Единство организма и его связь с лечением

 

Единственно верный взгляд на организм — это рассматривать его как единое целое. Его органы яв­ляются равнозначными факторами в жизненной вза­имосвязи. Разделение функций, наблюдаемое в слож­ном организме, обеспечивает внутреннюю адаптацию.

В развивающемся организме процесс дифферен­циации сопровождается интеграцией его частей (ор­ганов и тканей) при сохранении единства целого. Го­воря языком биологии, молено сказать, что разные части (органы) организма в совокупности конструи­руют «паутину жизни», в которой все должны вы­полнять свою работу, ибо все сотворены из одного «материала», хотя и «модифицированы», и «специа­лизированы» для образования иерархии органов — организма. Более высокая органическая сложность высших животных означает повышенную симбиотическую опору и для более сложных функций, осуще­ствляемых этими животными.

Специализация органов в организме существует для взаимной поддержки и общего блага и обуслов­ливает работоспособность, бережливость и регуляр­ность деятельности каждого из них. Совместные уси­лия всех без исключения органов, побуждающие орга­низм давать результат, равный их совокупной ценно­сти, очень укрепляет тем самым и каждый из орга­нов. Орган тем богаче и содержательнее, чем боль­ший вклад он вносит в суммарное благосостояние организма. Во имя широкой физиологической полез­ности необходимы ритмичная работа хорошо отла­женных функций, сложная система разделения тру­да с постоянной кооперацией всех органов. В резуль­тате такой взаимной «стимуляции» и взаимного уси­ления должны создаваться и поддерживаться стабиль­ные связи и укрепление организма в целом, что спо­собствовало бы значительной его прочности, высо­кой степени эффективности и интеграции.

Физиологическая прочность организма есть ре­зультат совместных усилий всех органов. Чем лучше орган выполняет свою работу, для которой он пред­назначен, тем лучше, и каждый другой орган выпол­няет свою работу и тем качественнее будут те ценные вещества, которые накапливаются в организме ради текущих и репродуктивных целей. Первое не­обходимое условие солидарности органов — верность принципу кооперации, сотрудничества. Должна адек­ватно поддерживаться согласованность, существую­щая между разными органами и системами организ­ма. В широком и общем смысле слова каждый орган действует ради блага общего, целого, а не ради своей собственной эгоистической выгоды. Правильное фун­кциональное действие и верность организму каждого из органов являются главными конституциональны­ми принципами. Кровь, железы и нервная система имеют своими основными обязанностями направле­ние и координацию функций организма. Существует распределение взаимозависимых функций, диктую­щее потребность в правильном наделении такими обя­занностями специальных органов и систем. Подоб­ное разделение труда плюс правильное расположе­ние органов ради взаимного удобства, взаимной под­держки и взаимопомощи представляют собой блис­тательный образец того, что X. Рейнхеммер назвал «внутренний симбиоз». Каждая железа сотруднича­ет с другими железами, а весь организм зависит, в интересах собственного благосостояния, от искусной и скоординированной внутриорганизменной «стиму­ляции», требующей высокой степени подчинения ча­стей общему благу. Ибо организм есть комплекс раз­личных согласованных, интегрированных и полунеза­висимых частных целостностей (органов), взаимодей­ствующих и взаимодополняющих друг друга в про­цессе своей жизнедеятельности. Части организма спе­циализированы для лучшего исполнения конкретных специальных обязанностей, на них возложенных, по­этому они вынуждены опираться на целостность и на работу других органов. Без кооперации ничего тако­го достичь невозможно. Специализация же в медицине, которая рассматривает каждый орган как нечто независимое и подходит к отдельным органам и час­тям организма без малейшего внимания к внутренним связям организма, является ложным принципом. А хи­рургическое вмешательство в целостный организм раз­рушает хрупкое физиологическое равновесие, от ко­торого и зависит наивысшая функциональная эффек­тивность. Органическая жизнь движется вперед как целое. Нельзя обойтись без общей целостности орга­низма, основанной на развитой гармонии между фи­зиологическими партнерами. Мы должны опираться на законы и условия, управляющие взаимозависимы­ми действиями органов, а не на вмешательстве в фун­кции какого-то одного органа. Вместо попыток к при­нуждению Природы подчиняться и соответствовать нашим мелким целям мы должны приспособить самих себя к ее великим целям. Мы должны привести в по­рядок наш физиологический дом, и не с помощью ми­риад локальных лечений, как то склонны делать врачи с финансовой заинтересованностью в наших страдани­ях, а путем должной адаптации себя к упорядоченной гармонии Природы, от которой зависит само суще­ствование каждого органа в нашем организме. Мы не можем ожидать, что Природа сама изменится и при­способится к нашим патологическим влечениям и эго­истическим целям. Мы должны соответствовать ей. Закон и Порядок нельзя игнорировать ради особой какой-то выгоды вашей или моей. Что бы ни происхо­дило, оно предполагает существование предшествую­щих сил и предыдущих условий, определяющих курс последующих событий. Дегенеративные элементы су­ществуют лишь потому, что были порождены предше­ствующими им причинами. Элементы, внедренные тен­денциями разложения, различным образом смешива­ются и взаимодействуют со здоровыми тенденциями. Наше предпочтение замкнутых пространств заставляет нас выискивать нарушения в дегенеративном про­цессе и мешает распознать единство болезни.

