Германия во второй половине XIV столетия: короли из люксембургского дома: Карл IV, Вацлав, сигизмунд и великие федерации. — городские союзы и войны: швабско-рейнский союз. — ганза. — швейцарский союз

Карл IV

Смерть Людовика не вызвала никаких потрясений: антикороль Карл IV был тотчас же признан многими законным государем. Он был еще молод, ему шел только тридцать первый год; раннюю юность он провел при дворе французского короля Карла IV, приходившегося ему дядей, и вскоре вступил в брак с французской принцессой Бланш Валуа. Его образование соответствовало новому духу времени, предъявлявшему правителям другие требования, чем в эпоху Оттона и Карла Великого. Он говорил и писал на пяти языках. В противоположность своему отцу, натуре неспокойной, воинственной, жаждавшей приключений, он был человеком мирным, разумным, последовательным, расчетливым. Несмотря на то, что у Людовика осталось шесть сыновей, Виттельсбахи не выдвинули претензий на корону ни для кого из своих; они выставили только кандидатуру английского короля Эдуарда III, который и был избран в Оберландштейне четырьмя несколько сомнительными голосами. Он искал, впрочем, германской короны не ради нее самой, а лишь ввиду тех выгод, которые она доставила бы ему в его войне с Францией.

Лже-Вальдемар; Гюнтер фон Шварцбург

Эта кандидатура, однако, не имела никакого значения. Но зато весьма серьезную опасность для Виттельсбахов представила весьма смелая, хотя и не особенно обдуманная затея, посредством которой Люксембурга или их партия задумали выставить им противника в самом ненадежном пункте их владений. Новая власть (с 1322 г.) была там, в Бранденбургской марке, не очень любима, и еще живы были воспоминания о прежнем Асканиевском княжеском доме; и вдруг в августе 1348 г. появился человек, выдававший себя за маркграфа Вальдемара. В то же время была пущена в обращение история такого рода: будто маркграф Вальдемар, мучимый угрызениями совести по поводу того, что состоял в слишком близком родстве со своей женой, по указанию папы incognito отправился в Святую землю и там предался покаянию. Это случилось довольно давно, 28 лет тому назад, и весь этот рассказ тем более должен был представляться невероятным, что предосудительный брак был заключен с папского разрешения. Другие говорили, что роль маркграфа Вальдемара принял на себя мельник по имени Якоб Ребок. А между тем дерзкий самозванец благополучно продолжал действовать, тем более, что многие из знати не стыдились поощрять этот обман, и Карл IV дал ему даже марку в лен (в октябре 1348 г.). Баварская партия сделала соответствующий этому ответный шахматный ход, побудив одного из испытанных приверженцев покойного императора, графа Гюнтера фон Шварцбурга, принять на себя неблагодарную роль короля-соперника. В июне 1349 г. он действительно был избран королем во Франкфурте обоими курфюрстами виттельсбахской партии, герцогом Эрихом Саксен-Лауэнбургским и архиепископом Майнцским. Но карьера его закончилась очень скоро. Он вскоре сам стал тяготиться своим положением и заболел. Оба соперничавших дома вступили в переговоры и оба отказались от поддержки выставленных ими кандидатов: Понтер дешево продал свою фальшивую корону — за 20 тысяч марок (в расплату с кредиторами), а затем, через несколько недель, умер естественной смертью. Князья виттельбахской партии признали Карла IV, который за это, в свою очередь, низверг лже-Вальдемара: назначено было нечто вроде расследования, и присяжные выразились очень осторожно, объявив, что они — если бы им пришлось присягать, настоящий он или нет, — скорее бы стали присягать в последнем. Сам же самозванец не остался внакладе: ангальтская родня Асканиевского дома содержала его всю жизнь, как если бы он был настоящим князем. По-княжески его и погребли, когда он умер.

Черная смерть. 1348 г.

