Анализ общества по характеру действий его членов

Стержнем веберовской “понимающей” социологии является идея анализа

социальных реалий вообще и социальных действий в особенности через призму степени

их рациональности. По мнению социолога, эмпирически сравнивая количество

целерациональных действий с другими действиями, содержащими определенный

компонент нерациональности, и выявляя, какой тип действия является доминирующим

можно судить об уровне исторического развития общества вообще. Социолог исходит из

того, что характер общества, демократичность или авторитарность его институтов, их

функциональность есть производное от особенностей социальных действий индивидов,

их рациональной или иррациональной составляющей. Именно такой теоретико-

методологический подход использует Вебер для сравнительного анализа культур

Древнего мира и современных западноевропейских обществ.

Отправной постулат социолога состоял в том, что структура социальной

реальности конструируется, в конечном счете, социальными действиями индивидов, и для

социологии объект познания – “ истолковать, понять социальное действие и тем самым

каузально объяснить его процесс и воздействие”. Изучая социальные действия людей,

живших в различных пространственных и временных координатах и принадлежавших,

соответственно, к различным культурам, социолог обосновал идею определения уровня

исторического развития обществ по степени их рациональной организации.

Если люди, как руководители, так и руководимые, в своем большинстве совершают

действия целенаправленные, осмысленные, понятные и предсказуемые, то общественные

и политические структуры будут отличаться высокой степенью своей организации и

рациональности. И наоборот: если в поведении людей преобладают эмоционально

окрашенные действия со значительным компонентом иррациональтности, основанные на

ценностно-религиозных мотивах, традициях или базирующиеся на партикуляристских

отношениях – симпатиях и интипатиях, чувствах личной преданности к вождям,

старейшинам, политическим лидерам, лояльности к “своим” при негативном отношении к

“чужакам-иноверцам”, то такое общество, как его не обозвать, просто не может иметь

современные рационально функционирующие институты.

В некоторых странах и культурах ценностно-рациональные действия могут быть

доминирующими и их иррациональный компонент, соответственно, распространяется на

все сферы жизни, включая политическую. Пример тому – политика «пролетарского

интернационализма», направленная на то, чтобы сделать революционные ценности

отдельной социльно-политической группы ценностями и нормами государств, этносов и

других культур.

Представляется, Россия до недавних пор была именно такой страной, в которой

ценностно-рациональные действия преобладали даже в политической сфере. Политика

“доброго царя” или “отца нации с твердой рукой”, “героя-спасителя” или политбюро

компартии основывалась на доминировании ценностно-рациональных действий, причем

и руководителей, и руководимых. Не формально-рациональные правила, а воля

политического лидера его окружения формировала и проводила в повседневную жизнь

конкретные политические решения, которые не являли собой прагматизм:

многочисленные кампании трудно было предвидеть, рационально просчитать.

Исследуя исторически ранние общества, социолог отмечает, что в них преобладали

традиционные и аффективные действия. Их сущностный признак– отсутствие господства

формально-рационального начала. В политике аффективные действия проявляются в

фаворитизме, даровании статусных и властных привилегий, в неправовом и

немотивированном снятии чиновника с должности подчас под влиянием страхов или

зависти, в неадекватном выполнении служебных обязанностей из-за нахлынувших

страстей и эмоций.

Что ж, любой политик, чиновник – прежде всего человек, он имеет те или иные

слабости, и человеческие страсти ему не чужды. Поэтому аффективные действия всегда

влияли и неизбежно будут влиять на политику, характер принимаемых решений любого

общества. Другое дело, что в разных культурах отношение к подобного рода

проявлениям различное. В американском обществе – категорическое их неприятие.

Достаточно вспомнить, чем обернулись для Б. Клинтона романтические увлечения. Для

россиян присутствие аффективных действий в политике является неформальной нормой.

Только-только мы начинаем отходить от чиновничьего – “по моему хотению...”

Разумеется, отзвуки традиционного мышления и традиционных действий сохраняются и

сегодня. Некоторые россияне ратуют за восстановление монархии. В нашем культурном

контексте – по существу, за право собственности на государство. Тем самым исподволь

утверждается, что русский народ анархичен и не способен к проведению рациональной

политики.