Мы не только создали множество болезней, но и не сумели провести различия между дегенерацией, с одной стороны, и борьбой жизни против дегенерации и ее причин — с другой. Тем самым оборонительное и восстановительное физиологические действия класси­фицируются дегенеративным подходом как болезнь. Мы не можем проводить различия между физиологи­ей и патологией, между жизнью и смертью. И как прямое следствие этого мы направляем наши предпо­лагаемые целительные мероприятия не на причины дегенерации, а на жизненные усилия по восстановле­нию здоровья. И это верно в отношении не только прежних медицинских школ, но и более новых безле­карственных школ. В каждой важной частности, кро­ме своих соответствующих модальностей, эти новые школы так называемого лечения являются аллопати­ческими с самого начала. Вся их концепция жизни, здоровья, болезни, причинности, лечения аллопатичес­кая, означающая, что их представления в основном те же, что и медика-дикаря. Лечебные средства, чудеса, магические силы, чудотворные заклинания, «лекар­ства», лжеболеутоляющие средства, успокоительная болтовня, метафизическая чушь, спиритуалистический вздор, шутовские трюки с физиологией отнимают про­странство для радикального лечения. Терзать, искрив­лять, растягивать, подвергать электрическому воздей­ствию, замораживать, наводнять и т.п. организм, иг­норируя истинные причины; прибегать к ментальным, физическим, механическим, электрическим, тепловым, химическим методам стимуляции и подавления функ­ций организма, пренебрегая следованием стройной гар­монии Природы — такое лечение никогда нельзя пре­подносить народу как Натуральное Лечение. Уже боль­шое число людей переросли подложные «естественные методы», и врач, который не находится впереди этих людей, в конечном итоге окажется позади них. Так называемая медицинская наука состоит из обилия нерешенной путаницы. И лишь после многих лет пе­чальных неудач врачи учатся освобождаться от слепой и неразумной самоуверенности, насажденной обу­чением в медицинских колледжах. К сожалению, мно­гие их них вследствие коммерциализации, умственной лености, доверчивости или легковерия так никогда и не освобождаются от слепой веры в лечебные способ­ности лекарственных средств. Те из нас, кто исповеду­ет веру лишь в естественные средства, предоставляют Природе и возможность, и силу исцеления. И когда мы это делаем, наш успех оказывается гораздо боль­шим. Однако есть слишком много «лечений», подме­няющих лечение природное. Но разумная часть наше­го народа все больше устает от одурачивания псевдооткрытиями и лжелечебными средствами, постоянно манипулируемыми перед глазами доверчивой публики профессиональными медиками.

Однако существует все еще множество людей, которые «скорее умрут, нежели будут думать» и про­должают следовать глупой практике обретения за не­сколько долларов пестрых, «лоскутных» средств для избавления от последствий, связанных с длительны­ми пристрастиями. Но эта категория людей стано­вится все более малочисленной по мере распростра­нения знаний о правильных принципах лечения.

 

Токсемия

 

Токсемия — это присутствие в крови, лимфе, сек­рете и клетках такого вещества из любого источника, которое, находясь в избыточном количестве, нару­шает органические функции. Токсемия означает присутствие слишком большого процента токсинов в тка­нях и жидкостях организма. В организме постоянно имеется нормальное количество токсинов. Они ста­новятся врагами жизни лишь тогда, когда создаются условия для их накопления сверх нормы.