Эти годы (1348–1350) были отмечены ужасным, гибельным бедствием, которое ясно показывает, как еще беспомощны были в ту пору люди против эпидемических болезней. Страшная болезнь, которой население недаром дало грозное имя «черной смерти», посетила Германию и особенно свирепствовала в ее многолюдных и тесно застроенных городах. В известиях находим такие цифры смертности, которые превосходят все наши представления и на основании которых можно предположить, что Германия в эти годы лишилась почти полутора миллионов населения. Страшная эпидемия опустошила и соседние страны, прихотливо выбирая свои жертвы, набрасываясь на одних и обходя других. Этот век еще не умел найти естественные причины громадной смертности и энергично и разумно противодействовать им естественными мерами предосторожности. Измученное и разгоряченное воображение народа тотчас стало искать причины бедствия в отравлении колодцев евреями, которые и стали жертвой общей ненависти и корысти. Началось повсеместное возмутительнейшее из всех возмутительных избиение евреев, какое когда-либо происходило в европейских странах вообще и особенно в Германии. Куда ни посмотрим, везде видим одно и то же: несчастных жгут на кострах или поджигают улицы, на которых они живут. Иногда и сами евреи поджигают свои дома, потому что нигде и ни в чем не видят себе спасения. В других местах у этих ни в чем не повинных несчастных пыткой вырывали признания, служившие внешним поводом и побуждением для отвратительных неистовств, которые, конечно, произошли бы и без этих признаний, тем более, что рядом с религиозным фанатизмом действовало в массе и корыстолюбие, благодаря которому заодно действовали и горожане, и дворянство, а иногда даже и князья, т. к. все они были в долгу у евреев и в данном случае видели удобный способ избавиться от своих долговых обязательств. Буря эта бушевала так страшно, что увлекала к неистовствам и более человечно настроенных правителей, и разумные городские власти, тем более, что чернь местами, как, например в Страсбурге, смещала тех представителей власти, которые не тотчас выдавали ей намеченные народной злобой жертвы, и вымещала свою злобу на имуществе этих чиновников. Король Карл IV вмешался в дело, но с недостаточной энергией и не из гуманных побуждений. У него был свой интерес щадить и охранять «верных слуг нашей королевской казны» — так он называл евреев в своем официальном акте: они собирали ему подати и составляли известного рода фонд, которым он постоянно мог пользоваться. Но, собственно говоря, его власти не хватало на то, чтобы серьезно наказывать за совершенные злодейства. Однако то, что пощадил ураган разыгравшейся народной стихии, снова было восстановлено в своих правах, насколько тут могла идти речь о праве вообще.

Флагелланты

Другим следствием эпидемии были процессии «бичующихся». Общественное мнение было способно видеть в этом страшном бедствии не что иное, как ниспосланное Богом наказание, а против этого не могло быть никакого другого средства, как покаяние, выражавшееся в виде тягостного, грубого, потрясающего самоистязания, которое должно было хотя бы до некоторой степени соответствовать ужасной небесной каре. В Австрии, по-видимому, прежде, чем в других странах, такие кающиеся стали сходиться толпами и затем в виде длинных шествий переходить из города в город, с места на место, по всему пространству германского королевства. Городские хроники дают весьма живые описания этих покаянных странствований, которые вскоре превратились в настоящее бедствие для местных жителей: вот одна из таких процессий, человек двести, со знаменем и свечами, с красными крестами, нашитыми на шляпах, тянется попарно по направлению к Страсбургу. Там, где они приближаются к деревне, начинается громкий перезвон колоколов. Впереди всей процессии идут двое запевал. Той печальной песне, которую они распевают, понемногу начинает вторить хор. Население села встречает их в полном составе, оглядывает с любопытством. Они идут в церковь, преклоняют колена и затем, после краткого песнопения, падают крестом наземь. Тогда запевалы затягивают над ними заунывным и однообразным тоном:

Возденьте руки к небу,

Просите, да отвержет Господь великую смертность!

Возденьте к небу руки,

Молите, да сжалится Господь над нами.

Бичевание они совершали над собой дважды в день. Под звуки тех же заунывных песнопений они торжественно выходили в поле и бичевали себя по обнаженному телу ремнями, к которым на концах были пришиты пуговицы или вбиты небольшие гвозди. Подобные самоистязания допускались церковными обычаями, но то возбужденное состояние, в которое бичующие приводили себя, выражалось иногда в весьма опасных крайностях. Эти процессии спустя некоторое время не только превратились в удобное прикрытие для всякого рода непристойностей и пороков, но и привели к дерзким пререканиям с духовными властями. Бичующиеся, возгордившись, стали относиться к священникам с пренебрежением, ссылались на небесное откровение — на послание, будто бы ниспосланное с неба, а в этом послании было написано для всеобщего сведения, что Господь, прогневанный греховностью мира, хотел уже окончательно разрушить мир и лишь с великим трудом дал умолить себя своей матери и своим ангелам. Когда же духовенство обращалось к вожакам «бичующихся» и спрашивало их, уверены ли они в подлинности этого послания, те отвечали на вопросы злобными сомнениями в подлинности Священного писания.

Гюнтер фон Шварцбург. Надгробие в соборе Франкфурта-на-Майне.

