Об общественном прогрессе и глобальных проблемах человечества

Итак, когда предметом исследования становятся общественные процессы, надлежит в полной мере учитывать человеческий и личностный фактор. Что фактически означает необходимость различать общее и частное (особенное), объективное и субъективное в развитии общества, личности и их деятельности. И о какой бы стороне общественной деятельности ни шла речь, если она касается деятельности людей, их организаций, и исследователь, и практик в сфере управления сталкиваются с проблемой интересов, с решением вопроса об их месте и роли в общественных процессах.

Человечество всегда эмоционально относилось к теме развития общества и личности. Размышляя на эту тему, философы увязывали ее с вопросами о смысле человеческой жизни, о наличии цели истории. И с самого начала в философии выявились неоднозначные позиции. Наиболее характерный для античности натурфилософский подход, естественно, исходил из наблюдаемой цикличности природных процессов, объясняя их по-разному (Гераклит: мир есть мерами возгорающийся и мерами потухающий огонь), и переносил цикличность на социальные процессы, утверждая повторяемость в жизни государства. Сторонником «круговорота истории» был и Аристотель. Но имела своих сторонников и идея существования «золотого века» как счастливого начала человеческой истории. Различие же позиции этих философов заключено в отношении к «регрессу». Одни считают, что нет ни развития, ни регресса, а только повторяемость. Другие – что общество, социальная жизнь все более «портятся», регрессируют, текут к своему закату (в философии XX века – Шпенглер).
В христианстве это выражено в трактовке всемирного потопа как наказания за грехи и в предстоящем ожидании конца света. Общее во всех этих позициях то, что ни развития, ни прогресса не существует.

Философия Нового времени активнее стала отстаивать идею прогресса, сформулировав её как принцип «будущее за царством разума». Считали, что, начинаясь в сфере науки, прогресс распространяется на другие области социальной жизни. С XVIII века уже выделилась область философии как «теория общественного прогресса», начались активные поиски критерия, который бы показал ее истинность и позволил «безошибочно» определить, есть прогресс или нет его. Но достаточно быстро был замечен противоречивый характер прогресса. Были выявлены отрицательные последствия вполне прогрессивного для развития общественного производства разделения труда и его машинизации
(А. Смит). Правда, при этом авторы идеи всеобщего просвещения считали, что оно вместе с воспитанием и есть залог прогресса, а также его критерии. В XIX и XX веках критериями и конечной целью общественного прогресса усиленно рассматривали увеличение, рост производства и богатства, рост собственности. На позиции существования восходящего, поступательного развития истории, перехода от низших, несовершенных форм общества к высшим, совершенным стояли А. Кондорсе, И. Кант, Г. Гегель, К. Маркс. В философии марксизма идея прогресса обрела форму учения о смене одной общественно-экономической формации другой на основе изменения менее прогрессивного способа производства более прогрессивным.

С конца XIX века и в XX веке получило распространение возрождение идеи цикличности. Н. Я. Данилевский заложил историко-культурную традицию развития и смены цивилизаций, которая получила наибольшее распространение и используется в различных формах в настоящее время (Шпенглер, Тойнби, Питирим Сорокин, Ортега-и-Гассет). От Тоффлера берет начало технологическая идея основания цивилизаций. Р. Арон, У. Ростоу, З. Бжезинский на основе так называемого технологического детерминизма разрабатывали учение об индустриальном и постиндустриальном обществе. Но такие авторы, как
Э. Фромм, Р. Арон, М. Хайдеггер испытывали разочарование в прогрессе. С конца XX века большое распространение получила идея «информационного общества» как прогрессивного движения постиндустриального общества в развитых странах Европы, в США и Японии. Но если в основе прогресса лежит уровень развития производительных сил, то именно подобный «прогресс» вот-вот вызовет глобальную экологическую катастрофу. Не исчез из философского поля зрения и субъективно-феноменалистический подход, берущий свое начало от Ницше, затем Фрейда и Гуссерля. Здесь все изменения в обществе рассматриваются как вызванные или «волей к жизни», «волей власти», или стихийными, бессознательными влечениями, и потому все они, по существу, отрицают сам прогресс.

