Социоцентристская и персоноцентристская система.

В любой политической системе есть личность и целое (гос-во).

Известны два крайних подхода при определении взаимоот­ношений государства и личности: этатистский и индивидуали­стический (либо социоцентристская система и персоноцентристская система).

В соответствии с этатистским подходом (социоцентристская система) - государство - высшая ценность, на первый план выдвигаются интересы общества, создается приоритет в государстве общего, публичного над частными, индивидуаль­ными интересами.

Как правило, этатизм сопровождается отождествлением го­сударства с носителями власти, бюрократическим аппаратом, выдающим себя за выразителя интересов всего общества. Эта­тизм, основанный на господстве органов власти, пренебрегает свободой личности, так как она ограничивает произвол госу­дарственного аппарата, представляет для него угрозу. Законченным воплощением этатистского подхода является тоталитаризм.

Противоположный подход к решению проблемы «личность-государство» - и ндивидуалистический (персоноцентристская система). Госу­дарство рассматривается как совокупность граждан, оно подчи­нено интересам личности, ориентируется в большей мере на ча­стные интересы отдельных граждан, нежели на общие, публич­ные интересы, провозглашается приоритет личных интересов над общественными. Мартышин называет такую систему абсурдом, фикцией, выдумкой людей, которые не хотят считаться с интересами общества. История дает множество различных приме­ров этатизма и, пожалуй, ни одного индивидуалистического под­хода в практике государств. Он выражен лишь в теории или в ка­честве лозунга в политической борьбе. Любая попытка его осу­ществления привела бы к распаду государства.

Ни этатистский, ни индивидуалистический подходы не спо­собны обеспечить гармонию в отношениях между личностью и государством. Необходимо сочетание индивидуальных и госу­дарственных интересов. Оно воплощается в выработанных че­ловечеством на протяжении тысячелетий универсальных цен­ностях и принципах.

Человечество прошло путь: коллективизм-индивидуализм-сочетание личных и общественных интересов. Индивидуализм возник в эпоху Возрождения. Во время буржуазных революций (17-18 в) индивидуализм воплощается в учение о правах человека. Человек имеет неотчуждаемые естественные права, которые государство обязано гарантировать. Но в то же время права человека не безграничны, они гарантируются до той поры, пока они не посягают на права и законные интересны других лиц и общества (ТГП Мартышин стр.464-466)

Сторонники соц гос-ва. Социальное государство - использование рычагов политической (государственной) власти для обеспечения справедливости в обществе. Оно предполагает государственное вмешательство в экономическую, общественную жизнь.

В первой половине XIX в. в Западной Европе утверждался принцип экономического либерализма, получивший классическое выражение в формуле «государство – ночной сторож» (в современном лексиконе – «минимальное государство»). Именно в это время как реакция на прелести экономического либерализма и свободной конкуренции формируется идея социального государства. Прежние социальные функции были следствием тоталитарности государства, недифференцированности общественной жизни. С XIX в. речь шла об их возрождении в условиях признания автономии личного (частного) и общественного. С конца века принципы социального государства внедряются в жизнь передовых стран.

Ныне о социальном государстве можно сказать то, что Аристотель говорил о политии – лучшей, с его точки зрения, форме государства: трудно найти это явление в чистом виде. В то же время большинство современных государств в какой-то мере социальны.

Именно широкие народные движения и так или иначе связанные с ними направления общественной мысли, а не труды отдельных исследователей породили идею и практику социального государства.

Одним из последствий промышленной революции, утвердившей в Западной Европе капиталистические отношения в форме свободной конкуренции, стал всплеск идей утопического социализма. Начало XIX в. дало трех великих утопистов: Сен-Симона, Оуэна и Фурье, помышлявших о коренном преобразовании общества на началах науки и справедливости. Путь преобразования представлялся им по-разному. Оуэн и Фурье помышляли о создании группами энтузиастов коммунистических общин, которые силой примера, блестящими результатами своего труда увлекут и поведут за собой все общество.

