Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Классы и классовые отношения

Поиск

Классы и экономические отношения.

Учение об общественных классах возникло еще в домарксовский период. В письме к К.Вейдемейеру от 5 марта 1852 г. К.Маркс отмечал: «что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собой. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов».

Однако все домарксовские концепции классов страдали либо метафизичностью, отсутствием исторического подхода, и тогда классы превращались в вечную категорию, в естественный и непреходящий признак общества (у классиков английской политэкономии), либо идеализмом, неспособностью увидеть экономическую сущность классов

(у французских историков). Сопоставляя свои взгляды с воззрениями предшественников, Маркс писал в упомянутом письме к Вейдемейеру: «То, что я сделал нового, состояло в доказательстве... что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства».

Выяснилось, что классы не всегда существовали и не всегда будут существовать, что они связаны только с теми экономическими способами производства, которые основаны на частной собственности. С таким подходом, разумеется, не все согласны. Особо отметим различные теории насилия, согласно которым социологи ищут причины разделения общества на классы в политическом насилии, в покорении одних людей или народов другими. В действительности, и это объяснял еще Ф.Энгельс Е.Дюрингу, насилие может лишь ускорить и углубить классовое разделение общества там, где для этого существуют экономические причины, а не создать его. Насилие может передать имущество одного владельца другому, но не может создать частную собственность как таковую.

 

Возникновение классов.

Самая глубокая причина возникновения классов обусловлена, прежде всего, определенным уровнем развития производительных сил и характером соответствующих им производственных отношений. В основе образования классов лежит общественное разделение труда, закрепление определенных видов деятельности за большими социальными группами. При этом имеется в виду не технологическое разделение труда (таковое в определенных формах существовало в первобытном обществе и сохранится в обозримом будущем), а разделение труда общественное, которое, в отличие от технологического, складывается не в процессе непосредственно производства, а в сфере товарного обмена. Именно обмен устанавливает связи между уже существующими, но пока еще довольно независимыми сферами человеческой деятельности, превращая их постепенно в кооперацию зависимых друг от друга отраслей совокупного общественного производства (земледелие, скотоводство, ремесло, торговля, умственный труд).

К процессу классообразования «подключается» и институт частной собственности. Если общественное разделение труда закрепляет людей за определенным видом деятельности, то частная собственность разделяет людей по отношению к средствам производства и присвоению результатов труда, причем те, кто владеет средствами производства, имеет реальные возможности эксплуатировать тех, кто лишен их.

Конкретно-исторически образование классов происходило двояким путем.

1. Выделение внутри общины или союза общин эксплуататорской верхушки, состоявшей первоначально из лиц, облеченных важными общественными полномочиями (старейшин, жрецов, военачальников, надзирателей за орошением и т.п.), а потом и из более широкого слоя богатых людей. Ф. Энгельс указывал: «Нам нет необходимости выяснять здесь, каким образом эта все возраставшая самостоятельность общественных функций по отношению к обществу могла со временем вырасти в господство над обществом; каким образом первоначальный слуга общества, при благоприятных условиях, постепенно превращался в господина над ним; каким образом господин этот выступал, смотря по обстоятельствам, то как восточный деспот или сатрап, то как греческий родовой вождь, то как кельтский глава клана и т.д.; в какой мере он при этом превращении применял, в конце концов, также и насилие и каким образом, наконец, отдельные господствующие лица сплотились в господствующий класс. Нам важно только установить здесь, что в основе политического господства повсюду лежало отправление какой-либо общественной должностной функции...»

2. Обращение в рабство сначала чужеплеменников, захваченных в плен, а затем и обнищавших соплеменников, попавших в долговую кабалу. Это становилось возможным и целесообразным в новых экономических условиях, когда производство развилось уже настолько, что человеческая рабочая сила могла произвести теперь больше, чем требовалось для простого поддержания ее. Возможность присвоения прибавочного продукта стимулировала процесс классового расслоения общества.

Марксова концепция классов оказала неизгладимое влияние на всю последующую социально-философскую и социологическую мысль. Объясняя причины этого, Энтони Гидденс (Кэмбридж) пишет: «Марксова концепция классов ведет нас к объективно структурированному экономическому неравенству в обществе, класс соотносится не с убеждениями людей, а с объективными условиями, которые позволяют иметь больший доступ к материальному вознаграждению». Именно это стремление найти объективные критерии для выделения больших социальных групп и определения их общественного статуса и привело к тому, что все возникшие поздние концепции (включая учение о стратах М.Вебера) так или иначе учитывали Марксову, как показал Гидденс.

