Июня, воскресенье, утро. Мюйден, окрестности Амстердама.

 

Вчера я на радостях здорово напился. Начал с Вимом, потом выпил с Корне, потом пошел гулять по барам, снова встретил Вима, опять выпил с ним, а когда он пошел домой спать, то заглянул в "Де Лопер", где завис до часу ночи, зацепившись языками с компанией из нескольких мужчин и женщин, пьяной в дым. Хорошо, что вышел с лодки пешком, а то на велосипеде обратно и не доехал бы, или башку свернул, или с набережной в воду нырнул бы.

Храпел, похоже, на весь город, потому что кот свалил из каюты в рубку, хотя обычно предпочитал спать рядом. В общем, "забег в ширину" прошел в лучших традициях, давно я так не выступал.

Несмотря на это, сегодня вскочил ни свет, ни заря, хотя надо было бы похмелье переспать. Не переспал, оно приняло меня в свои объятия со всем пылом. И во рту было гадко, и голова трещала, и сушняк крутил. Пришлось размешать в стакане с водой пару таблеток болеутоляющего и залпом выпить, чтобы хотя бы чуть-чуть в норму прийти. Потом подумал, подумал, плюнул на все, да и открыл бутылку пива, тоже медицина, так сказать. Выбрался с ней на палубу, уселся.

Город еще спал, было воскресенье. По набережной неторопливо проехал патрульный "Г-ваген", несколько раз проскакивали развозные фургончики - да и все. Отдыхают все сегодня. А вчера, такое впечатление, весь город лежа ходил, пьяных было - не счесть. Мое первое впечатление о том, что люди здесь сдерживаемый стресс заливают, было правильным, похоже. Хотя, с другой стороны, что еще остается? Интересно, как у нас на родине с этим делом?

От воды тянуло свежестью, пахло морем. Нет, хорошо все же у моря жить. Всегда мечтал и никогда не получалось. Чтобы так, вышел из дому, прошел пять минут - и вот оно, гуляй, любуйся. Откуда такая страсть? Вроде ведь совершенно сухопутный человек, а на тебе.

Пиво ли подействовало, таблетки ли, что более вероятно - не знаю, но головная боль начала отпускать. Поплелся на камбуз, приготовил себе яичницу с беконом - яйца и этот самый бекон купил уже здесь, все из новых припасов. Катастрофа катастрофой, а фермы свои голландцы сохранили, вот и жратва нормальная имеется. Не, не пропадут, работящие. Такие нигде не пропадают.

На запах жарящегося бекона проснулся Тигр, потянулся вперед-назад, зевнул совершенно невозможным образом, затем спрыгнул со стола, подошел.

- И тебе завтрак, без вопросов, - сказал я, приседая у его миски.

Затем я просто искал себе занятия, постоянно поглядывая на часы. К Корне отправился за полчаса до назначенного времени, хотя идти было примерно три минуты. Жил он, как и я, на лодке, точнее - на большой барже, переоборудованной в отличный плавучий дом. Он на нем сюда и приплыл из Амстердама, когда все началось. Тоже ведь удобно, а? Отвязался от берега - и все, со всем своим имуществом спасся. Правда, там у него какая-то непонятка с любовником вышла, того все же куснули где-то, насколько я понял. Хрен их, педиков, разберет, что они когда в виду имеют.

Баржу заметил сразу, по неслабого размера антенне, больше похожей на мачту. Действительно здоровая такая баржа, метров так в двадцать, и шириной не меньше четырех, жилье на зависть в такой можно оборудовать.

Все же жаль, что до Москвы каналами не проплывешь, вот бы благодать была на таком плавучем доме отправиться... Мечты, опять мечты бесплодные, сколько можно об одном и том же?

Корне сидел на палубе, в шезлонге, наслаждаясь летним солнцем, и курил косячок, судя по плывущему мне навстречу запаху жженой веревки. Увидев меня, он помахал рукой, приглашая подняться на борт. Когда я прошел по пружинящим под ногами сходням, он поднялся из кресла, протянул руку и сказал:

- Знал, что ты раньше придешь.

- Откуда?

- Сам бы за час пришел, или за два, - сказал он. - Ты сколько с семьей не общался?

- Долго, с тех пор как интернет посыпался.

- Ну и о чем спрашиваешь? - вроде как удивился он. - Тем более ты везунчик. У меня мама в Эйндховене жила, так со второго дня от нее никаких вестей не было. Может и до сих пор она где-то там по улицам бродит...

Он резко отвернулся, и мне показалось, что глаза у него заблестели. Черт, а ведь и вправду получается, что я везунчик, мои-то все же живы. А ведь как мало людей осталось в живых. Ведь, пожалуй, в кого ни ткни живого, а у него таких потерь... Кого мог спасти даже самый крутой и вооруженный до зубов? Только тех, кто рядом. А вот у кого родители в другом городе? Как у жены моей, например... Тоже ведь... А я тут радуюсь, кретин.

- Лимонад будешь? - спросил Корне, нагибаясь к переносному холодильнику. - Только лимоны не настоящие, просто лимонный сок из бутылки.

- Кислый? - осведомился я.

- Кислый, - кивнул он. - В твоем состоянии то, что надо, обязательно поможет.

- Заметно? - чуть удивился я.

- Очень. Даже по запаху. Хочешь?

Он указал на большой пакет травы, лежащий прямо на палубе.

- Нет, спасибо, не мой стиль, - отказался я.

- Зря. Сам выращиваю, качество гарантировано, - он кивнул на самую настоящую теплицу, устроенную прямо на палубе. - Ладно, посиди пока, подыши воздухом, а я пойду, надо все там включить.

