За 40 дней до того, как развалится

Туркменская поговорка

 

Самым ранним знаком, указывающим на фактическую неизбежность смерти, является неожиданное улучшение состояния у, казалось бы, совершенно уже безнадёжного человека. Это касается как людей безнадёжно больных, так и безнадёжно старых. В рассказах, которые свидетельствуют о последних днях умирающего, достаточно часто проскальзывают сообщения, типа:

 

«3 апреля врач Наполеона констатировал резкое ухудшение состояния своего больного. Генерал Бертон взялся подготовить императора к смерти. Однако через некоторое время, примерно за 10 дней до кончины, Наполеон вдруг почувствовал неожиданное улучшение своего состояния. Врач отлучился в аптеку, а он приказал принести вино, фрукты, бисквиты, выпил шампанского, съел немного слив и винограда. Когда доктор вернулся, император встретил его громким смехом. Однако на следующий день снова наступило ухудшение, которое закончилось смертью…»

 

Таких свидетельств множество, и, в большинстве своём, процесс протекает по одной и той же схеме: «Вялое течение тяжёлого заболевания — неожиданный и непонятный всплеск активности — угасание». Разнятся только детали и сроки. Повторимся, что подобное происходит не только с больными, но и с очень старыми людьми:

 

«Рассказывают, что Вячеслав Молотов, бывший сталинский министр иностранных дел, будучи изгнанным и из партии, и из правительства, первое время был председателем партийной организации какого-то завода на периферии, а потом вышел на пенсию и жил тихой жизнью советского пенсионера. Он потихонечку «сдавал», отходя от дел, в том числе и домашних, тем самым, давая понять родственникам, что конец его близок.

И вдруг, однажды, прочитав газету «Правда», Молотов неожиданно потребовал от родных:

— На пять часов пригласите ко мне на беседу Шеварднадзе!

Родственники немного перепугались, ибо ни с того, ни с сего Вячеслав Михайлович снова почувствовал себя главой правительства, отвечающего за внешнюю безопасность страны. Не зная, как вести себя в подобной ситуации, родственники решили спустить эту ситуацию «на тормозах». Дескать, ну взбрендилось старику, но ничего забудет. И не такое забывал.

Однако Молотов неожиданно оказался мало того, что памятлив (чего за ним уже давно не замечалось), но и активен. К пяти часам он переоделся в свой парадный костюм и уселся, как и было обещано, ждать нынешнего министра иностранных дел — Шеварнадзе. Надо было что-то делать. Домашние посовещались и в вежливой форме сказали ему, что Шеварнадзе просил передать, что не может подъехать к 5-и часам, но подъедет как только сможет. Вячеслав Михайлович выразил неудовольствие, подумал и пошёл снимать костюм. В этом состоянии (приподнятого ожидания) он пребывал ещё пару дней, но потом забыл и снова вернулся к своей старческой жизни. Вскоре он заболел воспалением лёгких и достаточно быстро умер…»

Суть неожиданного улучшения состояния перед смертью очень хорошо отражает калмыцкая поговорка: «Светильник, перед тем как потухнуть, вспыхивает». Данный факт, собственно, и является главным указующим знаком для умирающих и их родственников. Получив его, человек должен был, используя последний приток жизненных сил, привести в порядок дела, написать завещание и со всеми попрощаться. Как правило, это была последняя возможность для умирающего проделать всё необходимое, находясь действительно в здравом уме.

 

После краткого периода активности, смертельно больной или умирающий от старости снова возвращался в своё состояние угасания, продолжительностью, как правило, не более 40-ка дней. И где-то совсем незадолго до предполагаемой смерти (дня за три) появлялись физиологические знаки, свидетельствующие о том, что смерть близка и неминуема. К таковым, по народным наблюдениям, относятся:

 

· Резкое увеличение глазных зрачков. Они расширяются практически до размеров всей радужки глаза.

