О подходах к описанию языковой картины мира

В настоящее время принято выделять два основных направления изучения язы­ковой картины мира. Здесь мы сошлемся на работу Апресяна. "Во-первых, исследуются отдельные характер­ные для данного языка концепты... Это прежде всего "стереотипы" языкового и более широкого культурного создания, ср. типично русские концепты душа, тоска, судьба... задушевность, удаль, воля... даль, авось... [19]. Во-вторых ведется поиск и ре­конструкция присущею языку, взгляда на мир …"

Между наличием в языковом мышле­нии тех или иных концептов и языковым мировидением (мировосприятием) суще­ствует определенная связь. Поговорим об этом на примере концептуальной пары правда и истина, выявленной и описан­ной Н. Д.Арутюновой.

Оговорив, что есть два представления об истине - религиозное и эпистемическое (модальное), - Н.Д.Арутюнова прослеживает соотношение в русском языковом сознании понятий правды и ис­тины. Обнаруживается, что "правда — это... истина в зеркале жизни...". Именно поэтому говорят о правде жизни и жизненной правде, но не об *истине жизни. Правда касается только одушев­ленного мира (мы бы сказали даже силь­нее: правда социоцентрична). Можно узнать правду о войне, но не * правду об атомах и молекулах. Правда о землетрясе­нии повествует о человеческих бедах, а истина о землетрясении может говорить и о геофизических причинах неуравнове­шенности природы. "Истина имеет одного Владельца [Бога - Е.Я.]... правда — мно­гих" (там же) моя, твоя правда, комсомольская правда…

Нужно сказать, что русский язык ин­тересен не только наличием самой этой пары правда / истина, но и разработан­ностью ЛСГ "категорической достоверно­сти", в которой представлены в числе прочих и слова на "истину" и "правду": поистине, воистину, истинно, подлинно, вправду и под. В словарях они группиру­ются вокруг нейтрального действительно как его экспрессивные варианты. Своеоб­разие слов на "истину" (их отличие от действительно и от слов на "правду") заключается в том, что они не использу­ются относительно единичных фактов, являясь обобщающими модификаторами, слова эти подтверждают не сами факты, а справедливость оценок-образцов, сформи­рованных к о л л е к т и в н ы м опытом на основе подобных фактов. Данная мо­дель реализуется и когда модальное сло­во воздействует на лексему с оценочным значением, и когда оно относится к цело­му предложению Ср.: Иван действи­тельно (и вправду) расщедрился (модаль­ное слово подтверждает ранее высказан­ное в тексте, диалоге... предположение) и Иван поистине расщедрился (модальное слово сообщает, что конкретное действие, названное глаголом, может служить эталоном подобных действий).

Наличие такого рода эталонных оценок определяется культурной традицией носителей языка и является общим достоянием членов языкового коллектива. Так "полнота" и "образцовость" для спокойствия есть в определении олимпийское, для страстей — в определении шекспировские, эталон любознательности — детская, а образец писательского мастерства — искусство Л.Толстого, ср.: [Чехов] без труда с истинно толстовским искусством преображался в любого ил своих персонажей… (К.Чуковский). Сопроводив оценку обобщающим модификатором, говорящий неявно сообщает и о том, что разделяет существующую в данной культурной традиции систему оценочных cтереотипов или уж во всяком случае владеет ею.

Находясь во вводной, как правило, инициальной, позиции, слова типа поистине выполняют роль своего рода кавычек к некогда уже высказанной и известной членам языкового коллектива мысли, например: Подлинно, не перевелись дураки на Руси — подлинно указывает, что мысль о дураках, принадлежит к общему фонду знаний и что говорящий на собственном опыте убедился в ее справедливости: конкретный факт подтверждает общеизвестную истину. Становится понятным, почему рассматриваемые слова тяготеют к определенной форме представления знаний Ср.: Действительно, им лучше остаться вдвоем. В рамках такого конкретного сообщения неуместно употребление обобщающего модификатора: (* Воистину, им лучше остаться вдвоем).Однако этот запрет снимается, если то же содержание представить не как конкретную оценку, а как общую сентенцию, например: Воистину, где двое, третий – лишний [20].

Таким образом, наличие в русской лексике форм с основой на "истину" и "правду" ("действительность") способст­вует языковому отражению оппозиции коллективного/индивидуального авторства в функциональной сфере утверждения. Само это противопоставление индивиду­ального и коллективного в разных языках выражается по-разному (а может и вовсе не находить выражения). В русском же языке оно представлено не только в мо­дальной сфере.