Для чего у мужчин большие пенисы, у женщин – большая грудь, и что общего у женщины и овцы

 

Окот – ответственное для овцеводов время. Будет год доходным или нет, зависит от того, сколько ягнят выживет. Чаще всего ягнята погибают в первые три дня после появления на свет, и в основном потому, что их матери умирают либо по какой-то причине отказываются их кормить. Если бы овцеводы могли сделать так, чтобы овцы принимали осиротевших ягнят или ягнят-отказников, это стало бы для них большим благом. Но, как мы говорили, овцы не желают кормить чужих ягнят – только своих. И они умеют отличить своего ягненка от остальных даже на пастбище, где полно новорожденных, благодаря мощному сенсорному и эмоциональному запечатлению информации в их социальной памяти – образа, формируемого их мозгом при многократном обнюхивании ягненка и поедании его плаценты.

Давным-давно один овцевод придумал способ превратить овец в приемных матерей. Кем был этот фермер и как он пришел к своему открытию – скрыто во мгле истории. Возможно, для общественной репутации фермера это и лучше, что мы никогда не узнаем его имени, поскольку изобретенный им способ заключался в стимуляции влагалища и шейки матки только что родившей овцы. Остается только догадываться, как он стимулировал влагалище и шейку, но, судя по всему, фермер обратил внимание, что когда он делал это рядом с осиротевшим ягненком, овца позволяла чужому малышу сосать ее молоко. Кит Кендрик и Барри Киверн, его коллега из Кембриджского университета, сделали множество открытий, касающихся привязанности у овец. В итоге Киверн выяснил, почему этот старый фермерский трюк работает.

В 1983 году Киверну и его коллегам потребовалось необычное лабораторное оборудование. Они отправились в секс-шоп и вскоре вышли оттуда с огромным фаллоимитатором, при помощи которого собирались доказать, что для занятий наукой все средства хороши. Использовав искусственный член для стимуляции влагалища и шейки матки овцы, они обнаружили, что даже нерожавшая овца (но которой ввели эстроген и прогестерон для имитации беременности) будет проявлять «полный набор признаков материнского поведения… после пяти минут стимуляции влагалища и шейки». Родившим матерям ввод гормонов не требовался. Кендрик выяснил, что после пяти минут ручной стимуляции у овцы возникает привязанность к незнакомому ягненку, даже если у нее уже сформировалась связь с собственным детенышем. Такая привязанность образуется в течение первых двадцати семи часов после родов. Многие ученые начали прикладывать руку и «лабораторные» инструменты к влагалищу других животных и в итоге открыли, что эта стимуляция работает также у коз и лошадей. Кендрик и Киверн сделали следующий вывод: имитация естественных родов создает у овцы привязанность к незнакомому ягненку независимо от того, привязана ли она к своему собственному и рожала ли вообще. Теперь роды можно было отделить от процесса образования связи между матерью и детенышем: именно стимуляция влагалища и шейки матки, а также высвобождение окситоцина во время такой стимуляции вносят вклад в формирование привязанности.

Привязанность у овцы можно сформировать, вводя ей в мозг окситоцин, в первую очередь в перивентрикулярное ядро – область, где вырабатывается человеческий (и овечий) окситоцин. Введите окситоцин гормонально стимулированной овце, и она моментально усыновит чужого ягненка (не столь впечатляющая история, как стимуляция искусственным членом, но не менее стоящая внимания).

Стимуляция влагалища и шейки матки укрепляет социальную память у крыс. Ученые проделали такую стимуляцию самке (если вам интересно, а вам наверняка интересно, экспериментаторы использовали зонд, а не руки), которая была близка к течке или в ней находилась, после чего дали ей новорожденного крысенка. Самка продолжала узнавать этого малыша даже спустя пять часов. Это доказывает, что стимуляция влагалища и шейки матки высвобождает в мозге окситоцин, увеличивая поощрение за обучение, усиливая социальную память и стремление к общению с детенышем.

Энн Мерфи, жена Ларри, и ее коллеги открыли, что нервы грызунов связывают половые органы с паравентрикулярным ядром мозга, производящим окситоцин. Сигналы, идущие по нервным путям в зону выработки окситоцина, сильнее влияют на нейроны самок, чем самцов, что логично, поскольку женский эстроген увеличивает восприимчивость окситоциновых рецепторов. Мерфи полагает, что производящие окситоцин клетки находятся в тех участках мозга, которые регулируют социальное поведение, ассоциируя половой акт и привязанность у грызунов.

