Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь FAQ Написать работу КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Кейс № 5. «Если бы я был учителем»↑ ⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 4 Содержание книги
Поиск на нашем сайте
Цель кейса: формирование у будущих педагогов особого чувства – причастности ко всему, что происходит в педагогическом сообществе.
Начало рождения педагога, зачастую, начинается не в высшем учебном заведении, не на пером проведенном уроке, а в детстве, когда ребенок попадает к любящему, понимающему педагогу, которому подражает во всем, мечтая стать в будущем таким же он. Однако недоброе отношение педагога к ребенку может также дать толчок к зарождению мечты стать учителем, но не таким, а лучшим, способным принимать и понимать ребенка как личность. Материалом для кейса послужили отрывки из рассказа Н.З. Соломко «Если бы я был учителем». Главный герой, ученик-второгодник, и не думал быть учителем, но неверие в него классного руководителя не озлобило мальчика, а напротив заставило задуматься над вопросами «А такие ли должны быть учителя?», «Кто виноват, что люди становятся злыми?». Вопросы и задания для обсуждения: 1. Охарактеризуйте профессиональное поведениеАнны Михайловны. 2. Что для Андрея Митюшкина является источником развития? 3. Как Вы думаете, перед кем стыдно Митюшкину? 4. Проследите за началом рождения в Андрее учителя. Охарактеризуйте каждый его шаг навстречу профессии. 5. Как Вы думаете, получится ли из Андрея хороший учитель? (обоснуйте свою точку зрения).
Материал к кейсу Что Земля круглая, нам объясняли в школе. Но я это знал и сам, еще до школы. Наш поселок по имени Полуночное стоит на самой макушке Земли. Когда утром выходишь из дому, то сразу видать: Земля круглая, все в порядке улочки, обозначенные пунктиром деревянных одноэтажных домов, разбегаются от наших ворот и тянутся вниз, вниз – к лугам... В лугах пасутся кони. А за лугами – ближний лес, он светло-зеленый. А за ним – синь и темень тайги до самого горизонта. Сразу за горизонтом – Сибирь... Я иду в школу по круглой Земле и думаю о лошадях, что пасутся в лугах и ждут меня. А я иду в школу... Кто бы знал, как мне туда неохота! Мое любимое время года – лето. Потому что не надо в школу. Летом я мечтаю стать лесником: в лесу тихо и никто не кричит, в лесу так хорошо, что и взрослым становиться необязательно. Зато осенью, зимой и весной мое главное желание – скорее, во что бы то ни стало вырасти! Стать большим, сильным, недоступным. Чтобы меня все боялись и не трогали. Осенью, зимой и весной я мечтаю стать милиционером. А то слишком много хозяев! И каждый знает, каким ты должен быть, что ты должен делать. И каждый уверен, что он может поучать тебя, запрещать и наказывать. Например, моя классная, Анна Михайловна... Когда она говорит: «Я из вас сделаю людей!» – мне становится страшно. А когда она говорит: «Вырастете – сами спасибо скажете!» – я смеюсь. Потихоньку, конечно, чтоб она не заметила. Никогда, никогда я не скажу ей спасибо, пусть мне хоть сто лет будет! Она злая. А может, и не злая, а просто за что-то всех нас очень не любит. А за что – никто не знает... В общем, конечно, я сам виноват. Я сам дурак! Остался на второй год. Один остался – все мои друзья ушли. Вон они – рядом, бегают по школьному двору, курят потихоньку за поленницей, идут домой, размахивая портфелями... Но что-то произошло, что-то разделило нас. Наверно, то, что они – в шестом, а я – в пятом. И я обхожу их стороной, стараюсь не встречаться. А новых друзей у меня нет. Ну их, они