Последовательность предъявления стимулов Альберту на четвертый день тестирования

 

Предъявляемые стимулы	Наблюдаемые реакции
1. Кубики	Играет с кубиками, как обычно
2. Крыса	Отстраняется с выражением страха (не плача)
3. Крыса плюс шум	Страх и плач
4. Крыса	Страх и плач
5. Крыса	Страх, плач, отползание прочь
6. Кролик	Страх, но менее выраженный, чем в предыдущем случае
7.Кубики	Играет, как обычно
8.Кролик	То же самое, что в № 6
9.Кролик	То же самое, что в № 6
10. Кролик	Некоторый страх, но также попытка потрогать кролика
11.Собака	Боязливое избегание
12. Собака плюс шум	Страх и уползание
13.Кубики	Обычная игра

 

Если Альберт будет реагировать на эти объекты и животных только в экспериментальной ситуации и нигде больше, то важность полученных данных значительно уменьшится. Чтобы проверить это, на следующий день Альберта поместили в другую комнату, где было более яркое освещение и находилось больше людей. В этой новой ситуации Альберт реагировал на крысу и кролика по-прежнему явно выраженным страхом, хотя и несколько менее интенсивным.

Последний тест, который хотели провести Уотсон и Рейнер, имел целью выяснить, насколько устойчивыми во времени будут условные эмоциональные реакции. К этому времени Альберт был усыновлен и в ближайшее время должен был покинуть больницу. Дальнейшее тестирование было отложено на 31 день. В конце этого периода мальчику вновь показали маску Сайта Клауса, шубу, крысу, кролика и собаку. По прошествии месяца эти объекты все еще вызывали у него сильный страх.

Уотсон и его коллеги планировали попытаться разрушить сформированные условные связи и устранить реакции страха у маленького Альберта. Однако мальчик покинул больницу в тот самый день, когда должны были быть проведены эти последние манипуляции, и, насколько известно, никакое «разобусловли-вание» так никогда и не осуществилось.

ОБСУЖДЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ ПОЛУЧЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ

В этом исследовании и во всей работе Уотсон ставил две цели: а) продемонстрировать, что любое человеческое поведение есть результат научения и обусловливания и б) доказать, что фрейдовская коцепция, согласно которой наше поведение проистекает из бессознательных процессов, неверна. Обсуждаемое исследование, при всех его методических просчетах и серьезных погрешностях этического порядка (о чем речь пойдет дальше), весьма преуспело на пути убеждения значительной части психологов в том, что эмоциональное поведение может быть обусловлено с помощью простых техник выработки связей «стимул—реакция». Полученные результаты способствовали формированию одной из главных школ психологической мысли — бихевиоризма. Было показано, что нечто столь сложное, личное и человеческое, как эмоции, может быть продуктом обусловливания или научения, подобно тому как крыса в лабиринте научается с каждой последующей пробой все быстрее и быстрее находить пищу.

Логичным продолжением этого вывода является допущение, что другие эмоции, такие как гнев, радость, печаль, удивление или отвращение, могут быть обусловлены аналогичным образом. Другими словами, причина того, что вы грустите, когда слышите старую песню, нервничаете во время интервью при поступлении на работу или публичном выступлении, чувствуете себя счастливым, когда приходит весна, или испытываете страх, когда слышите гудение бормашины, заключается в том, что в результате обусловливания в вашем мозге сформировалась ассоциация между этими стимулами и специфическими эмоциями. Другие, более необычные эмоциональные проявления, такие как фобии или реакции на сексуальные фетиши, также могут развиваться в результате подобных процессов

обусловливания. Это по сути своей такие же процессы, какие Уотсон наблюдал у маленького Альберта, хотя, как правило, более сложные.

Уотсон утверждал, что полученные им данные объясняют че­ловеческое поведение в более ясных и простых терминах сравнительно с психоаналитическими понятиями Фрейда и его последователей. Как отмечали в своей работе Уотсон и Рейнер, фрейдисты объясняли бы сосание пальца как выражение изначального инстинкта поиска удовольствия. Альберт, однако, сосал свой палец каждый раз, когда испытывал страх. Как только его палец оказывался во рту, он переставал чувствовать страх. Таким образом, Уотсон интерпретировал сосание пальца как условный рефлекс, суть которого — блокировать действие стимула, вызывающего страх.