Ларри и его коллеги проводят эксперименты, которые показывают, что в мозге полевок, занимающихся сексом, высвобождаются окситоцин, дофамин и эндорфины и что эти вещества управляют любовью у животных. Эти исследования невозможно повторить на людях, поэтому мы не можем доказать, что Мод Гонн изменила свое отношение к Йейтсу, поскольку вступила с ним в половой контакт. Но сомнений в том, что во время секса и оргазма в мозге человека высвобождается окситоцин, практически нет. Известно, что когда люди занимаются сексом, окситоцин выбрасывается в кровь. Веками повитухи говорили женщинам, что роды можно ускорить половым актом. Сегодня акушеры используют для этого расширители и наполненные водой приспособления. Действующая причина тут такая же, как в случае с полевками, которые занимаются сексом, и овцами, которым искусственно стимулируют влагалище и шейку матки: расширители и стимуляция воздействуют на эти органы. Вполне возможно, что одновременно происходит высвобождение окситоцина в мозге, потому что, как показала Мерфи на грызунах, мозговой центр, вырабатывающий окситоцин, напрямую связан с половыми органами. Вероятно, эволюция людей шла по пути сохранения этой связи.

Многие мужчины обрадуются, узнав, что в смысле размеров мы очень хорошо оснащены: среди приматов у нас самые большие пенисы по отношению к длине тела. Пенис гориллы в эрегированном состоянии составляет всего четыре сантиметра. (Но не задавайтесь: пенис усоногого рака превышает длину его тела в восемь раз.) И размер действительно имеет значение. Переформулируя остроумный ответ Авраама Линкольна человеку, который спросил, какой длины должны быть ноги («Достаточно длинные, чтобы достать до земли»), скажем: для репродуктивных целей пенис должен быть таким, чтобы доставить сперму к шейке матки. Средняя глубина человеческого влагалища – шестьдесят три миллиметра, если измерять от открывающейся во влагалище части шейки матки до места, где находится девственная плева. Учитывая, что длина эрегированного пениса в среднем (если исключить из подсчетов порнозвезд) составляет тринадцать сантиметров, то человеческий пенис – яркий пример запасливости эволюции. Влагалище очень эластичное: через него способен пройти ребенок весом три с половиной килограмма – и приспосабливается к самым невероятным размерам, особенно когда женщина сексуально возбуждена. Но факт остается фактом: у большинства мужчин половой член значительно длиннее, чем это необходимо, чтобы доставить сперму в нужное место.

Эволюционные теоретики давно интересовались, почему человеческий пенис длиннее пенисов наших двоюродных родственников – приматов. По одной из теорий, мужчины используют его для привлечения внимания в духе Энтони Вайнера[25]: «Взгляни на меня!» Большая грива льва служит тем же целям: для других самцов это знак, что ее обладатель – настоящий самец и с ним надо считаться. Наши предки, демонстрируя длинный пенис, отгоняли от самок своих соперников. По другой теории, пенис стал длинным потому, что наша сперма состязалась внутри влагалища женщины со спермой других мужчин, которые могли спариться с ней после нас. Чем ближе к шейке матки доставлены сперматозоиды, тем больше у них шансов победить в большой гонке к яйцеклетке. Согласно третьей гипотезе, причина в женской разборчивости. В отличие от самок большинства приматов женщины могут испытывать несколько оргазмов подряд. Когда они поняли, что мужской пенис – удобное приспособление для вызывания оргазма, то стали выбирать тех, кто более щедро одарен природой.

Мы считаем, что есть более удачное объяснение, почему у человека большой половой член, и доктор Лонг знал, о чем говорил в 1919 году. Ларри полагает, что пенис человека развивался как инструмент стимуляции влагалища и шейки матки, чтобы в женском мозге выделялся окситоцин. Чем больше пенис, тем эффективнее он запускает выброс окситоцина во время полового акта. Высвобождение окситоцина способствует снижению тревоги и чувства опасности у женщины, делая ее восприимчивой к эмоциональным и социальным сигналам любовника. Она смотрит ему в лицо, в глаза, и ее миндалевидное тело регистрирует положительный эмоциональный контекст. Вероятно, происходит выброс дофамина и эндорфинов. Глядя на своего любовника так, как в других обстоятельствах она бы не посмела, женщина получает удовольствие, которое ассоциируется с конкретным человеком. Так мать настраивается на своего ребенка. Это более эротичный и приятный сценарий, нежели в сцене с пастухом, производящим ручную стимуляцию овцы, чтобы та приняла чужого ягненка, однако механизм тот же самый.