· Округление глаз, приводящее с одной стороны к немиганию, а с другой, к эффекту, так называемых «вытаращенных» глаз.

· Побеление и скашивание набок кончика носа.

· Побеление верхней губы (в той области, где растут усы).

· Убегание с его тела вшей.

· Резкое посинение переносицы.

· Дыхание, осуществляемое сразу через две ноздри (фиксируется карманным зеркальцем)

· Болезненная реакция на резкие и шумные звуки, с неспособностью определить их источник.

· И другие.

 

Все это, в совокупности (по одному знаку делать такие выводы нежелательно), давало понять, что человек находится на грани неизбежной смерти. Это и было для родственников указанием, что его жизненная судьба закончена, и во избежание захвата души духами старости или болезни, он скорейшим образом должен быть предан смерти.

 

У некоторых народов Сибири расставанию со стариками посвящался праздничный ритуал. В честь ухода старика к «верхним людям» закалывали оленя. В ходе этого праздника старику предлагались самые жирные и вкусные куски. Когда же он пресыщался и уже больше не мог глотать, его сын забивал его рот и гортань оставшимися кусками, прекращая тем самым доступ кислорода.

 

«Ангелы» смерти

 

Когда родственники принимали решение помочь умирающему закончить свой путь, наступал момент истины. Кто-то должен был отважиться и взять на себя роль убийцы. Кто-то должен был стать «ангелом» смерти. Обычно желающих, как мы уже говорили, не находилось, ибо все знали, что перед мёртвым придётся отвечать. Да, сейчас он на смертном одре, со слезами на глазах просит помочь, дабы не оказаться добычей демона болезни. Но совсем не значит, что именно в том же состоянии духа он будет пребывать, будучи мертвецом. Как раз наоборот, стоит ожидать, что за чертой жизни мёртвый призовёт к ответу того, кто, по его же собственной просьбе, лишил его жизни. Именно данное обстоятельство удерживало родственников от желания помочь лично.

 

Когда-то автору этих строк доводилось изучать жизнь русской деревни 19-го века, и его весьма затронул факт, что при русских деревнях дозволялось жить конокрадам. Все знали, что этот человек — конокрад, но ему разрешалось проживать в пределах данного селения. Правда, жил-то он всё-таки на отшибе, но тем не менее. Вначале я подумал, что это ошибка или описка летописателей. Оказалось, нет, они повторяют это неоднократно. «О, ужас, — думалось мне, — теперь понятно, почему в России так распространено воровство!»

По мере начитывания материала оказалось, что моё восприятие бытности русской деревни было плоским и односторонним. И мало чем отличалось от мнения европейцев, что все русские — воры. Оказалось, конокрадам жить в селении разрешалось, но на определённых условиях. Во-первых, они не имели никакого права украсть что-либо в этом селе. За это просто забивали насмерть. Во-вторых, их не просто допускали жить рядом — их использовали. Использовали в тех ситуациях, когда обычный селянин не решался что-либо предпринять, а дело того требовало.

 

К примеру, в природе существуют времена, когда мир «тамошний» и мир «тутошний» соприкасаются. Именно в такие моменты происходит активное проникновение в «наш» мир потусторонних существ. Одни из них добрые — это наши умершие родственники, другие злые — неупокоенные существа разного калибра и степени вредности. Умерших родственников селяне ритуально кормили, парили в баньке и всячески ублажали, а от «вреднюг» — открещивались.

Правда, любой мало-мальски грамотный крестьянин понимал, что от зла в целом откреститься сложно, проще отдать ему малую часть, тогда оно успокоится и больше донимать не будет. Именно поэтому во время определённых религиозных праздников в деревнях происходили ритуальные бесчинства «нечистой силы». Крестьянин утром просыпался и видел, что у него либо ворота сняты с петель и унесены прочь, либо телега лежит на крыше сарая, либо случилось ещё что-то из ряда вон выходящее. Кряхтя и тихо матерясь, хозяин звал домашних, и они совместными усилиями наводили порядок. При этом ругаться он, конечно же, ругался, но в душе был доволен, поскольку считалось, что тот дом, который таким образом «отмечен нечистой» силой, повторному посещению вредоносных сил уже не подлежит. На целый год крестьянин мог быть спокоен. Как говаривали позже на фронте: «В одну воронку снаряд дважды не падает!»