Определение классов.

Наиболее полное в социально-философской литературе марксизма определение классов было дано В. И Лениным в работе «Великий почин»: «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают».

Прежде, чем приступить к анализу выделенных В.И.Лениным четырех классообразующих признаков, необходимо учесть следующее.

Во-первых, В.И. Ленин относил классы к большим группам людей. Это — их родовой признак, поскольку в обществе имеются и другие большие группы — возрастные, половые, этнические, профессиональные и т.д. А дальше в ленинском определении перечисляются внутривидовые отличия классов друг от друга. Во-вторых, этими признаками, разумеется, не ограничивается характеристика того или иного класса: очень важны характеристики политических и психологических качеств классов. И если Ленин в своем определении ограничился только четырьмя главными экономическими признаками, то потому, что именно они являются базисными, первичными, а политические, психологические и т.п. надстроечными, вторичными.

В-третьих, все признаки классов надо рассматривать в их органическом единстве, в системе. Каждый из них, взятый отдельно, не только не дает законченную характеристику класса, но и способен исказить ее. Кстати, многие ненаучные теории классов построены именно на извлечении из стройной системы классообразующих признаков какого-либо одного. Пример тому — распределительная теория классов, делящая людей на классы по размерам получаемой доли общественного богатства, хотя способы получения этой доли могут быть принципиально различными.

Теперь разъясним вкратце суть каждого из выделенных Лениным признаков. 1. Место класса в исторически определенной системе общественного производства — это место либо эксплуататора, либо эксплуатируемого. Перечислив рассматриваемые признаки, Ленин тут же добавил: «Классы, это такие группы людей, из которых одна может присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства». 2. Отношение к средствам производства может быть двояким: классовое общество знает классы, монопольно владеющие средствами производства, и — соответственно — классы, лишенные таковых. 3. Роль в общественной организации труда также может быть принципиально разной. Одни классы в истории выполняли роль организаторов и руководителей производства (рабовладельцы, феодалы, буржуа), другие — рядовых исполнителей (рабы, крепостные, пролетарии). 4. Способы получения доли общественного богатства могут быть трудовые и нетрудовые, размеры их тоже колеблются в весьма зримых пределах.

Еще раз вернемся к анализу ленинского определения классов как системы признаков. Каждый раз, когда речь заходит о системе, возникает вопрос: а какой же из ее элементов является ведущим, основным, системообразующим? Такую роль в системе классообразующих признаков выполняет «отношение к средствам производства». Его стержневая, системообразующая роль обнаруживается в том, что все остальные классообразующие признаки оказываются производными от него. От отношения класса к средствам производства зависит его место в системе производственных отношений (эксплуататор или эксплуатируемый), его роль в организации производства (организатор или рядовой исполнитель), способы получения (трудовые или нетрудовые) и размеры доходов (львиная доля, жалкие крохи, эквивалент трудовому участию).

Межклассовые и внутриклассовые отношения.

На каждой ступени общественно-экономического развития, базирующегося на частной собственности, различают основные и неосновные классы. Основными классами такого общества являются классы, которые порождаются господствующим в нем способом производства и своими взаимоотношениями (как борьбой, так и сотрудничеством) выражают сущность данного способа производства, его основное противоречие. Таковы рабовладельцы и рабы, феодалы и крепостные, буржуа и рабочие. Каждая классовая формация знает и неосновные классы, представляющие собой либо остатки прежних, либо зародыши нового способа производства. Таково, например, крестьянство в условиях капитализма. Если отношения между основными классами всегда являются антагонистическими (а следовательно, сами эти классы суть классы-антагонисты), то отношения между неосновными и основными классами складываются отнюдь не однозначно. Классовые противоречия между трудовым крестьянством и буржуазией при капитализме антагонистичны по своей сути, ибо происходит разорение крестьянства, его массовая пролетаризация; противоречия же между крестьянством и рабочим классом носят неантагонистический характер.

Отношения между классами (а, следовательно, и противоречия между ними) представляют собой целостную систему, внутри которой можно выделить:

1. Отношения между классами по поводу собственности на средства производства и вся последующая цепочка отношений в непосредственном производстве, распределении, обмене и потреблении (экономические отношения).