Исследование Стюарта Броди из университета Западной Шотландии говорит о том, что ни оральный секс, ни мастурбация, ни иные формы получения сексуального удовольствия не дают женщине такого чувства удовлетворения, в том числе ощущения «близости к партнеру», какое создает традиционный секс.

Возможно, сейчас мы покажемся защитниками миссионерской позы, но секс лицом к лицу имеет еще одно преимущество: женская грудь находится прямо под рукой. В третьей главе мы говорили, что помешательство на груди – врожденное качество гетеросексуального мужчины, благодаря которому разбогател Хью Хефнер. С древних времен женская грудь является одним из главных символов человеческой эротичности. Мужчины не просто хотят на нее смотреть – мы любим играть с ней: мы касаемся ее языком, покусываем, жмем на соски, как на кнопки, мы напеваем в нее «Мой путь», словно в микрофон. Для этого не обязательно заниматься сексом, но чаще всего мы ведем себя так во время сексуальных игр и являемся единственным видом животных, которому свойственно подобное поведение. В нем нет никакого репродуктивного смысла.

Игры с грудью во время секса случаются повсеместно. Рой Левин из университета Шеффилда вместе с Синди Местон из Техасского университета провели опрос 301 человека (из них 153 женщины) о груди и сексе и выяснили, что стимуляция груди или сосков усиливает сексуальное возбуждение примерно у 82 процентов женщин. Почти 60 процентов сами просили партнеров касаться их сосков.

Подобно длине пениса, необычное внимание к женской груди давно интересовало эволюционных биологов. Некоторые предполагают, что крупная грудь, в которой запасается ценный жир, говорит мужчине, что у женщины хорошее здоровье, а значит, отличные перспективы выносить и вырастить его детей. Однако мужчины не настолько разборчивы в сексуальных партнерах. Если основная цель секса – передать свои гены, имеет смысл спариваться с максимальным количеством женщин, даже если они не похожи на модель Playboy последнего месяца. Другая гипотеза основана на том, что у большинства приматов самцы совершают половой акт, находясь за спиной у самки, о чем писал доктор Лонг. Этим объясняется сложное поведение, которым самки некоторых обезьян привлекают самцов, демонстрируя свой зад. Мужчины, утверждает гипотеза, нуждались в эротической приманке, напоминающей им о действиях, миллионы лет осуществлявшихся нашими предками, поэтому в процессе эволюции грудь женщины становилась всё больше и больше, повторяя контуры женских ягодиц. Существует и одно нейробиологическое объяснение этой нашей странности. Как вы знаете из предыдущей главы, новорожденные производят довольно сложные манипуляции с материнской грудью. Они делают это, не только чтобы стимулировать выделение молока, но и чтобы высвободить окситоцин, укрепляющий материнскую привязанность, побудить мать эмоционально сблизиться с ребенком, запечатлеть его сенсорные сигналы в своем миндалевидном теле. В ответ на свои действия младенец получает награду через систему поощрения в мозге и ощущение безопасности. Отсюда происходит мужское восхищение грудью. Позже, будто проживая снова первые дни своей жизни, мы используем грудь, создавая и укрепляя романтическую связь. Грудь, как и пенис, превратилась в инструмент стимуляции выброса окситоцина через нейронные пути, предназначенные для формирования привязанности между матерью и младенцем.

Манипуляции с грудью вызывают высвобождение окситоцина, и чтобы этого добиться, не нужно быть младенцем. С доисторических времен грудное кормление, как и половой акт, использовалось для стимуляции родов. У некоторых древних народов повитухи, чтобы ускорить роды, помещали у соска женщины младенца. Позже для этого применяли присоски, массаж груди и даже натирание соска ватой, смоченной в парафине. В 1973 году израильские врачи провели эксперимент с обычным молокоотсосом, который приводили в действие сами испытуемые. Такая процедура стимулировала роды в 69 процентах случаев.

Между нейронами мозга, зависимыми от окситоцина, и сосками существует прямая нейронная связь. На снимках мозга женщин, самостоятельно стимулирующих себя, Стюарт Броди и Барри Комисарук из университета Рутгерса увидели, что стимуляция сосков активизирует мозг подобно стимуляции шейки матки. Они предположили, что при этом, как и в опытах с грызунами, из паравентрикулярного ядра высвобождается окситоцин. Названная связь между раздражением нервных окончаний в молочной железе и выработкой окситоцина могла бы объяснить, почему мужчины – единственные самцы млекопитающих, которых приводит в восхищение грудь, а женщины – единственные самки млекопитающих, чья грудь не уменьшается в размере, даже если они не кормят младенцев. Люди – единственные животные, у которых грудь стала вторичным половым признаком.