Токсины являются следствием обычного разруше­ния тканей организма в процессе жизнедеятельности. При нормальных процессах выделения токсины удаля­ются сразу же после того, как они образуются. Это поддерживает кровь и лимфу в чистом и свежем состо­янии, результатом чего и является здоровье. Если лее выделение нарушено или заторможено, из-за чего ток­сины не удаляются из организма сразу же после обра­зования, они накапливаются в организме, вызывая ток­семию. В этой форме токсемия есть отравление орга­низма его собственными накоплениями — отходами.

Эффективное выделение возможно при достаточ­ном обеспечении нервной энергии. Нервная энергия уменьшается вследствие любого действия, соверше­ние которого превышает компенсаторную, или вос­становительную, способность организма. Любой об­раз жизни, который вызывает уменьшение нервной энергии, т.е. иннервацию, обязательно тормозит вы­деление, что и создает условия для отравления орга­низма собственными накопленными отходами.

Под иннервацией подразделяется состояние фун­кциональной ослабленности и ослабленности жизнен­ной силы. Все функции различных органов челове­ческого организма находятся под контролем нервной системы и являются сильными или слабыми в зави­симости от того, большим или малым объемом не­рвной энергии обладает организм. Обеспечение орга­низма нервной энергией изменяется по объему ежед­невно и ежечасно в зависимости от объема и харак­тера нашей деятельности — умственной, эмоциональ­ной, физической, физиологической, от характера окружающей нас среды. Нервная энергия расходуется при всех видах деятельности и восстанавливается и сохраняется в процессе сна и отдыха. При нормаль­ных условиях природа дает организму возможность в процессе сна или отдыха полностью восстановить силы и энергию, затраченную в течение дня.

Но в современных условиях, когда каждый чело­век стремится к богатству, социальному престижу, вла­сти и продвижению, люди игнорируют сигнал природы к отдыху, выражаемый усталостью, и подгоняют себя стимуляторами. И постепенно с каждым днем они ут­рачивают свои энергетические ресурсы, в результате чего понижается уровень их физиологической активности.

За иннервацией всегда следует нарушение функ­ции; функция ослабевает, что приводит к серьезным расстройствам. В результате уменьшения нервной энергии происходит ослабление в той или иной сте­пени всех функций организма, при этом больше все­го страдают слабые органы. Задержка выделения, не­правильное пищеварение, нарушение секреции и экс­креции, торможение деятельности желез и т.д. — все это следствие нехватки нервной энергии.

Очищение — понятие, применяемое по отноше­нию к физиологическим процессам, с помощью кото­рых все отходы и токсичные вещества удаляются из клеток и организма. Очищение — средство поддержа­ния чистоты внутренней среды организма. Огромное значение этой чистоты можно оценить по тому факту, что подавление мочевыделения в течение пятидесяти двух часов приводит к смерти. Количества двуокиси углерода, выделяемого из организма за день, при за­держке его хватило бы для того, чтобы многократно убить человека. Если перекрыть рану, прекратить ее очищение, наступает сепсис и вероятна скорая смерть.

Болезнь есть результат накопления токсичных от­ходов в тканях организма. При нарушении функций кишечника, почек, печени происходит аккумуляция аутогенных ядов. Данные органы находятся под кон­тролем нервной системы, целостность которой и оп­ределяет их эффективность. Выделение — фундамен­тальная функция живого организма. И если этой фун­кции не мешают вредные привычки человека, она бу­дет адекватно функции поглощения. Организм начи­нает страдать от избытка токсинов лишь при наруше­нии выделения.

Иннервация снижает также способность организ­ма усваивать пищу. Пища, подвергаясь распаду в же­лудочно-кишечном тракте, выделяет целый ряд ядов, попадающих в кровоток и отравляющих клетки и тка­ни организма. Отравление происходит значительно чаще по причине неусвоения пищи, и необязательно плохой, нежели по другим причинам. Пищеваритель­ные соки здорового человека способны разрушать токсины, образующиеся в пищеварительном тракте. Но вследствие привычки к перееданию, неправильного со­четания пищи, ее поспешного приема, плохого пере­жевывания, приема пищи при лихорадке, дискомфорте пищеварительные органы слабеют, а их секреция так нарушается, что больше не в состоянии защищать организм. Они утрачивают свои иммунные способно­сти и допускают возможность отравления. Наконец, наступает время, когда систематическое отравление превышает норму, сопротивляемость организма па­дает, естественный иммунитет подавляется и насту­пает острое заболевание.