В данном курсе лекций показано, что у истории, у исторического процесса нет и не может быть цели. Цель праведную или неправедную, осуществимую или неосуществимую ставит перед собой и обществом человек и увязывает ее всеми возможными способами с интересами большинства, увлекая за собой людей. Сейчас массовое сознание положительно воспринимает философскую идею об установлении нового мирового порядка, основанного на праве. Наряду с этой идеей целью истории объявляется также свобода человека и осознание им своей свободы. Хотя понятно: человек не может быть свободен от общества. Многие философы, начиная с Эпикура, и социологи пытаются включить в формулу прогресса принцип счастья, понимаемого как благоденствие, удовольствие, наслаждение. Связывают прогресс и с уровнем жизни. Здесь достаточно определенно высказался Х. Ортега-и-Гассет: «Если средний уровень нынешней жизни достиг высоты, которая ранее была доступна только аристократии, это значит, что уровень жизни поднялся»[19].

Изложенное показывает, что проблема развития, тем более прогресса личности и общества, пока больше ставит вопросы, чем имеет на них ответы. Тем не менее, есть одно очевидное обстоятельство: развитие ли, прогресс ли возможны только тогда, когда осуществляется реализация интересов и удовлетворение потребностей тех, о развитии которых идет речь. Реализация интересов – это реальный процесс потребления их предметов, который и ведет к возвышению потребностей. И потому нельзя не заключить, что не может быть одного единственного, «точечного» критерия прогрессивного развития, кроме как объективного основания потребностей: есть, идет ли процесс потребления предмета потребности и вызывает ли он возвышение этой потребности или нет.

Вместе с тем показателями и своеобразными критериями общественного прогресса, прогресса человечества выступают факторы его выживания в изменяющейся среде. Развитие философского и естественно-научного знания XX века позволило вычленить и сформулировать эти факторы в понятие «глобальные проблемы современности». Не решив их, нет вообще никакого смысла говорить о прогрессе ни личности, ни общества, ни человечества в целом. На сегодня эти проблемы достаточно известны: ресурсы питания, пресной воды, процентное содержание кислорода и углекислого газа в атмосфере, экология не только городов, но всей среды обитания биологической и социальной жизни, «холодная зима», положение с невосполнимыми ископаемыми ресурсами и ряд других. Однако глобальность этих проблем не только в том, что они затрагивают всех землян, а в том, что решить их в одиночку какому бы то ни было народу и даже отдельному союзу нескольких – невозможно. Глобальные проблемы можно решать только всему человечеству по совместным планам и совместной деятельностью. Однако пока так называемые развитые страны (конечно, без России) создали концепцию, получившую название «золотой миллиард», чем вполне закономерно вызвали контрмеру: возникло движение «антиглобалистов», которое, к сожалению, не разобралось в сути самих глобальных проблем и сосредоточилось на борьбе только против корпоративности «золотого миллиарда». Пока социальный мир погряз в националистических, религиозных, расовых распрях и стоит на пути корпоративного решения глобальных проблем, есть только некоторое прогрессивное развитие отдельных сторон в тех или иных отдельных обществах. Но и оно неустойчиво вследствие того, что ряд процессов вышел из-под управления, определяемого даже многими межгосударственными соглашениями. Прежде всего, это стало заметно в сфере финансов и в сфере экологии (тот же азиатский, птичий грипп и прочее).

В заключение следует еще раз обратить внимание на то, что объективность и закономерность всех процессов так или иначе связаны с основой человеческой и общественной деятельности: потребностями и интересами субъектов, разнообразных по видам общественных формирований. Интересы, во-первых, выступают источниками социальных действий, во-вторых, имеют большое значение в организации и управлении деятельностью многих людей, в-третьих, во многом предопределяют (через свою предметность) эмоционально-нравственное, чувственное отношение субъекта к своей собственной деятельности. И никакие глобальные проблемы не могут быть решены на пути подчинения ли игнорирования ли интересов каких бы то ни было народов. У каждого из обществ свой уровень потребностей и степень их удовлетворения. Но только на пути создания и налаживания субординационного механизма взаимодействия и реализации интересов всех существующих ныне обществ, возможно решение глобальных проблем человечества.