В поисках дополнительных свидетельств того, что человеческое брачное поведение основано на работе системы материнской привязанности и что эта работа является источником человеческой любви, нейробиологи из Лондонского университетского колледжа предложили женщинам, помещенным в аппарат фМРТ, посмотреть на фотографии своих детей (как это было сделано в вышеописанных экспериментах). Полученные томограммы совпадали с результатами других аналогичных тестов: подсвечивались те же самые области мозга, указывая на работу системы материнской привязанности. Затем ученые попросили женщин взглянуть на другие фотографии, в том числе портреты Джорджа Клуни, незнакомых людей, родственников и своих возлюбленных. На Клуни реакция была иной, чем на собственных детей. Она была иной и при взгляде на изображения незнакомцев и родственников. Зато когда женщины смотрели на фотографии своих возлюбленных, мозг начинал работать так же, как при рассматривании детских фотографий.

Никто не может позволить себе провести эксперименты на людях, подобные тем, какие Ларри и его коллеги проводят на степных полевках. Описанные нами факты – не стопроцентное научное доказательство: они лишь позволяют сформулировать гипотезу. Но когда полевки спариваются, начинает работать группа нейронов, связывающая гипоталамус с гипофизом и прилежащим ядром. Снимки фМРТ показывают, что когда женщины смотрят на своих детей, у них в мозге задействуются те же структуры, какие включаются в работу при взгляде на возлюбленных, – те самые области и нейроны, которые контролируют материнское поведение у полевок.

Если гипотеза Ларри верна, возникает вопрос: почему актерам, работающим у Джой Кинг, трудно смотреть друг другу в глаза? Почему они не влюбляются каждый раз, когда исполняют свои роли? Почему Уильям Батлер Йейтс, после того как Гонн восстановила прежнюю дистанцию, написал одно из своих знаменитых стихотворений «Нет другой Трои» (оно начинается со строк «Как мне пенять на ту, что в дни мои / Впустила боль»)? Почему случайные связи не ведут к устойчивой моногамии? Как мы говорили, важна окружающая обстановка: съемки порнофильма не романтичны и даже не слишком сексуальны. Более того, судя по крысам Пфауса, приобретение фетиша требует навыка. Окситоцин – привратник, открывающий врата в царство любви. Сквозь них надо пройти неоднократно и в подходящее время. Но даже в этом случае необходимо постоянно повторять этот проход. Одна совместная ночь может убедить вас, что вы влюблены, но ее чары скоро исчезнут.

У человека секс связан не только с размножением и передачей генов. Большинство млекопитающих становятся готовыми к половому акту, лишь когда способны к произведению потомства на свет. Однако люди занимаются сексом, даже если шансов оплодотворить яйцеклетку нет. Значит, секс у человека должен служить каким-то иным целям, помимо создания все большего числа людей. Мы считаем, что в процессе человеческой эволюции механизм формирования связи между матерью и ребенком, общий для всех млекопитающих, изменился так, что женщины начали использовать секс для формирования и поддержания привязанности. Иначе говоря, мужчины используют свой пенис и грудь партнерши для того, чтобы уговорить женщин с ними нянчиться. (Женщине следует об этом помнить, если мужчина решит потарахтеть, как моторная лодка, в ложбинке между ее грудями.) Впрочем, у женщин тоже есть цель, и для ее достижения они используют древнюю мужскую нейронную сеть.

 

Глава 6

Мужская любовь: это моя территория!

 

Как и Маркус Хайнрихс до начала своих экспериментов, вы можете сомневаться в том, что одно вещество (а хоть бы и несколько) способно послужить источником такого сложного явления, как человеческая любовь. Подобная идея умаляет значение свободной воли в том, что кажется нам самым важным поступком в жизни. Ведь мы сами решаем, когда заниматься сексом. Мы сами выбираем, с кем заниматься сексом и кого любить. Так считает большинство людей. Нет, мы не собираемся утверждать, что свободная воля во всем этом вообще отсутствует. Мы хотим только показать, что люди очень сильно зависят от влияния нейрохимических веществ. Человеческая любовь действительно является результатом воздействия этих веществ на определенные цепи в нашем мозге, и способность к устойчивой моногамной любви разная у разных людей. Она зависит от генетических особенностей и внешних событий, над которыми у нас почти нет власти.