Вебер, анализируя современное ему капиталистическое общество, определяя при

этом и судьбу капитализма в принципе, отмечает, что это общество характеризуется не

столько свободой спекуляций, завоеваниями и другими авантюрами, сколько тенденцией

увеличения целерациональных действий, рационализацией жизни в целом, достижениями

максимального успеха и прибыли прежде всего через рациональную организацию труда и

производства. «”Стремление к предпринимательству”, “стремление к наживе”, к

денежной выгоде... само по себе ничего общего не имеет с капитализмом,– писал он. –

Это стремление наблюдалось и наблюдается у официантов, врачей, кучеров, художников,

кокоток, чиновников-взяточников... Капитализм может быть идентичен обузданию этого

иррационального стремления, во всяком случае, его рациональному

регламентированию”»6.

По Веберу, рационализация есть всемирно-исторический процесс. В современном

индустриальном обществе утверждается рациональность сама по себе, формальная

рациональность становится господствующей тенденцией. Рационализируются

мировоззренческие установки, концентрированное выражение которых воплощено в

протестантской этике, поскольку экономический успех был возведен ей в религиозное

призвание. Рационализируются социальные действия людей и их образ жизни в целом.

6 Там же. – С. 47-48

Соответственно, рациональные действия людей конструируют и рациональную

социальную реальность в виде возрастающей рационализации всех общественных и

политических институтов, а также способа ведения хозяйства, управления экономикой.

Если использовать веберовскую методологию при анализе современного

российского общества, то его исторический уровень следует определять не по

экономическим и политическим структурам как таковым (независимым от государства

предприятий, наличию множества политических партий и т.д.) и даже не по стремлениям

людей к предпринимательству или политическому успеху, а по тенденциям формально-

рационального регламентирования экономической и политической жизни, по тому,

насколько целерациональные действия стали типичными в поведении и управляющих, и

управляемых.

Свои теоретико-методологические подходы к рациональности Вебер использует

для анализа отдельных структур общества.

Бюрократия

Управленческие структуры общества можно представить как институты, которые

формируют, во всяком случае, контролируют социальные действия людей. И Вебер был

прекрасно осведомлен, что они могут ограничивать свободу социальных действий людей,

выступал в свое время с призывами к реформированию парламента, к демократизации. Но

его интересуют не столько функции управленческих структур сами по себе, сколько

степень их рациональности. Он анализирует власть и бюрократию через призму

совокупности индивидов, выполняющих определенные социальные действия.

Повторяющиеся типичные целерациональные действия способствуют формированию

таких институтов общества, которые побуждают индивидов к свободному принятию

собственных решений на основе рациональной организации жизни общества.

Техническим механизмом, позволяющим осуществлять управление, основанное на

целерациональных действиях, Вебер считал бюрократию, полагая, что все другие

управленческие альтернативы (например, идея, отстаиваемая Марксом, о

«самоуправлении народом посредством самого народа») неизбежно предполагают

некомпетентность и иррациональность.

Создавая идеальную модель бюрократии, социолог представлял её в виде

совокупности индивидов, выполняющих рациональные действия, нацеленные на

достижения успешных результатов, имеющих общественную значимость и полезность.

Социолог был убежден, что в рационально-организованном обществе “ходить во власть” и

управлять должны люди профессионально подготовленные, имеющие специальное

образование, поскольку от них требуется компетентность. Только в этом случае от них

можно ожидать целерациональных действий и, соответственно, эффективного управления

страной. Вообще Вебер считал рациональную бюрократию воплощением рациональной

формы всякой организации общества. По мнению социолога, её основными чертами

являются: разделение труда среди членов бюрократической структуры; строгая

иерархичность, соподчиненность различных бюрократических органов; определенная

служебная компетенция; наличие свода строгих правил и инструкций; безличный

характер деятельности, т.е. отсутствие “человеческого” подхода к проблеме; наличие

аппарата, чиновников, рассматривающих свою службу как единственную или главную

профессию, сориентированных на полную преданность организации; ориентация на

личную карьеру – “повышение” – в соответствии со старшинством по службе, или в

соответствии со способностями независимо от суждения начальника; подчинение строгой

единой служебной дисциплине и контролю.

Разумеется, Вебер описывает идеальный тип рационального управления, а не

существующую реальность. В его основе лежит идеализация реального положения вещей,

что представляет лишь вектор движения, исходя из того, что все управляющие будут

совершать только целерациональные действия. Аффективные личные пристрастия, личная

преданность и т.д. – полностью исключены. Сам Вебер прекрасно осознавал, что в

поведении чиновников есть много непоследовательного и бездумного, что они далеко не

всегда отчетливо формулируют и проводят в жизнь свои принципы с твердой

последовательностью.