же малышня... Поэтому я все время один. Поэтому я весь год читаю книги. Там много всяких людей, они как живые, я люблю их. Но я про них знаю, а они про меня – нет, а так хочется поговорить с кем-нибудь, кто все понимает и не сердится... С мамой? Ей некогда. И она не любит говорить про книги. Я понимаю – ей трудно, она переживает из-за того, что я остался на второй год. Она любит меня и не любит, когда я читаю. Она говорит: – Лучше – учись! Что тебе эти книги? Все, что нужно, написано в учебнике... Я не спорю с мамой – я ее люблю. Особенно сейчас, когда она уже месяц лежит в больнице и я живу совсем один. Хуже всего вечером. Я не боюсь темноты. Но больно тихо в доме, нет шагов. Я не могу к этому привыкнуть. Поэтому все вечера провожу в лугах – у лошадей. Они – добрые, хоть и молчаливые. Я разговариваю с ними. Они слушают и тихонько фыркают. С ними хорошо. И конюх, дядька Самойленко, меня не гонит, разрешает кататься. – Митюшкин, ты опять без сменной обуви?! – встречает меня на пороге школы Анна Михайловна. – Опять, – отвечаю я. – Ты, Митюшкин, не дерзи! – сердито говорит Анна Михайловна и смотрит на меня не мигая. – Ты, Митюшкин, достукаешься! Взрослый балбес, а понятия как... – Она замолкает, подыскивает сравнение пообидней. –...как у первоклассника, – подсказываю я. – Ну уж нет! Первоклассник рядом с тобой – Сократ! – А это кто такой? – выпучив глаза, интересуюсь я. – Ну и неуч! – отвечает она. – Нет, правда, это кто? Писатель, что ль? А чего он такого написал? – Вы поглядите на него! – возмущается Анна Михайловна. – Он мне будет экзамены устраивать! Пришел без сменной обуви, да еще и разговаривает! Я ухожу и, уже поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице, слышу, как Анна Михайловна говорит кому-то: – Вы можете себе это представить – дожить до таких лет и не знать, кто такой Сократ! Тупейшей души человек этот Митюшкин! – Да чего вы от него хотите – второгодник! – успокаивающе отвечают ей. Мне смешно. Я ведь знаю, кто такой Сократ. Просто Анне Михайловне про это не говорю. Зачем? Почему-то в школе я совсем другой. Я очень вредный в школе. Раньше со мной этого не было. Раньше я был тупица, но тихий. А теперь я тупица и хулиган. Так про меня говорят. Раньше, когда меня ругали и спрашивали: «Тебе не стыдно?!» – я опускал голову и говорил: «Стыдно». А теперь я говорю: «Не!» – и нахально улыбаюсь. Я улыбаюсь нахально и мучаюсь. Потому что – я же знаю – человек должен быть добрым. А я – злой. Что-то со мной случилось, что ли. В школе я как с цепи срываюсь. Не могу я в школе быть добрым. Да от меня ведь этого и не требуют. Требуют, чтоб я был послушным... Я не люблю себя такого – злого, вредного и улыбающегося нахально, но поделать с собой ничего не могу. Когда я говорю: «Не!» – и улыбаюсь, я вру. На самом деле мне стыдно. Но не перед Анной Михайловной, а перед кем-то другим. Не знаю, перед кем...
*** Сейчас вы напишете сочинение на вольную тему: «Если бы я был учителем»... – Уя!.. –...а мы их отправим в Москву, в «Пионерскую правду». – Прямо в газету?! – Ой, а ошибки?! – Ошибки я проверю и исправлю. – Ой, спасибо, Анна Михайловна! – А чего писать-то?.. – с недоумением спрашивает Афанасьев. – Про школу. Про то, что каждый должен стараться учиться, про любимые предметы и учителей... – объясняет Анна Михайловна. – Хватит разговоров, начинайте, а то не успеете. А Ленки и Цыбулько все нету... – А если я не хочу быть учителем? – спрашиваю я с места. – Тогда как? – А тебя, Митюшкин, никто в учителя и не приглашает! – пожимает плечами Анна Михайловна. – Ты вообще можешь