Чтобы понять, насколько велика власть нейрохимических веществ и как долго они находятся у власти, мы приходим в лабораторию Кэти Френч в Калифорнийском университете Сан-Диего, расположенную высоко на плоскогорье с видом на Тихий океан. Френч изучает пиявок. Она занимается ими много лет и, наверное, многим покажется немного эксцентричной. Но она совсем не похожа на тот мрачный демонический образ мизантропа, который возникает при мысли о ком-то, кто питает страсть к кровососущим тварям. Френч – бойкая, маленькая, энергичная блондинка. В старших классах она могла бы быть лидером группы поддержки школьной команды.

Когда Френч и ее сотрудник Криста Тодд вводят нас в крошечную комнату, наполненную влажным воздухом и больше похожую на чулан, мы видим лишь полки и стоящие на них маленькие стеклянные сосуды. Внутри каждого сосуда с водой и мхом бездельничает несколько пиявок. Их легко спутать с упитанными улитками без раковин. Длина пиявки в сжатом состоянии достигает семи сантиметров (в таком виде они проводят большую часть времени, хотя могут растягиваться до двадцати). Если их не трогать, всё, чем они занимаются между поглощениями очередной порции крови, – это неподвижное возлежание у края воды, как Джабба Хатт[26]в отпуске на Арубе. Но Френч может рассказывать об их жизни с восторгом тринадцатилетней девочки, описывающей прическу Джастина Бибера. Hirudo medicinalis – медицинская пиявка – принадлежит к типу кольчатых червей и является родственником дождевого червя, а ее тело тоже состоит из большого числа сегментов. Никто не знает точно, насколько древняя эта группа – пиявки, но они очень, очень древние. Окаменевших кольчатых червей находят в отложениях кембрийского периода, возраст которых насчитывает пятьсот миллионов лет. Род Hirudo, возможно, не такой древний, тем не менее те животные, которых мы видим у Френч, действительно живые реликты: их предки водились в заболоченных водоемах задолго до того, как полевки, овцы и люди, да и все другие млекопитающие появились на земле.

Все пиявки гермафродиты: у каждой особи есть мужские и женские половые железы. Не правда ли, довольно удобно? Впрочем, хотя органы у них есть, оплодотворять себя сами пиявки не могут, и спаривание у них – дело довольно затруднительное. Прежде всего пиявке надо найти партнера. Глаз у них нет, и Френч полагает, что они ориентируются в окружающей среде, полагаясь на органы вкуса: при помощи губ, где имеются клетки химического чувства, они и пытаются отыскать подходящего кандидата. По мнению Френч, пиявки ощущают вкус мочи, выделяющейся через поры, расположенные у животного на брюшной стороне тела. Если пиявка в настроении, она поднимает голову, как кобра, и начинает шевелить губами (просто вылитая старуха, жующая воздух беззубым ртом): надеется почуять привлекательный запах мочи и уловить признаки того, что особь, оставившая ее, готова к спариванию, – она старается распознать социальные сигналы об окружающих пиявках. Френч пока не может этого доказать, но утверждает, что «пиявки должны как-то различать такие сигналы, иначе бы они постоянно друг друга насиловали».

Как только пиявка находит партнера, начинается замысловатый балетный этюд. В нижней части тела пиявки имеется множество половых пор, которые ведут к половым органам. Пенис находится в поре пятого сегмента тела. Женская пора расположена в следующем, шестом, сегменте. Если вы пиявка, вы должны убедиться, что ваш пятый сегмент находится напротив шестого сегмента вашего партнера, что совсем непросто. Пиявки отрывают брюшную сторону тела от земли и, как описывают Френч и Тодд, закручиваются вокруг друг друга «как телефонный шнур» (скрученные пиявки действительно напоминают телефонный шнур). Трудно представить, чтобы ленивые пиявки, большую часть времени лежащие у воды, проделывали нечто подобное. Френч говорит, что они приподнимают низ тела, двигаются, как кобры, и скручиваются, как телефонные шнуры, только когда спариваются, и больше никогда. У них есть важная причина редко вести себя экстравагантно: это очень опасно. Спариваясь, пиявки становятся уязвимы для хищников. Пусковой сигнал для такого поведения должен быть очень мощным, чтобы животное забыло о собственной безопасности.