 

Роль «нечистой силы», по ночам переворачивающей телеги, обычно исполняла сельская неженатая молодёжь. Но заметную лепту вносили и иные персонажи. В частности, конокрады. Запрет на кражи в своем селе во время подобных ритуальных праздников отменялся. Конокрады крали понемножку, дабы и не слишком разозлить хозяев, и выполнить свои обязанности. Если же кража случалась крупная, то после праздников украденное возвращалось.

Конокрадов, а кроме них ещё вдов, бобылей, колдунов, ведунов, цыган, евреев, кузнецов и просто чужаков, крестьяне использовали и при иных ритуальных потребностях. Во время зачинания и оканчивания дел, для усиления плодородия полей и скота, для защиты от вредоносных сущностей, для лечения и зубодрания и во многих других подобных случаях.

 

Особая роль отводилась «чужакам» в похоронных обрядах. Считалось, что предпохоронной и непосредственно похоронной деятельностью родственникам умершего заниматься не следует. Они должны присутствовать на похоронах, но не готовить их. Тем не менее, кто-то же должен был рыть и закапывать могилу, обмывать, одевать умершего, закрывать ему глаза и рот и совершать иные соответствующие событию действия. Этим-то и занимались разномастные чужаки, которых ради подобных моментов селяне терпели у себя под боком.

Важны были чужаки и когда тот или иной человек (или его семья) принимал решение об окончании жизненного срока в результате болезни или старости. Для русских православных деревень это, конечно, не характерно, но зато весьма широко использовалось в Сибири и на Севере. Когда больной, старик или опозоренный принимал решение уйти из жизни, он предпочитал не накладывать на себя руки самостоятельно. Для этой цели за деньги нанимали какого-то «чужака». И вовсе не потому, что их было не жалко. Нет, чужой (бобыль, колдун, нищий, чужестранец, вор и т.д.) считался человеком «сдвоенной» природы, то есть в нём присутствовали черты и «того» и «этого» миров. Данное обстоятельство облегчало ему возможность избегнуть наказания за совершённое преступление. Никаких гарантий, конечно же, не было, но лучших вариантов не было тоже.

 

Подобное восприятие реальностей свойственно многим древним культурам. Причём чем более культура стара, тем больше шансов, что подобные воззрения в ней наличествовали. Особая каста неприкасаемых существовала у зороастрийцев. Именно она ведала всеми похоронными и иными «тёмными» вопросами жизни и смерти. Были (и есть) неприкасаемые в индуизме. На них также возлагалось решение «подобных» проблем. Что, кстати, и определяло их неприкасаемость: они имели непосредственные отношения со смертью и потусторонним миром. Никто не считал их плохими, но они были «чужими» и потому однозначно отторгались обществом. Есть изгои у тамильцев. Именно с тамильского «парайан» в общемировом лексиконе утвердилось слово «пáрия». В Японии существовала каста «эта» (яп. «много грязи»), которая также занималась нечистыми, с точки зрения буддизма, делами (забой скота, выделка шкур, похоронные процедуры, чистка выгребных ям, обслуживание заключённых и т.д.)

Все эти люди, и им подобные, играли роль «ангелов смерти», облегчая нелёгкие реалии человеческой жизни.

 

 

Заключение

Когда книга, ещё в черновике, давалась для ознакомления разным людям, реакция на прочитанное была неоднозначной. Кое-кто благодарил, иные же настойчиво убеждали автора, что написанное — полная чушь, и в 21-веке жить подобными предрассудками просто смешно. Что после смерти ничего нет, а потому даже думать на эти темы незачем. Современная культура уже вынесла свой вердикт: самоубийство – это блажь слабовольных вырожденцев, кровная месть – ужасный атавизм злобных дикарей, а эфтаназия – наглая попытка безответственных людей взять на себя функции господа Бога. Этот вердикт, подкреплённый системой наказаний, серьёзный барьер в общественном устройстве. И это действительно так.