Еще одна атака против фрейдистского образа мыслей, предпринятая в этой работе, касается того, как фрейдисты в будущем, если бы им представилась такая возможность, могли анализировать страх, вызываемый у Альберта видом белой шубы. Уотсон и Рейнер утверждали, что фрейдисты, «вероятно, будут домогаться от него пересказа сновидений, которые, по их трактовке, покажут, что Альберт, когда ему было три года, пытался играть с волосяным покровом на лобке собственной матери и был жестоко наказан за это». Главной заслугой авторов обсуждаемой статьи было то, что на примере маленького Альберта они продемонстрировали: эмоциональные нарушения у взрослых не могут всегда объясняться сексуальными травмами, имевшими место в детстве, как это интерпретировалось фрейдистами.

ВОПРОСЫ И КРИТИЧЕСКИЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Читая описание исследований Уотсона и Рейнера, вы, возможно, были озабочены или даже возмущены обращением экспериментаторов с этим невинным малышом. Этот эксперимент явно нарушает современные этические стандарты поведения, соблюдение которых необходимо при проведении исследований на людях. Представляется крайне маловероятным, чтобы какая-либо комиссия в каком угодно исследовательском институте одобрила бы подобные эксперименты в наше время.

Восемьдесят лет назад, однако, такие этические стандарты формально не существовали, и не было ничего необычного в том, что в психологической литературе встречались описания исследований, проведенных с использованием методов, которые сегодня представляются сомнительными. Необходимо отметить, что Уотсон и его коллеги не были садистами или жестокими людьми и что они были увлечены новыми, неисследованными областями познания. Они признавались, что испытывали серьезные колебания, занимаясь изучением процессов обусловливания, но решили, что это оправданно, поскольку такие же страхи так или иначе будут возникать у Альберта, когда он покинет защищенную гавань — больничные стены. Даже если и так, допустимо ли пугать ребенка до такой степени, независимо от важности потенциального открытия? Сегодня почти все ученые признали бы, что это недопустимо.

Другой важный с этической точки зрения момент состоит в том, что мальчика позволили забрать из больницы и что не было произведено «разобусловливание» для устранения его страхов. Уотсон и Рейнер утверждают в своей работе, что такие условные эмоциональные реакции могут сохраняться в течение всей жизни. Если они правы в этом утверждении, то с этической точки зрения крайне трудно оправдать то, что было допущено в отношении ребенка, а именно что его оставили расти и взрослеть с этими страхами (и, кто знает, со сколь многими другими).

Некоторые исследователи выражали сомнение по поводу утверждения Уотсона, что эти обусловленные страхи будут сохраняться столь длительное время (Harris, 1979). Ряд авторов считают, что эмоции Альберта не были обусловлены настолько эффективно, как утверждали авторы эксперимента (Samelson, 1980). Неоднократно было продемонстрировано, что реакции, усвоенные посредством обусловливания, могут быть утрачены в результате последующего опыта или просто с течением времени. Вообразим, например, что когда Альберту исполнилось пять лет, ему подарили на день рождения белого кролика. Сначала он мог бы испугаться кролика (несомненно, изумив этим своих приемных родителей). Но, находясь все время неподалеку от кролика и видя, что ничего страшного не происходит (не слыша никакого громкого шума), по всей вероятности, он постепенно будет бояться все меньше и меньше, пока, наконец,

реакция страха не исчезнет полностью. Данный хорошо изученный в психологии научения процесс называетсяугашением, и этот процесс — обычное явление при научении и «разучивании», обусловливании и «разобусловливании», с которыми мы постоянно имеем дело на протяжении всей жизни.