Сен-Симон связывал реорганизацию общества с деятельностью государственной власти. Он ратовал за централизованное регулирование производства, за превращение его в единую фабрику, которой управляло бы государство в целях общего блага. Программа, выдвинутая Сен-Симоном и подхваченная его последователями, сводилась «к обмирщению христианства, к превращению его из религиозной метафизики в общественную мораль, к сближению и почти отождествлению его с социальной политикой». Мирская задача христианства заключалась в «улучшении материального положения беднейшего класса».

Одним из первых критиков системы свободной конкуренции стала аристократия. Ее антикапиталистические выступления получили в «Манифесте Коммунистической партии» название «феодального социализма».

Наибольшее воздействие на концепции и практику социального государства оказало социалистическое и рабочее движение XIX-XX вв. Марксизм, коммунистическая идеология отводят государству (диктатуре пролетариата, разным формам революционно-демократической диктатуры) решающую роль в социально-экономических преобразованиях.

Дж.Ст. Милль критиковал систему частной собственности и наемного труда, порождающую неравенство, зависимость рабочих от капиталистов и вражду между ними. Правда, при этом Милль подчеркивал, что на современном этапе следует стремиться не к «ниспровержению системы частной собственности», а к «ее улучшению и предоставлению полного права каждому члену общества участвовать в ее выгодах». Милль относил себя к социалистам и полагал, что при условии компенсации «общество полностью правомочно аннулировать или изменить любое частное право собственности, которое по зрелом размышлении оно сочтет стоящим на пути общего блага».

Фабианцы Англии (1884) продолжили начатое Миллем движение от либерализма к социализму. Их коллективный манифест 1889 г. называется «Фабианские очерки социализма». Программа: демократизация – в политической сфере, социализация собственности путем национализации и муниципализации, расширение государственного контроля – в социально-экономической. Планировались такие меры, как введение прогрессивного подоходного налога, оплачиваемых отпусков, законодательное установление минимальной заработной платы, продолжительности рабочего дня, создание доступных для народа систем образования и здравоохранения. Фабианцы подчеркивали, что преобразования будут проводиться постепенно, что контроль не равнозначен управлению, а социализация никогда не станет полной и тем самым сохранятся возможности для частной собственности и инициативы.

Наряду с идеей социального государства в социалистическом варианте, т.е. с обобществлением средств производства, в XIX в. возникает и другой ее вариант – с сохранением частной собственности. У истоков ее стоит О. Конт. Он воспринял от Сен-Симона отрицательное отношение к свободной конкуренции. Конт предпочитал говорить не о правах, а об обязанностях человека. И собственность для него – не право, а социальная функция. Она призвана служить общественному благу. Выдвинутая О. Контом идея солидарности классов была воспринята Э. Дюркгеймом, Л. Дюги, Л. Буржуа и многими другими социологами, юристами и философами конца XIX – начала XX вв., отвергающими революционные преобразования. Солидаристы, как и социал-реформисты, понимали, что, если не принять срочных мер для улучшения положения рабочего класса, у последнего останется только один выбор – насильственная революция. Идеи солидаризма были очень популярны в либеральных кругах и в России. Их придерживались в общих чертах В. Соловьев, Л. Петражицкий, П. Новгородцев, С. Гессен, Б. Кистяковский и др. Все они видели в солидарности альтернативу классовой борьбе и революции.

По мнению Л. Дюги, государство «обязано употреблять власть, которой оно располагает, на служение социальной солидарности, следовательно, оно обязано самим правом издавать все те законы, которые обеспечат каждому материальную и моральную возможность содействовать социальной солидарности, например законы, обеспечивающие каждому бесплатный минимум обучения, обеспечивающие средства для существования всякому лицу, не способному добыть их своим трудом, и, наконец, законы, позволяющие всякому человеку, могущему и желающему работать, найти труд».

Особый тип «социального государства» представляют фашистские режимы. Не посягая на основные экономические интересы крупного капитала, они пользовались государственной властью как инструментом регулирования экономических отношений и социального маневрирования.

