Глава пятая. Царствование Екатерины II

 

 

ПРОЕКТ ГРАФА Никиты ПАНИНА ОБ УЧРЕЖДЕНИИ ИМПЕРАТОРСКОГО СОВЕТА По восшествии на престол Екатерине приходилось вести весьма сложную и тонкую игру, чтобы сохранить свою самостоятельность.

 

Панин и другие участники переворота ставили задачей ограничить власть Императрицы в свою пользу и положить начало конституционному устройству учреждением Императорского Совета. Императорский Совет по проекту Панина должен был состоять из шести членов, которые называются императорскими советниками. Совет должен быть разделен на четыре департамента: иностранных дел, внутренних дел, военный и морской. В проекте говорилось: <Все дела, принадлежащия по уставам государственным и по существу монаршей самодержавной власти нашему собственному попечению и решению, яко то: возносимые к нам не в присутствии в Сенате доклады, мнения, проекты, всякие к нам принадлежащие просьбы, точное сведение всех разных частей, составляющих государство и его пользу, словом, все то, что служить может к собственному самодержавного государя попечению о приращении и исправлении государственном, имеет быть в нашем Императорском Совете, яко у нас совместно>. Цель ограничения власти Императрицы в этом проекте до очевидности ясна: <Я не знаю, кто составитель проекта, - говорит генерал-фельдцейхмейстер Вильбоа, - но мне кажется, как будто он под вводом защиты монархии тонким образом склоняется более к аристократическому правлению. Обязательный и государственным законом установленный Императорский Совет и влиятельные его члены могут с течением времени подняться до значения соправителей>. 28 декабря 1762 года Екатерина подписала указ об учреждении Совета. В члены Совета были назначены: граф Бестужев, гетман Разумовский, канцлер граф Воронцов, князь Яков Шаховской Панин, граф Захар Чернышев князь Михаил Волконский, граф Орлов. Статс-секретарями назначались масоны: Панин - внутреннего департамента, Воронцов - чужестранного, Чернышев - военного. Но Совет учрежден не был, эта масонская затея провалилась. Екатерина почувствовала под собой твердую почву и начала решительную борьбу за сохранение в неприкосновенности самодержавной власти. Панин должен был отойти в сторону и затаить обиду против Екатерины.

 

МАСОНСТВО и ЗАГОВОРЫ

В феврале 1763 года возникает заговор, цель которого перебить всех Орловых и свергнуть Екатерину. В этом заговоре участвовали многие высокопоставленные лица. Екатерина писала Суворову: <Хитрово двух человек уговаривал, а этим двум - Рославлеву и Ласунскому, называл многих персон - Никиту Панина, Глебова, Теплова, двух Рославлевых, двух Барятинских, двух Каревых, двух Хованских, княгиню Дашкову>. Заговором, несомненно, руководил большой специалист по этим делам граф Никита Панин, но заговор окончился неудачно. Екатерина уцелела... Заговорщики не понесли даже никакого возмездия. Хитрово сослали в свое имение, Ласунского и Рославлева уволили в отставку. Эта неудача не обескураживает масонов. Возникает новое дело - поручика Василия Мировича. Мирович ~ слепое орудие в руках масонов. Честолюбие и попытка поправить свое состояние и состояние трех сестер толкнули несчастного Мировича в масонскую ложу. <Ища выхода из своего положения, - говорит С. М. Соловьев, - Мирович, как видно, попал в масонскую ложу; но мистицизм произвел на его духовную природу действие опиума>. Мирович сделался послушным орудием масонов. Он решился освободить Иоанна Антоновича из Шлиссельбургской крепости и провозгласить его Императором. К этому плану он привлек поручика Аполлона Ушакова. По плану переворот должен быть произведен в отсутствие Екатерины, которая летом должна была посетить Прибалтийские губернии. Заговорщики решили произвести восстание по отбытии двора из Петербурга. Было решено, что когда Мирович будет караульным офицером в Шлиссельбурге, то Ушаков приедет на шлюпке под видом курьера и отдаст Мировичу манифест от имени Императора Иоанна Антоновича. Солдаты перейдут на сторону Императора, которого нужно освободить и привезти на шлюпке в Петербург. Заговорщики хотели повторить, таким образом, 28 июня 1762 года.

25 мая Ушаков отправлен был Военною коллегией с казною к генералу князю М. И. Волконскому и во время этой поездки утонул в реке.