СОВРЕМЕННЫЕ РАЗРАБОТКИ

Статья Уотсона, изданная в 1920 году, продолжает цитироваться в самых различных областях исследований, от психотерапии до рекламы. Одно из исследований, опубликованное в медиажурнале, основывается частично на теории Уотсона, объясняющей, как могут обусловливаться эмоциональные реакции. Шадхури и Бак (Chaudhuri & Buck, 1995) изучали психологические эффекты действия рекламы в различных масс-медиа. Исследователи обнаружили, что рекламная продукция в печатных средствах массовой коммуникации провоцирует скорее рассудочные, аналитические реакции, в то время как электронные средства (телевидение) создают условные, главным образом эмоциональные, реакции. Другими словами, когда вы смотрите рекламные ролики по телевидению, вы похожи на маленького Альберта, a TV становится молотком, ударяющим по металлическому брусу. Эти данные были для авторов достаточно убедительными, чтобы заключить: выбор масс-медиа (телевидение или печатная продукция) является важнейшим для рекламодателей фактором, который им необходимо учитывать для достижения желаемого воздействия.

Как упоминалось ранее, страх в своей крайней форме может порождать серьезные негативные последствия, а именно различные фобии. Многие психологи полагают, что фобии обусловливаются, по сути, таким же образом, как был обусловлен у маленького Альберта страх пушистых животных (см. далее в этой книге обсуждение проведенного Вольпе исследования в отношении лечения фобий). Исследования Уотсона были использованы во многих современных работах, посвященных происхождению и лечению фобий. В одной из этих работ фобии обсуждались с точки зрения проблемы «природа или воспитание», и были сделаны некоторые замечательные выводы. Позиция Уотсона по этой проблеме, разумеется, полностью со-

ответствует ориентации на среду, то есть решающим для него является воспитание, и большинство исследователей считает, что фобии являются продуктом научения. Однако в исследовании, которое провели Кендлер, Карковски и Прескотт (Kendler, Karkowski & Prescott, 1999) были получены убедительные свидетельства того, что в развитии фобии существенную роль может играть генетический фактор. Авторы исследовали иррациональные страхи и фобии более чем у 1700 женщин-близнецов (см. обсуждение изучения близнецов в работе Бушарда в главе 1 книги). Обнаружено, что многие виды фобий в большой степени связаны с генетическими факторами. Конкретно для разных видов фобий авторы оценивают влияние генетических факторов в следующих цифрах: агорафобия (иррациональный страх открытого пространства) — 67%; фобии животных — 47%; фобии травм или крови — 59%; фобии специфических ситуаций — 46% и социальные фобии — 51%. Исследователи делают вывод, что хотя фобии могут формироваться в результате личного опыта взаимодействия индивида с окружающей средой, роль семьи в возникновении фобии сводится в основном к передаче биологического фактора, а средовые внутрисемейные влияния весьма слабы. Вообразите себе: Рожденные бояться! Эти данные бросают вызов теории Уотсона и подливают масла в огонь дебатов вокруг проблемы «природа—воспитание», ведущихся в психологии и науках о поведении человека.

ЛИТЕРАТУРА

Chaudhuri, А., & Buck, R. (1995). Media differences in rational and

emotional responses to advertising. Journal of Broadcasting and

Electronic Media, 39(1), 109-125. Harris, B. (1979). What ever happened to little Albert? American

Psychologist, 34, 151-160. Kendler, K., Karkowski, L., & Prescott, C. (1999). Fears and phobias:

reliability and heritability. Psychological Medicine, 29(3), 539—553. Samelson, F. (1980). Watson's little Albert, Cyril Burt's twins, and

the need for a critical science. American Psychologist, 35, 619—

625. Watson, J. B. (1913). Psychology as the behaviorist views it.

Psychological Review, 20, 158-177.

 

 

Постучи по дереву!

Базовые материалы:

Skinner В. F. (1948). Superstition in the pigeon. Journal of Experiment^

Psychology, 38,168-172.

Мы обсудим одно из множества исследований, проведенных Б. Ф. Скиннером, одним из самых влиятельных и широко известных психологов. Решить, каким образом представить Скиннера и какое из его исследований обсудить, задача не из легких. Понятно, что невозможно в одной короткой статье адекватно отобразить его вклад в психологическую науку. В конце концов, Скиннер считается отцом радикального бихевиоризма, является изобретателем знаменитого ящика Скиннера, автором свыше дюжины книг и более 70 научных статей. Предлагаемая для обсуждения статья с несколько юмористически звучащим названием «Суеверный голубь» была выбрана потому, что дает возможность обсудить основные теоретические воззрения Скиннера, содержит интересный пример его подхода к изучению поведения и предлагает объяснение «по-скиннеровски» хорошо знакомого всем нам поведения — суеверия.