Распад углеводов (ферментация) и белков (гние­ние) порождает разные токсины и вызывает разные болезни. Самые ядовитые токсины образуются при распаде белков. Если с ними не бороться, белковое отравление ведет к дегенерации, ибо лишает орга­низм возможности конструктивного физиологичес­кого развития.

 

Корни инфекции

 

То, что называется современной медицинской на­укой, относится к фантазерам и фантазиям. Она ме­няет свои фантазии и причуды с большой скоростью, хотя и редко отказывается от прежних фантазий при изобретении новых. Когда было принято выдавать микробы за причину болезней, эти фантазеры потра­тили годы на попытки найти микроб для каждой из так называемых болезней, и старых и новых. Это при­вело к прихоти иммунизации и попыткам найти сы­воротку или вакцину для предотвращения так назы­ваемой болезни и лечить ее вакцинами и сыворотка­ми. Позже открытие роли эндокринных желез, ранее объявленных бесполезными рудиментами, сохранив­шимися от предполагаемой антропоидной стадии раз­вития человека, вызвало к жизни безумную попытку доказать, что все так называемые болезни являются следствием дисбаланса эндокринной системы и что надо лечить все болезни экстрактами и порошками из этой железы, а также операциями на ней и т.п. Далее пришло открытие витаминов и «болезней не­достаточности» и возникло желание доказать, что все болезни есть результат витаминной недостаточности; появилась и причуда давать от всего витамины. Даже вредные последствия хронического алкоголизма объявлялись следствием витаминной недостаточнос­ти, а не приема алкоголя.

Все эти три фантазии в «витрине» медицины ныне соперничают друг с другом за первое место. Они вы­нуждены конкурировать между собой во имя хирур­гии и новых лекарств, о которых часто дают объяв­ления. Несколько лет назад медицина манипулиро­вала идеей использования змеиного яда для лечения так называемых болезней. И какое-то время казалось, что он призван стать долгожданной и долгоискомой панацеей. И, вероятно, этот яд добился бы завидного отличия как панацея, если бы на свет не появилась «искусственная лихорадка» с замечатель­ными «излучениями» широкого спектра «заболева­ний». Казалось, вступала в силу еще одна панацея. Но увы и увы! Каждый раз как «медицинская наука» объявляет, что она имеет в своих руках панацею, на это место появляется другой претендент и отвлекает внимание от прежней панацеи. И искусственная ли­хорадка должна была уступить место на первых стра­ницах газет сульфаниламиду. И этот новый яд обе­щает достичь «вершины», которую уступил ему яд змеиный.

Два года назад появился «сон с заморозкой» («за­мороженный сон»), который сделал хороший старт к успеху. Но и он «сошел с дистанции». Видимо, пото­му, что его пропагандисты подобрали плохого газет­ного агента.

Никакие из этих современных панацей так и не смогли достичь столь широкого применения или до­биться такого высокого процента излечиваемости, как старинная мода на кровопускание, существовавшая две тысячи лет. Возможно, именно Гиппократ, «отец медицины», и начал эти чудачества, которые сохра­нялись вплоть до времени наших отцов. Несколько лет назад началась очередная медицинская фантазия, пик популярности которой продолжался дольше мно­гих современных «чудес» и которая все еще пользу­ется благосклонностью сынов Гиппократа. Я имею в виду причуду относить все так называемые болезни к неким «корням инфекции» и исцеление «болезней» путем удаления этих «корней». Существует стрем­ление объяснить большинство «болезней» «коренной инфекцией» и лечить их путем удаления органов тела. Что же такое «корень инфекции»? Это — центр, откуда распространяется инфекция. Но что такое ин­фекция? Она определяется как вторжение в организм патогенных микробов, хотя сторонники «коренной инфекции» часто под этим имеют в виду или «мик­робную инфекцию», или «гнойную инфекцию», под которой понимается истечение гноя из абсцесса. Сер­дечные заболевания, сумасшествие, несварение же­лудка, болезни почек, анемия, ревматизм, артрит, невроз, эпилепсия и многие другие состояния были отнесены своим происхождением к «коренным ин­фекциям».