Во второй половине XX в. происходит сближение двух либерально-реформистских представлений о социальном государстве в связи с отходом социал-демократии от идей обобществления основных средств производства и обращением к более гибким методам регулирования и контроля.

С конца XIX в. любое государство становится в той или иной степени социальным, какова бы ни была политическая платформа правящих сил или партий. При большом разнообразии подходов всех сторонников социального государства объединяет отрицательное отношение к экономическому либерализму.

В теории и практике социального государства неразрывно переплелись две стороны: регулирование экономической жизни и предоставление гражданам определенных льгот и гарантий. Участие государства в управлении производством и обменом в немалой мере носит технический характер. Оно необходимо хотя бы потому, что эти процессы приобретают все в большей степени общественный характер и выходят за рамки возможностей частных субъектов. Государство создает условия для хозяйственной деятельности (инфраструктуру) и использует механизмы экономического регулирования, чтобы избегать спадов и кризисов. Но наиболее важной и характерной именно для социального государства представляется вторая сторона дела – улучшение положения трудящихся, обездоленных, создание для всех граждан минимальных условий благополучия и возможностей повышения своего общественного статуса. Без участия государства в регулировании социально-экономических процессов невозможно решить вторую проблему. Более того, одним из важнейших объектов такого регулирования становятся отношения труда и капитала, а от них-то и зависит в огромной мере положение наименее обеспеченных членов общества. Социальное государство немыслимо без определенной степени управления социально-экономической жизнью, но суть такого государства – в осуществлении так называемых прав человека второго поколения, т.е. социальных прав.

Коренное отличие социальных прав от прав человека первого поколения, ставших знаменем буржуазных революций, состоит в том, что они предполагают создание условий для их реализации. Права первого поколения обеспечиваются «негативными» мерами государства – отменой рабства, сословных привилегий и перегородок, цензуры. Важно устранение формально-юридических препятствий, т.е. юридического неравноправия при их осуществлении. Право на труд, отдых, образование, медицинское обслуживание и социальное обеспечение требует созидательных усилий, создания условий для его осуществления. Только обеспечение возможности реального пользования правами второго поколения, а не их формальное провозглашение является признаком социального государства. Его главная цель и принцип – привести фактическое состояние в соответствие с формально провозглашенными правами.

На протяжении десятилетий аргументы как сторонников, так и противников социального государства мало изменились. Защитники социальных функций государства апеллировали к справедливости, гуманности, заботе об обездоленных, к долгу делиться с нуждающимися богатством, которое к тому же создается не только личным трудом. С середины XX в. у них появились и юридические обоснования – Всеобщая декларация прав человека, международные пакты, конституции многих современных государств. Противники социального государства ссылаются на свободу предпринимательской деятельности как важный аспект свободы человека, на обременительность социальных функций для общества, снижение эффективности производства, на поощрение иждивенчества и отсутствия инициативы, на унизительность получения помощи от государства, недостаточность и невысокое качество предоставляемых им услуг и т.п.

Классическим образцом защиты системы экономического либерализма и отрицания социального государства в XIX в. стали взгляды Г. Спенсера – одного из основоположников социологии и ведущих представителей доминировавшего в общественно-политической жизни Англии либерализма. Он объявляет благо миллионов, надежды на быстрое улучшение жизни нереальными и предлагает каждому человеку самому заботиться о себе.

Спенсер полагал, что в обществе, как и в природе, идет естественный биологический отбор, выживает наиболее приспособленный, общество постоянно отвергает своих больных, слабоумных, медлительных, нерешительных, ненадежных членов. Это естественный способ саморегулирования общества. Искусственное приостановление его ведет к снижению материального, морального и интеллектуального уровня общества.

Такие соображения приводят Спенсера к выводу, что экономический либерализм представляет собой идеальную форму, обеспечивающую естественное развитие общества. Он выступил против не только государственного регулирования торговли, но и вмешательства государства в сферы образования, просвещения, культурно-бытовых и социальных условий.

По мнению Спенсера, любая организация экономической жизни от имени общества, т.е. социализм, приведет к росту бюрократии, расширению ее полномочий и принудительных функций государства. Бюрократия превратится в новую аристократию, живущую эксплуатацией масс.