Скиннера считают радикальным бихевиористом, поскольку он полагал, что все психологическое, по сути, является поведенческим, включая как публичное (внешнее) поведение, так и личные (внутренние) события, такие как чувства или мысли. Хотя Скиннер и считал, что внутреннее поведение исследовать трудно, он признавал, что у нас имеется собственный субъективный опыт переживания этого поведения. Однако он не рассматривал внутренние события, такие как мысли и эмоции, в качестве причин поведения, но скорее интерпретировал их как составляющую совокупности среды и поведения, которую он стремился объяснить (см. подробное обсуждение термина радикальный бихевиоризм у Michael, 1985, или Schneider and Morris, 1987). Таким образом, согласно Скиннеру, любое поведение, как внешнее, так и внутреннее, можно объяснить, изучив изменения в окружающей среде, которые оно производит.

Представляя теорию Скиннера в основных терминах, можно говорить так: в любой конкретной ситуации ваше поведение, по всей вероятности, вызывает определенные последствия. Некоторые из этих последствий, такие как похвала,

получение денег или удовлетворение от решения проблемы, приведут к тому, что это поведение с большей вероятностью будет повторяться в похожих ситуациях в будущем. Эти последствия называют подкреплением. Другие последствия, такие как получение травмы или чувство неловкости или смущения, делают менее вероятным повторение вызвавшего их поведения в аналогичных ситуациях и называются наказаниями. Итак, эффекты отношений между поведением и окружающей средой — подкрепление (вознаграждение) и наказание соответственно (Morris, 1997). Подкрепление и наказание — два важнейших процесса, составляющих то, что Скиннер называл оперантньш обусловливанием и что можно схематически изобразить следующим образом:

 

Используя эту схему, Скикнер смог также объяснить, каким образом обусловленное поведение ослабевает и иногда исчезает полностью.

Если определенное поведение некоторое время подкрепляется, а затем подкрепление прекращается, вероятность этого поведения постепенно уменьшается до тех пор, пока оно не прекратится вовсе. Этот процесс подавления поведения называется угашением.

Вы можете легко заметить, что эти идеи для вас не такие уж новые. Мы дрессируем наших домашних животных, следуя тем же самым правилам. Вы даете собаке команду «сидеть», собака садится, и вы даете ей угощение. Через некоторое время собака будет садиться по вашей команде даже без всякого непосредственного вознаграждения. Вы применили принципы оперант-ного научения. Это очень мощная форма научения, и она эффективна в отношении всех животных; даже старые собаки научаются новым трюкам и — да! — даже кошки! Итак, если вы хотите, чтобы животное перестало что-то делать, все, что требуется, — это устранить подкрепление, и нежелательное поведение прекратится. Например, если ваша собака сидит около стола и клянчит что-то вкусное, это имеет свое объяснение (независимо от того, что вы думаете, собаки не рождаются с гото-

вой привычкой выпрашивать вкусное со стола!). Вы обусловили это ее поведение посредством подкрепления. Если вы хотите осуществить у гашение этого поведения, подкрепление должно быть полностью прекращено. В конце концов собака перестанет попрошайничать. Между прочим, если кто-либо из членов семьи будет саботировать ваше стремление достичь уга-шения рефлекса у собаки и время от времени тайком ее чем-нибудь угощать, угашение не произойдет никогда.

Скиннер утверждал, что любое человеческое поведение формируется и поддерживается точно таким же образом. Однако определить, как и в какой последовательности будет разворачиваться человеческое поведение, не всегда легко и просто. Хорошо известны утверждения Скиннера о том, что если другие психологи (сторонники когнитивного и гуманистического направлений) интерпретировали человеческое поведение как детерминированное высокоразвитым сознанием и интеллектуальными способностями, то это лишь потому, что они были не способны точно определить подкрепления, которые создавали и поддерживали то или иное поведение. Если подобная точка зрения представляется утрированной, не забывайте, что позицию Скиннера называют радикальным бихевиоризмом и она всегда вызывала много ожесточенных споров.