Хотя пиявок веками используют в медицине и часто – в современной лечебной практике, до некоторых пор никто не знал, почему они начинали скручиваться, пока на одной встрече Френч не услышала слова исследователя из университета Юты, Балдомеро Оливера. Он рассказывал о яде, который брюхоногие моллюски конусы используют для охоты на червей-точильщиков (это тоже кольчатые черви). Яд конусов содержит нейротоксины. В голове у Френч сразу возникла счастливая идея, и она сказала: «Хм-м, у нас есть кольчатые черви, у вас – нейромышечные агенты. Мы бы хотели проверить их на наших животных». Две лаборатории начали сотрудничать. Ученые из Юты разделили яд конусов на составляющие его вещества и отправили некоторые ингредиенты в Сан-Диего. Здесь препарат ввели в тело пиявок и стали ждать, что произойдет. Обе лаборатории понимали, что ждать придется несколько месяцев, если не лет. Однако эффект проявился почти сразу, и он был поразителен. «Всего через три повтора мы обнаружили, – рассказывает Френч, – что половое поведение пиявок – движения кобры, телефонные шнуры – возникало в ответ на одну из субфракций яда, даже если поблизости не было половых партнеров». Как оказалось, эту субфракцию можно было купить у некоторых компаний – поставщиков химических веществ. Френч приобрела партию. Как только она ввела препарат своим пиявкам, животные продемонстрировали то, что она назвала «ложным флиртом». (Тодд предложила в качестве обозначения «ложный трах», что гораздо точнее передает происходящее, но Френч решила, что этот термин вряд ли будет приемлем для объявлений на научных конференциях.) Пиявки пытались спариться.

Чтобы показать нам, насколько мощно и быстро действует вещество, Тодд берет тонкий шприц и заносит иглу над пиявкой, одиноко лежащей в пластиковом контейнере с небольшим количеством воды. Если бы она вытянулась, то ее длина составила бы около двенадцати сантиметров, но она этого не делает, а занимается своими пиявочными делами, то есть просто лежит. Тодд делает укол, и всего через две минуты пиявка цепляется задним концом тела за днище контейнера и начинает растягиваться и скручиваться, показывая брюшную сторону, разевая рот, и действительно напоминает живой телефонный шнур. В конце концов из мужской половой поры высовывается кончик пениса.

Тодд тычет в пиявку шприцем. Обычно пиявки немедленно сжимаются. Но эта не замечает боли и продолжает скручиваться. Лаборатория Френч воздействовала на таких пиявок электрическим током, и те не дрогнули. Их полностью захватило брачное поведение. Все, чего они хотят, – это заняться сексом. Возможно, в процессе эволюции у моллюсков конусов появилось вещество, запускающее брачное поведение червей-точильщиков, чтобы те становились легкой добычей.

Вещество, возбуждающее пиявок Френч, носит название конопрессин. В организме пиявки содержится его аналог – аннетоцин. У людей тоже есть подобное вещество, точнее, два вещества: окситоцин и вазопрессин. Человеческие окситоцин и вазопрессин возникли примерно семьсот миллионов лет назад. В процессе эволюции ген, отвечавший за создание конопрессина и аннетоцина, разделился на две связанные между собой части, которые стали генами вазопрессина и окситоцина. Все эти вещества представляют собой цепочку из девяти аминокислот. Вот цепь аннетоцина:

 

Цис – Фен – Вал – Apг – Асн – Цис – Про – Тре – Гли.

 

Цепь конопрессина:

 

Цис – Фен/Иле – Иле – Apг – Асн – Цис – Про – Лиз/Арг – Гли.

 

Человеческий окситоцин:

 

Цис – Тир – Иле – Глн – Асн – Цис – Про – Лей – Гли.

 

И наконец, человеческий вазопрессин:

 

Цис – Тир – Фен – Глн – Асн – Цис – Про – Арг – Гли.