2. Отношения между классами по поводу государственной власти и государственного управления (политические отношения).

3. Отношения между классами по поводу правопорядка (правовые отношения).

4. Отношения между классами в связи с реализацией нравственных норм (нравственные отношения).

5. Отношения между классами по поводу создания и потребления идеологических, художественных и иных духовных ценностей (духовные отношения в узком смысле слова).

При анализе социальной структуры общества очень важно учитывать не только межклассовые, но и внутриклассовые различия. Выделение слоев, составных частей, отрядов внутри того или иного класса позволяет лучше понять условия их общественного бытия и интересы, прогнозировать их социальное и политическое поведение. А противоречия эти в реальной социальной действительности, как показывает исторический опыт, оказываются весьма существенными (противоречия между финансовым капиталом и промышленниками, между малым бизнесом и корпорациями, между занятыми в производстве рабочими и резервной армией труда).

 

Социальная стратификация

Мы рассмотрели социальную структуру общества в ее основных подструктурах. Однако этим социальная структура общества далеко не исчерпывается, ибо социальное пространство, в котором живет и действует человек, в действительности оказывается более чем пятимерным. Дело в том, что существуют и общности более подвижные и, как правило, менее существенные на первый взгляд, но в действительности играющие важную роль в жизни индивидов, а посредством индивидов — и общества в целом. Речь идет о «стратах» (от. strata — слой — термин, перенятый социологией из геологии). Определяя страты через их совокупность, П.Сорокин писал: «Социальная стратификация — это дифференциация некоей данной совокупности людей (населения) на классы в их иерархическом ранге. Ее основа и сущность — в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствии социальных ценностей, власти и влияния среди членов того или иного сообщества».

В отечественной социальной философии и социологии проблемы социальной стратификации в течение десятилетий не только не исследовались, но и открыто третировались как проблемы, исследуемые буржуазной социологией, «направленной против марксистско-ленинской теории классов и классовой борьбы». В рамках господствовавшей в нашей политической и идеологической жизни доктрины «два класса — один слой» (рабочий класс, колхозное крестьянство, интеллигенция) реальная структура общества, механизм ее формирования и развития не могли получить объективного научного отражения. Конечно, само по себе изучение рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции, если оно проводится по нормам, обязательным для научного исследования, представляет большой интерес. Но в рамках этой доктрины не оставалось места стратам, феномену горизонтальной и вертикальной неоднородности, т.е. выяснению таких сторон социальных отношений, которые подчас не менее важны, чем классовые. Более того, доктрина эта наносила огромный вред общественному сознанию (и разумеется, общественной практике), укореняя в нем на основе идей «полной однородности», «стирания различий» ошибочное мнение о закономерности примитивной социальной структуры нашего общества.

Нельзя сказать, что в марксистской традиции слои совершенно не принимались во внимание, однако речь шла только о слоях внутри того или иного класса (мелкая, средняя и крупная буржуазия; бедняки, середняки и кулачество в крестьянстве и т.д.). Между тем множество страт, как мы увидим далее, или не имеют прямого отношения к классовому делению общества или имеют межклассовый характер. Это не отменяет того обстоятельства, что все страты при глубоком их познании оказываются все равно порождением социальной макроструктуры данного общества. Примечательно, что одна из первых (веберовская) попыток подойти к обществу под углом зрения его стратификационной структуры исходила из марксова анализа классов, но стремилась расширить веер классовых различий, рассматривая и такие из них, которые напрямую не связаны с собственностью — профессиональное мастерство и квалификация, социальный престиж (статус), партийная принадлежность.

Социальная стратификация — функционально необходимая, а потому и обязательная черта любого общества. При этом наблюдается такая закономерность: чем организованней общество, чем нормальней оно функционирует, тем оптимальней выглядит его стратификационная характеристика. И наоборот, примитивно организованному обществу (а таковыми являются и первобытные образования, и современные деспотии) соответствуют либо примитивное, либо сверхсложное, деформированные стратификационные пространства.

Страты в современном обществе.

Итак, сегодня в отечественной социологии и социальной философии наблюдается когнитивный кризис, связанный, во-первых, с дефицитом достоверных знаний о социальной стратификации общества и, во-вторых, с трудностями их «добычи» в связи с деформированностью нашего общества. В таком обществе деформационной коррозии подвержено все, в том числе и стратификационная структура.