 

Мирович, как исполнитель, остался один. Переворот закончился убийством Иоанна Антоновича. Мировича предали суду. За следствием наблюдал Панин. Главноначальствующий Петербурга Неплюев через Теплова поручил Панину подвергнуть Мировича пытке и узнать его сообщников, <ибо нельзя надивиться, что такой малый человек столь важное дело собою один предприял>, писал Неплюев. Панин в донесениях Екатерине представлял, что Мирович действовал один, без сообщников. Допросы Мировича, естественно, ничего не могли раскрыть, так как верхнее руководство следствием находилось в руках Панина, который и был вдохновителем преступления Мировича. 11 июля Екатерина писала Панину и просила подробно расследовать дело и допросить брата утонувшего Ушакова, не ведал ли он братниных мыслей. На жестоком розыске настаивал Черкасов, который 2 сентября подал свое письменное мнение. Сомневались и члены чрезвычайного суда, составленного из Сената и Синода, и также настаивали на строгом расследовании, ибо никто не верил, что это дело есть действие одного поручика Мировича. Но следствие ничего не раскрыло. Мировича быстро ликвидировали. Его казнили 15 сентября на Петербургском острове на Обжорном рынке. Хотя во время следствия Мирович указал только на одного соучастника в его деле - поручика Великолуцкого пехотного полка Аполлона Ушакова, но приходится считать это официальной версией. Несомненно, это был заговор масонов под руководством самого Никиты Панина. Во время следствия по делу Мировича у брата Аполлона Ушакова Василия был произведен обыск, которым была установлена его принадлежность к масонству. Взяты были бумаги Василия Ушакова. В них оказались следующие масонские вещи: листок с изображением двух колонн, треугольника, молотка и других масонских знаков, составляющих принадлежность так называемого ковра, и отрывок масонского катехизиса. Попытка масонов ограничить юридически самодержавную власть Екатерины закончилась неудачей. Влияние масонской партии временно поколебалось. Закончилась карьера главы масонства графа Ивана Ивановича Шувалова. Получил отставку Александр Шувалов. Уволен был в отставку граф Захар Чернышев. Уехал на два года за границу Воронцов. Остались только Бестужев и Панин. Трезвый ум Екатерины конституционные затеи считал химерой. В 1764 году, назначив на должность генерал-прокурора князя Вяземского, она написала следующее в особом <секретнейшем наставлении> ему: <Российская Империя столь обширна, что кроме самодержавного государя всякая другая форма правления вредна ей, ибо все прочие медлительны в исполнениях и множество страстей разных в себе имеют, которые все к раздроблению власти и силы влекут, нежели одного государя, имеющего все способы к пресечению всякого рода и предпочитающего общее добро своему собственному...>

 

РУССКИЕ ГЕНЕРАЛЬНЫЕ ШТАТЫ и ПУГАЧЕВ Но неудачи не обескураживали масонов.

Граф Р. В. Воронцов, глава масонской организации в России и член елизаветинской Законодательной Комиссии 1760 года по составлению нового Уложения, подает Екатерине мысль основать Вольное Экономическое Общество, в организации которого ближайшее участие приняли известнейшие русские масоны этого времени: А. А. Нартов, граф Г. Г. Орлов, граф 3. И. Чернышев и другие. В издаваемых с этого года <Трудах> общества распространялись идеи разумных законов экономической жизни, с которой нужно снять все лишние путы, чтобы она беспрепятственно могла развиваться. - Мысль настойчиво продолжает идти в том же направлении и при Екатерине. В декабре 1766 года появился манифест Императрицы о созыве Законодательной Комиссии. <Можно искать в новой местной организации дворянских выборов, связанных с Комиссией, в сочинении наказов каких-то общих связей. Московский наказ, например, оказал влияние на Кашинский, Калужско-Медынский, Коломенский, Алексинский, Нижегородский, Новоторжекий, Дорогобужский, Тверской и наказ Шелонской пятины, Любимский наказ сходен с Костромским и отчасти с Ярославским и т. д. Едва ли не масонское <братство> было виною такого сходства отдельных наказов. Московский наказ дан был П. И. Панину, Костромской -А. И. Бибикову, Ярославский - князю М. М. Щербатову. В числе избранных дворянских депутатов очень многие были масонами. Почти половина дворянских депутатов принадлежала по своему составу к высшим гражданским или военным чинам; но как раз среди них особенно заметны масоны. В депутаты попали П. И. Панин, А. П. Мельгунов, граф Р. Л. Воронцов (избранный по двум уездам), В. А. Всеволожский, Д. В. Волков, граф Г. Г. Орлов, граф 3. Г. и И. Г. Чернышевы, И. Л. Голенищев-Кутузов, И. П. Елагин, А. И. Бибиков, князь М. М. Щербатов, граф А. С. Строганов>*.

