Право и другие нормативные системы

Право и миф. Наиболее древней нормативной сис­темой является миф. В совокупности с ритуалом миф представляет собой исторически первую мировоззрен­ческую парадигму, содержащую и передающую из поколения в поколение принятые обществом нормы поведения и взаимоотношений. Миф играет настолько важную роль в жизни архаических культур, что его мож­но определить как драматическое повествование, струк­турирующее всю жизнь общества. Это не индивиду­ально-личностное, а коллективно-общинное повествова­ние, к которому члены общины причастны именно бла­годаря своему членству в ней. Миф также обеспечива­ет необходимую интерпретативную парадигму, обрам­ляя повседневную деятельность индивидов своими ба­зисными паттернами. Кроме того, мифологические пат­терны содержатся в ритуале — действенно-практичес­ком компоненте архаического мировоззрения. Ритуал представляет собой форму социального поведения, ба­зирующуюся на феномене архетипического символиз­ма, затрагивающую ключевые ценности общества, обыг­рывающую дихотомию сакрального и профанного и в этом смысле представляющую собой практическую ре­ализацию мифологического мировоззрения. Точно так же, как язык является символической системой, пост­роенной по определенным правилам, так и ритуал представляет собой систему символических действий, кото­рая тоже строится на основе определенных правил. Хотя само понятие «ритуал» обычно используют для описа­ния конкретных форм поведения животных и людей, более глубокое исследование раскрывает нам, что ри­туальное поведение, с которым мы сталкиваемся в ис­тории и в различных культурах, присуще только чело­веку, как и способность к вербальному выражению, и изменения в ритуальных действиях обычно происходят параллельно с изменениями в языке. Ритуал и миф имеют общие черты: в основе того и другого лежат ба­зисные биологические или культурные программы дей­ствий; и миф, и ритуал выполняют коммуникативную функцию. Ритуальное поведение, несомненно, представ­ляет собой средство невербальной коммуникации. Ри­туальное действо, там, где оно сохраняет актуальность и явственность своего сакрального содержания, явля­ется одновременно экзистенциальным и космогоничес­ким. Будучи элементом древнейшей эпохи, когда дис­курсивное, вербализованное мышление не могло играть ведущей роли, ритуальное поведение отражает перво­начальную биопсихическую целостность человеческого мировосприятия, отождествляющего микрокосм и мак­рокосм. Нетрудно предположить, что первоначально периоды жизненных кризисов, перемены статуса, смер­ти, рождения, вступления в брак и т.д. требовали кон­такта с сакральным: в эти периоды человек был более уязвим и чуток, лишен защиты привычного социально­го статуса, ощущал неизбежность смерти и величие рода как надындивидуального начала. Поскольку субъектом ритуала в свое время становился каждый без исключения член общины, это давало возможность каждому пережить свой личный опыт общения с сак­ральным и сохранить на всю жизнь память об этом пере­живании. Ритуальное поведение соединяет символичес­кие и структурно-функциональные аспекты социально­го взаимодействия и формирует исходные социокультурные нормы как для всех основных институциональ­ных сфер, так и для макросоциального порядка. Риту­альное поведение через символическую трансформа­цию обеспечивает становление социальной иерархии и организации основных форм институциональной упоря­доченности (система власти, правила родства и брака, религиозно-культовая сфера и т.д.).

Ритуальная практика придает нормативный харак­тер жизни каждого индивида и общества в целом, рег­ламентируя повседневные занятия людей, внося в их существование необходимые запреты, полагая прегра­ды индивидуальному произволу. Так, важнейшей фун­кцией ритуала было отделение сферы сакрального от профанного, чистого от нечистого. Ритуал внедрял так­же нормы солидарности членов рода друг с другом, неприятия чужого, уважения к смерти и горю близких умершего, почитанию брачных уз и родителей, взаимо­отношений между полами, гендерного поведения взрос­лых мужчин и женщин.

Право и религия. Религия также представляет со­бой нормативную систему. Ее специфическими черта­ми являются следующие: религиозным нормам припи­сывается происхождение от сверхъестественного нача­ла. Бога; они доводятся до сведения людей через осо­бых избранных свыше лиц, получивших откровение, — пророков, или посредников между сакральным и профанным мирами; религиозные нормы абсолютны, они не допускают альтернатив или разночтений, и наруша­ющий их человек не подлежит оправданию; они не до­пускают также сомнений и опровержений, действуя как императивы; они предписывают определенные модели социального поведения па основе особого состояния души — веры. Мы уже говорили, что в первобытных обществах право еще не отличалось от религии, и это легко объяснить, если иметь в виду, что все мысли, все поведение тех людей диктовались верой в сверхъесте­ственное. Из этого следует, что предписания, которы­ми они руководствовались, как правило, очень строгие, влекли наказания сверхъестественного порядка. Лишь в результате постепенного процесса секуляризации — или под воздействием более передовых цивилизаций — право приобрело свой истинный характер, мир профанного отделился от мира духовного. В обществах совре­менного типа даже в религиозных законодательствах проводится различие между авторитетом правосудия и совестью. Собственно религия занимается вопроса­ми совести. Впрочем, было бы невозможно отождествить совесть и право как в смысле действий, которое оно рег­ламентирует, так и в смысле применяемых санкций.