не писать, это не учебное задание... Но я пишу. Пишу торопливо. Наверное, делаю много ошибок. Ну и пусть! Мне весело и страшно... «Митюшкина А., ученика 5 «В». Сочинение. «Если бы я был учителем»: «Смешно даже думать об этом! Быть учителем я не хочу ни за что, и представлять это не хочу даже понарошку. Надо быть совсем дураком, чтобы не понимать, что все должно быть не так, а совсем наоборот! Вот как я это себе представляю: прихожу я в школу, а все учителя говорят мне: «Здравствуй, Андрюша!» – и глаза у них добрые. «Здрасте! – отвечаю я сурово и иду себе мимо. – Вызовите-ка ко мне директора! Что-то его второй день в школе не видать, прогуливает опять?!» «Да он на совещании был», – заступаются учителя. «А вот я сейчас разберусь, где он был!» – грозно обещаю я. Прибегает директор. Очень испуганный. Смотрит в пол. «Ты меня вызывал, Андрюша?» «Зайдите ко мне в класс», – говорю я сердито. В глазах у меня – лед, в голосе – сталь. Мы входим в класс. «Так вот зачем я вас вызвал, Владимир Палыч, что-то опять у учителей дисциплина разболталась. Опять они безобразничают на уроках!» «Боже мой! – бормочет директор. – Неужели опять?» «Представьте себе! Вчера на географии Юлия Ивановна обозвала Петрова бестолочью! Что это – метод воспитания в вашей школе?» Директор разводит руками: «Ох, Андрей, у меня уже просто руки опускаются! Сколько раз я ей говорил! Но, знаешь, ее надо понять – у нее сейчас неприятности дома, помнишь, я тебе в прошлый раз говорил...» «А может, у Петрова тоже неприятности дома? – укоризненно говорю я. Но он ведь не обзывается...» Директор молчит, лицо у него несчастное, он вот-вот заплачет, будто он не директор, а маленький обиженный мальчик. «Да ладно вам! – говорю я. – Чего вы, в самом-то деле! Чем плакать, лучше бы попробовали разобраться, что там к чему, в этой вашей педагогике! Это же просто!» «Как же! – машет рукой он. – Вот ты сам сперва попробуй, а потом и говори!» «По-моему, – говорю я, – надо просто быть добрым... Ну... Наверно, надо просто любить своих учеников...» – Ты с ума сошел! – испуганно бормочет он. – Разве это просто?!» – До конца урока двадцать минут! – объявляет Анна Михайловна. Поторапливайтесь! А Ленки и Цыбулько нет и нет! Где они? Может, их в милицию забрали?.. За что? – Митюшкин, что ты там пишешь? Я же сказала: тебе писать не надо. Я не отвечаю, пишу дальше. «...Директор вздыхает. «Обратите особое внимание на поведение Анны Михайловны, –выговариваю ему я. – Вчера она...» «Обзывалась?» «Хуже! Ударила Саньку Лапкина указкой!» «Какой ужас! – стонет директор. – Какой позор!» – и хватается за голову. «Немедленно позвать сюда Анну Михайловну!» – распоряжается он. Ее приводят. Директор волнуется, краснеет и даже не сразу может заговорить. «Вы! – наконец произносит он. – Как вы смели?! Как могли, а?!» Анна Михайловна с ходу начинает шмыгать носом. «Я больше так не буду... – обещает она. – Понимаете, он...» «Кто?» «Лапкин... Он вертелся... а у меня указка в руке была... И... все как-то само собой вышло...» «Та-ак! – зловеще тянет директор и оборачивается ко мне: – Что будем делать, Андрей Петрович?» «Я думаю, – говорю я, – пора исключить Анну Михайловну из школы. Довольно мы с ней мучались! Уговаривали, помогали, беседовали... Всякому терпению бывает конец!» «Простите меня! – в голос ревет Анна Михайловна. – Я больше так никогда-а-а...» «Нет, даже не просите! – мрачно заявляет директор. – Мне ваши обещания во где сидят! Вот переведем вас в школу для трудных, пусть там с вами разбираются!.. И тут звенит звонок. Я сдаю свой листок Анне Михайловне.