 

* Г. В. Вернадский. Русское масонство в царствование Екатерины II.

 

Комиссия 1767-1768 годов закончилась неудачей: депутаты работали впустую. Турецкая война отвлекла многих вождей масонства от петербургских лож, также как и депутатов - от Комиссии. В 1773 году поднимается грозное народное движение во главе с Емельяном Пугачевым, которое захватило нижнее и среднее Поволжье, Приуралье и юго-западную часть Сибири. Пугачев объявляет себя Петром III, народ этому верит и бежит толпами к своему царю. Лозунг пугачевского движения: <Свобода православной веры>. В своих манифестах Пугачев жалует старообрядцев <крестом и бородою>. Он обещает, что в его новом царстве, после того как будет уничтожен Петербург, все будут <держать старую веру, будет строго запрещено брить бороду и носить немецкое платье>. Нынешние церкви, гласит молва, будут сломаны, будут построены семиглавые, будут креститься не трехперстным, а двухперстным сложением. В Пугачеве народ видит желанного православного законного царя. В этом и заключалась сила пугачевского движения. Несомненно, что экономические причины в этом движении играли значительную роль. Господство иностранцев и русских отбросов при Петре 1 и масонской олигархии при его преемниках создали благоприятную для народного недовольства обстановку. Масонская олигархия действовала в своих эгоистических интересах, пренебрегая нуждами и интересами народа. Российские вольтерьянцы в действительности - заядлые эгоисты и крепостники. За красивым масонским девизом <Свобода, Равенство и Братство> скрывались эгоизм, насилие, корыстолюбие и пренебрежение к человеческой личности. Либералы и социалисты расценивают пугачевское движение как движение, направленное против существующего строя за изменение ненормальных экономических условий; на самом же деле это было стихийное антимасонское движение. Свобода веры и легитимный монархический принцип - главные мотивы этого подлинного народного движения. Половина Империи была объята духом мятежа и восстания, и широкие народные массы не давали другого имени Пугачеву, как Петр III. Замученный Петр Феодорович как бы вышел из могилы своим мстителем и заставил трепетать дворянство, которое даже в Москве ждало Пугачева и считало себя обреченным. Пугачевщина - стихийное антимасонское движение за веру и закон, за элементарную человеческую справедливость, которую цинично попирали вельможные братья вольные каменщики. Не случайно, что в подавлении пугачевского движения приняли такое деятельное участие масоны. Во главе армий, направленных против Пугачева, стали именно самые заядлые масоны, как Панин, Бибиков и Михельсон. Движение было задавлено. Пугачева повесили. Участников восстания секли <жестоко>, резали уши и ноздри, тысячи расстреляли и повесили. Напуганное Пугачевым масонское общество Петербурга, это царство неверия, лжи и предательства, шарахнулось вправо. Наступила реакция.

 

<Наши русские мужички таковы, - писал участвовавший в подавлении пугачевщины масон Поздеев, - что они и младенца из утробы матери вырезывали, то судите - это паче нежели звери. Да кем их усмирять?> Лицемерная игра в либерализм была оставлена. Некоторые масоны признают, что бытие государства и их собственное существование зависит от сильной монархической власти. <Россия не то что Польша, Россия все еще татарщина, - писал тот же масон Поздеев графу А. К. Разумовскому, - в которой должен быть государь самодержавный, подкрепленный множеством дворян>. Но испуг мало-помалу прошел. Бессмысленный и беспощадный старорусский бунт был подавлен. Страна покорилась. Пугачева больше не ждали на Москве. Братья вольные каменщики принялись за свою работу против светлого царства снова затихшей святой Руси.

 

РАСЦВЕТ МАСОНСТВА При Екатерине масонство получает самое широкое развитие.