Зубы вырывали, гланды вырезали, носовые пазу­хи дренировали, желчный пузырь удаляли, аппендикс отрезали, матку и трубы вылущивали, предстатель­ную железу и семенные протоки ликвидировали, дабы излечить «болезнь» в организме. Причуда удаления «корней инфекции» стала национальной угрозой. Бе­зумие это стало столь большим, что, какая бы «бо­лезнь» ни появлялась у мужчины или женщины, ее требовали лечить операцией. Но любой орган нельзя доводить до абсцесса, чтобы потом удалять его как «корень инфекции». Тонны здоровых зубов были при­несены в жертву в поисках «корня гниения». Доктор В. Алварес писал, что «на практике сначала выдерги­вается зуб и, если пациент возвращается неудовлет­воренный, тогда смотрят, что же все-таки у него про­исходит». Многие эпилептики жертвуют без пользы своим ртом, полным зубов. Тысячи больных ревма­тическим артритом пострадали от утраты всех своих Зубов ради «лечения». Трагедия процедуры «лече­ния» зубов заключалась не столько в удалении гной­ных зубов, сколько в неразборчивом принесении в жертву зубов здоровых. Гланды удалялись столь же без разбора, как и зубы. В армейских госпиталях во время войны, которая велась «чтобы покончить с войной», вырезанные гланды выносились ежедневно полными ведрами. Так же вольно удалялись и аппендик­сы. И все упомянутые органы приносились неразбор­чиво в жертву на алтарь фантазии «коренной инфек­ции». И этому не видно конца. Такая практика все еще прибыльна, а публика продолжает быть довер­чивой. При этом повсюду признается, что «радикаль­ное лечение» «коренной инфекции» (удаление зубов, гланд, желчного пузыря, аппендикса, матки и т.д.) зачастую дает невысокий эффект или он вообще от­сутствует. Кроме того, наблюдается много случаев, когда никакой «коренной инфекции» вообще нет. Упомянутый доктор Алварес писал: «Поскольку в большинстве случаев полным удалением «коренной инфекции» часто нельзя излечить ни артрит, ни дру­гие болезни, то давайте будем более честными и ос­торожными со своими пациентами».

Верно утверждение, что удаление одного или не­скольких «корней инфекции» не в состоянии изле­чить болезнь. Но в равной мере верно и то, что у многих явно здоровых людей имеются «корни ин­фекции», которые, как выясняется, не причиняют им вреда. Алварес пишет: «Определенно тысячи лю­дей, которые за последние тридцать — сорок лет успешно жевали мертвыми зубами (без признаков «коренной инфекции»), должны быть благодарны­ми за то, что сии радикальные идеи не торжествова­ли в период их юности». Несколько лет назад док­тор С. Хардинг заметил: «Надо помнить несколько вещей. Снова и снова выявляются сильные и со здо­ровой внешностью люди с крупными альвеолярны­ми абсцессами, которые у них были многие годы. И они утверждают, что у них никогда не было ни го­ловной боли, ни приступов ревматизма и они не нуж­дались во враче».

У медиков нет знания истинной причины болез­ней, и это плюс скоропалительный и неразборчивый диагноз побуждают их посылать больного к дантис­ту для выдергивания зубов или к хирургу для удале­ния других органов: ведь классические медицинские «знания» требовали обнаружения и удаления «ко­ренной инфекции»! Часто у больного было несколь­ко «корней инфекции», удаленных в процессе «болезни»; что, однако, не приносило пользы. Молено привести случай полиартрита у женщины, попавшей под наше наблюдение. Почти каждый подвижный су­став в ее теле был поражен. В таком мучительном состоянии она находилась долгие шесть лет, притом с прогрессивным ухудшением состояния. За это вре­мя она лечилась у нескольких врачей в трех или че­тырех больницах. Болезнь возникла сначала в одной лодыжке. Врачи начали лечить с удаления одного яич­ника и аппендикса. Затем, по мере ухудшения состо­яния, были удалены гланды. Но женщине станови­лось все хуже: стали поражаться другие суставы. Потом ей удалили шестнадцать зубов. Но состояние ухудшалось. Удалили желчный пузырь, после чего пос­ледовало обострение болезни. В качестве последней меры по ее спасению была сделана пангистероэктомия — удаление матки, обеих труб и оставшегося яичника. Но и после этой операции ей становилось все хуже и хуже. И тогда врачи сказали, что они, хотя и устранили все причины ее болезни, не пони­мают, почему она не поправляется. Больше они не могли ничего для нее сделать.