[1]Спиркин А. Г. Основы философии. М.: Политиздат, 1988. С. 457.

[2] Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.– М.: Госполитиздат, 1955. Т. 3. С. 3.

[3] Сартр Ж.-П. Эк­зи­стен­циа­лизм – это гу­ма­низм // Су­мер­ки бо­гов. М.: По­ли­тиздат, 1990. С. 333–334.

[4] Порш­нев Б. Ф. О на­ча­ле че­ло­ве­че­ской ис­то­рии. М.: Политиздат, 1974. С. 487.

[5] Фей­ер­бах Л. Избранные фи­лософские про­изведения. – М.: Госполитиздат, 1955. Т. 1. С. 202.

[6] Материалисты Древней Греции. М.: Госполитиздат, 1955. С. 42.

[7] Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Наука, 1977. С. 88.

[8] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – М.: Госполитиздат, 1962. Т. 25. Ч. 2. С. 718.

[9] Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М: Госполитиздат, 1956. С. 631.

[10] Гельвеций К. О человеке. М.: Мысль, 1973. С. 355.

[11] Материалисты Древней Греции. М.: Госполитиздат, 1955. С. 167.

[12] Гельвеций К. Об уме. М., 1938. С. 34.

[13] Здравомыслов А. Г. Проблема интереса в социологической теории. Л.: Лениздат, 1964. С. 12.

[14] Интерес есть то, благодаря чему разум становится практическим, то есть становится причиной, определяющей волю // Кант И. Соч. М.: Мысль, 1965. Т. 4. Ч.1. С. 306.

[15] Гегель Г. Соч. М., 1935. Т. 7. С. 127.

[16] Маркс К., Энгельс Ф. Собр. Соч. 2-е изд. М.: Госполитиздат, 1955. Т. 3. С. 31.

[17] Эхин П.Э. Собственность и экономические интересы при социализме. М.: Политиздат, 1972.
С. 72–73.

[18] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М.: Госполитиздат, 1958 Т. 12. С. 715.

[19]Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. № 3. С. 125.

 

ЦЕННОСТИ, ОЦЕНКА, НОРМЫ

В жизни отдельного человека и всего человечества больщую роль играют такие понятия, как добро и зло, прекрасное и безобразное, справедливое и несправедливое, должное и недопустимое и т.д. Все эти, на первый взгляд, разобщенные явления обладают общим свойством – значимостью для человека, нечто желательное, предпочтительное или же нежелательное, пагубное. Все это можно обозначить понятием ценности, а философское учение о ценностях носит название аксиология. Большой вклад в развитие учения о ценностях внесли такие мыслители, как Платон, Аристотель, Кант и др. Как самостоятельная область исследования аксиология возникает в конце XIX века, ее возникновение связано с такими именами, как Риккерт, Виндельбанд, Лотце и др. Что же такое ценности?

Прежде чем определить это понятие, необходимо сделать некоторые предварительные замечания. Все, что имеется в мире – вещи, явления и процессы – мы называем сущее. Ценность – это не вещь, и даже не свойства вещи. Ценности нельзя вывести из знания о сущем. Очевидно, возможно иное видение мира – ценностное, которое включает в себя не только сущее, а должное. В данном случае мы не просто высказываемся о действительности, не просто констатируем, что есть, а одобряем или не одобряем, требуем, чтобы это было осуществлено. Человек, проникаясь идеей ценности, настраивается на практические поступки, предписывает сущему закон совершенства.

Для того, чтобы появилась ценность, необходим субъект, его деятельность, направленность на объект. При этом субъект – свободная, активно действующая сила, может выступать не только как отдельно взятый человек, но и группа людей, класс, нация, человечество в целом. Поэтому имеет смысл говорить о групповых, корпоративных, национальных, общечеловеческих ценностях. Вне субъекта не существует ценности. Таким образом, ценность предстанет перед нами именно как отношение, причем специфическое отношение, поскольку она связывает объект не с другим объектом, а с субъектом, то есть носителем социальных и культурных качеств.