Первое время своего царствования Екатерина относилась к масонству терпимо. Есть даже сведения, что она оказывала свое покровительство ложе <Клио>. Возможно, что Екатерина, сама не участвуя в масонстве, относилась к нему терпимо из политических видов, считая, что ей выгодно так относиться. Так же точно, не будучи вовсе религиозной, она официально ладила с религией, ища себе опоры в православном духовенстве*. Масонство было распространено главным образом среди столичного и провинциального дворянства, но оно также проникло в купеческую среду и имело сторонников среди православного духовенства. <К концу 1770-х годов, - пишет Вернадский, - оставалось, вероятно, немного дворянских фамилий, у которых бы не было в масонской ложе близкого родственника>. В петербургских ложах Елагина и Мелиссино состояли членами, например, князь И. В. Несвицкий, граф Р. Л. Воронцов, А. Л. Щербачев, С. В. Перфильев, С. Р. Воронцов, барон К. Унгерн-Штернберг, А. Воейков, князь Андрей Вяземский, граф В. Фермер, князь А. Одоевский, А. Хвостов, граф П. Толстой, Н. Бекетов, С. Зиновьев, Г. Жедринский и другие. В рейхелевых ложах участвовало несколько князей Трубецких; одну из лож Рейхеля прямо называли <княжеской>. По шведской системе <работали> графы Апраксины, князья Гагарины, Долгорукие, Куракины, князь Н. В. Репнин, графы А. И. Строганов, А. И. Мусин-Пушкин, Шуваловы; розенкрейцерами были князья Трубецкие, князья Репнины, князь Черкасский, Лодыженские, Лопухины, Тургеневы и другие. Известно и несколько священников-масонов. В 1776 году в московскую ложу <Равенство> был принят священник церкви Рождества Христова, что в Столешниках; в 1780-х годах <теоретическим братом> был М. М. Десницкий, в 1785 году священник, впоследствии митрополит Михаил; по мнению князя Прозоровского, был масоном и Ф. А. Малиновский; сочувственно относился к новиковскому кружку архиепископ Платон, в Риге в 1791 года в ложу <Малого Света> был принят священник Григорий Ефимов.

 

* Г. В. Вернадский. Русское масонство в царствование Екатерины II.

 

Как и в начале XVIII века, в екатерининскую эпоху масонство сильно было развито среди приезжих в Россию иностранцев, являясь средством как бы корпоративного их объединения. Этим объясняется, что заседания масонских лож происходили иногда на французском, английском, а подчас даже на итальянском языках; чаще всего нерусские ложи держались на немецком языке. В Москве, так же как и в Петербурге, были французские и немецкие ложи. Первая широкая организация русского масонства, объединившая несколько лож, создалась в начале 1770-х годов. В челе ее стал Иван Перфильевич Елагин.

 

<Известное до сего времени число лож, - пишет Вернадский, - может быть для разных моментов екатерининского царствования определено следующими цифрами:

а) середина 1770-х годов, примерно 1775 год: 13 лож первого Елагина союза и 8 рейхелевых лож;

6) 1777 год: 18 лож елагино-рейхелева союза;

в) 1780 год: 14 лож шведской системы;

г) 1783-1786 годы: 14 явных лож берлинской розенкрейцерской системы;

д) 1787-1790 годы: до 22 лож второго Елагина союза и не менее 8 тайных розенкрейцерских лож (теоретических собраний).

 

Число чеченов каждой ложи сильно колебалось. Меньше всего их было в розенкрейцерских тайных ложах - не более девяти человек в каждом <собрании>. Все же Прозоровский в 1792 году считал, что в одном московском масонстве было до 800 человек. Принимая в среднем по 25 человек на ложу, получаем для сотни лож, какую цифру, вероятно, можно было насчитать в годы масонского расцвета (конец 1770 - начало 1780-х годов), не менее 2500 человек. Масонство проявляло себя особенно деятельным в столицах - Петербурге и Москве. Из провинциальных городов особенно заметно было масонство в городах Остзейского края (Риге, Ревеле, Дерпте). Масонские ложи были также в это екатерининское время в следующих русских городах: Архангельске, Владимире, Вологде, Казани, Киеве, Кременчуге, Кронштадте, Могилеве, Нижнем Новгороде, Орле, Пензе, Перми, Рязани, Симбирске, Харькове, Ярославле. Влияние масонства сказывалось даже в самых захолустных уголках. При значительной распространенности масонства и при участии в русских ложах преимущественно лиц дворянского круга не будет неожиданным встретить среди масонов многих офицеров армии и флота или гражданских чиновников, вплоть до самых высших. Масонами, по выражению Новикова, было <не малое число знатнейших особ в государстве>.

