В строго научном смысле под профессиональным правосознанием может пониматься правовое сознание только юристов, так как они профессионально занимаются юридической деятельностью.

Говоря об идеологической стороне правосознания, обычно исходят из понимания идеологии как системы идей и теорий, ценностей, норм и идеалов, выражающих интересы, цели и задачи определенных общественных групп. В условиях капиталистического общества классическим мировоззрением буржуазии становится юридическое мировоззрение. Своеобразный тип правовой идеологии — «правовой идеализм» или «юридический романтизм». Для него свойственны преувеличение возможностей правового регулирования общественных отношений, роли права в установлении в обществе социального согласия, отрыв от социально-экономических основ права, уровня развития общества.

Крайней формой правового идеализма выступает «правовой фетишизм»: праву, законодательству приписываются почти чудодейственные возможности, способность снять все трудности и решить все проблемы на пути развития общества.

Общественную психологию принято трактовать как совокупность взглядов, настроений, чувств, переживаний, устремлений, порожденных жизнью общества и характеризующих поведение общественных групп. Психология непосредственно отражает повседневные нужды и характер людей. Это отличает ее от правовой идеологии, которая может быть оторвана от повседневных представлений, опосредованно отражает потребности развития общества, права.

Право и свобода.

Свобода личности, права человека воспринимаются сейчас как важнейший атрибут современной политической и правовой системы. Индивидуализм как сознание обособленности, самоценности человека утверждается на Западе с эпохи Возрождения, до этого индивидуальные права и свободы поглощались долгом, обязанностями, правилами. Свобода – не вечная ценность. Но это ценность, которая приобретает особое значение в контексте государства и права. В древности и средневековье она служила идеалом лишь для одиночек, поднявшихся в своем духовном разви­тии над общим уровнем. Таков Сократ, пожертвовавший жизнью ради утверждения права мыслить и действовать в соответствии со своим «внутренним голосом», т.е. убеждениями. Большинство же в то время и много позже не за­думывалось о свободе и не дорожило ею. Жизнь общества детальнейшим образом регламентиро­валась обычаями и традициями, не оставлявшими места или оставлявшими слишком мало места для выбора и личных решений. В традиционных об­ществах такая ситуация характерна и в наше вре­мя. Ее пытаются возродить с позиций религиозного фундаментализма, про­являющегося и в области теории государства и права. Свобода рассматривается как «печальный факт», который «обусловлен не чем иным, как не­желанием человека пребывать в своем естествен­ном, безгреховном состоянии», а свобода выбора – как «признак несовершенства (человеческой при­роды. – О.М.), ограничение подлинной свобо­ды». Однако ныне это уже не только не общеприня­тая, но скорее даже сектантская позиция. Жизнь, ломающая патриархальные устои, давно ставит практически каждого человека перед необходи­мостью выбора. С эпохи Возрождения постепен­но утверждалось представление о самоценности личности. Она уже не рассматривалась только как часть общественного организма. Буржуаз­ные революции выдвинули требование и лозунг свободы. В XIX-XX вв. он получает широкое признание и ныне рассматривается как признак высокоразвитого общества, хорошей политичес­кой и правовой системы.

Свобода – это возможность поступать так, как хочется, способность делать или не делать что-либо в соответствии со своими желаниями или убеждениям. Это предполагает, как отмечал еще И. Кант, «независимость от принуждающей воли другого», т.е. воли внешней по отношению к действующему субъекту. Ту же мысль приводил Чичерин: «…свобода есть независимость от чужой воли во внешних действиях». Исайя Берлин выделил два различных значения понятия «свобода»: негативное и позитивное. В негативном смысле субъект свободен в той сте­пени, в которой никто не вмешивается в его дей­ствия. В позитивном смысле человека можно признать свободным, когда он сам себе господин, а его жизнь и решения зависят от него самого, а не от каких бы то ни было внешних сил. Без этого свобода будет формальной, фиктивной, ли­шенной практического содержания. Проявления человеческой свободы чрезвы­чайно многообразны. Они охватывают все сферы общественной и частной жизни, в том числе и правовую. Человечество давно пришло к выводу, что ра­ди беспрепятственного и гарантированного осу­ществления свободы ее нужно в известной мере ограничить. Это особенно важно при определе­нии ее юридических аспектов. Все великие правове­ды и философы, рассуждая о свободе, обращали внимание на эту сторону дела. Для них свобода – это познанная необходимость, способ сосущест­вования людей в обществе, а не одностороннее утверждение собственной воли. Классическое оп­ределение индивидуальной свободы дал представитель английского либерализма XIX в. Дж.Ст. Милль: это право гражданина на автономию во всем, что не причи­няет обществу вреда, требующего защитных мер. Связь свободы с обязательствами перед общест­вом подчеркивал выдающийся русский юрист и государственный деятель М.М. Сперанский. Для него свобода «есть признание моральной необхо­димости, ее торжество над потребностями физи­ческими». Четвернин пишет, что «свобода – это абсолютная ценность человеческого общества» По существу с этой точкой зрения полемизирует Г.В. Мальцев. Но он считает провозглашение ин­дивидуальных свобод и прав человека «высшими ценностями», характерным для западной культу­ры, западного либерализма. Г.В. Мальцев назы­вает это «демоническим феноменом», идущим вразрез с общими этическими установками хрис­тианского вероучения Традиции классического либера­лизма все еще живы на Западе. Но рядом с ними возникло новое направление, которое действи­тельно объявляет индивидуальную свободу выс­шей ценностью. В отличие от либерализма, оно получило название либертаризма. Квентин Скиннер пишет, что либертаризм, требуя очистить публичную арену от любых идей кроме эгоисти­ческого интереса и прав личности, угрожает вме­сте с тем самим правам и свободам человека. Другой критик либертаризма, проф. Лондонского университета Питер Селф, отмечал, что «экстре­мисты от либерализма (либертаристы) извратили хорошо известное различение, проводимое Исай­ей Берлином между «негативной» и «позитивной» свободой и низвели его до утверждения, что толь­ко негативная форма свободы реальна и что сво­бода должна ограничительно толковаться как от­сутствие прямого принуждения». Российские либертаристы в лице Четвернина и его еди­номышленников заимствовали их основные идеи, сводящиеся к свертыванию социальных функций государства и государственного регулирования экономики под предлогом защиты прав личности. Таково уре­занное, антигуманное и антиобщественное тол­кование свободы.