В связи с этим исследования стратификационной структуры нашего общества приобретают первостепенную значимость, в особенности в контексте политики реформ. Необходимо, с одной стороны, выяснить специфику каждого из социальных слоев и его отношение к реформам, а с другой — степень возможного воздействия каждого из этих слоев на масштабы и саму вероятность свершения указанных процессов.

Как уже отмечалось, стратификационная структура населения — понятие многомерное, что связано с многообразием выполняемых индивидом ролей и соответственно возможностью его изучения, характеристики и типологизации страт с почти беспредельного числа сторон. Трудность каждый раз заключается в том, чтобы выбрать такие основания для структурных срезов, которые оказались бы достаточными для достижения целей и решения задач, стоящих перед исследованием.

В качестве примера приведем типологию оснований для проведения исследований социальной стратификации российского села (1991-1992 гг.):

1. Место в системе собственнических отношений.

2. Характер труда.

3. Размеры доходов и источники их получения.

4. Наличие (или отсутствие) властных функций.

5. Доступ к дефицитным благам.

6. Протекционистские связи.

Напрашиваются некоторые комментарии к этой типологии. Во-первых, стратообразующие признаки 1 и 3 совпадают с соответствующими классообразующими, что подтверждает сделанный выше вывод о взаимосвязях одних и других. Во-вторых, признаки 5 и 6 отражают деформированность нашего общества. Указание на эти признаки, а тем более их учет не встречается в мировой социологической литературе, ибо нормально функционирующие социально-экономические системы не знают проблемы дефицита (тем более острого) элементарно необходимых благ, равно как и не знают широкого распространения протекционистских связей. У нас же протекционизм распространяется и на производственную и на непроизводственную сферу, в особенности на селе. Получение искомой должности, новой техники, лучшего земельного надела, закрытие наряда и подведение годовых расчетов, доступ к потребительским благам и многое другое очень часто зависит именно от протекционистских (семейно-родственных, приятельских, земляческих, а то и чисто коррупционных) связей. Изучение протекционизма как социального феномена важно потому, что его реализация в столь массовых масштабах оказывает серьезное негативное воздействие на все стороны нашей жизни.

Разумеется, в исследованиях, посвященных другим сюжетам, используются и иные основания для выделения страт. Так, если нас интересует вертикальная стратификация в зависимости от профессиональной принадлежности, социальный престиж разных профессиональных групп, то целесообразно использование таких оснований, как размеры легитимных доходов, приходящихся на одного представителя данной группы; размеры жилплощади и т.д.

Сословия и касты.

В докапиталистических общественно-экономических системах классовое деление общества дополнялось и в силу этого в известной степени затушевывалось делением людей на сословия, а в ряде стран Востока — на касты. Во многих своих существенных чертах сословия и касты напоминают нам страты, однако отличаются от них своей строгой, однозначной оформленностью, как правило, либо юридической, либо религиозной.

Сословия — это социальные группы, обладающие закрепленными в обычаях или законах и передаваемыми по наследству правами и обязанностями. Сословное деление, складываясь на базе классового, в то же время не соответствует ему полностью, поскольку привносит в него специфическую иерархию юридических привилегий. В дореволюционной России, например, со времен феодализма существовало сословное деление на дворян, духовенство, купцов, мещан и крестьян, которое, как мы видим, не совсем совпадает с границами классов — буржуазии, феодалов, пролетариев, крестьян. Капиталистический способ производства, там, где он сложился в относительно чистом и классическом виде, упростил социальную структуру общества, упразднив (по крайней мере, в принципе) сословное деление. Пережитки же сословной системы до сих пор встречаются в разных странах. Например, в Великобритании сохраняется практика присвоения наследственного титула пэра, дающего право быть членом палаты лордов, за выдающиеся успехи в бизнесе, управлении государством, в науке и культуре.

Касты (от лат. castus — чистый) представляют собой замкнутые группы людей, выполняющие специфические, передающиеся по наследству, социальные функции. Уже в определении мы обнаруживаем весьма зримые различия между сословиями и кастами. Сословия не замкнуты в себе, ибо не запрещены межсословные браки, равно как существует индивидуальная мобильность их членов, что делает возможным переход из одного сословия в другое. Каста же эндогамна и начисто отрешена от какого-либо подобия вертикальной, межкастовой мобильности.