 

Масоны занимали места в придворном штате Государыни, в коллегиях и т. д. <Всего чиновников первых восьми классов (помещенных в месяцесловах) было в 1777 году нс более 6 тысяч, а в 1787 году – до 12 тысяч. Так как состав чиновников почти совпадал с составом масонства и так как в конце 1770-х годов масонов было свыше 2 тысяч, то можно с полным вероятием предположить, что в ложах участвовало от трети до одной шестой части русского чиновничества. Уменьшим вдвое эти дроби и возьмем вторую из них: все же получится очень высокий процент, если сопоставить организацию даже половины чиновничества и нестройную массу остальных лиц. Кроме того, за прямыми участниками лож стояли, конечно, их знакомые и близкие им лица*. Благодаря терпимому отношению правительства масонство развивалось беспрепятственно. Принимали в члены охотно и без разбора. Почти не было человека из знати, который бы не был масоном. <Дело дошло до такой крайности, что Императрица не один раз видела себя покинутой, и когда она спрашивала, где тот или другой, даже из обязанных присутствовать лиц, она получала в ответ: <В ложе!> Державин в восхвалении Фелицы мог поставить стих: <Не ходишь с трона на восток>, то есть нс отправляется в масонские ложи**. Во главе значительных лож всегда стояли знатные и богатые люди, как, например, Елагин, граф Панин, князь Трубецкой в Москве, генерал-лейтенант Мелиссино в Петербурге. Многие из этих вельмож основали множество лож, устраиваемых на свой счет, и управляли ими в качестве мастеров в различных местах своего пребывания. <Братья везде с великим благоговением принимали то, что сообщалось им как священная тайна, и радовались при импонирующей и чрезвычайно великолепной обстановке. Всякий строго держался той партии, к которой раз пристал, и защищал ее от всяких чужих нападений, просто полагаясь на авторитет того, что слышал и видел>. В первые годы царствования Екатерины, по словам Елагина, в Петербурге существовала ложа <Счастливого Согласия>, которая 15 декабря 1762 года обратилась к берлинской ложе <Трех Глобусов> с просьбой о признании ее. Берлинская ложа 7 апреля 1763 года прислала это признание на имя не названного в бумаге великого мастера и другие ложи, где одобрила ее работы и обозвала ее своею ложею-сестрою.

 

* Г. В. Вернадский. Русское масонство в царствование Екатерины II. ** А. Н. Пыпин.

 

При Екатерине появилась и так называемая тамплиерская система. Высшие степени этой системы пользовались большим уважением среди русской знати. <Разноцветные ленты, ордена, символы (регалии), торжественные обряды с рыцарским характером, громкие титулы, переименованные в латинские псевдонимы, - все это принималось за чистую монету, было любопытно, льстило самолюбию и аристократическим притязаниям>*. С семидесятых годов масонство получает прочную организацию. В это время возникают у нас две масонские системы, пользовавшиеся крупным успехом. Ложи этих систем, так называемые елагинской и циннендорфской (шведско-берлинской), работали в этот период времени главным образом в первых трех степенях <Иоанновского>, или <символического>, масонства. Главная роль в этом периоде истории русского масонства принадлежит Елагину. Елагин был последователем английского масонства, он завязал сношения с Великой Лондонской Ложей и получил от нее конституцию на работу в семи степенях йоркской или новоанглийской системы.

 

Между <обществом елагинской системы> и циннендорфской (шведско-берлинской) системой возникла борьба за преобладание и влияние среди русских масонов. Распространителем циннендорфской системы был фон Рейхель, бывший гофмейстер при дворе принца Брауншвейгекого. В конце концов эта борьба закончилась благополучно для обеих сторон. Недоверие, которое ложи Елагина питали к Рейхелю, исчезло. Враги помирились. 3 сентября 1776 года состоялось соединение рейхелевских и елагинских лож, причем Елагин отказался от английской системы и дал обещание ввести в своих ложах работы по шведско-берлинской системе. В результате этого соглашения Петербургская Великая Провинциальная Ложа объединила под своим управлением 18 лож. Все эти ложи вели работу беспрепятственно. Работа их носила хотя и беспорядочный, но очень оживленный характер. С 1781 по 1792 год масоны заняты поисками высших степеней и усвоением розенкрейцерства. <Самые шатания братьев из стороны в сторону, неожиданные переходы от одной системы к другой - от <Строгого Наблюдения> к английскому масонству, от Елагина к Циннендорфу, далее от шведско-берлинской системы к шведскому тамплиерству и, наконец, от шведской системы к розенкрейцерству - все это свидетельствует о том, что в русском масонстве стали проявляться какие-то новые требования и жадно искать в нем ответов на пробудившиеся вопросы>**.

 

* д. н. Пыпин.

** Масонство в его прошлом и настоящем. Т. 1. С. 149.

 

А. в. СЕНЕКА. ПОЛУРУССКОЕ МАСОНСТВО в XVIII ВЕКЕ Но мечта русских масонов высшие степени не осуществилась.

