Самоубийство в знак протеста

«…Но столь же жаль и молоденького 17-летнего комсомольца, покончившего с собой в знак протеста против введённого Лениным НЭПа. В некрологе, помещённом в «Правде» 20 мая 1922 года, по поводу этой смерти сказано: «Часто приходилось от него слышать, что прежде всего надо быть коммунистом, а уж потом — человеком!»

А.Лаврин «Хроники Харона»

Продолжая повествование о самоубийстве, уместно рассмотреть и такое явление, как самоубийство в знак протеста. Это достаточно древняя форма воздействия на своих противников. Двигаясь из древности, она принимала многие формы и обличья:

 

К примеру, в мае 1990 года египтянка, мать двоих детей, покончила с собой самосожжением, после того как муж запретил ей смотреть по телевизору её любимый сериал. В газетном сообщении о происшедшем говорилось, что «супруг обратился к жене с просьбой убраться в доме, вместо того чтобы смотреть телевизор. После этих слов она бросилась в туалет, облилась керосином и щёлкнула зажигалкой. Пламя удалось потушить, но женщина получила тяжёлые ожоги и скончалась по пути в больницу».

 

Пример, конечно же, курьёзный, говорящий лишь об исключительно эмоциональном и бездумном поведении женщины, но были и иные, утверждённые традицией, обычаи. Для их демонстрации приведем один, достаточно древний раджспутский обычай, имеющий название «Трагу». Обычно этот обряд исполняли «бхаты»[18] — индийские сказители, составители и хранители генеалогических хроник, героических баллад и песен. Бхаты — люди совершенно особенные, уникальные в индийском обществе. Они исключительно уважаемы и почитаемы во всех его кастах. К их мнению прислушивались и прислушиваются все, включая правителей страны.

Но случалось так, что своим невниманием, а иногда и прямым неуважением (словом или делом) некий самовлюбленный правитель мог обидеть «бхата». В этом случае тот требовал извинений. Не получив оных, под воздействием оскорбленных чувств, он мог пойти на крайние меры. Именно тогда и совершалось «трагу» (самоубийство в знак протеста). Бхат резал себя, пуская кровь, последним актом выпуская себе кишки. Пролитая кровь «падала» на оскорбителя, подвергая его жизнь угрозе кармического наказания. Ценой своего загробного «беспокойства» бхат наносил непоправимый удар оскорбившему его человеку и, что самое страшное, всему его потомству по мужской линии.

 

Разновидностей «трагу» достаточно много и в современном мире. Люди сжигают себя, взрывают, топят, вешают, бросаются под танки и т.д. В любом из этих случаев они обрекают лицо (или группу лиц), против которого направлено самоубийство, на бесконечную череду бед и злоключений.

Важной особенностью обряда является место его совершения. Поскольку считается, что самоубийца привязан к месту своей смерти, для её максимальной эффективности (в смысле отмщения) рекомендовалось исполнить задуманное как можно ближе к объекту своей ненависти.

 

К примеру, обиженный кем-то чуваш лишал себя жизни через повешенье на воротах двора своего обидчика. Такой обряд назывался «сухая беда» и был грозен обидчику тем, что самоубийца в виде страшного загробного гостя поселялся у него во дворе. Выгнать такого «гостя» со двора у хозяев не было никакой возможности, за исключением переселения на иное место. Что, в общем-то, тоже ещё не гарантировало положительного исхода — загробный житель мог последовать и туда.

Шахиды

 

При рассмотрении способов самоубийства невозможно обойти и такое явление сегодняшней жизни как «Шахиды».

 

«Слово «Шахид» в обычном переводе трактуется как человек, «пожертвовавший собой за веру и погибший мученической смертью. Согласно хадисам, шахид утверждает свою веру смертью в войне против неверных. Ему гарантирован рай, куда он попадает, минуя испытания в могиле и чистилище (ал-барзах). В связи с этим он даже не нуждается в омовении перед погребением. Шахиду прощаются все грехи, и в раю он получает высокое положение, вблизи трона Аллаха».

 

Так рассказывает о мучениках за веру «Энциклопедический словарь ислама», выпущенный в Москве в 1991 году. Пытаясь провести параллели, мы увидим, что понятие «шахид» имеет аналоги в других культурах. Это и «камикадзе» в Японии, и «эйнхерий» в древней Скандинавии, и «герой» на Руси и т.д. Но хотя уподобить эти термины, безусловно, можно, их нельзя приравнять. «Шахид» — категория особенная.