Есть еще одно существенное различие: у каст по сравнению с сословиями гораздо резче выражена вертикальная иерархия. Это особенно рельефно обнаруживается в возрастающем «запрете на профессии» по мере исследовательского движения сверху вниз по социальной пирамиде кастового общества. Так, в Индии право на занятия воспитанием и преподаванием, исполнением богослужения и совершением жертвоприношений, благотворительностью, сбором урожая принадлежало только высшей касте — брахманам. Уже следующая за ними каста кшатриев, как менее чистая, лишалась права на преподавательскую и церковную деятельность; у касты вайшья отнималось право на занятия в сфере управления и армии. Что же касается касты шудра, то они должны были служить трем чистым кастам и выполнять только самые непрестижные работы. Кастовое деление общества коррелировалось в разных странах (Древний Египет, Перу, Индия во все исторические времена и др.) различными факторами, в том числе принадлежностью к определенной этнической или религиозной общности.

 

Профессионально-образовательная структура

 

В том, что профессионально-образовательная структура рассматривается последней среди подструктур общества, есть своя внутренняя логика.

Во-первых, профессии и образование в строгом смысле слова появились позднее рода, племени, семьи, классов, в условиях уже послепервобытного общества. Разумеется, появились не из ничего, а из тех предпосылок, которые были уже наработаны нашими предками: профессии — из выделения ремесел (гончарного, кузнечного и т.д.), торговли, обособления труда по управлению общинными делами и по осуществлению культурных функций; образование — из тех зачатков трудового обучения, которые обязательно присутствовали в воспитании молодежи. Общество приобретает профессионально-образовательную структуру лишь с окончательным утверждением трех великих общественных разделений труда — отделением скотоводства от земледелия, ремесла и торговли от сельского хозяйства, труда умственного от труда физического.

Во-вторых, в философской и социологической литературе нет однозначного решения вопроса о статусе интеллигенции — чрезвычайно важном компоненте в профессионально-образовательной структуре общества.

В одних работах интеллигенция определяется как класс, в дру-

гих — как слой или прослойка. В связи с этим попытки уточнения понятия «интеллигенция» могут быть плодотворными только в том случае, если само это понятие соотносится с уже известными читателю понятиями «класс» и «слой».

Интеллигенция.

Хотя слово «интеллигенция» по своему корню латинского происхождения (intelligens — понимающий, мыслящий, разумный), но своим рождением в качестве термина оно обязано русскому писателю П.Д.Боборыкину (60-е годы XIX в.) и уже затем из русского языка перешло в другие языки.

Почему интеллигенция не класс? Давайте вспомним основной классообразующий признак — отношение к средствам производства. Положение различных отрядов интеллигенции в этом отношении весьма различно. Если говорить о представителях так называемых свободных профессий (писатели, художники, артисты и т.д.), то они в меру своего таланта являются во многих странах владельцами интеллектуальной собственности, но если иметь в виду интеллигентов-служащих (например, отряд инженерно-технической интеллигенции), то они очень близки по основным социально-экономическим параметрам к классу наемных рабочих. В целом же интеллигенция ни в одном обществе, не является классом, ибо не занимает самостоятельного места в системе материального производства.

В каком смысле интеллигенция является слоем? Конечно, это не внутриклассовый слой. Не занимая, как мы только что выяснили, самостоятельного места в системе материального производства, интеллигенция в то же время обслуживает интересы каждого из классов — производственные, идеологические, политические. Есть и такие отряды интеллигенции, которые обслуживают интересы общества в целом: в науке, управлении, образовании, здравоохранении, обороне страны, искусстве.

В нашей философской и социологической литературе широко была распространена и версия, согласно которой интеллигенция является прослойкой. Прослойкой чего? Возможны, очевидно, два варианта ответа.

Интеллигенцию можно рассматривать как прослойку между классами, скажем, в капиталистическом обществе между буржуазией и рабочими. В таком случае интеллигенция должна выполнять либо роль буфера между основными классами, либо являться каким-то переходным от одного к другому, маргинальным образованием. Отметим, что в истории ничего подобного не наблюдалось и не наблюдается.