Зависимость от Швеции тяготила их и навлекала подозрение правительства. В 1799 году петербургский полицмейстер Лопухин по приказанию начальства два раза был в гагаринских ложах <для узнання и донесения Ее Величеству о переписке с герцогом Зюдерманландским>. Как раз в конце того же года произошло событие, окончательно погубившее шведское масонство в глазах Екатерины и всех русских братьев: герцог Зюдерманландский издал декларацию, в которой неожиданно для всего мира объявлял Швецию девятой провинцией <Строгого Наблюдения>, приписав к ней в числе других местностей и всю Россию. Поступок его вызвал среди русских масонов чувство глубокого возмущения и страх за судьбу ордена в России. Действительно, вскоре после того <осторожная монархиня... приказала брату Елагину закрыть ложи Гагарина>, после чего братья Гагарины и Турчанинов уехали в Москву и стали учреждать там ложи, которые тайно работали по шведской системе. Петербург постепенно утрачивает свое влияние, главная роль переходит к ложам московским. Особенное влияние московские ложи приобретают с приездом в 1799 году Новикова и Шварца, которыми было положено начало развитию розенкрейцерства. Новиков познакомился здесь со многими выдающимися масонами: Н. И. Трубецким, Херасковым и Гагариным. В 1799 году Новиков переехал в Москву и вскоре встретился здесь с будущим главою русского розенкрейцерства Шварцем.

 

В Москве наиболее ревностные братья, следуя совету Рейхеля, что <ежели хотеть упражняться в истинном масонстве, то надобно иметь ложу весьма скрытую, состоящую из весьма малого числа членов скромных и постоянных и упражняться в тишине>, учредили ложу <Гармония>, в состав которой вошли: князь Н. И. Трубецкой, Новиков, М. М. Херасков, И. П. Тургенев, А. М. Кутузов и другие. Впоследствии были еще приняты кн. Ю. И. Трубецкой, П. А. Татищев, И. В. Лопухин и С. И. Гамалея. Члены ложи <Гармония> поручили Шварцу искать в Курляндии и в Берлине <истинных актов>, в случае же неудачи ему было разрешено <узнать, где найти оное (то есть истинное масонство) можно>. В Берлине Шварц познал <истинное масонство> и был посвящен Вельнером в таинство розенкрейцерства. 1 октября 1781 года Шварц получил от Тедена особую грамоту, назначавшую его <Единственным Верховным Предстоятелем> теоретической степени <во всем Императорско-российском государстве и его землях>; таким образом, Шварц стал главою русского розенкрейцерства. <Главным надзирателем> для теоретической степени - подчиненным Шварцу - был назначен Новиков. Таким образом, со времени возвращения Шварца из-за границы (начало 1782) и до его смерти (начало 1784) московские масоны приняли двоякую организацию: во-первых, высший рыцарский градус <Строгого Наблюдения>, члены которого, сосредоточившиеся в двух капитулах - Трубецкого и Татищева, управляли собственно масонскими ложами, им подведомственными, и во-вторых, розенкрейцерство, во главе которого стоял Шварц. Получение <теоретического градуса Соломоновых наук> наполнило сердца московских масонов восторгом. В половине 1782 года на обще масонском конвенте в Вильгельмебаде Россия получила признание ее особою, восьмою провинцией <Строгого Наблюдения>. Количество масонских лож, подчиненных московской префектуре, быстро увеличивалось. По подсчету Новикова, под управлением Москвы находились в период времени с 1782 по 1786 год всего 19 лож: в Москве 13, по одной в Орле, Могилеве, Вологде, Кременчуге, Казани и Харькове. В феврале 1784 года Шварц умер. Преемником его - <Верховным Предстоятелем Розенкрейцерства> был назначен барон Шредер. 9 апреля распоряжением Тедена была учреждена в Москве директория из братьев Татищева, Трубецкого и Новикова. В 1786 году правительство обратило внимание на деятельность розенкрейцеров, и в конце 1786 года Шредер сообщил, что он получил от орденских начальников приказание <прервать с наступлением 1787 года все орденские собрания и переписки и сношение и отнюдь не иметь до того времени, пока дано будет знать>. Таким образом, совершенно очевидно, что к моменту французской революции масонство в России превращается в большую организованную силу.

 

АНТИЦЕРКОВНАЯ ПОЛИТИКА. МАСОНСТВО и ПРАВОСЛАВИЕ Широкая распространенность масонства и захват масонами в русском государстве высших должностей самым тяжелым образом отразился на положении православной церкви.