Для уяснения того, что представляет собой ценности, необходимо понять, чем отличаются ценность от нормы. Норма является чисто рациональным
и формализованным регулятором поведения людей, который они получают извне – из традиции, нравственного кодекса, религиозного установления, языковых правил, этикета поведения, юридического закона и т. п. Люди должны подчиняться ей, даже если не понимают ее смысла, целесообразности, соответствия собственным интересам; между тем, ценность – это внутренний, эмоционально освоенный субъектом ориентир его деятельности, и потому воспринимается им как его собственная духовная интенция, а не надличностный, отчужденный от него регулятор поведения. Требование нормы – «так должно быть». Следование норме поведения, от юридической до эстетической, включая даже религиозно-обрядовую, исходит не от внутреннего императива, а от сознания, что «так принято», «так нужно», «так поступали отцы и деды», «таково правило этикета». Норме не только следуют, но и систематически ее нарушают. Но различие норм и ценностей не абсолютно – и то и другое дополняющие друг друга и равно необходимые регуляторы поведения – внешние и внутренние (сделать ссылку на Кагана).

Такое уяснение отличия ценностей от норм необходимо не только в теоретическом плане, но и в практике социализации, воспитания. Процесс социализации включает в себя усвоение ценностей. Насколько эффективно эти ценности усвоены, настолько же эффективно в последующем будет проходить процесс следование этим нормам.

Ценности следует также отличать от оценки. Оценка может и не носить ценностного характера – в тех случаях, когда мы оцениваем теорию на предмет ее истинности или соответствия критериям научности, или когда оцениваем степень надежности созданного механизма и т. д. Но оценка может носить и ценностный характер – когда мы оцениваем нечто с позиции ценности. Ценность есть значение объекта для субъекта – благо, добро, красота и т. п., а оценка это эмоционально-интеллектуальное выявление этого значения субъектом – переживание блага, приговор совести, суждение вкуса и т. д.

В понимании ценностей необходимо прояснить еще один немаловажный момент: мы определили ценности как субъектно-объектное отношение, в котором устанавливается значимость для субъекта тех или иных предметов, явлений, процессов, а также их свойств. Но в перечислении ценностей мы допустили наряду с положительной значимостью существование и отрицательных ценностей – наряду с добром – зло, с прекрасным – безобразное и т. д. Мы никогда не поймем, что такое добро, если не будет зла, прекрасное – если не будет безобразного. Если из системы ценностей исключить отрицательные ценности, оставив положительные, то необходимость усвоения ценностей будет носить характер морализаторства.

Важнейший аспект понимания ценностей – механизм их формирования. Очевидно, что ценности не передаются по наследству, они носят надбиологический характер. Ценности формируются в обществе, а личность из всего многообразия вещей, явлений и прцессов социальной и природной действительности выбирает именно то, что значимо для нее и может сложиться впечатление, что формирование ценностей – всецело субъективный процесс, зависящий только от предпочтений личности, ее внутренних устремлений.

До сих пор мы говорили о ценностях, не дифференцируя их и даже не называя их. Простое их перечисление (даже не всех, а небольшой части) может дать представление о том, какое разнообразие ценностей может быть представлено в обществе: патриотизм, гражданственность, национальное достоинство, классовая солидарность, вера, надежда, любовь, героизм, самопожертвование, красота, истина, добро,

В настоящее время у исследователей, изучающих проблему ценностей, нет единого мнения не только о том, как построить систему ценностей, но и о том, что считать ценностями, а что следует исключить из нее. Так, одни авторы полагают, что религиозных ценностей нет и быть не может. Эта точка зрения высказана на том основании, что раз бога нет, как считает автор, то нет и носителя ценности, следовательно, и нет самой ценности (Н. Гартман). Другие полагают, что можно построить пирамиду (лестницу) ценностей, на вершине которой будут именно религиозные ценности (Г. Мюнстерберг, М. Блэз). Не общепринятым считается и убеждение в том, что можно выделить материальные ценности, хотя большинство авторов выделяет материальные и духовные ценности – такое разделение вошло почти во все справочные издания (энциклопедии, словари), но, например, М.С. Каган полагает, что материальные ценности – это понятие из бухгалтерского учета. Равно как и истину он не относит к ценностям, но уже на том основании, что человек зачастую жертвует истиной во имя других, более высоких ценностей.