Расписано красками и позолочено. На лентах, которые держат фигуры наверху, — стихи в честь покойного.

Бичующийся грешник. Гравюра по дереву Альбрехта Дюрера. 1510 г.

Все это привело, наконец, в 1349 г. к папскому запрещению всяких странствований «бичующихся», и все города перестали впускать к себе их процессии. Тот, кто желал бичевать себя, мог бичевать себя тайно, в своем доме, сколько ему угодно, — так решили городские власти Страсбурга.

Золотая булла. 1356 г.

Для Германии в целом правление Карла IV главным образом было важно из-за той конституции 1356 г., которая после долгих обсуждений на рейхстагах в Нюрнберге и Меце была окончательно оформлена и, по привешенной к ней золотой печати, получила впоследствии название «Золотой буллы».

«Золотая булла» Карла IV. Золотой футляр.

АВЕРС. Император на троне, слева от него герб империи, справа — Чехии. Надпись по кругу: KAROLVS QUARTVS D1VINA FAVENTE CLEMENTIA ROMANORVM IMPERATOR SEMPER AVGVSTVS ЕТ BOEMIA REX. РЕВЕРС.

Фантастическое здание с надписью: AVREA ROMA. Надпись по кругу: ROMA CAPVT MVNDIREG1T ORBIS FRENA ROTVND1 («Рим, глава мира, держит в узде всю Вселенную»).

Не следует забывать, что эта булла до самого конца Германской империи (в прошлом столетии) составляла основной закон ее организации, ее строя, а поэтому положила во многих отношениях конец своеволию. Она устранила всякое папское участие в избрании королей. Городам запрещала прием в свою среду граждан извне, а также ограничивала их права на союзы и коалиции. С другой стороны, были определенно указаны и права князей по отношению к различным категориям их подданных. Главным образом содержание буллы касалось избрания римских королей, а также прав и имуществ курфюрстов. В ней перечисляются все семеро главных избирателей: три архиепископа — Майнцский, Кёльнский и Трирский, король Чехии, пфальцграф Рейнский, герцог Саксонский, маркграф Бранденбургский. Избрание решается большинством, на избрание созываются курфюрсты архиепископом Майнцским месяц спустя после кончины императора, а если бы такого созыва не последовало, то они и без приглашения съезжаются во Франкфурт-на-Майне. Избирательные права курфюрста тесно связаны с его землей, которая, как нерушимое целое, переходит в наследство к его первенцу, причем все подданные курфюрста, по их особой и важной привилегии, судятся исключительно в местных судах. В силу привилегии о невызове (de non evocando) никто не имеет права апеллировать на решение этих судов в высшую инстанцию. Курфюрстам на их территории принадлежат так называемые «регалии» — право чеканить монету, назначать пошлины, водворять или не водворять у себя евреев. Таким образом, на основании этой буллы они становились полными господами своей земли и составляли некоторого рода олигархию, которая резко выделялась из остальных князей и в сильнейшей степени возбуждала их зависть. Кроме того, булла предписывала главе государства ежегодно в определенные сроки съезжаться с курфюрстами для решения важнейших государственных дел: важнейшим из курфюршеств, Чешским, владел сам Карл, и, судя по тогдашнему положению дел, имел право надеяться, что ему удастся то, что не удалось его предшественникам, а именно: удержать императорскую власть в своем доме и таким образом, хотя и при помощи некоторого обхода — через олигархию — создать для Германии монархию в лице представителей Люксембургской династии.

Печать придворного суда императора Карла IV.

Поколенное изображение императора в коронационном облачении, в императорской короне, с державой прижатой к гриди, в левой руке и мечом, который он горизонтально держит перед собой, — в правой. Надпись по внешнему кругу: +SlGILLV(m) 1ND/CIS CVRIE KAROL1 QVART1 DIVINA FAVENTE CLEMENC1A ROMANOR IMPERA; no внутреннему (продолжение): TORIS SEMPER AVGVSTI ET BOEMIE REGIS.

Правление Карла в Чехии

Этого монархически-династического положения можно было достигнуть, только обладая большим личным могуществом, сосредоточенным в руках одного дома. На этом основании установилась монархическая власть несколько позднее, 500 лет спустя. Стремлением к такому возможно большему и возможно прочнейшему единовластию был проникнут и Карл IV. Он шел к своей цели осторожно, последовательно и разумно, как настоящий государственный муж, не слишком, впрочем, заботясь о нравственной чистоте избираемых им средств.

Замок Карлштейн в Чехии. Любимая резиденция императора Карла IV. Некогда место хранения императорских регалий.