Что может иметь общего воспаленная или увели­ченная миндалевидная железа с причиной патологии где-то в организме? Явно ничего. Первичным должно быть что-то иное, а удаление железы это что-то иное не устраняет. Можно ли считать, что увеличенные гланды и аденоиды являются собственной причиной их заболевания? А если не могут, то и их удаление не устраняет эту причину. Если в деснах гной, являются ли сами десны его причиной? И если не десны причи­на, то как может устранение «болезни» в ткани дес­ны заставить исчезнуть «болезнь» где-то еще?

Мы не отрицаем, что абсцессы действительно об­разуются, как и то, что гной иногда всасывается и что это всасывание опасно для организма. Но разве мы не видим опасности, вызываемой и гноем от ко­ровьей оспы при вакцинации? Так называемая имму­низация с помощью вакцин и сывороток есть форма инфекции. А инфекция от вакцинации не более же­лательна, чем аутоинфекция от «корня инфекции». Ни один вид инфекции не лучше иного ее вида. Все инфекции являются формой септического отравле­ния. Это — продукт белкового разложения. Назови­те его вакциной (гноем), кишечной инфекцией, гной­никами, гонореей, сифилисом и т.д. — все это ре­зультат белкового разложения.

Образование гноя в организме может содейство­вать возникновению «болезни» в любой его части, если его сопротивляемость столь низкая, что вызы­вает общее разложение (дезинтеграцию). Однако уда­ление этого гноя не устраняет причину, как и не вы­зывает необходимость в удалении органа для очище­ния от абсцесса. Удаление «корня инфекции» лишь временно сдерживает всеобщую его абсорбцию (вса­сывание), но никогда не ликвидирует настоящую при­чину, которая и ответственна в первую очередь за абсцесс. Предположим, микробная теория верна. Предположим, бактерии поразили миндалевидную железу. Предположим, из этой «коренной инфекции» они попали в кровоток и достигли колен, лодыжек и плеч. Предположим, артрит существует в каждом из этих суставов. Теперь каждый пораженный сустав является вторичным «корнем инфекции», и из каж­дого из этих суставов микробы могут возбудить ин­фекцию других суставов и органов. Но если это так, то можно ли лечить артрит через удаление миндале­видных желез? И не станет ли необходимым также удаление каждого пораженного сустава? А если по­раженным окажется сердце, будет ли излечена болезнь без удаления самого сердца? И не будет ли тогда необходимым удаление вообще всех «корней инфекции»?

Доктор Тилден правильно писал: «Лечить «ко­рень инфекции» как единственную первоначальную причину этих заболеваний (болезни сердца, артрит и другие) и в то же время игнорировать значительные явления в образе жизни больного, которые подрыва­ют сопротивляемость и снижают важность питания, означает переоценивать мелочи, не замечая главного (дословно: «остановиться в напряжении перед мош­кой и проглотить верблюда»). Если бы рвение, про­являемое при розыске малых скоплений гноя в орга­низме, было обращено на выявление и исправление явно вредных привычек, то польза для больного и общества была бы неизмеримо большей».

 

Здоровье прежде всего

 

Так называемые научные исследования обеспечи­ли мир людей ненужными примерами, чтобы вызвать у них страх, и сделали это намеренно, дабы заста­вить их отказаться от самопомощи и опоры на самих себя, вселив в них лишь шаткую надежду на науку.

Исследователи злонамеренно и лживо излагали устрашающую историю о том, что мир наводнен мно­жеством микроскопических и ультрамикроскопичес­ких существ, против которых нет никакой защиты и разрушительные действия которых мы можем избе­жать лишь в привязке — т.е. рабстве, порожденном страхом, — к человеку с медицинской иглой.

Специалисты по сывороткам говорят нам: «Жи­вите, как вам нравится, ешьте любые отбросы и мяс­ную гниль, к чему влекут вас ваши плотоядные на­клонности, культивируйте любые порочные привыч­ки, к которым ведут ваши страстные желания, нару­шайте любые законы вашей жизни, кутите, предавай­тесь излишествам по вашему усмотрению. А мы в лаборатории извлечем из тел наших жертвенных жи­вотных сыворотки и будем делать вам прививки про­тив неизбежных последствий вашего неправильного поведения».