 

Буквы – сокращенные названия аминокислот, но не забивайте себе ими голову. Сокращения, выделенные жирным шрифтом, указывают на аминокислоты, общие у людей и животных. Иначе говоря, вещества, возникшие сотни миллионов лет назад у предков пиявок, дошли до нас в практически не измененном виде. Если вы возьмете ген, который у рыбы-собаки кодирует изотоцин – аналог окситоцина, и пересадите его крысе, то в нейронах крысиного гипоталамуса вместо окситоцина начнет производиться изотоцин. Гены, отвечающие за синтез этих веществ, устроены настолько сходно у рыб и млекопитающих, что одинаково работают у совершенно разных видов. Обратите внимание: человеческий окситоцин и человеческий вазопрессин различаются только по третьей и восьмой позициям. У этих двух гормонов много общего, они могут связываться с рецепторами друг друга и запускать их работу. Когда лаборатория Френч решила изучить влияние блокатора рецепторов конопрессина, кто-то посоветовал ей приобрести блокатор вазопрессина. «Слушайте, – ответила она, – эти белки сложные, очень специфические. Вы, конечно, можете его купить, но у вас ничего не выйдет, поэтому сразу говорю: не слишком расстраивайтесь». Блокатор сработал идеально.

Если вещество так мало изменилось за миллионы лет, оно должно играть ключевую роль в каких-то очень важных общебиологических процессах, иначе бы оно давным-давно осталось на обочине эволюции. Мы уже обсуждали значение окситоцина. В 1906 году его обнаружил сэр Генри Дейл. (В 1936 году он получил Нобелевскую премию за открытие механизма взаимодействия нервов посредством химических веществ, а не электрических сигналов, как полагало большинство ученых.) В экспериментальных условиях окситоцин был синтезирован в 1953 году американским ученым Винсентом дю Виньо. Его лаборатория также первой изолировала и синтезировала вазопрессин. Дю Виньо тоже получил Нобелевскую премию.

В 1950-е вазопрессин был известен науке как антидиуретический гормон: он отвечает за поддержание водного баланса в организме. Детям, которые хронически мочатся в постель, часто выписывали лекарство, содержащее вазопрессин. Никто тогда и не подозревал, что гормон действует на клетки нашего мозга и влияет на наше поведение. Сейчас мы склонны подозревать, что он не только запускает процесс спаривания у пиявок, но крайне важен для возникновения человеческой любви, особенно если мы говорим о любви с мужской точки зрения.

Согласитесь, как-то непохоже, чтобы пиявки и баланс жидкости в организме имели какое-либо отношение к моногамной человеческой любви. Но давайте представим, что вы сидите в подвале и пытаетесь отремонтировать систему домашнего отопления. Эта картина будет выглядеть не так уныло, если у вас с собой бутылочка пива. Теряясь в догадках о том, как же починить этот обогреватель, вы ощущаете приближающуюся жажду и беретесь за бутылку. Вот тут-то до вас доходит: открывалка лежит наверху, в ящике кухонного стола. Вместо того чтобы подниматься наверх и (что очень вероятно) выслушивать неприятные вопросы о состоянии обогревателя, вместо того чтобы изобретать открывалку на месте, вы находите подходящую отвертку и прекрасно управляетесь ею. Эволюция тоже приспосабливает существующие инструменты к новым нуждам. Вазопрессин и окситоцин – примеры явления, которое эволюционные биологи называют экзаптацией: использованием уже имеющегося вещества или нейронной цепи с новой целью.

Пиявки мочатся по той же причине, что и люди: они избавляются от лишней воды и вредных веществ. Но моча других пиявок может поведать им о многих интересных и полезных фактах, например: готов ли кто-нибудь по соседству спариться? Млекопитающие постоянно используют мочу для общения: взгляните на свою собаку. Когда вы берете Спарки на прогулку, он скорее всего проводит непомерно много времени, прыская мочой на любимые столбы по всему вашему (точнее, по всему его) району Таким способом он оставляет послания для других собак. Млекопитающие могут многое узнать друг о друге через мочу, и некоторые виды определяют по ней готовность половых партнеров к сексу. Животные помечают свою территорию струей мочи – так они сообщают другим, что помеченное пространство принадлежит им. Кое-кто использует для этого не мочу, а выделения пахучих желез. Так, в 1978 и 1984 годах ученые сделали открытие, проводя исследования на хомяках (мы указываем две даты, потому что открытие пришлось фактически делать дважды). При введении вазопрессина в медиальную преоптическую область и в передний гипоталамус самцов хомяка в них пробуждается страстное желание к расширению личного пространства. Для мечения территории они используют пахучие железы в задней части тела.

Лягушки для общения не используют ни мочу, ни пахучие железы – они друг с другом разговаривают. Квакая, самцы сообщают о своей доступности самкам, а некоторые виды – о принадлежащей им территории. Кваканье в мозге лягушки запускается действием вазотоцина – аналога вазопрессина. Ученым известна зависимость между громкостью кваканья и количеством воды в организме лягушки. Вода увеличивает внутреннее давление, помогая самцу достойно выступить на лягушачьем концерте.