Ценности имеют исторический характер. Действительно, на каждом этапе жизни общества складывается свое представление о том, что более значимо и что менее значимо, что считать добром, а что злом. Это же относится и к жизни отдельного человека. На то, что мы вкладыаем в понятие добра и зла, накладывает отпечаток национальные и религиозные традиции, специфика мировоззрения в целом (например, Западное или Восточное) и многое другое.

В понимании ценностей необходимо прояснить еще один немаловажный момент: мы определили ценности как субъектно-объектое отношение, в котором устанавливается значимость для субъекта тех или иных предметов, явлений, процессов, а также их свойств. Но в перечислении ценностей мы допустили наряду с положительной значимостью существование и отрицательных ценностей – наряду с добром – зло, с прекрасным – безобразное и т.д. Мы никогда не поймем, что такое добро, если не будет зла, прекрасное – если не будет безобразного. Если из системы ценностей исключить отрицательные ценности, оставив положительные, то необходимость усвоения ценностей будет носить характер морализаторства.

Важнейший аспект понимания ценностей – механизм их формирования. Очевидно, что ценности не передаются по наследству, они носят надбиологический характер. Ценности формируются в обществе, а личность из всего многообразия вещей, явлений и прцессов социальной и природной действительности выбирает именно то, что значимо для нее и может сложиться впечатление, что формирование ценностей – всецело субъективный процесс, зависящий только от предпочтений личности, ее внутренних устремлений.

До сих пор мы говорили о ценностях, не дифференцируя их и даже не называя их. Простое их перечисление (даже не всех, а небольшой части) может дать представление о том, какое разнообразие ценностей может быть представлено в обществе: патриотизм, гражданственность, дружба, партийная дисциплина, любовь, добро и зло, альтруизм и эгоизм, красота и т. д.

Из всего многообразия ценностей – материальных и духовных, политических, правовых, национальных, групповых, общечеловеческих (как мы видим, выделенных по разным основаниям), мы остановимся на нравственных, эстетических и религиозных ценностях как имеющих особое значение для личности.

Добро и зло, справедливое и несправедливое, эгоизм и альтруизм и т.д.- относятся к разряду нравственных ценностей. Эти ценности относятся к миру людей – к природе эти понятия не приложимы, сами по себе природные явления не могут считаться ни добрыми, ни злыми. И хотя мы можем сказать «буря злится», «ураган разбушевался», «доброе и ласковое солнце» – в самих этих природных явлениях нравственных ценностей нет и быть не может, поскольку в них отсутствует субъект ценностного отношения.

На первый взгляд может показаться, что у каждого человека свое представление о добре и зле, справедливом и несправедливом. И эти представления могут не совпадать с представлениями других людей о справедливости, о том, что считать добрым и злым. Если бы это было действительно так, то люди не могли бы вести совместное существование, невозможно было бы воспитание детей и сам процесс социализации потерял смысл (социализация, как известно, процесс усвоения личностью ценностей, правил и норм поведения, принятых в обществе). Личностный момент нравственных ценностей, несомненно, имеет большое значение, но человек черпает представление о них из окружающей социальной среды.

Нравственные и эстетические ценности близки по своему значению Их близость обусловливается тем, что они выражают отношения к миру индивидуального субъекта, т. е. выносятся индивидом от своего имени, на основании испытанного им чувства – эстетического наслаждения или отвращения, трагического сопереживания или удовлетворения чувства юмора, зова чувства долга или мучения совести. Но между ними существует и различие.