*** – То есть как это вы мальчиков не берете? – спрашиваю я их. – Очень просто! – отвечают они. Вокруг меня суетятся. На меня прибегают посмотреть. Приходит председательница приемной комиссии, очень строгая, очень толстая, в очках. – А почему вы хотите поступить именно к нам? – подозрительно спрашивает она. – У вас в правилах приема не сказано, что вы мальчиков не берете! начинаю сердиться я. Кладу документы на стол. В комнате тихо. Председательница приемной комиссии со вздохом рассматривает мое свидетельство о неполном среднем образовании. – А троек-то, троек... – качает она головой. – У вас в правилах приема не сказано, что вы только отличников берете! – огрызаюсь я. – Я ж не прошусь к вам без экзаменов! Буду сдавать, как все... – Разумеется... – неуверенно соглашается она. – Но почему же именно к нам? Почему не в ПТУ... Не в техникум, в конце концов? – По-моему, у нас в стране человек сам выбирает, кем ему быть! объясняю я. Спорить с этим утверждением трудно, поэтому некоторое время все молчат. Я тоже. – Ну хорошо... – вздыхает председательница. – Как вас зовут? – Там написано, – киваю я. – Митюшкин Андрей... – читает она. – Петрович, – уточняю я. – Дело вот в чем, Андрей... Петрович... У нас ведь учатся, в основном, девочки... То есть мальчикам, конечно, не запрещается к нам поступать... Но как-то они к нам не идут. Они все больше в техникумы идут... – Это их дело, – отвечаю я. – А мне в техникум не надо. Мне сюда надо. – Н-да... – переглядывается она с окружающими. – Ну а не проще ли тогда уж закончить школу и поступить сразу в институт? Я пожимаю плечами, вот ведь пристали. – Нет, не проще. – Да пойми: не станешь ты у нас учиться! Ну, поступишь, допустим! И все равно сбежишь через месяц! – Почему это? – Андрей, миленький ты мой, ну что ты будешь делать – один среди трехсот семидесяти пяти девочек? Ну пойми сам! – А чего тут думать? Учиться буду! Снова тихо. Я стою у стола и уходить не собираюсь. – Господи! – вздыхает председательница приемной комиссии. – Это просто конец света какой-то!.. Мальчик пришел... Ты можешь мне объяснить, почему ты хочешь поступать именно к нам? Это уму непостижимо – мальчик!.. – А чего тут непостижимого? – отвечаю я. – Это ведь педагогическое училище? – Вот именно! – подтверждают присутствующие. – Ну и вот! – говорю я им. – А я хочу стать учителем. И как можно скорей...
*** Конечно, так было бы красивее: драться одному против шестерых. Во всяком случае, пока стоишь на ногах... А потом? Когда они меня свалят и ногами им будет удобнее?.. Надо сматываться, это точно! Я сделал еще шаг назад... Нет, я не боялся их, я их ненавидел! Я думал о них раньше. Ну, не об этих именно, а вообще о таких, я их много видел... Мне они никогда не нравились, но когда они никого не пинали ногами, а просто бродили в одиночку по улицам и глаза у них были тоскливые, как у людей, мне было их жалко. Я думал: так получилось, что они – не люди... Это их несчастье. Я жалел их потому, что ничего у них не было в этой их дурацкой и злой жизни и ничего им было не надо... Есть... Пить... Ходить толпой, чтоб все расступались и боялись их... А зачем нужно, чтоб их боялись, они ведь и сами не знают... Мне это странно было: ведь все мы родились похожими, и все – людьми... Как же они стали такими? Разве они не знают, что если пнуть человека ногой, то ему больно? Или знают и им это нравится? Почему? Может быть, их не учили быть людьми? Но тогда кто-то ведь виноват в этом?.. Кто-то должен был их научить?.. Я поэтому решил стать учителем... Потому что я и сам мог быть таким, только мне пнуть было трудно... Мне жалко было... Но я же помню... Живешь-живешь, и всякий над тобой хозяин, всякий командует как хочет. Потому что он – сильный. Или он – старше. А ты – маленький, ты делай что велят. А обиды копятся, просто нет сил пока ответить... И все думаешь: вот вырасту, тогда я вам!.. Я вам всем!.. Я ведь и учителем сначала решил стать, чтоб отомстить... Анне Михайловне хотя бы... Я потом только понял, что не мстить надо, а заступаться, потому что иначе что получится? Как вы мне, так и я вам, да?.. (Соломко Н. З. Если бы я был учителем повести и рассказы / Наталья Зоревна Соломко; [худож. Е. Стерлигова]. – М.: Дет. лит., 1984. – 207 с).
|
||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-12-09; просмотров: 524; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.225.98.39 (0.01 с.) |