Оставив меня на палубе, Корне спустился куда-то в недра баржи. Вскоре приглушенно затарахтел генератор, откуда-то потянуло солярной вонью, хоть и совсем несильно. Еще минут через десять радист появился в дверях у трапа, ведущего вниз, и позвал меня.

Спустившись по крутым узким ступенькам, оказался перед двумя дверьми. Справа была аппаратная, или радиорубка, черт ее знает, как правильно называть, а слева, за открытой дверью, виднелась стильно обставленная студия, даже не подумаешь, что такое может быть на старой плавучей посудине.

- Нам сюда, - указал Корне на дверь в рубку.

В аппаратной было темно, подсвечены маленькими лампочками, висящими на гибких кронштейнах, лишь рабочие зоны. Корне уселся в роскошное офисное кресло, вполне достойное украшать кабинет председателя совета директоров крупной компании, откинулся, покрутился, потом резко взялся за дело.

- Попытаюсь телефонную связь наладить, - сказал он, глядя в монитор лэптопа и параллельно в какие-то свои записи, - Там, вроде бы, с мощностью на антенне все в порядке, ну и для моего генератора топливо тоже зажимать перестали... Ценят.

 

19 июня, воскресенье, день. Подмосковье, учебный центр "Пламя".

 

На узле связи собрались все, включая даже прибежавшего из госпиталя Володю - Настя должна была родить буквально с минуты на минуты. Или в любой час. Ну, если не сегодня, то завтра уж точно.

Немного обалдевший дежурный по связи, похоже, что бессменный, потому что за стойкой восседал тот же самый старлей, поначалу хотел пускать не всех, но случайно зашедший на узел связи начальник разведки анклава, подполковник Пантелеев, крепкий, быстрый, плечистый и лысый как колено, мимоходом его застроил, и тот, махнув рукой, запустил всех.

Связист, немолодой интеллигентный дядька в гражданском, явно из "новой волны", то есть из тех, кто спасся на территории учебного центра от захлестнувшего мир вала ожившей мертвечины, сказал:

- Могу порадовать: на той стороне мощности хватает, необходимости работы ключом нет.

- Не поняла, - чуть нахмурилась Маша.

- Голосом будете разговаривать, как по телефону, только прием-передачу переключать не забывайте, - пояснил он и добавил: - Все же это не телефон.

- И когда можно начинать?

- Очень скоро, - ответил связист. - Четыре минуты до оговоренного времени. Я связь получу, а потом уже вас пущу, хорошо?

- Как скажете, я в этом ничего не понимаю, - ответила она.

Дверь открылась, какой-то молодой парень, тоже в гражданке, занес четыре стула, попарно удерживая их в каждой руке за спинки. Сказал: "Садитесь" - и вышел.

Расселись, взяв младших на колени. При этом даже не заметили, как связист сделал все свои дела и протянул Маше большие наушники и тангенту, сказав:

- Вот тут переключайте с приема на передачу... понимаете, о чем я?

- Да, да, конечно, - засуетилась она, пристраивая наушники на голове. - Андрей! Андрей!

В наушниках что-то слабо гудело, радист сделал страшное лицо, показав пальцем на тангенту. Она спохватилась, отпустила клавишу, успев услышать начинавшуюся с середины фразу:

-... тебя, слышу. Дорогая, как вы там? Прием.

- Нормально! - она почему-то кричала, хотя слышно было неплохо, с помехами и шумом, но чисто и голос легко узнавался. - Нормально устроились, все в порядке, все живы, здоровы, Настя уже в больнице, вот-вот родит, может уже сегодня!

Она опять отпустила клавишу с опозданием, услышала:

-... порядке. Жив, здоров, еду к вам, скоро буду. Дети как? Прием.

Сначала она не поняла, что за "прием", потом сообразила, что это ей сигнал, можно снова нажимать клавишу передачи. То есть вот как надо, чтобы слышать все, а не обрывки.

- У детей все отлично! - она запнулась, вспомнив про Бу-Бу, но потом решила сказать сейчас, глупо скрывать. - У тебя теперь их трое, я взяла девочку. Много детей без родителей, - и добавила: - Прием.

- Правильно сделала! - послышалось в наушниках. - Маленькая? Прием.

- Чуть старше Сашки, - ответила она, обрадовавшись такой реакции. - Чудо что за девочка, модная и томная - жуть. Как я в детстве, так что любить будешь, гарантирую. Прием.

С "приемом" и вправду лучше получалось, разговор наладился. Никто не торопил, никто не мешал. Узнала, что добрался он из Америки на корабле с попутчиками до Испании, там разжился машиной. Все есть, всего хватает, сейчас выбирает маршрут для дальнейшей поездки. Можно будет или примкнуть к колонне, идущей сушей, или дождаться судна до Питера. Так удобней, знай, спи в каюте, но тогда в Питере придется добывать машину, а ту, что есть - бросать здесь, в Мюйдене, это такой городок возле Амстердама.

Она рассказала, как они перебрались в "Пламя", как устроились, сказала про дом, чему он здорово обрадовался. Потом говорили дети, болтал Володя, потом снова она. Болтали бы целый день, но связист постучал пальцем по часам у себя на запястье, намекнув на то, что у него другой сеанс связи намечается и пора освобождать аппаратуру. Пришлось прощаться. Всплакнула, никого не стесняясь, спросила только:

- И когда будешь? - всхлипнула, добавила: - Прием.

- Скоро, - ответил он. - Две-три недели, не больше, а может и быстрее. Не хочу просто один ехать, лучше с людьми. Прием.

- Это правильно, - одобрила она, - одному не надо, про дороги сейчас чего только не рассказывают. Я бы вообще морем советовала. Прием.

- Учту.

Потом прощались, а потом сеанс связи закончился.