Императрица Екатерина не отличалась набожностью. Она была деисткой и пламенной поклонницей Вольтера, который смотрел на религию с чисто утилитарной точки зрения. По мысли сего <великого философа>, религия - это узда для народа и <если бы не было Бога, то Его нужно было выдумать>, чтобы держать народ в повиновении. У Екатерины существовал такой же взгляд на религию и церковь, в которых она видела лишь средство для управления государством. Религиозные требования наружного благочестия она исполняла лишь в силу тактических соображений, что импонировало народу; сердцем и душой она была далека от православия. Для антиправославной работы масонов наступало полное раздолье. Вскоре же по вступлении на престол Екатериной издается указ об отобрании в казну монастырских имений и введении монастырских штатов. Эта мера не вызывалась никакими государственными соображениями. Для государственной казны это давало 3 миллиона дохода в год, то есть гроши, которые не могли покрыть и малой доли тех расходов, которые шли на кормежку и мотовство фаворитов и других тунеядцев, которые нашли раздолье в это время. При проведении этой меры не считались ни с правом, ни с моралью. <Здесь было нарушено право собственности и воля тех отдельных лиц, из пожертвований которых сложились церковные имущества. Все эти имения были оставляемы большею частью по духовным, на помин души, в излюбленном жертвователем монастыре, и эта последняя воля умирающих не подлежала никакому изменению. Между тем не только эти усердные жертвы церкви были отобраны для целей мира, но и самый помин души не мог дольше продолжаться за упразднением обителей>*. Самый резкий протест по поводу отобрания церковных имуществ выразил митрополит Ростовский Арсений (Мацеевич), уже и ранее горячо боровшийся за церковные права.

 

* Е. Н. Поселянин. Русская Церковь и русские подвижники XVIII века.

 

<От времен апостольских, - писал митрополит Арсений Синоду, - церковные имущества не подчинялись никому, кроме апостолов, а после них архиереям оставались в их единственной воле и распоряжении. Первый начал отнимать церковные имения царь Юлиан Отступник, у нас же от времени князя Владимира не только во время царствования благочестивых князей, но и во времена татарской державы церковные имения оставались свободными. При Петре Великом Мусин-Пушкин сделал постановление относительно доходов с церковных имений и управления ими. Это постановление Мусина-Пушкина превосходило не только турецкие постановления, но и уставы нечестивых царей римских, идолослужителей. Св. Киприан Карфагенский привезенный на место казни, велел домашним своим выдать налогу 25 золотых; но если бы тогда имело силу определение Мусина-Пушкина, то такого благодеяния оказать было бы не из чего. Но хоть это определение Мусина-Пушкина превосходило и поганские обычаи, однако церковь и бедные архиереи поневоле привыкли терпеть такую нужду, потому что не допрашивали у них по крайней мере о том, что было дано. А теперь, когда начало такое истязание, то узники и богодельные стали счастливее бедных архиереев, и такое мучительство терпим не от поганых, но от своих, которые выставляют себя православными: в манифесте о восшествии на престол Императрицы сказано, что она вступила на престол для поддержки православия, которому в прежнее правление представляла опасность>. В негодовании митрополит Арсений подавал в Синод один протест за другим против отнятия у монастырей имений и вмешательства светских лиц в духовные дела. <Горе нам, бедным архиереям! - писал он. - Яко не от поганых, но от своих мнящихся быти овец правоверных толикое мучительство претерпеваем>. О членах комиссии он отзывался как о безбожниках, что они <насилу в Бога веруют>. В Неделю Православия, когда предаются анафеме врат церкви, он к обычному чиноположению прибавил: <Анафему обидчикам церквей и монастырей>. Екатерина была крайне раздражена против митрополита Арсения. Она называла его <лицемером, пронырливым и властолюбивым, бешеным вралем>. Но она боялась митрополита Арсения, которого чтил народ как святого и стойкого исповедника православия. Желая после коронации выказать свое благочестие, она решила отправиться в Ростов, чтобы присутствовать на переложении мощей святителя Димитрия Ростовского в новую серебряную раку, и она писала своему штат-секретарю: <Понеже я знаю властолюбие и бешенство Ростовского Владыки, я умираю, боясь, чтобы он раки Димитрия Ростовского без меня не поставил!> - и приказала поставить майора с солдатами. По распоряжению Екатерины о действиях митрополита Арсения было назначено расследование, и она приказала, чтобы Синод судил своего сочлена как злонамеренного преступника. В половине марта у себя в Ростове Арсений, пришедши в свои покои от вечерни, сказал келейнику: <Не запирай ворот на ночь. Гости будут ко мне в полночь>. Келейник остался в недоумении. Действительно, в полночь прибыл к нему офицер Дурново и попросил благословения. <Я уже не архиерей>, - отвечал митрополит Арсений и не благословил его. Митрополит хотел проститься с городом, то есть приложиться к мощам и иконам в соборе. Но ему не позволили. В Москве митрополит Арсений был как государственный преступник заключен под крепкою стражею в Симоновом монастыре. Он был допрошен во дворце в присутствии Императрицы. При этом он говорил столь резко, что Императрица зажала себе уши, а ему самому <заклепали рот>.