Поясняя сказанное, упомянем, что арабское слово «шахид», кроме широко известного значения «мученик», имеет и второй вариант перевода. В этом случае оно переводится как «свидетельствующий» и широко используется в судебной практике. Если суммировать оба перевода, получается, что «шахид», по всей вероятности, следует переводить как «человек, свидетельствующий свою веру своей смертью». В силу этого термин характеризует не только тех, кто пожертвовал собственной жизнью во имя веры. В отличие, к примеру, от «камикадзе», к категории «шахидов» примыкает и тот, кто погиб за веру мученическим образом:

 

· мусульманин, которого задавили во время ритуальных церемоний на территории Мекки;

· мусульманин, который совершал паломничество (хадж) и его укусил скорпион;

· мусульманин, погибший во время стихийного бедствия;

· мусульманин, отравившийся виноградом на пути к Мекке и т.п.

 

В принципе, «шахида» отличают 3 категории:

 

· он гибнет преждевременно

· гибнет мученически

· и во время гибели, до самого своего конца, свидетельствует свою приверженность вере

 

Если шахид соответствует всем этим трём категориям, он, несомненно, обретает лучшую жизнь в райских кущах Аллаха. Правда, особую сложность вызывает трактовка третьего пункта — «шахид во время гибели свидетельствует свою приверженность вере». То есть, умирая мученической смертью, шахид не может нарушить изложенных в Коране заповедей, оставленных миру Мухаммедом. Соответственно, он должен быть очень внимательным при выборе как способа пожертвовать жизнью, так и определяясь с местом и временем. Согласно Корану, верующий (мусульманин) не имеет права покуситься на жизнь истинно верующего. Кроме того, истинный мусульманин не может покуситься на жизнь невинного. В категорию невинных теоретически попадают:

 

· девочки до 9-и лет;

· мальчики до 12-и лет;

· беременные женщины;

· женщины, что передали свою волю в руки своих мужей;

· старики, вышедшие за пределы социальной жизни, ответственность за чьи действия находится в руках их собственных детей.

 

Шахид не имеет права не то, чтобы забрать жизнь невиновного, но даже причинить ему ущерб. Если акт пожертвования состоялся при соблюдении всех условностей, его подвиг безупречен, и он, без сомнения, обретает высшее блаженство.

Для человека, не исповедующего ислам, эти правила могут показаться вычурными. Однако не стоит думать, что Мохаммед в процессе своей деятельности изобретал некие положения, которые стали потом составляющей его религии. Отнюдь нет: в данном случае Мохаммед озвучивал исключительно важное положение каждой религиозной системы — правила перехода границы миров. И если шахид что-то сделает неверно, не видать ему райских кущей, как своих ушей.

Основная беда современных шахидов — они неточно информированы о том, что будет с ними после свершенного акта самопожертвования. Им внушают (этот термин здесь уместен), что, взорвав вместе с собой, к примеру, автобус с неверными, они попадут прямо в рай. Те, кто инструктируют будущих шахидов подобным образом, или не понимают, что говорят, или сознательно обманывают желающих стать героями. Никакими шахидами эти люди не станут, и ни в какой рай они не попадут, причиною же этому является то, что в данном случае неверные не отделены от невинных. К примеру, 10-летний мальчик, в силу возраста, ещё не стал истинным верующим — но, вполне вероятно, станет им через несколько лет. Так что шахид лишает жизни потенциального единоверца, таким образом нарушая ислам.

Что касается неверных (правда, этот термин не так прост, как кажется), сказанное здесь справедливо — умерщвляя их, шахид движется прямо в рай. Убивая же невинных, шахид перегораживает их телами свою дорогу в рай. Хитросплетения мироздания таковы, что на невинно убиенных переходят все благие дела того, кто их убил. А убийца (бывший шахид) оказывается, своего рода, «голым». В его активе остаются только прегрешения, которые моментально утягивают его в адские глубины.

 

Когда заходит речь об убийстве, в первую очередь — себе подобных, практически любой человек ощущает чувство внутреннего протеста. Если внимательно прислушаться к себе, можно достаточно легко уловить его биение. Внутренний контролер, совесть, всегда правильно ориентирует в подобных ситуациях. Каждый через неё может перешагнуть, но каждый должен знать, что ничем хорошим это не закончится.