С другой точки зрения интеллигенция — прослойка внутри каждого из классов. Казалось бы, для положительного ответа на этот вопрос есть внушительные основания, поскольку, как мы видели, существуют отряды интеллигенции, «специализирующиеся» на обслуживании конкретного класса, реализации его интересов в той или иной сфере. Известно, например, что три российских революции подготавливались идеологически и осуществлялись под политическим руководством довольно многочисленной интеллигенции т.н. народнического толка. В плане социально-экономическом эта интеллигенция отнюдь не может быть причислена ни к крестьянам, ни к рабочим. Другое дело — план духовно-психологический. Народническая по своим чаяниям и устремлениям интеллигенция (в том числе и марксисты) многое впитала из менталитета народных масс. Как отмечали в свое время авторы «Вех», это и любовь к уравнительной справедливости, доминирование интересов распределения и уравнения над интересами производства и творчества, и «утилитарно-аскетическое отношение к философии» и другим духовным ценностям и т.д.. Но, выступая в качестве идеологов масс, эти интеллигенты отнюдь не превращались в какой-то слой (прослойку) соответствующего класса, ибо, как заметил однажды Маркс, чтобы выражать интересы лавочников, необязательно самому быть лавочником.

Таким образом, интеллигенция не является ни классом, ни внутриклассовым слоем, ни межклассовой прослойкой. Как же в таком случае нам определить интеллигенцию, ее место в социальном пространстве? Очевидно, интеллигенция есть многослойная общность людей, профессионально занимающихся умственным, по преимуществу сложным, творческим трудом. Из этого определения следует, что интеллигенция является одновременно и профессиональной, и образовательной общностью. Это — общность людей с высоким образовательным уровнем, ибо такого уровня требует сам характер их труда. В силу этого именно в интеллигенции сосредоточен основной интеллектуальный потенциал общества. И общество, которое не понимает этого и с пренебрежением относится к своей интеллигенции, не имеет перспектив.

 

 

Природная и социальная история. Проблема направленности исторического процесса

 

Раскрытие сути общественной реальности, принципов взаимоотношения людей в обществе, побудительных мотивов их поведенческих актов, структуры общественных отношений подводит нас к необходимости специально рассмотреть закономерности развития общества, а также случайное и стихийное в потоке исторического процесса. Нельзя претендовать на знание природы общества и его истории, не изучив социально-исторические закономерности: это решающий принцип в подходе к исследованию любых явлений сущего, в том числе и социально-исторической реальности.

Идея социально-исторической закономерности. История общества отличается от истории природы, прежде всего тем, что первую творят люди, а вторая происходит сама. Биологические формы, какими бы высокоорганизованными они ни были, лишь приспосабливаются к среде. Люди активно воздействуют на природу, видоизменяют ее и приспосабливают к своим потребностям.

Жизнь общества во всей его полноте, со всеми его порой кажущимися абсурдными событиями есть все-таки не хаотическое нагромождение случайностей, а в целом упорядоченная организованная система, подчиняющаяся определенным законам функционирования и развития. В своих действиях люди исходят из своих потребностей и мотивов, преследуют определенные цели, руководствуются идеями, т.е. действуют сознательно. Действия индивидов сливаются в поток действий масс, классов, партий, правительств. В ходе общественной жизни возникают и борются прогрессивные и реакционные, передовые и устаревшие, правильные и ложные идеи.

Люди своими совокупными усилиями, а не какие-то надличностные силы творят историю. Определенные общественные отношения точно так же являются продуктом деятельности людей, как и станок, и компьютер. Не история как некая надлюдская субстанция, а именно люди... вот кто делает все это, всем обладает и за все борется. История не есть какая-то безликая сила, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История есть не что иное, как деятельность преследующих свои цели людей, их сообществ. Законы общественного развития, по словам Г.В. Плеханова, так же мало могут осуществляться без посредства людей, как законы природы — без посредства материи. И хотя эти законы проявляются в совокупной сознательной деятельности людей, они, тем не менее, носят не субъективный, а объективный характер, ибо не зависят от воли и сознания отдельных (обычных) индивидов. Поэтому-то хотя законы истории и создаются самими людьми, но люди потом уже подчиняются их власти как чему-то надличностному: тогда говорят, что законы «управляют» ходом исторических событий. Так в чем же суть общественной закономерности?

Законы развития общества — это объективные, существенные, необходимые, повторяющиеся связи явлений общественной жизни, характеризующие основную направленность социального развития. Так, с увеличением материальных и духовных благ возрастают и потребности человека; развитие производства стимулирует потребление, а потребности определяют само производство; прогресс общества закономерно приводит к возрастанию роли субъективного фактора в историческом процессе и т.д.