Право и мораль. Различие между правом и мора­лью тоньше, поскольку и то и другое находится в одной и той же плоскости, правда, мораль, даже та, которую принято называть «социальной», имеет гораздо менее выраженный социальный характер, чем право. Ее ис­тинной областью является индивидуальное сознание, тогда как предписания права имеют непременно кол­лективный характер и касаются в равной степени как социальной группы, так и заинтересованного лица. Поэтому сфера применения норм морали отличается от области применения правовых норм, хотя это две смежные области. В отличие от права мораль несет оценочную характеристику (хорошо — плохо, благород­но — низко). Нормы морали действуют через внутрен­ние психологические механизмы. Для них характерно отсутствие текстуального закрепления и правовых сан­кций. Право и мораль являются важнейшими элемен­тами человеческого поведения и тесно взаимосвязаны. Как правило, все правовое подлежит моральным оценкам. Сфера применения правовых оценок к морали зна­чительно уже, чем моральных к праву. Это объясняется тем, что моральные оценки универсальны, а правовые ограничены определенными сферами действительности. По сравнению с правом мораль одновременно и более требовательна, и менее требовательна. Если правовые предписания обычно не вторгаются в глубины сознания и оставляют без внимания намерения, касаясь лишь поступков и поведения, то для морали основным являет­ся намерение. Иными словами, множество аморальных поступков совершенно безразличны для права, ведь с точки зрения права «все, что не запрещено — разреше­но». Однако, с другой стороны, можно сказать, что пра­во имеет более принудительный характер, чем мораль, если иметь в виду наказание. Нарушение норм морали влечет за собой порицание. Его не следует сбрасывать со счетов, потому что осуждение или даже осмеяние могут иметь очень серьезные последствия, привести к психи­ческому расстройству, сломать карьеру и даже довести до самоубийства. Однако оно не так затронет судьбу преступившего нормы человека, как это сделает поста­новление органа государственной власти, например, осуждение по уголовному делу.

В то же время возможны и иные подходы. Напри­мер, польский исследователь А. Подгурецкий считает, что сфера морали является более широкой и включает сферу права как свою внутреннюю область. В пользу своей позиции он приводит следующие аргументы.

Правовое осуждение каких-либо деяний является по­казателем и морального их осуждения, в то время как моральное осуждение не всегда сопровождается тре­бованием применения правовых санкций против дан­ных деяний.

1.Чем сильнее правовое осуждение, тем сильнее осуждение моральное (при пересечении некоторого спе­цифического, качественно обозначенного барьера).

2.Работники систем правового контроля больше, чем кто-либо, заангажированы требованием наиболее точ­ной реализации формально-структурных требований данной правовой системы и при этом меньше, чем дру­гие, осуждают нарушение норм общественной жизни.

Поэтому Подгурецкий считает неправильным пред­ставление о смежном характере сфер права и морали как социальных регуляторов. Существуют три основных вида поведения людей, связанного с право­выми и моральными нормами:

а) поведение, которое подлежит исключительно моральной оценке;

б) поведение, которое подлежит исключительно правовой оценке;

в) поведение, которое подлежит как правовой, так и моральной оценке одновременно.

Общественное мнение имеет тенденцию к проявле­нию моральных реакций в тех случаях, когда считает, что данное явление должно регулироваться правом. В то же время не всякое поведение, которое с точки зрения общественного мнения имеет отрицательную моральную оценку, вызывает правовую реакцию в виде официальных правовых санкций. Другими словами, в общественном мнении существует сфера явлений, име­ющих чисто моральный характер, а также сфера яв­лений, имеющих смешанный, морально-правовой ха­рактер; а явлений чисто правового характера не су­ществует.

Натуральные обязательства. Мораль и право слиш­ком близки друг к другу, чтобы между ними не суще­ствовало промежуточной зоны. Так, например, в пра­ве известны неполные обязательства, называемые «на­туральными», которые снабжены полусанкциями в том смысле, что кредитор не может обращаться в суд с тем, чтобы добиться возвращения долга, а должник, выполнивший свое обязательство, не может со своей стороны утверждать, что он произвел оплату недолжно­го и требовать возмещения. Мораль прежде всего — это огромный резервуар, из которого черпает право. По мере его усовершенствования требования права становятся все более настоятельными и из обыкновен­ных обязанностей превращаются в обязанности юри­дические. Хотя и реже, но имеет место и обратный процесс; существуют правовые нормы, которые перестают подкрепляться юридическими санкциями и опи­раются лишь на сознательность.

Противоречия между правом и моралью. Тесные связи между моралью и правом могут в некоторых слу­чаях порождать конфликты. Может, в частности, слу­читься, что та или иная норма, установленная в право­вом поле, будет отвергаться членами сообщества из моральных побуждений, например, военными, которым отдали приказ выполнять то, что противоречит их ре­лигиозным или нравственным убеждениям (допустим, солдатами, по политическим или религиозным мотивам уклоняющимися от призыва, и т.д.). Должна ли право­вая норма уступать норме морали, или следует рато­вать за приоритет права? Для социолога ответ не вы­зывает сомнений: подчиняться следует правовой нор­ме, поскольку до тех пор, пока она остается в силе, такая норма отражает волю социальной группы, тогда как норма морали выражает личное мнение или, в луч­шем случае, распространена среди меньшинства и дол­жна, следовательно, подпадать под приоритет право­вой нормы до того времени, пока она не обретет при­знание группы. Разумеется, не запрещается критико­вать закон, проводить против него кампанию и ратовать за его отмену. Но пока он действует, ему нужно подчи­няться. Здесь, однако, необходимо сделать две оговорки. Бывают случаи, когда вся законодательная система яв­ляется нелегитимной, поскольку представляет собой результат узурпированной власти, навязанной силой и не признанной нацией в целом. Очевидно, что следуя этой гипотезе, обязанность подчиняться может и должна нарушаться. Рассуждая в этом же ключе, можно ска­зать, что когда власть, даже легитимная, злоупотребля­ет принудительными мерами для самоутверждения, ее распоряжения больше не отражают волю общества.