Однако, люди всё-равно топятся, вешаются, убивают кровников, заменяют питательные растворы капельниц на цианистый калий. И конца этому не видно. Количество самоубийств в России превосходит количество смертей в дорожно-транспортных авариях в полтора раза (51 тыс. человек в год к 36-ти). На количество убитых кровников и отошедших в мир иной инвалидов и беспомощных стариков статистики просто нет, но если бы она была цифры не показались бы нам утешительными. И Россия здесь не исключение, в других странах эта статистика также печальна.

Так что же делать? На наш взгляд ответ прост – давайте думать не только и не столько о дне сегодняшнем, а о дне завтрашнем. Давайте готовиться к нему, совершенствуя себя в этой жизни, ибо мы уже ничего не сможем сделать с собой в жизни «иной». Давайте, делая, думать – а как отзовётся наше действие на существование в ином мире. Возможно, тогда наши действия наполнятся более высоким смыслом и проблемы связанные с преждевременным уходом из жизни отомрут сами собой. И, кстати, возможно тогда мы сровняемся с наши предками, чьи деяния наполняют нас гордостью и энергией осмысленного существования.

 

Список литературы

 

 

1. Обычай «добровольной смерти» у примитивных народов // Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1934-1954 гг. М.,2004

2. Книга оракулов (пророчества пифий и сивилл) М., 2002

3. Сажнев А. Ванга — таинственный дар. М.,2004

4. Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. М.,2005

5. Карл Клемен. Жизнь мёртвых в религиях человечества. М.,2002

6. Фрезер Д. Золотая ветвь М, 1983

7. Штернберг Л.Я. Первобытная религия в свете этнографии. Л.,1936

8. Симаков Г.Н. Соколиная охота и культ хищных птиц в Средней Азии. Ритуальный и практический аспекты. СПб.,1998

9. Книга загробных видений. СПб., 2006

10. Лаврин А. Хроники Харона (энциклопедия смерти) М.,1993

11. Медведьев П.П. Круг жизни. СПб.,2005

12. Лапкин А. «О сбываемости сказанного» // В сб. «Практическая эзотерика XXI век» СПб., 2006

13. М.И. Стеблин-Каменский. Мир саги. Становление литературы. Л., 1984.

14. И.А. Дворецкая, Г.Т. Залюбовина, Е.А. Шервуд "Кровная месть у древних греков и германцев", Москва, 1995

15. Смирнов Ю.А. Лабиринт. Морфология пренамеренного погребения // Исследования, тексты, словарь. М.,1997

16.

17. Кельтская мифология (энциклопедия). М.,2004

18. Филида Аннам-Аире. Кельтская книга смерти. Ростов-на-Дону, 2006

19.

20. Тюлина Е.В. Гаруда-пурана. Человек и мир. М.,2003

21. Четыре стадии смерти // В книге: Ветров И.И., Кузьменко А.В. Основы аюрведической медицины.СПб.,2004

22.

23. Гофман О. Русская книга мёртвых. СПб.,2003

24. К вопросу о русалках (культ покойников, умерших неестественной смертью, у русских и у финнов) // Зеленин Д.К. Избранные труды. Статьи по духовной культуре 1901-1913 гг. М.,1994

25. Левкиевская Е.Е. Славянский оберег. Семантика и структура. М.,2002

26. Славянские древности (этнолингвистический словарь) тт.1-3 М.,2004

27. Левкиевская Е. Мифы русского народа. М.,2005

28. Георгиевский Э.В. Кровная месть и смертная казнь у славян // Сибирский Юридический Вестник. — 2005. — № 1

29. Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. М.- Л.,1966

30..