Само определение законов истории порождает вопрос: аналогичны ли они законам природы или у них есть своя специфика и если да, то в чем она заключается? Разумеется, между этими законами имеется нечто общее: и те и другие отвечают всем характеристикам понятия закона, т.е. вскрывают необходимое, существенное в явлении: как таковые, они действуют объективно. Специфика же общественных законов, во-первых, состоит в том, что они возникли вместе с возникновением общества и потому не вечны. Во-вторых, как уже отмечалось, законы природы происходят, в то время как законы развития общества делаются; ведь они «должны соответствовать физическим свойствам страны, ее климату — холодному, жаркому или умеренному, качествам почвы, ее положению, размерам, образу жизни ее народов — земледельцев, охотников или пастухов, степени свободы, допускаемой устройством государства, религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям; наконец, они связаны между собой и обусловлены обстоятельствами своего возникновения, целями законодателя, порядком вещей, на котором они утверждаются».

В-третьих, это показывает их более сложный характер, связанный с высоким уровнем организации социума как формы движения реальности. Мир разумных существ управляется далеко не с таким совершенством и с такой точностью, как мир физический: хотя у него и есть свои специфические законы, он не следует им с той неукоснительностью, с которой физический мир следует своим законам. Причина этого в том, что отдельные разумные существа, обладая свободой воли и своеволием, могут заблуждаться и поэтому могут и не соблюдать, нарушать (вольно или невольно) законы общества. Следствием нарушения, например, экономических законов может стать состояние разрухи и хаоса. В истории человечества немало примеров политического авантюризма, который всегда находится в кричащем противоречии с объективными законами истории. В-четвертых, историк имеет дело с тем, что уже свершилось, и не может знать, сколько реальных возможностей упущено. Ему кажется, коль именно данное событие свершилось, то оно и есть закономерное. Он склонен отказывать произошедшему в случайности. В физическом же мире, природе законом считается то, что постоянно повторяется. В истории все уникально, нет повторений, как в жизни: каждое мгновение ново, небывало и своеобразно. Каждое из них ставит новые задачи, а, стало быть, требует новых ответов. В-пятых, в жизни и развитии общества значительно больший удельный вес и место имеют статистические законы: в исторических событиях очень многое подвластно случайности.

О случайном в социально-исторических процессах. Отдельные исторические события во всем богатстве их конкретности, случайности действительно никогда не повторяются. Случайность, как уже сказано, вообще играет большую роль в историческом процессе и в жизни общества. В истории общества в большей мере, чем в природе, действует случай: ведь деятельность людей побуждается не только их идеями и волей, но и страстями и даже пристрастиями. Однако случайность случайности рознь даже в истории. С одной стороны, случайность выступает как более или менее адекватная форма проявления необходимости. Здесь случайности, как бы взаимно «погашаясь», способствуют выявлению определенной закономерности. А случайности другого типа, являясь для исторического процесса чем-то посторонним, вторгаясь в него как бы со стороны, могут внести в него серьезные и подчас роковые коррективы.

Вольтер резко высмеял точку зрения абсолютизации случайности в социальных событиях. В одном из его произведений мудрец индус утверждает, что его левая нога явилась причиной смерти французского короля Генриха IV, убитого в 1610 г. Однажды в 1550 г. этот индус начал свою прогулку по берегу моря с левой ноги. Во время прогулки он случайно столкнул в воду своего друга — персидского купца. Дочь купца, оставшись без отца, бежала из родных краев с армянином и родила затем девочку, которая впоследствии и вышла замуж за грека. Дочь этого грека поселилась во Франции, вступила там в брак, от которого и родился Равальяк — убийца Генриха IV. Этот индус считал, что если бы он не начал прогулку с левой ноги, то история Франции была бы иной. Общество в своем развитии проходит качественно определенные этапы. На каждом из них действуют и общие законы, характеризующие именно повторяющееся, устойчивое в истории, и специфические, проявляющиеся только в ограниченном историческом времени и пространстве. Общие и особенные законы взаимосвязаны и должны изучаться в единстве, поскольку последние характеризуют качественную определенность каждой общественно-экономической формации, показывая ее исторически преходящий, изменчивый характер. Общие же законы составляют как бы невидимую нить, которая связывает все этапы развития человечества в единое целое.

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-12-11; просмотров: 508; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.21.244.240 (0.018 с.)