России XIX в. также известны противники социального государства. Среди них Б. Н. Чичерин. Он осуждает индивидуалистические и односторонние теории XVIII в., направленные на «возможно большее ограничение государственной деятельности», сведение ее к охране права. «Золотая середина», предложенная Чичериным, состоит в следующем. Государство «не призвано быть всеобщим опекуном и благодетелем», «не его дело доставлять людям работу и наделять собственностью». «В свободном обществе благосостояние каждого класса зависит от собственной его деятельности». «Разрешить рабочий вопрос государство не в силах … Общим правилом должно быть, что государство в частные сделки не вмешивается. Это область гражданских, а не государственных отношений». Исключение делается для малолетних, поскольку они за себя постоять не могут. Государство «не обязано доставлять гражданам средства существования… Когда в силу несчастного стечения обстоятельств человек не в состоянии пропитаться, он взывает о помощи. Тогда наступает призвание благотворительности, сначала частной, а за недостатком последней – общественной. Но благотворительность не становится для них правом: она действует по мере сил и возможности» и применяется только в крайних случаях (например, в случае голода).

«Вторжение государства в область собственности и стеснение права хозяина распоряжаться своим имуществом, – пишет Б. Н. Чичерин, – всегда должно рассматриваться как зло, которое по возможности должно быть устранено». Отсюда вытекает и оправдание неравенства людей во имя свободы, которое роднит Б. Н. Чичерина со всеми противниками социального государства: «Итак, мы приходим к заключению, что если формальное равенство, или равенство перед законом, составляет требование свободы, то материальное равенство, или равенство состояний, противоречит свободе … Свобода необходимо ведет к неравенству. Отсюда ясно, что уничтожить неравенство можно, только подавив самую свободу, из которой оно истекает, искоренив в человеке самостоятельный центр жизни и деятельности и превратив его в орудие общественной власти, которая, налагая на всех общую мерку, может, конечно, установить общее равенство, но равенство не свободы, а рабства».

Социальная справедливость для Хайека, как и для большинства консерваторов, -всего лишь «мираж». Он убежден, что «отдельные попытки достижения «социальной справедливости» ничего не дадут». Государство не должно вмешиваться в производственную деятельность. Его миссия в экономической области должна ограничиваться созданием лучших условий для частного имущества. Цель государства – защита частной собственности и свободной конкуренции. В этом – основа и личной свободы, и демократии. Любое государственное регулирование ведет к тоталитаризму.

Он убежден, что социализм может быть только тоталитарным. Для него признаком социализма является не общественная собственность на средства производства, а государственное регулирование социально-экономических отношений. Это дает Хайеку основание оценивать фашизм и национал-социализм как «вид буржуазного социализма». Хайек относит к одному семейству не только коммунизм и фашизм, но и фабианский социализм, и концепцию «государства благоденствия». По его мнению, государство благоденствия приведет к социализму с его насильственными и произвольными методами. В этой связи он выдвигает тезис: «Любая политика, прямо нацеленная на… распределительную справедливость, должна привести к уничтожению господства права».

После распада советской власти идеи экономического либерализма пустили корни и в России. Их экономической базой была и остается реставрация капитализма. Социальные меры воспринимаются бизнесом как бремя, возложенное государством на лучшую, активнейшую часть общества для поддержки тунеядцев. Они влекут за собой не только снижение экономической эффективности, рост бюрократии, коррупции, использование принуждения, но и поощрение паразитизма, ослабление иммунитета граждан к социальным невзгодам, их способности к самостоятельной борьбе за существование. Все – как у Спенсера, Чичерина, Хайека.

Конституция 1993 г. провозгласила Российскую Федерацию социальным государством (ст. 7). При этом использована формула, которая вполне может служить удачным определением сути этого явления: политика РФ «направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». Тем самым на законодательном уровне установлено, что социальное государство предполагает не формальное провозглашение или признание социальных прав, а их действительное осуществление, требующее «создания условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие». И все же несмотря на то, что Конституция содержит полный набор прав человека в соответствии с общепризнанными международными декларациями и пактами, принципы социального государства не получили в ней развернутого и четкого воплощения.