31. Большаков А.О. Человек и его двойник. СПб.,2001

32. И.В.Рак Египетская мифология. М.,2004

33. Мюллер М. Египетская мифология. М.,2006

34. Кеес Г. Заупокойные верования древних Египтян. СПб., 2005

35. Египетская «Книга Мёртвых» («Папирус Ани» Британского музея) М., 2003

36. Древнеегипетская «Книга мёртвых». Слово устремлённого к свету. М.,2006

37. Шапошников А.К. Древнеегипетский погребальный культ // В книге: «Древнеегипетская «Книга мёртвых». Слово устремлённого к свету». М.,2006

38.

39. Фиельструп Ф.А. Из обрядовой жизни киргизов начала ХХ века. М.,2002

40. Кармышева Б.Х. Архаическая символика в погребально-поминальной обрядности // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М.,1986

41. Писарчик А.К. Смерть. Похороны. // Таджики Каратегина и Дарваза. Душанбе 1976, ч.III

42. Бабаева Н.С. «Давра» — выкуп грехов умершего // Этнография Таджикистана. Душанбе 1985

43. Казиев Ш.М. Карпеев И.В. Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке. М.,2003

44.

45. Снесарев Г.П. Маздеистская традиция в погребальном обряде народов Средней Азии. М.,1960

46. Джал Дастур Керседжи Паври. Зороастрийская доктрина загробной жизни (с момента собственной смерти и до моста Чинват). М.,2004

47. Авеста. Видевдат. Фрагард восьмой. // Вестник древней истории. 1994, №1

48. Мейтарчиян М.Б. Погребальные обряды зороастрийцев. М.-СПб.,2001

49. Стеблин-Каменский И.М. Прижизненные поминки – зороастрийский обряд в мусульманском обиходе // Эрмитажные чтения. Памяти В.Г.Луконина СПб., 1995

50.

51. Тибетская «Книга мёртвых». Бардо Тхёдол. М., 2005

52. Согьял Ринпоче. Книга жизни и практики умирания. М.,1998

53. Тселе Натсок Рангдрол. Зеркало полноты внимания. М.,1998

54. Арага Карма Чагме. Путь через врата смерти. Улан-Удэ., 1999

55. Смерти вопреки (антология секретных учений о смерти и умирании в традиции «Дзогчен» тибетского буддизма). М.,2003

56. Царёва Г.И. Серебряная нить // В кн. Согьял Ринпоче «Книга жизни и практики умирания». М.,1998

57.

58. Почему божество медлит с воздаянием // Плутарх. Изида и Озирис. М.,2006

59.

60. Шишло Б.П. Среднеазиатский «тул» и его сибирские параллели // Домусульманские верования и обряды Средней Азии. М., 1975

61. Рахимов М. Обычаи и обряды, связанные с похоронами у таджиков Кулябской области // Известия АН Таджикской ССР, 1953, №3

62. Писарчик А.К. Смерть. Похороны //Таджики Каратегина и Дарваза. 1976, вып.3

63. Муродов О., Мардонова А. Некоторые традиционные погребальные обычаи и обряды у таджиков // Этнография в Таджикистане. Душанбе, 1989

64. Мардонова А. Архаические обряды и верования гиссарских таджиков. Похоронно-поминальный цикл. Автореферат дис.канд.ист.наук. Л.,1989

65. Литвинский Б.А. Погребальные сооружения и погребальная практика в Парфии // Средняя Азия, Кавказ и зарубежный восток в древности. М.,1983

66. Кармышева Б.Х. Архаическая символика в погребально-поминальной обрядности узбеков Ферганы // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. М.,1986

67. Погребальный обряд. Реконструкция и интерпретация древних идеологических представлений. М.,1999

68. Дьяконова В.П. Погребальный обряд тувинцев как историко-этнографический источник. Л.,1975