Особенной похвалы заслуживает его управление своей наследственной землей, королевством Чехией, горные промыслы которой обеспечивали ему прочное финансовое положение. Он создал здесь и порядок, и полнейшую безопасность при помощи строгого правосудия. Он зорко следил за постепенным возрастанием народного благосостояния, за виноградарством и плодоводством, за обработкой рудников, за постройкой мостов и проведением дорог, за правильной чеканкой монеты, за усовершенствованием городской жизни.

Карл IV как король Чехии. Бюст XIV в.

Трифорий Пражского собора.

Вскоре его столичный город, Прага, значительно им расширенный, мог уже соперничать с любым из итальянских городов и превзошел значением многие из городов по эту сторону Альп. Особенно к его заслугам можно отнести основание Пражского университета, первого в Германской империи, к тому же основанного им в начале его правления, в 1348 г.

Карл IV — король Чехии.

Слева: корона Карла IV как чешского короля, сделанная по его приказу в 1347 г. Хранится в Пражском соборе.

Справа: печать Пражского университета, основанного в 1348 г. Император Карл IV,преклонив колени перед покровителем университета, святым Вацлавом, подносит ему грамоту об основании университета.

Одновременно с этим он заботился о постройке моста через Влтаву и о сооружении Пражского собора, и такое соединение забот о чисто материальных нуждах населения с заботами о его духовных стремлениях характеризует Карла IV как замечательного правителя.

Собор святого Вита в Праге.

По указу Карла IV построен на месте бывшего романского собора. Строительство начал французский архитектор Матье из Арраса и завершил чех Петр Парлерж.

Германия

Многие укоряли его за то, что он не в такой степени заботился об остальной Германии и как бы забросил ее. Но для того, чтобы заботиться о ней в равной степени с Чехией, он должен был бы иметь право распоряжаться и Германией как своим государством. Всеми средствами стремился он к расширению своих личных владений, и времена были очень благоприятны в этом отношении для правителя сильного и умелого, обладавшего значительными материальными средствами. Особенно сильно способствовала этому расширению владений рознь и беспутство, которые господствовали в доме Виттельсбахов, между тем как сам он действовал в полном согласии со своими братьями Иоанном-Генрихом и Вацлавом. Первый из них правил Моравией, как леном Чешского королевства, второй — родовым владением дома (ныне герцогства) Люксембургского. Важнейшее из родовых владений Виттельсбахов, Бранденбургскую марку, Карл понемногу скупал у младшего из шести сыновей своего предшественника Оттона и, наконец, по договору 1373 г. окончательно выкупил всю с помощью последней выплаты 500 тысяч золотых гульденов. Надо заметить, что некоторая часть этого владения, Нижне-Лужицкая земля, уже давно была поглощена Люксембургом. При этом с обычной своей политической ловкостью Карл вполне сумел изолировать Виттельсбахов, так что им оставалось лишь одно — принять условия, предлагаемые императором. Титул курфюрста был сохранен за последним из маркграфов Виттельсбахского рода до самой его смерти. Еще легче ему удалось присоединить к Чешскому королевству Силезию, лежащую между Чехией и Бранденбургской маркой. Еще раньше в значительной степени удалось онемечить эту страну, делившуюся на 16 более или менее слабых княжеств. Еще отец Карла IV, пользуясь благоприятными обстоятельствами, успел обратить некоторые из этих княжеств в чешские ленные владения, и Карл продолжал следовать системе отца. Рядом с этими более значительными приобретениями Карл IV не упускал случая увеличивать свои владения во всей Германии небольшими клочками — покупкой замков и городов, графств и баронств. Он был настолько дальновиден, что трудился для будущего и понимал, в какой степени даже небольшое владение могло быть прибыльным в руках человека, имеющего власть. Постепенно он распространил свое владычество на все онемеченные славянские земли, от берегов Дуная до балтийского взморья — Чехию, Моравию, Силезию, Верхне- и Нижне-Лужицкую марку, Бранденбург. А в 1364 г., совершенно в духе того жадного до наследования времени, он заключил с Габсбургским домом договор, по которому в случае вымирания одного дома другой — переживший — должен был унаследовать все владения вымершего дома. Сближение же с императором послужило на пользу Габсбургов в том отношении, что они приобрели Тироль, который Карл после кончины несчастной Маргариты в 1369 г. отдал в лен своему зятю, герцогу Рудольфу IV Австрийскому. Такие брачные союзы были в ту пору надежным связующим звеном и вообще в большом ходу. В такой брачный союз Карл вступил и с домом Гогенцоллернов, начинавшим тогда приобретать значение. Он женил своего сына Вацлава на одной из гогенцоллернских принцесс. Этот брак вскоре был расторгнут императором, когда ему представился случай женить сына на более видной и выгодной невесте — наследнице венгерской короны. Мало того, он вступал даже в такие договоры с князьями, по которым предполагал сочетать браком между собой детей, еще не родившихся, которые должны были родиться в ближайшем будущем.