В Конституции нет общих положений о методах осуществления социальных функций и о полномочиях государства в этой сфере. В ней ничего не говорится о планировании, государственном секторе, государственном регулировании социально-экономических отношений, о социальных функциях, обязанностях или ответственности собственников. Зато провозглашается гарантия «свободы экономической деятельности», «равная защита» разных форм собственности (в их перечне частная собственность поименована первой -ст. 8), специально оговаривается допустимость частной собственности на землю и другие природные ресурсы (ст. 9, 36), запрещаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную ненависть и вражду (ст. 29). Эти положения и умолчания создают лазейку для экономического либерализма и ослабления социальных функций государства, для создания в рекордные сроки и под покровительством государства системы олигархической собственности, для разбазаривания национального богатства, лишения рядовых граждан возможности пользоваться не только полезными ископаемыми, но и лесами и водами.

С отрицанием идей социального государства связаны такие распространенные в научной литературе и публицистике тезисы, как «приоритет личных интересов над общественными», «персоноцентристская система», выдаваемая за идеал и противопоставляемая «социоцентристской системе», «минимальное государство». В основе их всех – крайний индивидуализм, противопоставление личного и общественного, тогда как подлинное решение состоит не в «приоритетах», а в сочетании, в стремлении к гармонии, сосуществованию целого и части.

Среди юристов особую активность в отрицании социальных функций проявляют представители так называемой либертарно-юридической теории права и государства. Их аргументы не новы (что не следует воспринимать как упрек; защитники социального государства также не выдвигают новых теоретических обоснований, прибегая вместо них к наиболее ярким фактам социальной несправедливости и неравенства).

В. А. Четвернин, убежденный сторонник «минимального государства», исходит, как и Хайек, из несовместимости распределительной справедливости с господством права, прибегая к более сильным и категорическим суждениям: «Оно (понятие правовой государственности. – О. М.) исключает перераспределение в пользу отдельных групп, как разновидность агрессивного насилия (если распределение в гражданском обществе происходит по праву, то их государственное перераспределение будет противоправным, основанным лишь на силе) … Таким образом, даже при западном социал-капитализме уже нет гражданского общества и правового государства. Все общество покрыто сетью перераспределительных публично-властных институтов. Поэтому в идеологии западного социализма смысл слов и понятия изменились до неузнаваемости. Государственный интервенционизм, вытеснение публично-правовых институтов публично-властным агрессивным насилием стали называть социально-правовым государством».

В. А. Четвернин, и Н. В. Варламова полностью разделяют основные положения В. С. Нерсесянца, определение права, формальное понимание свободы и равенства и т.п. «Наш подход, – писал В. С. Нерсесянц, – является формально-юридическим в том смысле, что правовую форму отношений (и в целом право как форму отношений) мы последовательно отличаем (и «очищаем») от всего неформального, от всего фактического, от всего фактически содержательного, от всякого фактического содержания, предлагаемого и определяемого правовой формой… формальное равенство … и есть правовое начало», а «все, что в общеобязательных нормах противоречит этому принципу, является неправовым и антиправовым». Речь идет о «правовом уравнивании», о «равной правоспособности».

В. А. Четвернин. Особые условия для нуждающихся, обездоленных представляются ему введением привилегий, влекущих пагубные последствия. Нельзя сказать, что это противоречит теории, объявившей неправовым и антиправовым все, что противоречит принципу формального равенства.
Для В. А. Четвернина отрицание фактического равенства и социального государства – политическое убеждение, «либертарная теория» выступает как удобная форма обоснования социально-политического выбора.

Коммуникативная теория А.В. Полякова. Право характеризуется наличием субъектов, обладающими взаимообусловленными (корелляционными) правами и обязанностями, и наличием общеобязательных правил поведения.