Они убеждают нас отказаться от искренних на­дежд на достижение целостности во имя случайных обещаний какого-то «чуда» или спасения. Но они забывают упомянуть, что сыворотки, производство которых составляет прибыльный бизнес, наверняка влекут за собой длинную цепочку настоящих поро­ков, которые часто длятся дольше, чем обещанная от этих сывороток предполагаемая польза. Зависимость от искусственных средств сохранения человека породила слишком большое пренебрежение естествен­ной его сохранностью, которая единственно может гарантировать силу индивида и здоровье всей нации.

Каждой так называемой болезни предшествует более или менее длительный предварительный пери­од, в течение которого происходят нарушения гигие­ны, и хотя им противодействует природная сопро­тивляемость, однако наступает наконец момент, когда систематически возникающая в результате этого интоксикация берет верх и сопротивляемость падает, природный иммунитет исчезает, и лишь тогда, если это вообще происходит, микробы могут нанести ка­кой-то вред. Микробы распространены повсюду в природе. Человеческое сообщество переполнено ба­циллами туберкулеза, которые находятся во многих видах пищи. И, несмотря на это, не у каждого развивается туберкулез. Здоровые и крепкие люди просто смеются над этими мелкими существами.

Лишь те, кто ослаблен нездоровым образом жиз­ни, плохим питанием и неправильным психологичес­ким настроем, могут стать жертвами «плохих мик­робов». Инфекция, будь то паразитарная или мик­робная, есть следствие не случайности, а самой «по­чвы». Плохие «почвенные» условия — результат пло­хого поведения и все неправильные действия оказы­вают негативное влияние на организм. Скопления микробов возможны только там, где есть слабая при­родная сопротивляемость. Ее отсутствие и есть не­посредственная причина инфекций. При этом даже малейшего контакта с микробами достаточно для воз­никновения инфекции. «Почва» имеет большее зна­чение, чем «микроб». Инфекция и дегенерация могут появиться, лишь когда «почва» плохо удобряется и не обеспечивается должным питанием. Организм, который деградировал до простого «бульона», довел себя до такого состояния своими собственными на­рушениями. Подверженность организма инфекции соответствует степени его ослабления.

Просто разрушение так называемых патогенных организмов не является защитой здоровья, и если не будет устранен сам корень болезненного состояния радикальными целебными средствами, другие орга­низмы и прочие симптомы вскоре вытеснят прежние, искусственно подавленные. При самом простом раз­мышлении ясно, что физически невозможно охватить все микробы — сегодняшние и будущие — ядами (лекарствами), «лечением», инъекциями всевозмож­ных сывороток во имя пресловутой «иммунизации» от легиона «заразных болезней». Врожденная целос­тность организма и есть наша лучшая собственная защита, а соответствующие силы для физиологичес­ких средств защиты дает окружающая природная среда — пища, воздух, вода и солнечный свет. Так, защитная сила эпителиальных тканей зависит от дол­жного питания. Питание также определяет, будут ли микробы паразитарными или симбиотами по отноше­нию к нам. Бактериальные токсины являются мета­болическими продуктами бактериальной активности, причем их характер определяется привычками пита­ния больного. Сопротивляемость как одна из сторон интегральной целостности организма зависит от на­шего поведения. Невозможно полностью разрушить бактериальную деятельность, и если бы это было сде­лано, то с фатальными последствиями для всех ос­тальных форм жизни. Мы не в состоянии избежать всех контактов с микроорганизмами, и это обязыва­ет нас строить и поддерживать нашу защиту от все­возможного вреда, который они могут нам нанести. И лучше всего это делать не искусственными сред­ствами, которые приносят организму собственные беды, а естественными средствами, которые восста­навливают и поддерживают целостность организма, которая способствует предупреждению и исцеляет наши болезни. Цельность — здоровье — есть наша лучшая защита, и это зависит от нескольких простых естественных условий.

Чтобы инфекция возникла, надо находиться в опасной близости к ней и быть подверженным ей. Что проявляется больше всего при паразитарной или бактериальной инфекции — так это потеря сопро­тивляемости из-за неправильного поведения, что при­водит к ослаблению сил организма. Мы убеждены, что организм меняет свои общие средства защиты в зависимости от различных требований и в соответ­ствии с характером каждой новой связи. При воз­никновении инфекции организм вынужден перестра­ивать свои средства защиты. Будет ли это временный иммунитет или обычный, нормальный, зависит от того, как мы в дальнейшем построим свою жизнь. «Вре­менный» иммунитет — тот, который не сопровожда­ется снижением подверженности организма микро­бам. Специалисты по сывороткам, экспериментируя именно с «временным» иммунитетом, вмешиваются в ранее установленные связи организма, являющиеся неприкосновенными, святыми для целостности орга­низма и нормального иммунитета.