Италия

Такой политический деятель, как Карл, мог, пожалуй, приняться за разрешение даже таких задач, которые были постоянным камнем преткновения для немецкой государственной мудрости: извлечь надлежащую пользу и из положения Италии. Первый поход в Италию он совершил в 1354 г. С большим умением он воспользовался раздорами между папой Иннокентием VI и быстро возраставшим в могуществе домом Висконти, а также их сторонниками. Он повел дело столь искусно, что и Висконти не нанес ущерба, а папе оказал существенные услуги. В январе 1355 г. он завладел в Милане ломбардской короной и в тот же день покинул город, в котором больше уже нечего было взять.

Карл IV на коронационном пиршестве. Миниатюра из лицевой рукописи «Золотой буллы».

Императору прислуживает старший стольник (пфальцграф Рейнский). На пиру присутствует духовенство.

5 апреля того же года он принял в Риме императорскую корону из рук уполномоченных Иннокентием кардиналов. Ловко пользуясь запутанными делами Италии для достижения своих личных целей, он сумел всех принудить к уплате ему крупных сумм за оказываемые услуги. В следующем же году он сильно огорчил папу введением в действие государственного устройства, которое опиралось на его Золотую буллу, и показал себя очень твердым, когда Иннокентий задумал обложить немецкое духовенство чрезвычайно высокими налогами. При его преемнике Урбане V он ясно поставил своей целью восстановление папской резиденции в Риме и тем самым приобрел большое значение в глазах всех итальянцев. Он даже обещал оказать папе помощь против его врагов, как только вернется в Рим. Связующим звеном в цепи этих интриг, где все стремились перехитрить друг друга, был второй поход Карла в Рим (1368 г.), во время которого он долгое время пробыл в Риме с Урбаном V, не испытав тех неприятных впечатлений, которые выпадали на долю его предшественников. Он сумел даже стать миротворцем между папой и его злейшим врагом Бернабо Висконти. Когда же последний нарушил этот только что восстановленный мир, то император в угоду папе осудил Бернабо на изгнание, но и не подумал приводить этот приговор в исполнение. В 1370 г. Урбан вернулся в Авиньон, глубоко опечаленный. Он там и умер в том же году. Его преемник, Григорий XI, действительно должен был решиться на возвращение в Рим (1377 г.), но вскоре из-за этого произошли новые волнения, которые способствовали еще большему разъединению церкви и привели к большим потрясениям.

Монета папы Григория XI (1370–1378).

Въезд Карла IV в Париж. По миниатюре из французской рукописи XIV в.

Париж. Национальная библиотека.

По левую руку от императора — его племянник Карл V Французский, по правую — его сын, римский король.

Германия. Ассоциации

В течение того века, который прошел со времени междуцарствия, понятие о таком государственном строе, в состав которого должна входить каждая отдельная сила, успело значительно развиться и возрасти. Но, конечно, все были еще очень далеки от нашего современного воззрения на государство. Дошли уже до того, что общий внутренний мир, т. е. государственное благоустройство или нечто подобное ему, стали считать нормальным положением, желательным, долженствующим существовать. В течение этого столетия сильно поубавилось и разбойничьих замков рыцарства. И эти начала государственного благоустройства опирались не на правительство, не на власть князя, короля, императора, а на вполне частную инициативу — на принцип свободного союза, на ассоциацию. В этом отношении XIV в. в Германии заслуживает полного внимания. Около 200 городов, укрепленных, вооруженных, почти самобытных в своей внутренней жизни, были тесно связаны между собой всякого рода местными союзами, сообразно своим частным интересам, готовые вынудить и дворянство, и духовных и светских князей к изменению их привычек, так что те уже начали искать поддержку своему значению и могуществу в ассоциациях и союзах, подобных городским. История политики и приобретений Карла IV представляет нам важную, но все же незначительную долю поступательных шагов Германии на пути политического развития во второй половине XIV в. Важнейшее совершилось без его участия или по крайней мере так, что влияние его императорской власти оказывалось лишь косвенным и второстепенным. И в Северной и в Южной Германии во время его правления произошли многие события, важные по своим последствиям.