Право-коммуникативный порядок отношений, участники которых имеют взаимно обусловленные правомочия и обязанности. То есть право содержится в правоотношениях. Норма права не тождественна тексту закона.

Поляков признает, что он сторонник интегративного подхода, который охватывает и нормы права, и отношения, и правосознание. Право – это форма коммуникации. Это типичная юридическая химера, не будем на ней останавливаться.

39. Теории естественного права. Их эволюция от древности до наших дней.

П рассматривается не как акт государственной воли, предполагающий законное принуждение в случае неподчинения, а как воплощение справедливости и разума. Моральная оценка рассматривается как органическая часть анализа П. Естественное П исключает оценку как справедливого или несправедливого П. Справедливость составляет самое его существо. П признается только то, что справедливо.

Гафуров: Право (П) – совокупность ПП и свобод человека. Н на самом деле П не совокупность ПП и свобод человека, а обязанностей человека.

Древнейший вариант идеи естественного П - представление об извечном мировом порядке, установленном по воле богов, содержащиеся в мифах и священных писаниях разных народов. Общество - элемент природы, подчиняющийся единому закону. Справедливость и разумность этого закона, его соответствие природе человека не ставились под сомнение, поскольку он приписывался высшим силам.

Софист Гиппий понимал под П неписанные законы, которые соблюдаются во всех странах.

Аристотель говорит о естественном П, которое соблюдается во всех странах, даже если оно не оформлено в виде законов, и условном П, установленном людьми в форме законов и соглашений. Речь идет именно о сопоставлении, а не о противопоставлении естественного и условного П. Это два вида одного и того же явления. Оба они относятся к позитивному П, но естественное П не нуждается в специальном оформлении. Оно настолько очевидно и разумно, что и без того соблюдается всеми. Условное П – особые постановления, вводимые разными государствами (ГГ). Естественное П предполагается хорошим и справедливым. Условное П может быть как справедливым, так и несправедливым. Однако подчиняться нужно даже плохому закону ради того, чтобы сохранить в Г порядок.

Стоики не рассматривали естественное П как часть позитивного, допускали противоречия между ними и возможность нереализуемого естественного П. Миром управляет разумное начало божественного происхождения. Та его часть, которая доступна человеческому пониманию, получила название естественного П, но существует и П позитивное. Позитивное П может противоречить естественному закону. Естественное П - критерий оценки действующих законов. Закон Г заслуживает признание только в случае его соответствия естественному закону.

Традиции стоиков развивались Цицероном и римскими юристами. Стал складываться своеобразный кодекс естественных законов. В формулировке Ульпиана он включал требования жить честно, не вредить другому, отдавать каждому то, что ему принадлежит. Эпиктет рекомендовал не желать другим того, чего не желаешь себе.

Августин Блаженный различал вечный и временный закон, меняющийся в зависимости от места и эпохи. Временный закон оправдан как подтверждение вечного закона, воспринимаемого людьми посредством естественного закона, представляющего в душах людей божественный голос.

Фома Аквинский: божественный закон - часть вечного закона, явленного людям в Священном писании и откровениях отцов церкви. Естественный закон пребывает в сердцах людей и его содержание не может быть стерто в их сознании. Естественный закон носит характер общих принципов, и это делает необходимым введение более конкретных правил в форме человеческих законов.

И Августин, и Фома Аквинский признают, что несправедливость, т.е. противоречащий естественному П закон, подлинным законом не является, и ему можно не подчиняться, если это не причиняет большого вреда обществу.

Принцип обязательного соответствия позитивного П естественному, встречался еще в «законах» Платона, был известен стоикам, Цицерону и римским юристам, но получил широкое признание лишь в эпоху буржуазных революций (17-18 вв.), когда теория естественного П стала знаменем борьбы за коренные общественные преобразования, за изменение правовой системы на основе равенства и справедливости.

Г. Гроций говорил, если норма П соблюдается всеми народами, то это верный знак ее принадлежности к естественному П. Гроций ставит естественное П выше позитивного. Нормы естественного П являются П в собственном смысле слова, а нормы, установленные людьми, признаются П лишь в той мере, в какой они не противоречат естественному П. Его заявление о том, что не следует повиноваться приказам власти, противным естественному П и божественным заповедям, звучало как призыв к обновлению системы позитивного П.

