хозяин заинтересовался даровитым рабом, дал ему образование и отпустил на волю.

Литературная деятельность Теренция продолжалась недолго. В промежутке между 166 и 160 гг. он поставил шесть комедий; все они полностью сохранились.

Комедии Теренция принадлежат к тому же «опереточному» жанру римской паллиаты, что и произведения Плавта, также являются обработками греческих пьес «новой» комедии, но и идейно и стилистически они резко отличны от комедий Плавта. Это проявляется уже в выборе оригиналов. Из шести комедий Теренция четыре («Андриянка», «Сам себя наказывающий», «Евнух» и «Братья») основаны на Менандре, а остальные две («Свекровь» и «Формион») представляют собой переделки пьес малоизвестного последователя Менандра Аполлодора Каристского. (то есть более серьёзные произведения) Теренций старается сохранить последовательное ведение характеров и серьезный тон своих оригиналов.

· сюжеты, персонажи-характеры, гуманная направленность – от Менандра

· пытается донести тонкость характеров, интрига – не главное. В “типы” пытается внести индивидуальные особенности

· впервые изображает любовь как особое состояние души – высокое и благородное чувство

· рассчитано на узкий круг образованных зрителей

 

Теренций проводит контаминацию так, чтобы она не нарушала целостности сюжета и последовательности характеров; не следуя в точности ходу действия греческой пьесы, он сохраняет структурный тип последовательно развивающейся драмы и тем самым воспроизводит стиль оригинала.

(Более осторожный и интеллигентный.. контаминатор))

Сложных лирических партий, которые любил Плавт, у Теренция уже не встречается, и это также является приближением к строгой форме менандровской комедии. В ведении диалога Теренций избегает шутовства или грубости. По примеру Менандра он придерживается стиля обыденной речи