Российский политический кризис 17 августа 1998 г.

 

Политологи в России и за рубежом еще долго будут дискутировать по поводу того, что же произошло в России 17 августа 1998 г. Самое простое объяснение — страна обанкротилась. Существовала система так называемых ГКО -- Государственных краткосрочных облигаций, по которым 17 августа правительство заявило, что оно более не может выплачивать деньги.

Примечательно, что будучи достаточно хорошими профессионалами в области экономики, премьер С. Кириенко и глава президентской администрации А. Чубайс продемонстрировали себя как не очень хорошие политики. Не проинформировав Президента, они поставили под сомнение самое главное: кто управляет страной? — Президент, роль которого во всей постсоветской истории была чрезвычайно велика, или группа политиков, которая действует за его спиной, не всегда его при этом полностью информируя?

Могло ли так случиться, что заявление о фактическом банкротстве страны было сделано без ведома Президента, — об этом можно только строить догадки. Но есть определенная логика в том, что когда Президент много болеет, то его функции вынужденно берет на себя его окружение. Наша власть в последние годы, после избрания Б. Ельцина на второй срок, становилась все менее и менее «прозрачной», что заставляет нас гадать, кто на самом деле принимал решение. Уже после отставки А. Чубайса было опубликовано его большое интервью, в котором он говорит о том, что на самом деле они все делали правильно, но допустили «маленькую ошибочку» — недооценили психологический фактор.

В этой связи стоит упомянуть тот факт, что смена правительства «молодых реформаторов» политиками более старшего поколения вовсе не привела к возврату страны на прежние позиции — 10, 20-летней давности. Ни правительство Е. Примакова, ни последующие правительства Степашина или В. Путина к смене политики не привели. Думается, что такой возврат, даже если бы его кто-то и хотел произвести (ну, например, Коммунистическая партия) невозможен. Более того, он был для нее и нежелателен.

Внимания политического психолога заслуживает тот факт, что многие политики отказались войти в правительство после ухода молодых реформаторов. Это не удивительно, если понять, что на что они меняют. Ведь политика это — некий торг, в котором, скажем, политические взгляды, политические позиции меняются на политическую власть, или, например, деньги меняются на политическую власть, или, наоборот, политическая власть меняется на деньги. Почему, например, лидер фракции НДР Шохин или молодой перспективный политик из той же партии — В. Рыжков идут в правительство, а потом отказываются от участия в исполнительной власти? Ведь они могут приобрести некий опыт, некую строчку в биографии, которую позже смогут предъявить как доказательство наличия опыта работы в исполнительной власти.

Так что же произошло за это время? Почему люди вполне ответственные, вполне достойные занять эти посты не захотели брать власть? При этом от власти отказывались не только политики либерального спектра или центристы, но и коммунисты. Ведь, по существу, ни один коммунист из фракции компартии, кроме Маслюкова, не вошел в правительство и фракция не била по этому поводу в набат, не кричала, что ее обманули. Представляется, что коммунисты оказались не готовы взять власть. Более того, если бы им даже ее не просто предлагали, а навязывали, они бы от нее всячески постарались отказаться так же, как это сделали другие фракции.

Выборы 1999 и 2000 гг.

 

Президентские выборы 2000 г. в отличие от предшествовавших им парламентских выборов, не вызвали ни массового энтузиазма, ни видимой борьбы разных политических сил. По стилистике они кажутся довольно скучными и вялыми. Но если отвлечься от поверхностных деталей предвыборной кампании, то следует признать, что эти выборы играют в политической истории России особую роль. Они зримо подводят черту под ее предшествовавшим развитием и открывают новую страницу, выводя с политической сцены целое поколение политиков, находившихся в последнее десятилетие в центре принятия решений.

Но дело даже не в смене состава истеблишмента. Главное - назрела смена политических приоритетов, а вернее, пришла пора их определить.

Сдвиги в политическом сознании проявляются и в том, что внимание граждан привлекают иные теперь политики, которых они признают влиятельными. В середине - конце 90-х гг. это были публичные политики — лидеры фракций, лидеры партий, известные публичные политики преимущественно федерального уровня. В одном из наших последних исследований массового политического сознания (осень 2000 г.) из поля внимания граждан исчезли практически все известные публичные политики, кроме президента, который заменил респондентам всех остальных. В ответах на вопрос о том, кто сейчас оказывает влияние в российской политике, кроме президента, опрошенные назвали лишь Ю. Лужкова, Г. Зюганова и Г. Явлинского.

Зато место публичных политиков в когнитивном поле заняли либо люди из исполнительной власти (А. Волошин, В. Сурков, М. Касьянов), из так называемой семьи, либо олигархи — Б. Березовский, А. Чубайс, Р. Вяхирев, Р. Абрамович, В. Гусинский.

Дополняет эту картину нынешнего политического процесса еще одна особенность восприятия политиков массовым сознанием. Среди мотивов власти, которые респонденты приписывают политикам, все более значимое место занимает такой: «Власть ему не нужна, он марионетка». Это свидетельствует о том, что власть вообще, и образы политиков в частности, становятся все менее прозрачными и ясными. Людям не понятно, что представляют собой те люди, которые находятся у власти, их мотивы и цели.

Все эти данные имеют очень большое значение для анализа политического процесса в России. Если мы хотим понять, что происходит в стране, мы должны, прежде всего, понять, кто авторы этой политики, какие между «ними» и «нами» отношения? Тот факт, что мы их либо воспринимаем неправильно, либо вовсе не замечаем, — важная характеристика стиля политических отношений. Зафиксированные нами обобщенные образы власти характеризуют и самих политиков, и плоды их труда, и сдвиги в конструкциях политической системы.

Столь неустойчивое состояние общества, с одной стороны, позволяет легко манипулировать избирателями, о чем свидетельствует широкое распространение разного рода «грязных технологий». С другой стороны, ценностная «невыстроенность», неструктурированность массового сознания является признаком аномии*, грозящей подорвать духовное здоровье нации на долгие годы; она проявляется в политической апатии, отказе от политической активности большинства населения. Высокие проценты участия населения в выборах не могут заслонить того факта, что власть в целом, правящие группы и конкретные политики рассматриваются гражданами как не только не заслуживающие доверия или симпатии, но и чуждые, противостоящие обществу.

* Аномия — «состояние общества, в котором заметная часть его членов, зная о существовании обязывающих их норм, относится к ним негативно или равнодушно» — см. Современная западная социология. Словарь. — М.: Политиздат, 1990. С. 17.

 

Подводя итог анализу того психологического фона, на котором проходили предыдущие выборы и готовились выборы 1999 - 2000 гг. в России, отметим, что результаты выборов характеризуют прежде всего сдвиги в общественном сознании, которое реагирует на поведение политических деятелей, меняя его оценки как на рациональном уровне, которое, собственно, и является тем, что принято называть «общественным мнением», так и на эмоциональном уровне. Эти эмоциональные оценки оказывают самое непосредственное влияние на поведение избирателей, которые не проголосуют за политика, предъявляющего только одну разумную программу действий. Сегодня лидеры вынуждены соответствовать возросшим стандартам публичного поведения и стремиться завоевать симпатии избирателей.

В свою очередь, граждане также соответствующим образом реагируют на изменяющийся стиль поведения политиков: если власть перестает в них нуждаться, они тоже теряют к ней интерес; но если проблемы страны не находят разрешения, ответом может стать тот самый русский бунт, которого пока России удавалось избежать. Остается надеяться на то, что политическая элита сумеет пойти на известное самоограничение и найдет такие решения, которые учитывают не узкокорпоративный интерес, но и интерес подлинно национальный.