Скиннер часто сталкивался со скептическим отношением. Он защищал свои взгляды, демонстрируя экспериментально, что способам поведения, считавшимся свойственными исключительно человеку, можно научить и животных, например голубей или крыс. Одна из таких демонстраций была проведена в связи с утверждениями некоторых психологов о том, что суеверие — пример исключительно человеческого поведения. Эти утверждения подкреплялись тезисом, что суеверия предполагают человеческую познавательную активность (мышление, познание, рассуждение). Суеверие является убеждением по поводу чего-либо, и мы обычно не приписывали подобных убеждений животным. Скиннер, однако, считал, что суеверия — это определенные виды поведения, которые можно объяснить так же легко, как любое другое поведение, используя принципы оперантного обусловливания. С целью доказать это он провел эксперимент.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ

Давайте вспомним какой-нибудь пример нашего суеверного поведения. Вы стучите по дереву, избегаете проходить под лестницей, наступать на трещину, носите монету на счастье или какой-нибудь амулет, встряхиваете кубики при настольной игре строго определенным образом, изменяете ваше поведение в связи с вашим гороскопом? Вероятно, не будет преувеличением полагать, что любому человеку время от времени случается совершать какие-то действия из суеверия, даже если некоторые люди и не желают признаваться в этом. Скиннер считал причиной подобных способов поведения веру или убеждения людей по поводу существования причинных связей между суеверным поведением и каким-либо подкрепляющим последствием, даже если на самом деле никакой такой связи нет. Такая мнимая связь возникает в сознании человека потому, что определенное действие (такое, как встряхивание кубиков определенным образом) случайно подкреплялось один, два или несколько раз (удачный бросок). Скиннер называет это не зависящим от обстоятельств подкреплением. Вы думаете, что существует причинная связь между поведением и вознаграждением (подкреплением), в то время как на самом деле такой связи не существует.

И если вы думаете, что это некоторая исключительно человеческая особенность, мог бы сказать Скиннер, то я могу сделать суеверным и голубя!

МЕТОД

Для того чтобы понять метод, использованный в этом эксперименте, необходимо описать известный «ящик Скиннера». Принцип конструкции «ящика Скиннера» (или камеры обусловливания, как его называл Скиннер) довольно прост. Устройство состоит из клетки или ящика, в котором ничего нет, кроме миски или лотка, на который автоматически может подаваться пища. Это позволяет исследователю контролировать получение животным пищи. В первых камерах обусловливания имелся также рычаг, при нажатии которого на лоток высыпались пищевые шарики. Когда крыса (крысы использовались Скиннером в его ранних работах) помещалась в такой ящик, она в конце

концов, путем проб и ошибок научалась нажимать на рычаг, чтобы получить пищу. С другой стороны, экспериментатор по своему усмотрению мог контролировать выдачу пищи и подкреплять определенное поведение. В дальнейшем выяснилось, что голуби также отличные подопытные для экспериментов на обусловливание, и в камерах рычаги заменили на диски для клевания.

Подобная камера обусловливания была использована в обсуждаемом здесь исследовании, но с одним важным изменением. Для изучения «суеверного» поведения приспособление для выдачи пищи было устроено так, что пищевые шарики падали в лоток с интервалами в 15 секунд, независимо от того, что делало животное в это время. Вы можете видеть, что в этом случае обеспечивалось подкрепление, которое не было случайным. Другими словами, животные получали подкрепление каждые 15 секунд, вне зависимости от того, что они делали.

Подопытными животными в этом исследовании были восемь голубей. Эти птицы в течение нескольких дней получали пищи меньше их нормального рациона, так что во время тестирования они были голодными и, следовательно, в высокой степени мотивированными для осуществления необходимой для получения пищи активности (это увеличивало силу подкрепления). Каждого голубя каждый день на несколько минут помещали в экспериментальную камеру, где он мог свободно вести себя так, как свойственно голубю. В течение этого периода подкрепление выдавалось регулярно через каждые 15 секунд. После нескольких дней такого обусловливания два независимых наблюдателя протоколировали поведение птицы в камере.