 

14 апреля в заседании Синода состоялся суд, по которому святителя Арсения лишили архиерейского сана и предали, по расстрижении из монашества, суду светскому, которому надлежало за оскорбление Величества осудить Арсения на смертную казнь. Императрица приказала освободить его от светского суда и, оставив ему монашеский чин, сослать в дальний монастырь. Арсений был призван в заседание Синода для исполнения над ним указа. Толпы народа ожидали развития события. 4 июля внезапно упала смежная с той Крестовой палатой, где судили Арсения, церковь Трех Святителей Московских. Арсений явился на последний над ним земной суд, как на служение. На нем была архиерейская, с источниками мантия, омофор, белый клобук, на груди панагия, в руке он держал архиерейский посох. Когда был прочтен указ, лишавший его сана, одни за другим члены Синода стали снимать с него облачение: один митрополит клобук, другой омофор, третий отобрал посох. Негодующий митрополит тут же предсказал разоблачавшим его архиереям их плачевную участь. Димитрию Сеченову он предсказал, что тот задохнется собственным языком; Амвросию Зертис-Каменскому смерть от руки мясника: <Тебя, яко вола, убьют!>; епископу Псковскому Гедеону: <Ты не увидишь своей епархии>. Предсказание святителя сбылось. Димитрия задушила странная опухоль языка, архиепископ Московский Амвросий был убит во время московской чумы взбунтовавшимся народом, от которого тщетно искал спасения в Донском монастыре; епископ Гедеон вскоре после осуждения Арсения был удален, по высочайшему повелению, в свою епархию и умер по дороге, не доехав до Пскова... Именным указом Синода Арсений был сослан в Никольский Карельский монастырь. На докладе Синода Екатерина сделала надпись <послать его в отдаленный монастырь, под смотрение разумного начальника, с таким определением, чтобы там невозможно было ему развращать ни письменно, ни словесно слабых и простых людей>. Никакого имущества у святителя не оказалось. Все его достояние заключалось в книгах: на церковно-славянском, чешском, русском, польском и латинском языках. На содержание заключенного святителя отпускались скромные средства: сперва 10, потом 15 копеек в день. Чернил, перьев и бумаги ему не давали и никого к нему не допускали, а выходить и под караулом ему предлагали лишь в церковь, и непременно в часы богослужения. В 1767 году последовал на Арсения донос иеродиакона Иоасафа Лебедева, что Арсений оскорбляет Государыню. Императрица решила: <Лишить его монашеского чина и, переименовав Андреем Вралем, послать к неисходному житию в Ревель>, в каземате, который был не чем иным, как каменным мешком. Каземат этот находился на водяных воротах и по величине представлял скорее могилу. В нем было 10 футов длины и 7 ширины. Это решение он принял со смирением. С него сняли иноческую одежду, клобук и вместо них надели арестантскую сермягу и треух. Везти его к месту заключения предписано было <секретно, в закрытых санях, никому не показывать, разговоров с ним никаких не иметь, об имени и состоянии не спрашивать и миновать Петербург было приказано как можно скорее>.

 

Коменданту ревельскому Тизенгаузену Императрица писала: <У нас в крепкой клетке есть важная птичка. Береги, чтоб не улетела. Надеюсь, что не подведешь себя под большой ответ. Народ очень почитает его исстари и привык считать своим. А он больше ничего, как превеликий плут и лицемер>. Содержать Арсения ведено было под строжайшим наблюдением, офицерам и солдатам запрещено было с ним говорить. <Арсений, - писал Поселянин, - смирился в последние годы своей жизни - не перед людьми, а перед всесильною рукою Божией, от которой он решил терпеливо принять свое страдание. Он читал Священное Писание и на стене своей тюрьмы начертал углем слова: "Благо, яко смирился еси". Существуют изображения митрополита Арсения, относящиеся к этой поре его жизни. Он стоит у стены своего тесного каземата. Худое, полное еще энергии лицо выражает глубокую мысль. Большие глаза полны великой тоски. Руки, как бы от внутреннего страдания, а может быть, и от холода, крепко стиснуты на груди. На нем полушубок и треух. Свет проходит через маленькое окно, <