Т. Гоббс и Б.Спиноза полагали, что естественное П – это ничем не ограниченная свобода, приводящая к войне всех против всех. Разумные правила поведения, основанные на учете интересов других людей и призванные обеспечить мир, Гоббс называл естественными законами, противопоставляя их естественному П. Гоббс возражал против критики государственных законов на том основании, что они противоречат законам естественным.

Постепенное становление индивидуализма, утверждение самоценности и определенной автономии личности, начавшиеся в эпоху Возрождения, привели к смещению центра тяжести в концепции естественного П с разумных правил поведения, способных обеспечить нормальную жизнь общества, на П человека, которые стали толковаться как принадлежащие ему от природы, неотчуждаемые, а не дарованные Г. В обеспечении этих ПП, в их охране от посягательств, в том числе со стороны Г, стали видеть главное содержание естественного П.

Этот сдвиг впервые произошел во время английской буржуазной революции 17в. Идеи английской революции были восприняты американской Декларацией независимости, французской Декларацией прав человека и гражданина и получили мировое признание. Им проникнута Декларация ООН 1948 г. и международные пакты о правах человека, а также положения ряда действующих конституций, прямо говорящие о ПП человека или семьи, предшествующих позитивному П и являющихся по отношению к нему высшими.

К н. 19 в. идеи естественного П заметно потускнели: сложилась историческая школа П, исходившая не из природы человека и разума, а из истории и духа народа. Философия П как новое направление политико-юридических исследований первоначально заимствовала некоторые элементы ественно-правовых теорий, но отнюдь не сводилась к ним. Юридический позитивизм бросил вызов теории естественного П.

Однако к к. 19 в. возникла школа так называемого «возрожденного естественного П». Штаммлер, Новгородцев, Кистяковский и др. Становление этой школы было обусловлено разочарованием реальным состоянием государственно-правовых институтов, их отставанием от потребностей общества, обострением социальных противоречий и постепенное признание «второго поколения ПП человека» (социальных ПП). Принципиальное отличие: содержание естественного П не рассматривалось как нечто измененное, соответствующее «вечному закону» и вытекающее из столь же постоянной природы человека. Вместо неотчуждаемых ПП выдвигалась идея «естественного П меняющимся содержанием». Личные ПП дополнялись социальными, что открывало новые горизонты в преобразовании правовой системы. Современные сторонники не считают естественное П непосредственно действующим, имеющим обязательную силу. Провозглашая, что естественное П выше, сильнее позитивного, они имеют в виду справедливость норм естественного П. По мнению Р. Штаммлера, нормы естественного П обращаются только к законодателю. Смысл концепции естественного П состоит в том, чтобы превратить идеальное право в действующее, устранить разрыв между ними.

После Второй мировой войны в связи с разгромом фашизма, способствовавшим дискредитации нормативистских представлений о праве как воли суверена, наблюдался новый всплеск интереса к теориям естественного П.

Достоинства теории:

1) Освобождение рода человеческого от рабства, предоставление прав и свобод человека

2) критерий оценки реалистический теорий (критерий справедливости)

3) Основа позитивного П

4) Основа прирожденных и неотчуждаемых ПП человека

Недостатки теории:

1) Формально юридический характер: теория не гарантирует ПП и свобод человека, хоть и провозглашает их. Исполнение П не гарантировано возможностью государственного принуждения. Оно становится П только в том случае, когда воспринимается позитивным законом или судебными решениями.

2) Оправдание неподчинения позитивным законам их несоответствием естественному П способно подорвать устои Г, привести к анархии

3) Возникает в обществе, а не из природы

4) Естественное П - всего лишь моральное суждение, П смешивают с моралью и подменяют моралью, лишая его юридической определенности и обязательности.

Естественное П – буржуазное и капиталистическое П, поэтому провозглашено в Р сейчас