Все этические ценности – Добро, Благородство, Справедливость, Самоотверженность, Бескорыстие, Альтруизм и т. п. – проявляются в поступках человека, совершенных по отношению к другому человеку, но характеризуют не проявление, не внешний облик этого поступка, а его внутренний импульс, его духовную мотивацию, – вот поэтому нам не нужно видеть, как совершен поступок, чтобы дать ему нравственную оценку, необходимо лишь знать, почему он совершен: скажем, узнав, что некто внес определенную денежную сумму детскому дому, мы не торопимся дать этому поступку высокую нравственную оценку, называя это благотворительностью: прежде, чем это сделать, необходимо знать намерение, причину поступка. Это же действие может быть вызвано разными причинами – в том числе и корыстными – желанием прославиться, получить одобрение у окружающих, либо желанием получить налоговые льготы. Высокой нравственной оценки заслуживает лишь тот поступок, который совершен бескорыстно. Отдельная личность черпает нравственную силу где-то в глубине своего субъекта. Но эта глубина субъекта, в свою очередь, соединена с общественными источниками нравственной жизни и в значительной мере определена ими – в этом проявляется противоречивая природа ценностей личности.

В отличие от эстетических ценностей нравственную оценку тому или иному событию можно вынести, не наблюдая непосредственно за ним. Так, рассказ о благородном поступке возможно оценить в категориях нравственности, зная о мотивах поступка, а суждения о прекрасном, скажем, о пейзаже, трудно оценить, не видя его.

В жизни отдельного человека и общества в целом большую роль играют религиозные ценности. В целом складывается парадоксальная ситуация: с одной стороны, начавшийся еще на заре зарождения капитализма процесс секуляризации, уменьшение влияния церкви, религии на все сферы жизни общества и на все стороны жизни человека, продолжается и сейчас. С другой стороны, высокие темпы научно-технического прогресса, казалось бы, должны способствовать этому процессу, но этого не происходит. Более того, религия претендует на то, что именно религиозные ценности должны носить статус общечеловеческих. Особенность религиозных ценностей в том, что они, в отличие от правовых, экономических, политических и т. д. ценностей оказываются способными осмыслить не какую-то часть реальности – материальную или духовную, социальную или природную – а все существующее и несуществующее, мыслимое и чувствуемое. «Религия, – как отмечает Э.Дюркгейм, – ценностно осмысляет все сущее, связывая таким образом природу, общество, человека, бытие и небытие, реальное и воображаемое, конкретное и абстрактное, – она может сделать «священными вещами» все, от куска камня, поставленного на могилу, до ритуальных речений, обращенных к мифическому Божеству».

Правовые и политические ценности имеют ограниченную сферу действия, поскольку не затрагивают те глубинные уровни жизни человеческого духа, на которых произрастают ценности религиозные.

Если и право, и политика получают рациональное обоснование, аппелируют к разуму и рационально формулируют свои ценности, то религия овладевает иррациональным уровнем человеческого сознания, объединяя людей не знаниями и рассуждениями, а верой и переживанием, недоступного познанию. Поэтому религия не может быть вытеснена и опровергнута рациональными средствами – она находится с познанием в отношении взаимной дополнительности.

Высшая религиозная ценность – святость; истина, добро, красота – это проявления бога. Возможно, поэтому этические и эстетические ценности немыслимы, с точки зрения верующего человека, вне религии.

В каждой религии есть свои специфические нормы и правила, не совпадающие, а иногда и прямо противоположные другим религиям. Зачастую это является питательной почвой для межрелигиозных конфликтов. Несмотря на это в современном мире для решения многих проблем, в том числе духовного плана, проводится диалог между представителями разных конфессий. В последнее время много говорится о толерантности – терпимому отношению к другому мнению, к другой вере. В каждой религии можно выявить общечеловеческое, принимаемое всеми. Одним из проявлений может быть «золотое правило нравственности» – не делай другому того, чего не желаешь себе. Эти слова, высказанные Конфуцием в VI веке до н. э., являются важнейшей заповедью многих религий и морали.

Перед человечеством открываются самые разнообразные возможности его дальнейшего пути; какой из вариантов этого пути он выберет – зависит от того, каких ценностей оно придерживается, т.к. именно они (ценности) направляют его деятельность, определяют его ориентиры (недаром говорят о ценностных ориентациях). Все это справедливо не только по отношению к человечеству, но и к отдельно взятой личности.

 

СМЫСЛ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