69. Гостиева Л.К., Сергеева Г.А. Погребальные обряды у мусульманских народов Северного-Кавказа и Дагестана // Северный Кавказ: бытовые традиции в ХХ веке. М.,1996

70. Бабаева Н.С. Прижизненные поминки как пережиток ритуального убиения старых людей // Этнография в Таджикистане. Душанбе.,1989

71. Алекшин В.А. Погребальная обрядность (содержание и структура) // РА. 1993, №1

72. Абдуллоев Д. Пережитки зороастризма в Среднеазиатском мусульманском погребальном обряде // Кунсткамера: Этнографические тетради. СПб.,1996 вып.10

 

www.e-puzzle.ru

 

[1] Очень созвучно тибетскому «Бардах» звучит «пограничная зона» у мусульман. По-арабски её название — «Барзах». Из-за особенностей арабской артикуляции звуков «з» иногда слышится и как глухое «д» или «т», так что можно даже подумывать и о полной схожести арабского и тибетского терминов. На санскрите пограничная зона известна как «АнтараЛока» («МеждуМирье») или «АнтараБхава» («МеждуСудебье»).

 

[2] Этому же правилу следовало и приготовление смертной одежды. Ткань отрезалась не ножницами, а камнем или пламенем свечи. В некоторых случаях просто отрывалась. Шить надо было с изнанки, «на руках», левой рукой, «на живую нитку», от себя, исключались узлы. Нельзя было готовить смертную одежду в праздничные дни. Часто её просто не дошивали до конца.

 

[3] В древнерусском языке выражение «сидеть в санях» зачастую означало — «быть одной ногой в могиле», «ожидать смерти».

[4] В принципе, для людей с повышенным порогом чувствительности (малые дети, глубокие старики, нищие, убогие, тяжелобольные и пр.), особенно если они находились в повышенно-эмоциональном состоянии, была возможность впрямую «видеть существ», свидетельствующих о предсмертном состоянии умирающего. Обычно считалось, что если провозвестники судьбы (духи болезней, смерть, ангел и пр.) находятся в ногах умирающего, то его смерть неизбежна. Если же они находятся «в головах» – то ситуация находится «под вопросом».

[5] Последний обряд, несколько в изменённом виде, сохранился и в современной городской культуре. Согласно нему, перед поездкой куда-либо, отъезжающий должен некоторое время посидеть на стуле («присесть на дорожку») в молчании, а затем уже трогаться в путь. Смысловая подоплёка данного обряда состоит в том, что отъезжающий как бы маскируется. С помощью магических процедур (нахождение на смертной скамье, неподвижность, молчание) он как бы временно умирал для «этого» мира, что позволяло ему относительно безопасно выходить в «чужой». Данные действия, в совокупности с особой «выходной», то есть предназначенной для выхода в «чужое» пространство, одеждой, позволяли ему стать своего рода единообразной природы с «чужбиной». Что, в свою очередь, отводило от него внимание многообразных недоброжелательных сил, заполняющих чужое «неокультуренное» пространство.

 

[6] У буддистов, для обеспечения возможности правильной «транспортировки» тела умершего к месту кремации, священнослужитель привязывал свой шарф к трупу. Это должно было способствовать обязательности «закрепления» души умершего за его мёртвым телом и гарантированную транспортировку их на кладбище.

[7] Тем, кому интересна эта тема, рекомендуем обратиться к работам замечательного русского этнографа Д.К. Зеленина и, в частности, к работе о «заложных» мертвяках (которые, правда, у него называются покойниками).

 

[8] Принято считать, что древнейшие части «Гаруда-Пураны» написаны в 4-7 веках нашей эры.

[9] В гаэльском (древне-кельтском) языке для обозначения понятия перехода использовалось слово «Trasna»

[10] Особая природа шариков «пинда» напрямую увязывается с представлением, что в его природе содержится человеческий зародыш. Так что той женщине, которая никак не могла забеременеть, настоятельно рекомендовалось тайно украсть и съесть один из таких шариков, оставшихся от поминовения умершего.