Следовательно, вазотоцин необходим лягушкам для общения между полами и для обозначения границ территории.

Чтобы успешно охранять свою территорию, животное должно помнить, где, собственно, эта территория начинается и где заканчивается. Для этого нужно иметь пространственную память, и она так же необходима, как память социальная, о которой мы рассказывали в предыдущей главе, поскольку иначе животное не сможет отличить свою территорию от чужой. Далее, как только вы объявите своей какую-то территорию, вам придется ее защищать. Вы должны быть готовы драться за нее, иначе какой смысл называть ее своей? Но коль скоро ради защиты территории вы готовы рисковать здоровьем и даже жизнью, значит, вы наверняка к ней что-то испытываете. В определенном смысле вы чувствуете к ней привязанность. У вас есть дом. Ваш дом – именно это место, а не какое-то другое. Вы, если позволите так выразиться, становитесь территориально моногамными. Спарившись, вы либо пригласите самку на свою старую территорию, либо займете новую – небольшой клочок земли, где будете растить детей и охранять партнершу так же ревностно, как охраняли занятое вами пространство.

То, что начиналось как способ контроля водного баланса в организме, у мужчин превратилось в умение привязываться к партнеру. Женская любовь уходит эволюционными корнями в нейронные цепи материнской привязанности, а для мужчин, по мнению Ларри, женщина – это территория. Это, конечно, гипотеза, а не доказанный научный факт. Поэтому давайте вернемся к научным фактам и будем исходить из того, что окситоцин и вазопрессин управляют работой систем органов и служат для передачи сигналов по нейронным цепям и у мужчин, и у женщин. Наука пока не разобралась досконально, как именно взаимодействуют два этих вещества, оказывая влияние на половое поведение людей, но благодаря опытам на животных мы кое-что знаем.

Сейчас установлено, что чувствительность к окситоцину зависит преимущественно от эстрогена, а синтез вазопрессина в нейронах мозга – от тестостерона. В миндалевидном теле мужчин содержится больше нейронов, производящих вазопрессин, и он, судя по всему, регулирует такой вид мужского социального поведения, как охрана партнера, причем у самых разных видов. (Разумеется, если человеку ввести вазопрессин, он не бросит свою пиццу и не начнет извиваться, как телефонный шнур.) Мы спросили Кэти Френч, не слишком ли это большое допущение – сравнивать половое поведение пиявок с половым поведением людей? «Оно удивительно похоже на человеческое, – отвечает Френч. – На уровне молекул». «На уровне молекул», – с решительным кивком повторяет за ней Тодд.

 

Доза для подружки

 

Моногамия во многом определяет жизнь моногамных видов животных. Это касается и самок, и самцов, а иногда самцов в особенности. Обитатель глубоких вод рыба-удильщик относится к моногамии очень серьезно. Удильщики живут настолько глубоко, что свет в их мир почти не проникает. В ходе эволюции у этих рыб сформировались маленькие светящиеся органы-«фонарики», расположенные на конце выроста, – удочки. Они служат как приманка для привлечения добычи, а возможно, и для поиска себе подобных. Но даже с помощью биолюминесцентной приманки в такой темноте трудно найти себе товарища. Поэтому когда самец натыкается на самку, то привязывается к ней не на шутку: он вцепляется в нее зубами, и кровеносные сосуды партнеров срастаются. Самец в буквальном смысле растворяется в своей партнерше: от него остается только гипоталамус и мешок с семенниками, прикрепленный к телу самки. А вот самки удильщиков не настолько преданны своей второй половине: на одной самке можно обнаружить несколько вот таких остатков самцов, свисающих с ее тела, словно охотничий трофей. Не стоит этих самцов жалеть: с эволюционной точки зрения они получили то, чего хотели больше всего на свете. Какие бы гены ни заставили их перейти к такому образу жизни, каждый раз, когда самка мечет икру, самец дает начало своим потомкам, внося вклад в популяцию удильщиков. Те самцы, чья организация мозга не была приспособлена к стремлению и поддержанию моногамии, едва ли могли породить много потомков в таких суровых условиях. В итоге в процессе эволюции холостяцкие гены оказались вычеркнуты из родословной удильщиков. Так работает естественный отбор. Поведение – это способ приспособиться к среде и произвести на свет наиболее жизнеспособных потомков.