РЕЗУЛЬТАТЫ

Как пишет Скиннер:

В шести из восьми случаев условные реакции были настолько четко определенными, что описания обоих наблюдателей полностью соответствовали одно другому. У одной из птиц сформировалась реакция, состоящая в движении по клетке против часовой стрел-

ки и выполнении двух или трех поворотов в промежутках между подкреплениями. Другая раз за разом вытягивала голову в один из верхних углов камеры, третья демонстрировала качательные движения, попеременно будто бы засовывая голову под невидимую преграду и поднимая ее вверх. Еще у двух птиц сформировалось маятникообразное движение головы и туловища, при котором голова вытягивалась вперед и раскачивалась справа налево резкими движениями, которые сменялись несколько более медленными. Тело обычно также вовлекалось в движение, и птицы могли сделать несколько шагов, если оно было интенсивным Еще у одной птицы можно было наблюдать неполные клевательные движения или движения, напоминающие чистку перьев, направленные к полу, но не касающиеся его (р. 168).

Ни одного из указанных движений не наблюдалось у птиц до эксперимента. Эти новые формы поведения не имели ничего общего с получением пищи. Тем не менее птицы вели себя так, как если бы определенное действие порождало пищу, то есть они стали «суеверными».

Далее, Скиннер решил посмотреть, что произойдет, если временной интервал между подкреплениями будет увеличен. Для одной из качающих головой птиц интервал между выдачами пищевых шариков был постепенно увеличен до одной минуты. По мере увеличения интервала движения голубя становились все более и более энергичными, пока, наконец вынужденные вследствие интенсивного движения головой шаги не становились настолько выраженными, что казалось, будто птица исполняет некий вид танца в течение минутного интервала между подкреплениями (пищевой танец голубя).

В конце концов вновь сформировавшееся поведение птиц было подвергнуто угашению. Это означает, что подкрепление этого поведения было прекращено. «Суеверное» поведение постепенно сходило на нет и прекращалось. Однако в случае надеющегося голубя (интервал подкрепления увеличен до одной минуты) было зафиксировано свыше 10 000 реакций, прежде чем произошло угашение!

ОБСУЖДЕНИЕ

Ясно, что результатом, к которому здесь пришел Скиннер, были шесть суеверных голубей. Однако он объясняет полученные данные более тщательно и осторожно:

«Можно сказать, что эксперимент продемонстрировал некий вид суеверия. Птица ведет себя, как если бы между ее поведением и появлением пищи существовала причинно-следственная связь, хотя на самом деле ее не существует» (р. 171) Следующий шаг — применить эти данные к человеку. Не сомневаюсь, что вам не составило бы труда найти им аналогии в человеческом поведении, как не трудно было это сделать и Скиннеру. Он описывал, как «боулер (игрок в кегли. — Примеч. ред.), толкнувший шар по дорожке, продолжает вести себя так, как если бы он управлял его движением, изгибая и поворачивая свою руку и плечо вслед за движущимся шаром» (р. 171).

Разумом вы понимаете, что подобное поведение не оказывает ни малейшего влияния на движущийся шар, который уже прокатился половину дорожки. Как замечал Скиннер по поводу эксперимента с голубями, птицы никак не могли влиять на появление пищи, она появлялась независимо от того, что они делали.

В своей статье Скиннер также отмечал, что было бы не вполне правильно утверждать, будто между движениями руки и плеча боулера и движением шара не существует никакой связи. Верно то, что после того как шар выпущен из руки, «поведение боулера не оказывает влияния на шар, но поведение шара влияет на боулера» (р. 171). Другими словами, на самом деле в некоторых случаях может получиться так, что шар будет двигаться в соответствии с движениями тела боулера. Этого движения шара и соответствующих последствий достаточно для случайного подкрепления суеверного поведения игрока.

И наконец, причина необычайной устойчивости суеверий к угашению была продемонстрирована голубем, который «надеялся» 10 000 раз, прежде чем прекратилось его «суеверное» поведение. Когда какое-то поведение подкрепляется лишь время от времени, оно все же с большим трудом поддается угашению. Это обусловлено сильно выраженным ожиданием того, что суеверное поведение может «сработать» и вызвать подкрепляющие последствия. Нетрудно себе представить, что если бы связь

между действием и подкреплением имела место в каждом отдельном случае, а потом исчезла, то суеверное поведение прекратилось бы быстро. Однако у людей ситуации, в которых имеют место подобные случайные подкрепления, обычно возникают с большими временными интервалами, и в результате суеверное поведение часто сохраняется на протяжении всей жизни.