 

[11] Интересно, что растение «смородина» получила своё название именно из-за особой пахучести её листьев. Один из хороших знакомых автора, обладающий тонким видением, в личной беседе рассказывал, что не раз наблюдал выход души из тела. Как правило, обнаружению призрачной души предшествовал запах именно чёрной смородины.

[12] Временами достаточно забавно наблюдать человеческие существа, которые под влиянием своего крошечного жизненного опыта, отказывают себе в рождении потомства. Не видя дальше собственного носа и полагая, что дарованная им жизнь должна быть лишь чередой непрекращающихся удовольствий, они обычно поясняют свою точку зрения следующим образом: «Я не хочу рождения в этот нелепый и несправедливый мир ещё одного существа. Я не хочу смотреть, как он будет в нём мучаться!» Трагизм произносимого, в совокупности с мрачным выражением лица, обычно не может не вызывать улыбки.

[13] Подробнее на эту тем читайте в следующей книге данного автора «Смерть и воинская традиция», которая ныне готовится к печати.

[14] Срок же в 40 дней, конечно же, весьма условен. Это и

· 30 дней у иудеев,

· и 40 дней у православных христиан,

· и шестины (шесть недель = 42 дням) у язычников,

· и полтора месяца у вишнуитов Гаруда-Пураны (45 дней)

· и 49 дней (7 недель) у буддистов

· и даже 72-75 дней для древних египтян.

 

[15] У западных славян по этому поводу было принято ходить ранним утром на кладбище 1-го марта. С зажжёнными факелами служили панихиды и оставляли на могилах угощения.

Кроме того, днями, когда умершие максимально близко могли приблизиться к «этому» миру и, соответственно, поминки по ним были наиболее уместны, считались:

1 ноября (День всех святых). В Польше раньше в этот день оставляли открытыми двери и окна домов, чтобы умершие родственники беспрепятственно могли войти и откушать специально приготовленную пищу, оставленную на накрытых столах. Вечером поляки считали невозможным посещение костёла по той причине, что в этот день мёртвые служат там свою мессу.

2 ноября (Акиндин и Пигасий). В Словении в этот день маленькие дети и нищие продолжали ходить по домам и собирать «душно печиво», специальную обрядовую выпечку, предназначенную для умерших.

 

[16] Примечательно, что термин «харакири» (вскрытие живота) имеет для японцев ироническую окраску. И обычно употребляется в отношении самурая, неудачно «вскрывшего себе живот». Более благозвучно звучит «сэппуку» — иероглифы те же, что и в слове «харакири», но они облагорожены чтением по-китайски.

[17] Подробнее на эту тему в книге Медведьева М.М. «Смерть и воинская традиция» (готовится к изданию).

[18] Другое название «Бардаи» – поэт. Слово весьма созвучное ирландским бардам.

 

[19] Примерный список причин превращения умершего в злокознённое существо таков:

 

· Самоубийство

· Смерть от ран

· Смерть от болезни

· Отсутствие ритуального плача

· Лишение умершего отпевания

· Смерть без исповеди

· Смерть в темноте или на чужбине

· Во время праздника Святок

· В случае неисполнения прижизненных обязанностей

· В случае отсутствия потомства и др. случаи

 

[20] Полнее на эту тему глава «Переправа» в книге В.Я. Проппа «Исторические корни волшебной сказки»

 

[21] Вместе со словом «боярин», в то же самое время в литературных источниках фигурирует слово «болярин», согласуясь с ним по смыслу и значению.

[22] Интересно, что сами гиляки обычно представляли «кинза» не в образе животного, а в образе человека с двумя или тремя человеческими головами. Причем одна из голов приписывалась тому человеку, которого данный «кинза» съел.

[23] В.Л. Серошевский приводит записанную им в 1885 году в Якутии фразу в адрес сына, допустившего естественную смерть своего отца: «Черный пес, позволивший чёрту съесть своего отца».