 

Компромиссы науки

 

Герой романа А. Кронина «Цитадель» доктор Мэнсон в качестве своего главного принципа принял девиз: «Ничего не принимать на веру». Он настойчи­во стремился во всем дойти до сути — «до корня, до дна» — путем исследований и всего такого прочего. Однажды в начале карьеры его попросили подписать направление для помещения больного в психиатри­ческую больницу. Но Мэнсон отказался подписать его без предварительного (согласно его принципа) осмотра больного, несмотря на заверения лечащего врача, что есть явные признаки: больной страдает ос­трой манией самоубийства.

При осмотре больного Мэнсон нашел физичес­кие изменения — застывшие черты, опухшее лицо, отвердевшие ноздри, восковую кожу и т.д., а также признаки, свидетельствующие о слабоумии. Но док­тор Мэнсон не был этим удовлетворен: «Почему, по­чему, — продолжал он спрашивать себя, — Хьюз разговаривает таким образом? Предположим, он выжил из ума, но что является причиной всего этого? Ведь раньше-то он был всегда счастливым, довольным, дружелюбным, все шло хорошо. Почему без всякой причины он так изменился? Должна быть при­чина, — упорно думал Мэнсон, — симптомы так просто не появляются». В поисках разгадки он инстинк­тивно протянул руку и дотронулся до одутловатого лица больного, отметив при этом, что давление паль­ца не оставило никакого следа на отечной щеке. И вдруг его осенило: «Почему отек не отреагировал на давле­ние? Потому что, — и его сердце подпрыгнуло, — по­тому что это не просто отек, а заболевание — микседема. Вот это-то и есть у больного, о Боже!» Но не надо торопиться. Он взял себя в руки, он не должен быть азартным игроком, он должен двигаться даль­ше осторожно, медленно, уверенно! Сдерживая себя, он поднял руки больного — да, кожа сухая и грубая, пальцы на концах утолщены. Температура — ниже нормы. Он не спеша закончил осмотр больного, осво­бождаясь от волны нервного подъема. Каждый пока­затель и каждый симптом — все составляло картин­ку-разгадку: замедленное, спутанное мышление с при­ступами раздражительности и навязчивой тягой к са­моубийству. Триумф полной картины был прекрас­ным! Триумф! Но в чем триумф? — он поставил ди­агноз: больной болен психически, потому что болен телесно: он страдает недостаточностью щитовидной железы, а это абсолютно четкая картина микседемы. К чему все это свелось? А к тому, что молодой док­тор нашел все признаки и симптомы патологии, ка­кие мог найти, сгруппировал их и нашел этой группе название. Это и есть диагноз, диагностировать — зна­чит найти и дать название симптомокомплексу. Но это не значит найти саму причину. Диагноз игнори­рует причину. Он выискивает только патологию. Был ли ответом диагноз: причина — недостаточность щи­товидной железы? Нет, это всего лишь звено в цепи. А что вызвало эту недостаточность? Ни доктору Мэнсону, ни доктору Кронину не приходило в голову, что у недостаточности щитовидной железы есть своя причина. Медики так привыкли считать патологию в качестве причины, что и данный случай не выходил за эти рамки. И соответственно лечение было направ­лено не на истинную причину, а на лечение недоста­точности щитовидной железы.

«Прошло несколько дней беспокойства и тревож­ного ожидания, прежде чем Хьюз стал реагировать на лечение. Реакция эта оказалась чудесной. Через полмесяца он встал с постели, а через два месяца вернулся к работе».

Прекрасная история! Но опытный врач знает, что такие случаи редко кончаются подобным образом. Даже если за приемом лекарства от болезни щито­видной железы и следует временный положительный эффект, он может продолжаться лишь до тех пор, пока принимается лекарство, используемое при этом в растущих дозах. Прием лекарства не устраняет при­чину самой болезни, т.е. является паллиативом. И как только прием препарата прекращается, болезнь начинает постепенно возвращаться в прежнее состо­яние, ибо работа щитовидной железы по-прежнему нарушена и причины ее поломки продолжают дей­ствовать. Костыль убран, и калека может продол­жать лишь ковылять.

Доктор Кронин лечил своего пациента по науке. А доктор Мэнсон проявил добросовестность в ос­мотре и лечении н<