 

Сабуро Сакаи «Самурай»: «…Выстрелов не последовало. Пушки противника молчали. Не верилось, что это происходит на самом деле. Скорость упала и вскоре наши самолёты уже летели крылом к крылу. Я открыл окно кабины и выглянул. Сквозь фонарь кабины истребителя противника я смог рассмотреть пилота. Это был крупный мужчина с круглым лицом. Вопреки моим предположениям он оказался совсем не молодым.

Несколько секунд мы летели рядом в этом странном строю, не отрывая друг от друга глаз. Истребителю противника сильно досталось. Крылья и фюзеляж были покрыты пробоинами. Обшивка руля поворота исчезла, металлические шпангоуты торчали как рёбра у скелета. Теперь я понял, почему пилот летел по прямой и не открывал огонь. Правое плечо у него было в крови, и пятно крови расплывалось по груди. Казалось невероятным, что его самолёт ещё держится в воздухе.

Пора было что-то решать. Но я не мог хладнокровно убить человека. Получив ранение, он оказался беспомощным, а его самолёт превратился в развалину. Я поднял левую руку, погрозил ему кулаком и крикнул, чтобы он сражался. Американец встревожился, с трудом поднял руку и слабо помахал мне.

Столь странных чувств я ещё не испытывал. Я убил много американцев в воздушных боях, но сейчас я впервые видел человека, который слабел у меня на глазах от нанесённых ему ран. Я никак не мог решиться положить конец его мучениям. Глупо, конечно, было так думать. Пусть и раненый, но он был моим врагом, едва не убившим трёх моих товарищей всего несколько минут назад. Но у меня не поднималась рука прикончить его. Мне нужен был самолёт, а не лётчик.

Я снизился и снова зашёл ему в хвост. Американец, видимо собрав остаток сил, пошёл вверх, в попытке выполнить петлю. Этого то я и ждал. Нос его самолёта оказался вверху. Я тщательно прицелился в двигатель и слегка надавил на гашетку. Моментально из двигателя вырвались языки пламени и дыма. «Уайлдкет» опрокинулся на крыло, а пилот выпрыгнул с парашютом. Далеко подо мной, прямо над побережьем Гвадалканала, парашют раскрылся. Лётчик не держался за стропы, его обмякшее тело мешком висело под куполом. В последний раз, когда я его видел, он медленно приближался к берегу…»

Голодовка

Как форма самоубийства

В знак протеста

 

Мягкой формой самоубийства «в знак протеста» обычно считается голодовка, что на самом деле является серьёзной ошибкой. Голодовка, по сути, это растянутое во времени, «последнее предупреждение» обидчику. Прямая и непосредственная угроза посредством своей смерти усложнить и ухудшить как эту, так и все последующие, его жизни. Считалось, что такой самоубийца, как минимум, будет мстить ровно столько, сколько он бы ещё прожил до естественной смерти. Причем, если после этого срока загробный гость не будет отпет и надлежащим образом помянут, он продолжит «висеть» над обидчиком. Когда же тот каким-то образом сумеет «увернуться» от непрошенного внимания, «неупокоенный мертвяк» «зависнет» над мужским потомством человека, ставшего причиной его гибели, как минимум, до его 4-го колена.

Следует учесть, что самоубийство «в состоянии аффекта» значительно слабее по воздействию, чем исполненное спокойным умом, направленное осознанной мыслью. В этом смысле голодовка, как акт длительного сосредоточения на идее мести, гораздо более опасное действие.

 

Важнейшим моментом в процессе голодовки является способность голодающего сконцентрироваться на акте мести непосредственно в момент умирания. В этом случае умерший буквально «прилипает» к объекту мщения, получая возможность «вытягивать» из того все жизненные соки. Но если удержать сознание не удастся, его настигнет судьба обычного самоубийцы — бесприютное скитание по юдоли пограничного пространства.

 

 

Глава 3

Кровная месть

 

«Не оскверняйте земли, на которой вы будете жить; ибо кровь оскверняет землю. И земля не иначе очищается от пролитой на неё крови, как кровию пролившего её…»

Ветхий Завет (Числа 35,33)

 

В пределах данной работы представляется уместным обратить внимание и на такое явление человеческой культуры, как кровная месть. Обычно считается, что данный обычай являет собой механизм, восполняющий потерю в роду убитого. Согласно этому мнению, в роду образуется некая «пустота», которую, родственники и восполняют лишением жизни убийцы. Причём, пока они этого не свершат, они не имеют права пользоваться, к примеру, хозяйским местом, наследством убитого. История сохранила ряд тому свидетельств:

 

«Однажды один исландец по имени Бард, попытался сесть на место своего убитого старшего брата и встретил яростный отпор со стороны матери, которая ударила его по лицу и запретила ему там сидеть, пока тот не отомстит за своего родича. Затем она принесла своим сыновьям камень вместо хлеба со словами: «Вы не достойны лучшего, чем камень, потому что не мстите за брата и позорите свой род».

Исландская сага «О битве на Вересковой Пустоши»

 

Если возможностей хватало, старались мстить всегда. Не получалось наказать непосредственного обидчика — «пустоту закрывали» кровью родственника убийцы. Желательно, по мужской линии.

Хотя, с нашей точки зрения, подобное объяснение («Кровь восполнит кровь!») нельзя считать однозначно удачным: из него не ясно, почему в случае кровной мести необходимо убить именно организатора. Если говорить о «восполнении пустоты», понятно, что «достать» его не просто. Гораздо легче настигнуть любого из родственников виновника конфликта. Однако же, нет! Какая-то непонятная логика требует убийства конкретно главного исполнителя.

 

Для детального исследования механизма «кровной мести», в первую очередь нужно обратить внимание на дальнейшую судьбу убитого. Следует помнить, что в случае убийства человека имеется не один, а два сценария развития последующих действий:

 

В одном из них родственники хоронят убитого по всем правилам — отпевание, прощание, ритуальный дневной плач, духовные песнопения ночных бдений, иные поминальные процедуры. В этом случае род покойного вполне может удовольствоваться извинениями со стороны как самого убийцы, так и его рода, естественно, подкреплёнными достойной «вирой» (компенсационной выплатой за убитого).

Иногда месть может быть отменена и по другим причинам:

 

В 1942 году солдат Димитр Гущеров пришёл к Ванге с просьбой указать убийц его брата. Прорицательница ушла от ответа:

«Я скажу тебе о них, но не сейчас. Ты должен мне пообещать, что не будешь мстить, это не нужно. Ты же доживешь до того дня, когда своими глазами увидишь их кончину».

 

Другой вариант развития событий наступает, когда убитого не удаётся похоронить, отпеть и помянуть по всем правилам. Сюда же относятся ситуации, когда этого не удалось сделать своевременно (убийство было тайным, а тело было спрятано; человек погиб на чужбине и т.п.). В этих многочисленных случаях умерший не имеет возможности закончить свой жизненный путь надлежащим образом. Он становится неупокоенным мертвяком (упырём, навием, волколаком, караконджулом и т.д.) — злобным злокознённым существом, зависшим между мирами[19].

 

Неупокоенный, он становится настоящим проклятьем для всех окружающих. В данных обстоятельствах зачастую даже трудно сказать, кто более заинтересован в его «упокоении» — убийцы или родственники. Мы привыкли считать, что близкие должны совершить кровную месть, но такая формулировка не совсем верна. Точнее — они её совершать вынуждены, ибо в противном случае убитый, по цепочке, имеет реальный шанс потянуть за собой в «мир иной» всю родню.

 

Но зачем всё-таки в отместку лишать кого-либо жизни? Может быть всё же лучше брать «виру» деньгами? Неужели уже погибшему от этого станет легче? Как ни покажется странным, при определённых обстоятельствах это так. Смерть «обидчика» в результате кровной мести решит для убитого все проблемы пребывания в «пограничном» мире. С одной стороны, на него переходят все заслуги убийцы, что позволяет ему достроить своё «тело вечности». С другой, он использует собственного убийцу как мост для переправы через реку Забвения.

 

«Если гиляк погибал в борьбе с медведем, то сородичи обязаны были отомстить. Для этого они отправлялись по следам зверя и убивали его. Если же настичь убийцу не удавалось, то вместо него убивали двух других медведей. Убитого медведя, в таком случае, помещали в особо построенную клеть из накатника и верхом на медведя усаживали убитого им гиляка. Если же от убитого гиляка оставались одни кости, то тогда их просто клали рядом с медведем в клети»

Л.Я. Штернберг «Материалы для гиляцкого языка и фольклора» СПб., 1908

 

Путешествие верхом